Глава 24

Сныст оказался деловым и занятым человеком. "Ей-ей, не хуже Элины!" – подумал Лоркан. В развалюху, где они ночевали, то и дело заглядывали подозрительные оборванцы и что-то шептали Снысту на ухо. Тот внимательно слушал, отвечал – и человек исчезал. Лоркан только диву давался.

После одного такого визита Сныст задумчиво поглядел на гостя.

– Да, Лоркан, твой генерал настроен серьёзно. Если его посланник найдёт то, что ищет, Элине несдобровать.

Лоркан напрягся. Конечно, Сныст – личность подозрительная, но помощь этого типа ему не помешает.

– Ребята мои говорят: один из бывших баронских головорезов ищет парнишку, что работал на кухне перед самым бунтом. И мальчик может рассказать в суде, что видел Элину в доме барона…

– Этого парнишки в баронском доме нет?

– Нет.

– Так пусть ищут до посинения!

Сныст усмехнулся:

– Не получится, приятель. Они дали денег моим людям. Просят моей помощи. А значит, я должен либо отдать им мальчишку, либо показать его труп. Мне не с руки ссориться с властями, кто бы они ни были.

Лоркан подумал: "Чего ещё ожидать от бандюги?"

– А мне-то ты зачем об этом рассказываешь?

– Затем, что парня я найду. И ты сможешь поговорить с ним первым. А потом сам решишь, что делать.

– А если Тальво повезёт его в столицу?

– Лоркан, ты как дитя, право слово! Мало ли что в дороге может случиться! Или в самом Глорке!

Лоркан вынужден был согласиться. Оставалось только ждать.

Люди Сныста работали куда лучше Городской Стражи: солнце ещё не успело достигнуть зенита, как Сныст позвал Лоркана за собой. Они последовали за очередным оборванцем в такие мрачные и вонючие трущобы, в каких Лоркан давненько не бывал. Среди этого прибежища грязи и нищеты Сныст чувствовал себя как рыба в воде. Оборванец остановился возле развалюхи, где вместо двери висела тряпка, отгораживающая жильцов от внешнего мира. Сныст нырнул под неё. Лоркан шагнул следом, стараясь не касаться стен.

Внутри было темно. Вонь стояла такая, что у Лоркана заслезились глаза. В полумраке он разглядел скрюченную женщину неопределённого возраста и какую-то кучу тряпья на полу. Сныст толкнул Лоркана в бок. Указал на тряпки. Лоркан вначале не понял, а потом куль с тряпками зашевелился. Там лежал мальчик-подросток. Худой, с запавшими глазами, он был похож на умирающего. Лоркан подошёл поближе.

– Ясного тебе неба, парень.

В этой темноте и грязи приветствие прозвучало глупо и неуместно. Мальчик шевельнул губами и кивнул. Лоркан пытался что-то спросить, но парнишка молчал. Он даже не пытался встать. Потом он кое-как выпростал одну ногу, тощую, как у цыплёнка, согнутую под странным углом. Сломана. И срослась неправильно.

– Он не говорит. Почти, – хриплым голосом сказала женщина. – И не встаёт. Давно уже. Совсем ослаб.

– Кто его так? – спросил у неё Лоркан. – Он же не был таким.

Женщина сипло засмеялась и сплюнула прямо на пол.

– А то! Он на кухне баронской работал. Разве туда взяли бы такого? Да только вот после смерти барона солдатня измывалась: били смертным боем да бросили помирать. После ко мне привезли, я его выходила. Лечила как могла. Вот такой он теперь…

С улицы раздался свист. Сныст встрепенулся – условный знак.

– Идём, – коротко бросил Сныст, и мужчины направились к выходу.

– Эй, погоди! – женщина змеиным движением ухватила Сныста за рукав. – Ты денег обещал!

– Позже, – отмахнулся он.

Лоркан следовал за Сныстом. Они вышли, обогнули хибару и прислонились к хлипкой стене. Их не было видно, зато они видели всё. Лоркан присмотрелся и увидел знакомые лица: Тальво, Ашкут и Малена. Быстро же они добрались!

Они вошли в хибару осторожно, словно боялись заразиться. Слов Лоркан не слышал. Вначале что-то говорил Тальво, а потом – Ашкут. Этот тип не выбирал выражений. И тут же до ушей Сныста и Лоркана донёсся пронзительный крик. Лоркан подскочил от неожиданности. Что они делают с несчастным искалеченным мальчишкой? Он рванулся было в хибару, но Сныст грубо остановил его:

– Сиди здесь, я сам!

Он тут же исчез за тряпкой. Вопли не прекращались. Лоркану казалось, что сейчас у него лопнет голова. И вдруг всё стихло. Он огляделся: на улице не было ни души. Никто не поинтересовался, что происходит у соседей.

Тем временем вся компания высыпала на улицу.

– Я должен забрать мальчика в столицу! – взволнованно говорил Тальво. – Может, наши медики помогут!

Сныст презрительно усмехнулся. Ашкут, багровый от злости, бурчал:

– Ваши медики сумеют развязать ему язык! Должны же быть такие средства!

Малена чуть не плакала. Она отдала скрюченной женщине все деньги, что были при ней.

– Зря ты это, – продолжал ворчать Ашкут, – ей не для мальчишки. На чиазовые палочки пойдёт…

– Не меряй всех по себе! – гневно ответила Малена.

Сныст решил вмешаться:

– Что ж, уважаемые дары, ступайте домой. Здесь вы больше ничего не увидите.

И троица убралась восвояси. Малена и Тальво всё время оглядывались, а Ашкут ворчал себе под нос.

Только теперь Лоркан выбрался из-за хибары, чтобы увидеть, как Сныст отсчитывает монеты в грязную руку нищенки.

* * *

Эдрика отчитали за самоуправство и лишили части жалованья. А после велели униженно просить прощения у советника Сиерса. Сиерс брезгливо скривил губы и приказал:

– Пусть посидит в одиночестве и подумает о своём поведении!

Эдрика заперли в караулке. Вместо стыда и угрызений совести он просто злился. А потом злость прошла. Эдрик принялся думать. Это дело непростое. Но если какой-то дроу смог, то уж Эдрику сами Небеса велели.

Надзиратели в темнице не поняли, куда он делся. Зато без его нравоучений и принципиальности им было в разы легче. Когда Белгой присылал еду и вино для своей "невесты", под строгим взглядом Эдрика было невозможно забрать львиную долю себе. А теперь – "невесте" не доставалось ни крошки. Зато надзиратели ели, пили и веселились. И никаких тебе дроу в подземельях! Никаких визитов короля! Сказка, а не жизнь!

Элина мучилась от голода. Зато крысы перестали её беспокоить. Умные твари моментально сообразили: еды здесь больше нет. Они попросту перестали приходить.

Через несколько дней Эдрик вернулся. Элинина вынужденная голодовка прекратилась.