Дальномерщик

ПОСВЯЩАЮ:
80-летию Победы над фашистской Германией  и  100-летнему юбилею  одному из
участников добывших Победу над ворогом проклятым, в том далёком 1945 году -
Чижову Фёдору Дмитриевичу,  моему дяде, фронтовику, дальномерщику 1345 -го
зенАП, 20-й Неманской зенАД в годы Великой Отечественной войны (1941-1945).


     В преддверии Нового года, Фёдор уединился на полатях русской печи в деревенской избе и размышлял.
     – Полтора года войны пролетели как мгновение ока. Отца – Дмитрия Николаевича, призвали в армию в мае 1942 года, но судя по письмам, он находился ещё в тыловых частях, где-то в Мордовии. Вспомнился призыв Муромским военкоматом. Тогда на ВВК решили, что ему еще рановато и отпустили с миром. А 11 февраля должно будет исполниться 18 лет, точили в голове мысли, но, после Мурома его так никуда и не вызывали, хотя всех знакомых годков в округе, загребли ещё до начала осени.
     Фёдор только размышлял. А в это же самое время военное ведомство в реестрах и формулярах уже определяло его дальнейшую военную судьбинушку. Долго ждать не пришлось, в новогодние дни 1943 года пришла весточка из Селивановского райвоенкомата о явке на призывную комиссию, с готовностью к отбытию в войска.

     – Вот и дождался, в самое Рождество, – промелькнуло у Фёдора в голове, читая повестку.

     Страха и других эмоциональных потрясений от повестки он не ощутил, обычное состояние, не более того. Единственно, отметил про себя, – каково будет матушке без мужского плеча в хозяйстве с четырьмя дочерьми. Крохе Аннушке всего-то ничего – 4 месяца от рождения. Родилась она в августе 1942 года уже после мобилизации Бати на войну. Хотя, по большому счёту, у всех сельчан такая напасть. Проклятая война все деревни опустошила от мужиков. Остались одни женщины с девицами, старики с малыми, да немощные больные.
     Матушка Елизавета была немногословна, но, по внешним признакам чувствовалась материнская печаль за сына. Взрослая сестра Наташа напутствовала брата беречь себя и вернуться домой с победой.
     Пятнадцатилетняя Маняша не скрывала переживаний за Федю, – как же мы тут без тебя справляться-то теперь будем, братец ты наш любимый? – приговаривала она эти два дня. Зато первоклассница Полинка, по своему малолетству, просила встретиться на фронте с папкой, убить всех фашистов и быстрее возвратиться домой. Все сообща помогали ему собраться в дорогу, напекли пирогов, чтобы не был голодный.
     Никаких проводов не было. Поднялся Фёдор спозаранку, проверил свой импровизированный вещмешок с домашними гостинцами, обнялся с матушкой – Елизаветой Васильевной, сёстрами, чмокнул спящую Аннушку, присели на дорожку по христианскому обычаю, затем попрощался и вышел из дома, благословлённый крестным знамением матери вслед.
     Пройдя всю деревню до ручья, миновал мосток, построенный красноармейцами в 1936 году в дар деревенским жителям, в ходе военных учений, проводимых легендарным красным полководцем, времён гражданской войны М.Н. Тухачевским. Сердце как-то ёкнуло, Фёдор остановился и обернулся посмотреть на Сатуровку, пробуждающуюся в зимней ночи дымами печных труб – свою малую неповторимую Родину, давшую ему силы и вдохновения. В тот же миг перед его глазами пронеслась вся короткая жизнь с разными её историями. Походы в лес за дарами природы, запах свежескошенной травы на покосах с родителями, журчание знакомого ручья, который он только что перешёл, учёба в Новониколаевской школе, где окончил 7 классов, учителя, общения с бабушками и дедами, разговоры с друзьями под звёздным Сатуровским небом. Всё это он в сей час уносил с собой, туда? – Куда определила его судьба.
     Закрыл глаза постоял ещё немного, со сверлящей его сознание мыслью, – благоволит ли судьба вернуться обратно в свой отчий край, к своим родным? Отгоняя от себя дурные мысли, он, тихонько пошел, а рождественский мороз невольно ускорял его шаги. Пути было километров пять, до сельсовета деревни Ивановская, а там уже призывников должны были доставить транспортом по назначению в Красную Горбатку.

