Православие и раскол. Ересь сближения

                Тема церковного раскола XVII в., крайне болезненна для русского человека. Он нанес ощутимый вред единству Православия, последствия которого не преодолены и по сей день. Многие несведущие прихожане искренне не понимают, зачем это было нужно, и чем мы отличается от раскольников. Одни видят в этом происки врагов Церкви, другие – козни жидомасонов, а третьи – и вовсе винят во всем Патриарха Никона и царя Алексея Михайловича, обвиняя их во всех мыслимых и немыслимых грехах. Особо остро этот вопрос встал в наши дни, когда наметились тенденции сближения Патриархии с единоверцами, о чем мы поговорим ниже. Тема раскола оказывает серьезное влияние на умы православных, не понимающих принципиальных различий между православием и старообрядчеством. На бытовом уровне этот вопрос касается евхаристического общения с раскольниками, особенно в смешанных семьях. Нам важно разобраться в истинных причинах отечественной схизмы, чтобы понять, какое влияние она оказала на Русскую церковь.
                Казалось бы, какая разница: и мы, и они – русские люди, верующие во Святую Троицу и Иисуса Христа. Жили единой православной семьей почти 700 лет, и никакого раздора не знали. И вдруг, Патриарху Никону приспичило чего-то там поменять, и мы получили разделение Церкви и по факту, и в умах. Однако это поверхностный и весьма примитивный взгляд. В отличие от государства и общества, Церковь едина и православна исключительно в догматическом плане, то есть  при строгом соблюдении канонов веры. Искажение хотя бы одного из догматов, ведет к умалению церковного учения, и как следствие, утраты благодати Духа, Которым Церковь созиждется. А это, в свою очередь, делает безблагодатными церковные таинства и лишает верующих спасения. Люди, которые не понимают разницы между истинной церковью и раскольнической, не видят и своей погибели, поскольку Церковь Свою Христос основал на «камне веры», то есть не на личности апостола Петра, а на точном исповедовании Евангельского учения. Пренебрежение этим правилом привело к тому, что Россия получила Старообрядческую и Единоверческую церкви, отделившихся от русской канонической. Чтобы предостеречь православных от погибели по незнанию, важно понять принципиальное отличие между ними. Для этого вернемся к истории раскола, и оценим происходящие в XVII в. события с точки зрения богословского наследия Византии, от которой мы получили Православие и непогрешительную веру Отцов. Это очень важный момент, поскольку он будет играть ключевое значение в нашем исследовании. История раскола хорошо известна и подробно изучена в многочисленных трудах, и поэтому я ее пересказывать не буду. Мы остановимся лишь на основных вехах этого явления в жизни Русского православия.
                Итак, обратимся в далекое прошлое христианской Руси. Митрополит Московский Макарий (Булгаков), известный своими догматическими трудами, в середине XIX в. писал: «Русский раскол, известный под именем старообрядства, как определенная секта, существует только с 1667 года. Но семена раскола и его зародыши существовали гораздо прежде…Поэтому в истории русского раскола резко различаются два периода. Первый, обнимающий собою более двух веков (1419–1667), представляет, как достигли высшей степени развития и могущества те странные мнения или заблуждения, которые послужили главными началами Русского раскола. Второй, продолжающийся также уже около двух столетий (1667–1855), показывает, как, на основании этих укоренившихся заблуждений, действительно совершился Русский раскол, известный под именем старообрядства». Руководствуясь этим, я кратко охарактеризую оба этапа.
                Необходимо отметить, что все принципиальные расхождения с раскольниками касались исключительно церковных служб и молитвословий  и почти не затрагивали догматику. Хотя, несомненно, любое искажение службы наносит вред всему православному вероучению. Именно поэтому правила богослужения называются «Литургическим богословием». Поэтому, не разобравшись с этими разногласиями, невозможно понять причин раскола.
                Истоки  русской схизмы берут свое начало в 1149 г. когда на Русь прибыл еретик Мартин армянского происхождения. Он исповедовал свое учение, представляющее жуткую помесь армянского миафизитства, латинской ереси и личного заблуждения, за что и был осужден Киевским Собором 1157 г. Именно тогда в учение Русской церкви закрались первые две крамолы будущего раскола: сугубая аллилуйя, то есть двукратное, а не троекратное повторение аллилуйя в известной молитве: «Аллилуйя, Аллилуйя, Слава Тебе Боже!" и в обычае движения крестного хода «против солнца». Посредством невежественных переписчиков и переводчиков эти новшества вошли и прочно закрепились в богослужебных книгах того времени. Апологеты раскола  как далекого прошлого, так и современные в обоснование своей ереси приводят постановления Стоглавого Московского Собора 1551 г., утвердившего сугубую аллилуйю и предавшего анафеме брадобритие. При этом, определения Большого Московского Собора 1666-1667 гг., в свою очередь, осудившего сугубую аллилуйю и утвердившего реформы Патриарха Никона, раскольники предают анафеме и считают незаконными. Но такова природа всякой ереси – свое признавать за истину, а истину – предавать анафеме.
