Чёрный ураган и капитан в джинсах

Возвратившись из отъезда, я слушала рассказ своей подруги Иры, попивая на своей уютной кухне чай с тортом, который являлся не только вкусным десертом, но и как выяснилось, платой за моральный и материальный джинсовый ущерб.

А начиналось всё вполне идиллически. Ира, стройная, собранная женщина ростом в те самые 160 сантиметров, от которых до холки моего пса было рукой подать. Ее серые, как сталь скальпеля, глаза — инструмент врача, привыкшего ставить на место буйных и неадекватных пациентов — с холодным любопытством осматривали подопечного. Строгая, но справедливая шатенка, чья душа была безраздельно отдана кошкам, согласилась гулять с их заклятым врагом.

А враг был серьезный. Шахор — это не просто пёс. Это сгусток черной энергии, помесь лабрадора и овчарки. Его шерсть — это не просто окрас, это манифест. Ночь. Абсолют. Его Величество Черный, что и значило его имя. Все остальные черные объекты, будь то ворона или кошка, — жалкие плагиаторы, подлежащие ликвидации. Его характер, который в нашей семье зовут «еврейским», был образцом сложности: он мог с руки взять лакомство, а мог и куснуть, ибо принцип важнее выгоды. Он не продавался за вкусности, уважая только силу и курицу, которую любил больше, чем все остальное.

Итак, они шли. Шибко умный и вредный Шахор двигался рядом, излучая деловой интерес. Его черный нос, влажный радар, считывал информацию: вот след голубя, вот метка шпица... Мир был терпим.

И тут, на горизонте, возникла Цель. Три силуэта: два человеческих и маленький, пушистый, тявкающий. Карманный раздражитель. Ира, как опытный капитан, заметив на радаре вражескую шхуну, приняла решение лечь в дрейф. Она остановилась, намотав поводок на руку, приготовившись к шторму.

Шахор замер. Весь его облик выражал ледяное презрение. Он не рычал, не напрягался. Он просто вычислял траекторию. Его принцип — «нападать молча, без предупреждения» — был его кредо. Зачем лаять? Лай — это для болтунов.

И надо же было этой мелкой собачке, этому пушистому маленькому шарику, гавкнуть. Один раз. Пискляво, бестолково, вызывающе.

Это был не звук. Это был спусковой крючок.

Последнее, что увидела Ира, — это как черная молния перестала быть частью пейзажа. Не было рывка — был взрыв.

«Я лишь моргнуть успела, а уже лежу на дорожке», — сухо констатировала она, как на врачебном консилиуме.

Сила, рожденная в мускулах лабрадора и устремленная волей овчарки, была абсолютной. Ира, капитан корабля «Прогулка», внезапно оказалась за бортом. Но она была врачом, а врачи не выпускают из рук инструменты. Ее пальцы, маленькие, но сильные, сжались вокруг поводка с силой, способной удержать жизнь. И инстинкт не подвел: поводок она не выпустила.

Последующие несколько секунд были стремительным и унизительным путешествием. Шахор, несясь к своей пушистой цели, волочил за собой стройную, отчаянно цеплявшуюся за реальность девушку. Асфальтовая дорожка, внезапно ставшая шкуркой для заточки, с энтузиазмом принялась за ее джинсы. «Сколько-то метров», — как потом, с математической точностью, отметила Ира.

Остановило Шахора лишь сильное упорство Иры, и истошный крик хозяйки маленькой собачки, которая схватила дрожащий меховой шарик на руки. Миссия была провалена, но честь Шахора — отчасти восстановлена.

Когда я смотрела на ее перепачканные порванные джинсы и слушала этот эмоциональный отчет, рассказанный в мельчайших подробностях с улыбкой, я поняла: чай и торт — это  компенсация за боевое крещение. Это счет за самое необычное приключение в ее жизни, который я с радостью оплатила.