В ШУЕ

     После проведения предусмотренных процедур в райвоенкомате, Фёдора, в составе команды, направили в 193-й запасной стрелковый полк (ЗСП), 4-й запасной курсантской стрелковой бригады в г.Шуя Ивановской области. Где их переодели в форму солдат Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА) и без раскачки приступили к обучению.
     Наряду с изучением уставов – свода правил взаимоотношений военнослужащих и строевых занятий, особое внимание уделялось общевойсковой подготовке по владению стрелковым оружием, гранатами, рытью окопов и маскировке, навыкам рукопашного и штыкового боя, другим премудростям фронтовой жизни. Обстановка в стране и на фронтах требовала строгой дисциплинированности от каждого и в целом. На политзанятиях постоянно напоминали о бдительности, преданности Родине, Сталину. Строгость командиров-фронтовиков сочеталась с отеческим вниманием и заботой к курсантам.
     Красноармеец Чижов, день за днём, с завидным упорством постигал азы военного искусства, а в трудные моменты вспоминал матушку, которая приободряя его на выполнение какой-либо домашней работы, всегда вторила, – ты сынок, главное не волнуйся и не переживай, оно ведь как получается: – «Глаза боятся, а руки делают», поэтому потихоньку, полегоньку – всё осилишь и всё выполнишь... И действительно, вспоминая её напутствия, всегда справлялся с поставленными задачами на занятиях и тренировках.
     Время, можно сказать, не шло, оно просто летело. Закончилась календарная зима и вчерашние новобранцы, изучив воинские уставы, научившись красиво ходить строем, обретя за это время сносную военную выправку, приняли присягу – кровную клятву на верность своему воинскому долгу, своему народу и матери-отчизне.
    
     Батя – Дмитрий Николаевич ему писал, что формирование и слаженность их воинского подразделения окончена и их готовят к отправке на фронт, просил ждать новый адрес расположения части. А по весеннему теплу, в начале мая 1943 года, его навестили сестрёнки – Наташа с Маняшей. По поручению любимой матушки они привезли целую корзину испечённых для него пирогов. Ароматное благоухание, отчего дома, пахнувшее ему в лицо из открытой корзины, охватило Фёдора величественной радостью.
     Он взял пирог, осмотрел его и приложил к губам, глубоко втянул носом воздух, пытаясь уловить запах оставшийся от тёплых материнских рук. Затем, откусил кусочек пирога, стал его медленно жевать, предаваясь воспоминаниям детства. Пирог с картошкой хоть и был холодный, но на данный момент, ему казалось, что вкуснее он ничего и никогда не ел. Вдруг, как бы очнувшись от нахлынувших на него грёз, Фёдор, показывая сестрам на корзину, вопросительно предложил, – а вы что не угощаетесь?

     – Девчонки не стесняйтесь, давайте берите, кушайте. Вы же наверняка в дороге продрогли, а пирожки согреют, – при этом, понимая сестриц, которые не могли ослушаться наказа матушки, добавил, – мамке нашей я об этом ничего писать не буду, так что давайте налегайте на пироги или я тоже не стану есть.
     Время встречи завершалось. Фёдор встал, обнялся с сестрицами, каждую поцеловал в щечку, попросил их поцеловать Аннушку, а матушке передать большую благодарность за заботу о нём. Взял корзину с пирогами и пошел в расположение части. Пройдя немного, Фёдор повернулся и крикнул, пишите чаще сестрицы, про всё пишите, письма для солдат тут как воздух...

     Провожая его взглядом, пока он не скрылся за строениями, Наташа вслух отметила, – Мань, а Федя то наш возмужал, изменился, совсем взрослым стал, – после чего они тронулись в обратный путь в деревню. Вскоре после их отъезда Фёдор вступил во Всесоюзный Ленинский коммунистический союз молодёжи (ВЛКСМ), чем дополнительно обременил себя особой ответственностью перед народом и страной.
     В расположение войсковой части жизнь бурлила своим чередом, одних куда то отправляли, другие прибывали. Пришло видимо и его время. В конце мая 1943 года рядового Чижова, с учётом его зрительных особенностей и семилетнего образования, определили на обучение военной специальности дальномерщик в Московский учебный лагерь войск зенитной артиллерии в г.Кунцево.

В КУНЦЕВСКОЙ УЧЕБКЕ

     От станции Кунцево, откомандированные курсанты, строем проследовали в штаб учебного лагеря. По прибытии, офицер, сопровождавший их из Шуи, доложил документы командованию штаба лагеря. Тут же на месте провели поверку личного состава и дали команду ждать посыльных для сопровождения в подразделения назначения. А уже на следующий день Фёдор изучал предмет своей будущей военной специальности дальномерщика.
     Подготовка проходила организованно в строгом соответствии разработанных учебных планов и расписаний занятий повзводно и отдельно по специальностям. В основе программы обучения, одной из главных задач значилась – подготовка преданных социалистической Родине бойцов, обладающих практическими навыками и приёмами боевой работы с воздушным и наземным противником. Способных, в условиях трудной боевой обстановке, составами своих орудийных расчётов, прикрывать войска от налётов вражеской авиации. Курсантская жизнь, как и в 193-м ЗСП в Шуе, проходила штатно в условиях военного времени, по установленному для армии, распорядку дня.
     В этот период Фёдору много раз проходилось быть невольным очевидцем человеческих пороков и нарушений воинской дисциплины многими погодками. Смотреть на это было и больно и смешно. Удивляла реакция на их утренний подъём, противление физзарядке и построениям, отчего, порой, отдельные из них, забивались под нары или прятались по подсобкам, откуда их вытаскивали, применяя физическую силу. Много позже, после войны, Фёдор Дмитриевич, рассказывая о военном лихолетье, трактовал эти недоразумения «деревенских мальчишек» недомыслием и недостатками образования.
    