                В связи с этим, особый интерес представляет исследование митрополита Макария о причинах возникновения «сугубой» ереси: «Некоторые у нас называли сугубую аллилуию прямо заимствованием от Латинян; и это более, нежели вероятно. Латиняне, действительно, имеют обычай не только трегубить, но и, всего чаще, сугубить аллилуию и вообще употреблять ее более или менее трех раз. А псковское духовенство находилось тогда с латинским в самых близких сношениях, до того, что некоторые псковские православные священники крестили детей по латинскому обряду, чрез обливание и даже миропомазывали крещенных "латинским миром"…По крайней мере, первая мысль о сугубой аллилуии могла явиться во Пскове от Латинян. Потом эта мысль мало-по-малу могла усиливаться и приобретать себе последователей, особенно потому, что во Пскове была тогда крайняя скудость в Богослужебных славянских книгах, с которыми можно было бы справиться для разрешения недоумений».
                Так закладывались предпосылки будущего раскола. Гром грянул во времена преподобного Максима Грека, который был приглашен с Афона Василием III для исправления богослужебных книг. Изучая Триодь и другие списки, он обнаружил не просто ошибки в текстах, но и такие искажения, которые вносили ересь в догматику Вселенского православия и учение Святых Отцов.  Соответственно, Максим принялся исправлять погрешности ради чистоты веры. Его деятельность вызвала бурю возмущения и критики со стороны невежественных клириков и подстрекаемых ими мирян: «он отменяет слова по своему произволу, исправляет по своему разуму...; он отвергает и порицает все наши св. книги, и тем велию досаду прилагает просиявшим от начала русской земли Чудотворцем, которые сицевыми книгами благоугодиша Богови». Будучи вызванным на суд, Максим напрасно пытался объяснить, что его целью было приведение богослужебных книг в соответствие с канонами Апостольской веры: «я учу, что Сын Божий по Божеству не создан, а не то, что создан и сотворен, как богохульствовал Арий и как везде проповедуют Его ваши триоди, и вы правити их не брежете [не хотите исправлять]... Я учу право мудрствовать о воплощшемся Слове, т.е. не глаголати Его единого точию человека, как в ваших часословцах [не исповедовать Христа только человеком]… исповедую всею душою того же Богочеловека воскресшим из мертвых, а не бесконечною смертью умерша, [Христа умершего вечной смертью] как проповедуют Его везде ваши толковые Евангелия....». Искажения, внесенные переписчиками и невежами, показаны Максимом Греком со всей очевидностью, но это ему не помогло; и осужденный в заточение, он скончался в монастырской тюрьме через тридцать лет.
                Набравшую силу ересь «застолбил» Московский Стоглавый Собор 1551 г., о деяниях которого митрополит Макарий пишет: «В самой половине XVI века на Стоглавом соборе или, точнее в книге «Стоглав» некоторые из этих мнений возведены были своими приверженцами на степень догматов, хотя и не утверждены подписом присутствовавших на соборе отцов. Наконец, в период печатания церковно-богослужебных книг, особенно при патриархах Филарете (1619–1634) и Иосифе (1642–1652), главные раскольнические мнения незаметно внесены были в богослужебные и учительные книги некоторыми справщиками их, приверженцами этих мнений, и, чрез книги распространившись по всей России, до того утвердились, что, едва стали потом исправлять церковные книги и исключать из них эти мнения, последовал раскол со стороны невежд, которые не могли понять нужды в исправлении книг». Примечательно, что к определению этого сомнительного собора, как к главному доказательству правоты и неоспоримому догмату веры, прибегают и современные старообрядцы, поднимая на щит укоренившуюся ересь XVI века.  Особенно они усердствует  в осуждении брадобрития, видя в этом чуть ли не измену Богу и вере отцов. 