     – Ну, что с них было взять? – говорил он. В массе своей сельчане, а многие из них были из такой «тьмы тараканьей», что видеть ничего не видели и дальше родительского двора нигде не бывали. Другой мир их пугал и настораживал, по этим причинам они и «чудили», пытаясь жить по своим деревенским укладам местностей, из которых призвались в армию.
     Благодаря только огромному терпению и воспитательной настойчивости командиров эти недостатки постепенно изживались, а будущие бойцы Красной Армии сознательнее относились к исполнению уставных положений…

     Для рядового Чижова наука побеждать усваивалась не только в учебных классах, на полигоне, но и во внутренних нарядах, в карауле, на хозяйственных работах по поддержанию жизнеобеспечения военного лагеря и в других требующих того обстоятельствах, не связанных с учебным процессом. Безусловно, всё это влияло на подготовку курсантов. Но, напористость отцов-командиров и инструкторов военного дела, упорное и стремительное постижение курсантами программного материала воинских специальностей делали своё дело и приближали их к боевому участию в окончательном разгроме фашистской нечисти.
     За пять месяцев пребывания в Кунцевской учебке Фёдор одолел весь курс учебной программы с общим понятием о войсках зенитной артиллерии, их задачах в системе противовоздушной обороны, составе и вооружение. Тщательно изучил батарейный состав МЗА, выдвижение и рассредоточение на огневых позициях. Работу батарей на марше и взаимозаменяемость орудийных расчётов.
     Познал структуру полка состоящего из 4-х орудийных батарей: 3-х – из 37 мм пушек МЗА и одной – из 85 мм пушек СЗА, а также одной или двух рот зенитных 12,7-мм – крупнокалиберных пулемётов ДШК (Дегтярёва-Шпагина образца 1938 года) и вспомогательных подразделений обслуживания.
     Овладел знаниями штатного расписания батарей, каждая из которых состояла: из 4 орудий, двух огневых взводов по два боевых расчёта, в составе: 2 наводчиков, 2 прицельных, 1 заряжающего, 2 подносчиков снарядов, в каждом расчёте, с 1 дальномером и 1 дальномерщиком во взводе. При этом в ней штатно находились: старшина батареи, санинструктор, химинструктор, орудийный мастер. Всего в батарее насчитывалось 84 бойца, а их командный состав определялся: командиром, комиссаром и двумя командирами взводов. Автопарк состоял из 6 разных автомобилей и тягачей.
     Вместе с тем, основной учебной дисциплиной курсанта Чижова являлся штатный дальномерный инструментарий, находящийся на вооружении артиллерии РККА. В процессе учёбы, в целях ознакомления, он получил общее представление обо всём разнообразие дальномеров, используемых в армии.
 
     В обыденность тематического курса при обучении дальномерщиков, либо их расчётов, входило: развертывание и свертывание дальномера, подготовка его окуляров к ведению наблюдений. Считывание отсчётов со шкал дальномера и установка данных по шкале выверки. Поиск и слежение за целью, выверка, дальномера по высоте и измерение дальности по неподвижным наземным целям. Выверка дальномера по дальности, измерение дальности до цели, движение которой имитируется. Измерение дальности до подвижной воздушной цели днём, а также ночью, при освещении её прожекторами.
     А способность дальномерщика в поимке и слежение невооруженным глазом цели с быстрым подношением дальномера к глазам и придачей ему угла места цели, плавной наводкой на неё и одновременным удержанием изображения цели над той измерительной маркой, с которой должно было считываться очередное значение дальности, являлась особенностью в их подготовке.
     Теоретически, принципы работы метрового дальномера ЗД, со всеми его характерными свойствами, курсант Чижов изучил, выражаясь разговорным языком – как свои пять пальцев. Иначе и быть не могло, ему с этим инструментом предстояло выполнять боевую работу на фронте. От профессионализма Фёдора зависела жизнь батарейных расчётов и целостность их вооружения, сохранность объектов и армейских войсковых соединений, в прикрываемых зонах ПВО, от воздушных атак противника. О чём курсантам вдалбливалось на протяжении всей учёбы.

7-й ЗАПАСНОЙ АРТИЛЛЕРИЙСКИЙ ПОЛК – ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ

7-й запасной артиллерийский полк (ЗАП) 14-й запасной стрелковой бригады сформировали в июне 1941 года в Тульской области, из мужского населения областей Московского военного округа. Первый командир полка – подполковник Васильков Иван Васильевич, 1904 г.р., уроженец д.Азарово, Калужской области. (В последствие – за штурм рейхстага, командующий артиллерией 79-го стрелкового корпуса полковник Иван Васильевич Васильков был награждён медалью «Золотая Звезда» с вручением ордена Ленина и присвоением звания Герой Советского Союза). В октябре этого же года, с приближением фронта, по приказу командования, полк сняли с рубежей обороны и передислоцировали в п.Вурнары Чувашии. Откуда, в феврале 1942 года, 7-й ЗАП убыл в распоряжение Западного фронта (д.Рождество Наро-Фоминского района Московской области). В действующей армии он находился в период:  с 20 февраля 1942 по 2 апреля 1943; с 1 июля 1943 по 16 сентября 1943 и с 5 ноября 1943 по 9 мая 1945 годов на Западном и 2-м Белорусском фронтах.

     В начальный период войны в СССР формируемые на местах маршевые пополнения РККА напрямую поступали непосредственно в части действующей армии. Однако, с началом широких наступательных действий советских войск, фронт требовал воинов многих специальностей, в связи с чем, их подготовка приобретала всё большее значение. По этой причине, с марта 1942 года, будущее пополнение специалистов для фронтовых подразделений проходило 5-6-ти месячную доподготовку в запасных частях фронтов и армий, и лишь только после этого они распределялись в дивизии, выведенные в армейский резерв.

     Потому-то, в октябре 1943 года, дальномерщик рядовой Чижов, по окончании теоретического курса обучения в Кунцевском лагере войск зенитной артиллерии, в целях повышения морально-психологической устойчивости и приобретения навыков работы по специальности в боевых условиях, и был направлен в распоряжение командира 7-го ЗАП Западного фронта. Ещё не в боевую часть, но уже на шаг ближе к передовой. Дислоцировался полк, в это время, в Смоленской области, на границе с Белоруссией.
     Здесь, в составе пушечных расчётов, дальномерщик Чижов по 8-12 часов в день оттачивал практику мастерства, на условных боевых позициях. Отрабатывал все свои действия работы с дальномером до автоматизма. Часто до них доносилась боевая канонада с переднего края обороны наших войск. А налёты вражеской авиации, разрывы бомб и пулемётная стрельба немецких пилотов вносили свою лепту в психологию привыкания к фронтовым условиям.
     В редкие минуты свободного времени Фёдор перечитывал письма от родных сестрёнок и матушки. Из них он узнавал о деревенской жизни, выросшем урожае на огороде, о заготовках лесных даров, о том, как подросла Аннушка и пошла своими ножками, о других бытовых мелочах в семействе. В этот момент его душа переполнялась особенной радостью и, закрывая глаза, наполнялась картинами присутственного общения с родными.
     Именно эти истоки душевного утешения придавали Фёдору уверенность в себе, а любовь родных с ожиданием дома и понимание им своей нужности – становились мощным энергетическим ресурсом и источником его неиссякаемой силы, позволяющей по-бойцовски торжествующе смотреть в завтрашний день, преодолевать любые препятствия и двигаться вперёд.
     По скудным, с учётом военного времени, деталям из писем от отца – Дмитрия Николаевича, Фёдор знал, что он уже с августа 1943 года находится в воюющей части на западном направлении. А на текущее время буквально пребывал неподалёку от него, в освобождённом Смоленске.
     Он представлял себе, как отец, в эти же самые минуты, возможно тоже, смотрит в ночное небо и думает о доме, о нём, о будущем. Эта мысль одновременно пугала и успокаивала. Пугала тем, что отец в смертельной опасности войны, но успокаивала тем, что они, хоть и разделены расстоянием, но всё же, связаны кровной невидимой нитью, нитью отцовской любви.
     Фронтовые письма отца были для Фёдора не просто весточками. Это были свидетельства его мужества и стойкости, которые он очень ценил и всегда старался быть похожим на него – сильным!..

34-я ЗЕНИТНО-АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ НЕМАНСКАЯ ордена КУТУЗОВА 2-й степени ДИВИЗИЯ РГК
20-я НЕМАНСКАЯ ЗЕНИТНО-АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ ДИВИЗИЯ РГК