                В таких исторических условиях возникла и развивалась ересь, приведшая в последствии к расколу. Анализируя их причины, владыка Макарий говорит: «К обстоятельствам, содействовавшим умножению и усилению раскольнических мнений в первой половине XVI века, относятся:  1. Совершенный упадок просвещения и распространение грубого невежества не только в простом народе, но и в духовенстве. 2.Писцы-невежды, по настроению ли собственного ума, или по требованиям толпы, списывали разные апокрифические повести и сказания, исполненные самых нелепых басен и суеверий, и число таких книг в XVI веке было уже чрезвычайно велико. Другие невежды сами составляли повести и слова, и, чтобы придать своим мнениям, часто крайне суеверным, более важности в глазах народа, выдавали их под именами св. Пророков, св. Апостолов или св. Отцев, на что так жаловался очевидец [князь] Курбский, и на что доселе сохранилось так много свидетельств. Третьи, переписывая кормчие книги, по произволу вносили в них дополнительные статьи, иногда очень неудачные и исполненные лжи, иногда толкование на правило принимали за особое правило, помещали даже подложные правила, и позволяли себе делать произвольные то сокращения, то дополнения в древних статьях, или, составляя жития Святых, включали в эти жития разные басни». 
                Таким же образом в богослужебные списки попал искаженный раскольниками Символ Веры, содержащий лишнее слово «истинного»: «верую… в Духа Святаго  Господа животворящего, Истинного». Я не буду давать богословскую оценку этого новшества старообрядцев, поскольку не в этом цель нашей беседы, но приведу 7-ое правило III Вселенского (Никейского) Собора 431 г.: «По прочтении сего, святый собор определил: да не будет позволено никому произносити, или писати, или слагати иную веру, кроме определенныя от святых отец, в Никеи граде, со Святым Духом собравшихся». Другими словами, Отцы предают анафеме всякого кто вздумает изменять, дополнять или искажать Никейский Символ веры. А внесение в него нового слова «Истинный» и есть изменение, влекущее за собой анафему. Сейчас появилась мода ставить под сомнение это правило Отцов, но в таком случае, любая Поместная церковь может сочинить свой символ веры и на него молиться, и это не будет грехом, поскольку канонический вариант изменять не возбраняется.
                Особое внимание следует уделить двуперстию. Старообрядцы в его обоснование приводят два свидетельства, о которых упоминает митрополит Макарий: «В сборнике, содержащем в себе 16 слов митрополита Даниила (1522–1539), который известен уже нам по своему суду над Максимом Греком за исправление книг, есть слово под заглавием: «яко прияхом предания писанная и неписаная и да знаменуем лице свое крестообразно». Понятно, что осудивший Максима Грека и утвердивший ересь раскольников, не может думать иначе, ибо одна ложь порождает другую. Примечательно, что и Соборе 1551 г., утвердившего старообрядческие правила, также есть ссылки на Писание и святых отцов, имена которых  не приводятся. Нам важно разобрать эту вопиющую ложь и подлог Московского Собора 1551 г, поскольку аналогичными приемами раскольники будут пользоваться и в дальнейшем. Вот, что говорится в его 40 Правиле: «Такоже священная правила православным крестьянам всем возбраняют не брити брад и усов не постригати. Таковая бо честь православных, но латынская и еретическая предания греческаго царя Костянтина Ковалина, и о сем апостольская и отеческая правила велъми запрещают и отрицают. Правило святых апостол сице глаголет: «А ще кто браду бреет и преставится тако, не достоит над ним служити, ни сорокоустия по нем пети, ни просвиры, ни свещи по нем в церковь принести, с неверным да причтется, от еретик бо се навыкоша». О том же правило 11 шестого собора иже в трулле [V-VI Вселенский Собор] полатнем [собор] о остризании брад».
                А теперь посмотрим, что на самом деле говорится в 11 Правиле Трульского Собора: «Никто из принадлежащих к священному чину и никакой мирянин да не ест иудейских опресноков, не вступает в содружество с иудеями, не призывает их в болезни, не принимает от них лечения и отнюдь не моется вместе с ними в банях. Если же кто-либо станет так делать, то, если он клирик, пусть будет извержен, а если мирянин – отлучен». Увидеть в этом запрет брить бороды может только лукавый еретик, обман которого рассчитан на безграмотных и недалеких.  Кроме того, из 85 Правил Святых Апостол ни одно не содержит запрета брить бороды и стричь волосы.  А теперь спросим у пророка Моисея, что он думает по этому поводу.