     В третьей декаде марта 1944 года, отработав программу доподготовки в 7-м запасном артиллерийском полку, дальномерщик рядовой Чижов, для прохождения дальнейшей военной службы и боевой работы по специальности в условиях Отечественной войны, получил назначение в 34-ю зенитную артиллерийскую Неманскую дивизию РГК. Здесь Фёдора определили в одну из полковых батарей дальномерщиком, где он, при поддержке сослуживцев, быстро в ней освоился. Находясь в боевом подразделении, прежде всего, скрупулёзно, изучил свой новый боевой инструмент – зенитный дальномер. А во-вторых – под руководством своих командиров, чётко усвоил место пребывания на огневых позициях батареи при готовности № 1 и в боевой обстановке. 
     Помимо этого он твёрдо запомнил требования командира: уметь работать в команде, владеть способностью к коммуникации, всегда быть готовым к работе в условиях ограниченной видимости и плохой погоды, обладать высокой концентрацией внимания при считывании измерений в боевых условиях. Из всего этого рядовой Чижов понимал, что ему отводится ключевая роль в создании точного огня, от его профессионализма и опыта зависит эффективность и результативность работы орудийных расчётов. Эти установки прочно укоренились в его сознании, формируя основу боевого духа.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ФЁДОРА ДМИТРИЕВИЧА:

     «Во время моего пребывания на фронтах войны в действующей армии, зенитно-артиллерийская батарея с четырьмя штатными 37-мм орудиями, представляла собой компактное, но грозное средство противовоздушной обороны. Её структура, состоящая из двух огневых взводов, с двумя орудиями в каждом, позволяла эффективно распределять огневую мощь.
     В классическом варианте огневые позиции оборудовались всегда на возвышенности в форме квадрата со сторонами 100-150 метров. В центре квадрата, в поясных окопах, размещался командный пункт для командира, разведчика и дальномерщика. Между КП и орудиями устанавливалась телефонная связь, но во время боя, из-за грохота орудий и взрывов, голосовые команды, и подавать и слышать, не представлялось возможным. Поэтому нам приходилось приспосабливаться к всевозможным условным сигналам.
     Работа батареи строилась примерно так: разведчик, вооруженный биноклем, обнаруживал приближающиеся самолёты противника, устанавливал их типы и количество. Получалось это с расстояния не более пяти километров. Я, дальномерщик, определял расстояние до цели и непрерывно сообщал командиру о его изменении. Командир, в свою очередь, распределял цели между орудиями и выбирал время открытия и тип огня: одиночный, короткими или длинными очередями. Огонь, как правило, открывался с дистанции не более 2000 метров короткими очередями. Длинные же очереди применялись по низколетящим самолётам. Стреляли обычными фугасными снарядами.
     Такое положение максимально обеспечивало лучший обзор для расчёта в секторе обстрела, а при необходимости возможность широкого маневрирования зенитными средствами. Но чаще, всё было иначе.
     Многочисленные ограничения рельефа местности, обеспечение скрытности, скорость развёртывания и тактическая обстановка заставляли командиров батарей импровизировать и адаптироваться к условиям боя. В связи с чем, орудия располагались по необходимости.
     Иногда их ставили в линию, в отдельных случаях в шахматном порядке, а зачастую и вовсе рассредоточивали на значительном расстоянии друг от друга, чтобы затруднить противнику их одновременное уничтожение. Но, во всех случаях, независимо от условий боевой обстановки, на зенитчиков возлагалась огромная ответственность по уничтожению самолётов противника, либо принуждению их пилотов к отказу от выполнения боевых задач – как самостоятельно,  так и во взаимодействии с другими средствами противовоздушной обороны.
     А главным фактором применения боевого порядка зенитных подразделений было максимальное обеспечение сектора обстрела и возможность быстрого перенацеливания на воздушные цели. И, конечно же, особые требования предъявлялись, несмотря на кажущуюся простоту, организации огневой позиции, требующей тщательного расчёта и инженерной подготовки, так как даже небольшое изменение в расположении орудий могло значимо повлиять на эффективность их работы».

     Все рассказы чаще происходили за праздничным столом, когда его просили об этом родные и близкие люди. Наблюдая за ним, в его глазах улавливалась то гордость, то лёгкая грусть. И в этот момент Фёдора Дмитриевича можно было понять, ведь для него это были не просто воспоминания о военном лихолетье, а скорее отголоски его юности, закалённой в суровых испытаниях войны, дружбы, скреплённой под огнём в боевых условиях, и ответственности, пронесённой им за эти годы с достоинством.
     Предаваясь воспоминаниям и повествуя боевые эпизоды, он много жестикулировал руками, стараясь показать физическое состояние дальномерщика на огневой позиции. В этот момент, на фоне поступающей информации от рассказчика, слушатель успевал трансформировать её в сознание в воображаемые поведенческие сцены ратной работы ветерана на поле брани, как в кино.
     – Вот он, – дальномерщик Чижов. По сигналу тревоги разведчика-наблюдателя, занимает отведённое место на огневой позиции зенитной батареи, рассредоточенной в боевой порядок – то ли на берегу форсируемого Немана в Белоруссии, то ли в Литве, а может быть в Восточной Пруссии, иль в фашистской Германии.
     И везде, при появлении на горизонте самолётов противника, он мгновенно реагирует, всматриваясь вдаль и ввысь через окуляры своего боевого друга – дальномера, выискивает в небе воздушные цели противника, быстро передаёт полученные данные командиру орудия и они уничтожаются. Такая уж у него работа – видеть дальше, чем другие.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ФЁДОРА ДМИТРИЕВИЧА:

     Много эпизодов фронтовой жизни сохранилось в моей голове. Постоянные передислокации полка и рассредоточения батарей. Оборудование огневых позиций и грязь, особенно в весенне-осенний период. Работа зенитных орудий по наземным вражеским точкам переднего края и зачистка лесных массивов, в полосе наступления, от остатков вражеских войск. Тревожное ожидание и налёты вражеской авиации, вспышки боя и запах пороха, а затем внезапная тишина, такая же звенящая, как и грохот. И вся эта палитра, рутинной фронтовой жизни, вплелась в мою память тонкими нитями неповторимого узора.
     Я ведь дальномерщик и мне приходилось смотреть в небо через окуляры своего дальномера. А то, что я увидел, останется во мне до конца дней своих. Дальномер был моим техническим усилителем зрения и продолжением глаз, в выполнение стоящей передо мной постоянной задачи. Независимо от погодных условий, выискивать в бездонной синеве или свинцовой серости облаков воздушные цели – самолёты противника.

     Пребывая на огневых позициях, зенитчикам приходилось быть в постоянной готовности к открытию огня. Расчёты находились возле своих орудий круглосуточно. Картинка боя, как правило, начиналась с сигнала разведчика-наблюдателя о воздушной тревоге. Услышав команду «К бою!», я занимал отведённое для дальномерщика место в локации огневой позиции своего взвода. Разворачивал дальномер в заданном секторе и всматривался в небо. Захватив в окуляры самолёты противника, старался точно определить параметры их дальности и высоты. После чего громко кричал командиру взвода, к примеру:

     – Самолёт 900 метров, снижение, курс на наши позиции, самолёт 400 метров, курс прямой, – а он уже передавал далее командирам орудий для прицеливания и ведения по ним зенитного огня на поражение.
    
     Конечно, зенитчикам сбить самолёт – это было делом чести и престижа. Раз уж об этом заговорил, отмечу, наш взвод из 2-х орудий за время войны сбил лишь 10 самолётов противника. Но, хочу отметить, что это для зенитчиков не являлось основным постулатом – главным в их деле было, не дать противнику прицельно отбомбиться по охраняемым объектам, переправам, либо прикрываемым от налёта сосредоточениям войск и техники. Проще говоря, вынудить и заставить фашистских пилотов сбросить смертоносный груз мимо цели. И когда такое происходило, мы понимали, что нами спасены тысячи жизней наших солдат и офицеров. Сбережён ценный материальный ресурс вооружений – техника, орудия, боеприпасы, другое имущество, и это была, пусть маленькая, но Победа! Нас благодарило войсковое командование!.. Мы ликовали!..
    
     Нередко в разговорах о войне, бытуют мнения, что зенитчики относились к тыловым частям и не несли существенных потерь. Сразу хочу заявить, что это неправда. Хоть нас и считали войсками второго эшелона, ущемляя в наградах – командованием армий и фронтов, у которых мы были в подчинении, но свою боевую задачу мы выполняли не хуже других. И более того, будучи в составе 5-11-39-й армий, 1-3-го Белорусских фронтов, подразделения нашей дивизии при наступательных операциях всегда рассредоточивали по линии обороны переднего края за спинами наших бойцов не далее чем за 300-500 м. от траншей.
     В задачу батарей входила работа по наземным войскам – в считанные минуты перед выходом пехоты из траншей в наступление, нами доуничтожались прямой орудийной наводкой, оставшиеся целыми от фронтовой артиллерийской подготовки, укреплённые огневые точки и узлы активного сопротивления противника. При этом сами становились целями для вражеского огня. А в Белоруссии, Прибалтике, Восточной Пруссии, после активного наступления фронта, часто привлекались к зачисткам лесных массивов от разрозненных немецких группировок, создававших нашим войскам проблемы.
     При передислокации, порой, попадали во вражеские засады, в этих ситуациях, отбивались прямо с колёс. Частенько личный состав зенитно-пулемётных рот привлекался для оказания огневой поддержке пехоте соседних частей, в локальных боевых операциях. Довольно-таки часто попадали под артиллерийско-миномётные обстрелы противника. И всякий раз, наши подразделения, несли тяжёлые невосполнимые утраты, в живой силе – убитыми и ранеными, и в материальной части – уничтожением или выведением из строя. Бывали нелепые смерти в результате неосторожного обращения с оружием, а в Восточной Пруссии и Германии многочисленные отравления метиловым спиртом со смертельным исходом, всякое бывало. Одним словом, шла война!..
     Но наиболее высокие потери, разумеется, мы несли при отражении налётов вражеской авиации. Да вы и сами понимаете, любые средства ПВО всегда являются важной целью, как для воздушного, так и наземного противника. При этом у зенитчиков была одна отличительная особенность. Если при вражеском авианалёте на войсковые части наземных войск из состава пехоты, артиллерии, кавалерии и других им подобных – все разбегались врассыпную по возможным укрытиям, в крайнем случае ложились на землю. А вот расчёты зенитчиков, не могли себе позволить прятаться, наоборот, для них наступала самая активная фаза боевой работы. Не покладая рук обеспечивать стрельбу своих орудий по противнику.
     Конечно, кто-то может возразить, а как же мол, защитные сооружения, блиндажи, окопы? 
     Да, в определённой степени всё это имелось, но вероятность получить пулемётную пулю штурмующей авиации или осколок от разорвавшейся бомбы, артиллерийского снаряда или мины, всегда были велики. Ведь зенитные орудия практически всегда выставлялись на открытой местности и являлись отличной мишенью для противника.
    
     Или вот такой случай, имевший место лично со мной, при вторжении в Восточную Пруссию. Перемещаясь на новые огневые позиции, мы попали под налёт вражеской авиации. Все бросились по всевозможным – ямкам, канавкам, либо просто ложились на землю, спасаясь от осколков авиабомб. Во время моей попытки укрыться за насыпью дороги, невдалеке разорвалась бомба. Я упал и видимо от контузии потерял, на какой-то миг, сознание. Точно не могу сказать, сколько это длилось. Но, сознание вдруг включилось, в голове шум, глаза открыть никак не могу, проявился слух – крики военных, гул моторов военной техники. Лежу и чувствую, что по мне кто-то шарит, проверили карманы форменного обмундирования, сняли сапоги и тут же слышу мужской голос:
     –  «Может его пристрелить, чтобы не мучился?», видимо он был не один, на что другой возразил, – «Да ладно тебе, оставь его, молодой пацанёнок, может быть ещё оклемается». «Ну, тогда х…й с ним, пошли.», – высказался первый. И отдаляясь от меня, ещё раз выругался, после чего они как растворились. Когда я окончательно очухался и открыл глаза, уже не мог понять, кто это был, так как после бомбёжки кругом сновали солдаты, возвращавшиеся к своим транспортам, кричали раненные, бегали санитары, собирали убитых…
     В душе, я был благодарен второму мародёру – за спасение моей жизни. Будь тот негодяй один или с подобным себе, глазом бы не моргнул и пальнул в меня пулю, оправдывая своё преступление благородством – «Чтобы не мучился!»… (Реально, такие эпизоды случались на поле боя в войну – прим. автора П.Жарёнова.)
 
     Но вот самым трагичным и нелепым эпизодом за всю войну для меня остаётся бомбардировка своими штурмовиками наших батарей. Конечно, тогда нам было запрещено об этом говорить. Но время прошло уже много, думаю, это уже не является страшной тайной войны. Наоборот, пусть будет лучше горькая правда, чем сладкая ложь. А произошло следующее.
     Боевые порядки полка располагались в районе немецкого г.Эберсвальде, к сведению, после войны в нём жил Владимир Высоцкий с родителями – примерно в 40-50 километрах от Берлина. Мы прикрывали переправы и сосредоточения наступающих частей наших войск на Берлин, с севера. Немецкая авиация в этот период нас особо уже не допекала, зато вот своя авиация отличилась.

     28 апреля 1945 года, и это, представьте себе дорогие мои мальчишки – за десять дней до Победы! Словом, после полуночи, самолёты штурмовой авиации, с разницей в один час, подсветили осветительными ракетами огневые позиции нашего полка, и отбомбились по ним. Результат: в 3-й и 4-й батареях 6 человек погибли и 6 получили различные ранения, неизвестно, все ли ещё выжили? Уничтожено три зенитных орудия, значительное количество их боекомплекта, солдатское стрелковое оружие, другая амуниция. Повреждения получила тягловая сила – автомашины.
     Почти всю войну прошли, а смерть приняли накануне Победы от своих. Уму непостижимо! Весь полк был в трауре, как жестоко не повезло нашим ребятам. Но, к огорчению, такое, нередко, случалось на войне …

БОЙ ФЁДОРА

     Задача дальномерщика – смотреть в небо. Увидеть врага, когда он ещё только появляется на горизонте и не превратился в угрозу. В тот день, по тревоге разведчика, прильнув глазами к окулярам дальномера, сначала увидел лишь точки, едва различимые на фоне облаков. Но разрастаясь, они превращались в силуэты вражьих самолётов. Их было много, шли они плотным строем, как стая хищных птиц, готовых наброситься на свою добычу.
     По моему телу прошла инстинктивная дрожь, почувствовалось напряжение мышц и учащённое сердцебиение в груди. Каждый манёвр самолёта – я видел в мельчайших деталях. Как и положено, передавал координаты – высоту, дальность и курс, находящемуся на КП командиру. Мне казалось, что мой голос, был единственным, кто мог противостоять рабочему грохоту, пока ещё только своих зениток.
    