                В Книге Левит читаем: «И сказал Господь Моисею: объяви священникам, сынам Аароновым, и скажи им: Они не должны брить головы своей и подстригать края бороды своей и делать нарезы на теле своем». (Лев.21:1,5). Это же, как можно было так нагло извратить Писание в угоду собственной ереси! Где Моисей именем Божиим запрещает брить бороды и стричь волосы всему народу? Где в этом правила для всех христиан, как лжет Московский собор? Речь идет о запрете для священников и левитов, а  не для народа. Поэтому Христос носил бороду и не стриг волосы соблюдая закон, предназначенный для назореев, то есть давших обет служения, или монахов по-нашему. Зачем отцы Собора опустились до такой лжи – тайна, покрытая мраком. Поэтому вполне убедительны доказательства владыки Макария о том, что под определением Собора 1551 г. нет подписи отцов.
                Однако вернемся к двуперстию. Раскольник-митрополит Даниил утверждает, что двуперстие истинно, поскольку: «яко прияхом предания писанная и неписаная и да знаменуем лице свое крестообразно», то есть потому, что так заповедует Писание и Предание. Однако они не содержат ничего подобного. Нет памятников церковной письменности, подтверждающих ложь Даниила, а ссылка на каноны Церкви  – тот же прием, что использовали старообрядцы на Московском Соборе 1551 г.: соврать убедительно, чтобы никто не сомневался, ибо все равно проверить не смогут.
                Следующей ложью во спасения раскольников становится блаженный Феодорит  Кирский  (V в.), и даже не он сам, а приписываемое ему учение о двуперстии: «Слово или наставление Феодоритово, как должно слагать крест, – наставление, действительно, ясное и отчетливое, благоприятствующее раскольникам, и потому доселе особенно уважаемое ими, – но откуда оно взялось, задается вопросом владыка Макарий и отвечает, – без всякого сомнения, блаж. Феодориту, жившему в V веке, оно не принадлежит: потому что, по всем изысканиям, оно не находится ни в печатных изданиях, ни во всех греческих рукописях сочинений блаж. Феодорита, ни на востоке, ни на западе, и никто никогда в Греции не упоминал об этом наставлении, не приводил его. Должно быть, слово Феодоритово о перстосложении составлено кем-либо у нас в тот период, когда у нас так любили выдавать подложные сочинения под именами св. отцов и древних учителей, т.е. к концу XV или в начале XVI века.  И действительно, в первый раз оно встречается к концу XV века в сборнике, написанном для соловецкого монастыря, по распоряжению тамошнего игумена Досифея: только здесь оно не имеет того смысла, в каком является в сборнике митрополита Даниила, а вполне благоприятствует перстосложению православному».
                Митрополит Макарий имеет ввиду, что упоминание о двуперстии было приведено в указанном источнике как часть полемики в отстаивании трехперстия, имело доказательное значение при осуждении перстосложения старообрядцев.  Далее он приводит следующие доводы в опровержение ереси раскольников: «Вообще должно заметить, что до самого XVI века не встречается ни одного письменного свидетельства, прямого и ясного о том, чтобы в Греции или в России или где-либо на востоке крестились двумя перстами: напротив, есть ясные свидетельства, что в православной Церкви употреблялось троеперстное крестное знамение. Так Греческий философ Никифор (Константин) Панагиот в известном своем прении с Латины в 1256 г., обличая их за разные отступления от православия, между прочим спросил: «и чему, не якоже мы крестимся, прообразующе истинного креста тремя персты, на главе, и на сердце и на правом плече и на левом, в силу его облачимся… вы же (латиняне) творите крест двумя персты на земли?». Владыка Макарий также замечает, что обычай двуперстия мог быть взят каким-либо невежественным верующим, как копия священнического благословения, которое как известно, совершается особым образом, то есть скрещиванием трех и двух пальцев. Есть множество и других опровержений этого заблуждения, которые мы рассматривать не будем. Суть и так понятна.
                Я привел главные отличия старообрядческой веры и Православия, не вдаваясь в их глубокий богословский анализ. Это уже не имеет значения. Главное – понимать разницу между раскольниками и православными. Она заключается в том, что, подтасовывая исторические факты и преследуя совершенно определенную политическую цель, – противостояния с РПЦ МЦ, старообрядцы видят своей главной задачей борьбу с Православием. Для этого они выдумали и активно поддерживают свое лжеучение, называя его «истинной верой». Главными орудиями этой борьбы они избрали критику, а порой и клевету, в отношение иерархов Русской Православной Церкви и ее духовенства. Другими словами, они с вопросов догматических, как это было на заре старообрядчества, перешли на личностную оценку оппонентов, обвиняя их во всех смертных грехах. Логика простая – если не свят поп, то не свят и приход. Поэтому нужно очернить настоятеля, чтобы опровергнуть и веру. Со времен Аваакума, они так и не поняли, что Церковь сильна не своей догматикой и персоналиями, хотя и они играют важную роль в ее истории, а присутствием Святого Духа, благодатью Которого совершаются все Таинства. Современные старообрядцы уже не обсуждают с православными вопросы вероучения. Они нацелены на обструкцию всего, что с Православием связано, а значит непримиримы в своей вражде против истины.