     И тут началось.
     Первые пулемётные очереди пронзили воздух, словно змеиный шип. Я увидел, как трассеры своими огненными нитями рвут небо, летят к нашим позициям. Земля содрогалась от разрывов бомб. Они падали с ужасающим воем, оставляя за собой столбы дыма и пыли, а осколки со свистом разлетались над позициями батареи. Воздух наполнился запахом гари, пороха и раскаленного металла. Картину происходящего на земле я не видел, только на слух отчётливо улавливал работу наших орудий и зенитных пулемётов. Ситуацию вокруг понимал – по командам командиров, санитаров, орудийных номеров, крикам о помощи раненным, об убитых и другим моментам сумятицы боя. 
     Ощущая мужество и отчаяние боевых друзей, я в тоже время понимал и свою беспомощность, в их поддержке и физической защите по причине иной ответственности в бою. Из глаз моих текли слёзы, вызванные ветром и дымом, но, я не мог оторваться от окуляров дальномера. Моя обязанность беспрестанно смотреть в небо и давать информацию по самолётам противника.
     Вдруг один из подбитых самолётов начал снижаться, закувыркался в воздухе и загорелся. Он упал где-то вдали, оставив после себя лишь черный шлейф дыма. Это была маленькая победа, но она не могла заглушить общий гул. Атака продолжалась, и казалось, этому не будет конца. В небе мельтешили вражеские машины, а земля наполнялась взрывами.
     Когда, наконец, последние самолёты скрылись за горизонтом, я опустил дальномер. От напряжения горели глаза, и я чувствовал себя опустошенным, но в тоже время живым. Я знал, что завтра наступит новый день. Будут новые задачи, новые опасности. Мне снова придётся взять в руки дальномер и выполнять свою боевую работу…

     Мы не считали себя Героями. Мы были обычными людьми, призванными защищать то, что нам дорого. Да, мы видели страх в глазах друг друга, но видели и решимость, которая перевешивала этот страх. Мы слышали крики раненых, но слышали и ободряющие слова боевых товарищей, которые помогали им подняться. Видели смерть, но презирали её. Мы чувствовали усталость, которая проникала до самых костей, но чувствовали и прилив сил, когда видели, как вражеский самолёт, подбитый нашим огнём, падает на землю.

     Небо в окулярах – это не просто воспоминания. Это часть меня. Это то, что сформировало мой взгляд на мир, на жизнь, на войну. Это то, что я никогда не смогу забыть. И даже теперь, всматриваясь в мирное небо, я вижу в нём отголоски тех дней, работу своих боевых товарищей и их судеб. И желаю всем людям, чтобы никогда им не пришлось видеть его таким – каким видел его я.

24-я и 13-я ЗЕНИТНЫЕ АРТИЛЛЕРИЙСКИЕ ДИВИЗИИ ГСОВГ

     После окончания Великой Отечественной войны Чижов Фёдор Дмитриевич продолжил срочную службу в Группе советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ). Служил в 24-й зенитно-артиллерийской Седлецко-Варшавской Краснознаменной орденов Кутузова и Александра Невского, а затем в 13-й зенитной артиллерийской Рогачевской Краснознаменной дивизиях.
     В июне 1951 года командир отделения дальномерщиков, старший сержант Чижов Фёдор Дмитриевич был уволен в запас.
    
     Потом была долгая трудовая и общественная деятельность. Семья. Умер настоящий фронтовик, прошагавший дорогами Великой Отечественной войны  от Смоленской земли до Берлина, 28 августа 2001 года. Похоронен на Шепелёвском кладбище г.Владимира.
     Фёдор Дмитриевич не был статутным Героем войны, но, для нас родных и близких, Он – как и все участники Великой Отечественной войны – Герои, чьими подвигами мы гордимся и ПОМНИМ их имена! Они, защищали святое Отечество и не жалели своих жизней – за нас, за мирное сосуществование народов, за жизнь на планете Земля! Вечная Слава Героям!!!

     Я горжусь! Мои самые близкие родные защищали Отечество по названию Русь, только по известным на текущее время сведениям: в 1-ю Мировую войну (1914-1918), в Гражданскую войну (1917-1922), во 2-ю Мировую или Великую Отечественную войну (1941-1945) и продолжают защищать на сегодняшний день Русский Мир, участвуя в боевых действиях Специальной военной операции (СВО). Низкий им поклон!.. Помним! Чтим! Ждём с Победой!!!


Павел Жарёнов (Чижов)

19 октября 2025 года