                Вступив в брань с Матерью Церковью, раскольники лишились благодати, а значит все их богослужения и таинства являются обрядом, лишенным участия Святого Духа. Можно сколько угодно спорить по тем или иным догматическим вопросам, но критерием истины является Христос, Который созиждет и наполняет Церковь истинной верой и благодатью.
                Нужно признать, что Московский Собор 1971 г., снял с раскольников все проклятия Собора 1666-1667 гг, открыв им путь к каноническому общению. Но еретиков это нисколько не охладило. Они оставили в силе свои анафемы Русской Православной Церкви, продолжают считать нашего Патриарха – лжепатриархом, испытывая лютую ненависть к любому предстоятелю, признают наши богослужебные книги еретическими, а таинства безблагодатными.  До сих пор, непонятно, с какой целью были сняты анафемы на раскольников. Чем руководствовался тогда только избранный патриарх Алексий II, если заранее было понятно, что навстречу нам староверы не пойдут. Cкорее всего, в дело вмешалась политика, как это было с вступлением РПЦ МП во Всемирный Совет Церквей в 1961 г. при Патриархе Алексии I. Тогда после хрущевской оттепели СССР нуждался в международном признании.
                Необходимо  отметить, что старообрядчество разделилось само в себе как это и неизбежно для любой ереси. В 1800 г. по представлению митрополита Московского Платона (Левшина), императором Павлом I было утверждено Единоверие. Оно отличалось от старообрядчества тем, что при сохранении прежнего обряда богослужения и вероучения, единоверцы как община, переходили под юрисдикцию Священного Синода Русской Православной Церкви. Суть ереси не менялась, но легализацию старообрядцы получили, пусть и в таком виде. Однако, не все приверженцы «истинной веры» подались к единоверцам. Большая часть остаётся непреклонной в своей схизме и поные.  Для нас упоминание о единоверцах важно в том смысле, что сейчас проводится активная церковная политика по обеливанию ереси раскола и признание старообрядцев «чадами Русской Православной Церкви». Еще 4 июня 1999 года Священный Синод призвал церковные издательства: «Применять критический подход к переизданию литературы, напечатанной в дореволюционное время, когда под влиянием светской власти старообрядчество критиковалось некорректными и неприемлемыми методами». Другими словами, осуждение раскола отменяется, а анафема раскольников на Русскую церковь считается, «яко не бывшая». Опасность такого подхода заключается в том, что в лоне Православия и нашей церкви как преемнице Византийской Церкви, Вселенских Соборов и Священного Предания, узаконивается ересь, которую мы подробно разбирали выше. Это наглядное проявление не только модернизма, пустившего свои метастазы по телу Церкви, но и явное влияние экуменизма: не важно какому Богу и как молиться, главное – помолимся вместе и как-нибудь.
                В заключение необходимо сказать следующее. Каждый раз, когда мы слышим разговоры о единой вере отцов с раскольниками или сталкиваемся с их агрессивным учением, важно понимать, что это целенаправленная работа дьявола по разрушению Православия. Всякий, кто снисходительно и примирительно относится к раскольникам, становится предателем веры. Примечательно, что сближение с старообрядцами наша Церковь начала в период разгула демократии и либерализма 90-х, когда ее захлестнули протестантские идеи экуменизма и модернизма. Невольно напрашивается вывод, что это не совпадение, а целенаправленная работа по разрушению Православия в России. Активную роль в этом играет духовенство, выполняя директивы свыше. Никто не мешает раскольникам отречься от своих заблуждений и вернуться в Православие. Однако им, а точнее дьяволу, это не нужно. Поэтому начинаются ухищрения, то с целованием  единоверцев, то с оправданием учения раскольников. Сохраняя свою структуру и догматы, еретики имеют возможность разлагать Русскую Православную Церковь изнутри, огульной критикой духовенства и священноначалия, подтасовкой исторических фактов в свою пользу. Это дает им  возможность насаждать учение о непогрешимости их веры и о лже-православии  нашей Церкви. Не понимающий этого, разделит с раскольниками одну участь.