Семейный альбом

Чтобы вспомнить, какими мы были, загляните в семейный альбом…

Песенных слов во мне хранится больше, чем словарных (без тавтологии никак не обойтись), ничего с этим поделать не могу, но строчка про семейный альбом как нельзя лучше подходит этому тексту. Именно материальные хранилища памяти питают её и помогают преодолеть время. Многое из написанного мною так или иначе связано с этим источником информации, иногда спровоцировано им, иногда приукрашено памятью, не без этого, а долг и время обязывают прибраться в памяти, быть может, выбросить ненужное, оставив главное… Но это уж как пойдёт, это сочинение не имеет плана…

Время, время, время… Я и не надеялась столько прожить, но вот уже в марте исполнится пятнадцать лет как я без Валеры. «Сойдутся вновь друзья, подружки, но не сойтись во веки нам…», а я даже вином разбавить печаль не способна, она во мне, она со мной, она впереди. И воспоминания о тех днях, когда впереди маячило светлое будущее, не то, чтобы избавляют меня от печали, но не позволяют ей окончательно завладеть мной до беспамятства, пока не позволяют…

Мне было непонятно, почему я для начала выбрала именно эти фотографии, ведь про любую, имеющуюся в наличии, у меня есть какая-нибудь история. Но потом я посмотрела в календарь. Я помню, что это было, когда я училась во втором классе, и фотографии сделаны не первого января, а позже. Значит, это зимние каникулы в январе 1964г, причем, скорее всего в воскресенье, поскольку суббота тогда была ещё рабочим днём, а на сам Новый год отводилось только 1 января. Так вот, выяснилось, что в 2025 г. дни недели относительно даты совпадают с таковыми в 1964г. (по 28.02, ведь тот год високосный был), такое вот неслучайное совпадение, и наверное, дата этих двух фотографий – 5.01.1964, я молодец! Великий вычислитель! (я начала писать этот текст 5.01.2025)
       
Ордынск, проспект(!) Революции, 101, кв.8, первый в посёлке двухэтажный многоквартирный дом, мы въехали в квартиру, видимо, летом 1962, поскольку в школу я пошла уже из этого дома. Мама была очень добрая, приветливая, весёлая женщина, со всеми соседями у неё были хорошие отношения, и фотографировались мы дома у Казаковых с первого этажа. Интересно, что в доме квартиры нумеровались справа налево, наша восьмая квартира была на втором этаже крайняя левая с окнами во двор, а у Казаковых – крайняя правая на первом. Помню только фамилию, и то, что у них было двое взрослых, как мне тогда казалось, детей. Дочку звали Света, сына вроде Витя, но не уверена. Отец у них был сапожник, он мне запомнился тем, что дал доступ к книгам, что хранились у них в сарае, я с упоением их читала, всю жизнь ему благодарна за это.

Мама как раз в Светином выпускном платье и белых пластиковых клипсах, значит, соседская дочь закончила школу в 1963г. Это была настоящая фотосессия тех лет, меня заставили нарядиться в форму, наверное, ничего более нарядного не нашлось, правда, тапки домашние с дырками на пальцах, это мама просмотрела, не думала, что будет видно, а я потом страдала. Отец в парадном костюме и галстуке, едва ли не единственный раз, когда я помню его таким. Обычно рубашки были сине-серые, у меня осталось ощущения, что они были скользкие, вряд ли шёлковые, наверное, какая-то синтетика. У некоторых рукава были длинные и подтягивались специальными резинками в виде пружинок, которые надевались выше локтя и с их помощью регулировалась длина рукава. Летние рубашки тоже были скользкие, тоже в полосочку, наверное, трикотажные. Хотя чаще всего я видела отца в рабочей спецовке, а дома – в майке, которые много позже получили название «алкоголички».

Трудно излагать последовательно факты, столь отдаленные, почти потерянные во времени, но не в памяти. Так жаль, что не сохранились две другие фотографии, тоже новогодние, и тоже связанные с Казаковыми. Это было, видимо, на Новый, 1963г., когда та самая Света ещё училась в 10 классе, и отец сделал для неё маскарадный костюм Кота в сапогах. Это был восхитительный совершенно наряд: шляпа с полями и пером, сапоги ботфорты, шёлковый бант у ворота рубашки, сверху накидка типа мушкетёрского плаща, шпага и шикарный хвост какого натурального меха. Но я бы, может, и не узнала об этом костюме, где десятиклассница, а где первоклашка.
 
А вот мама была в курсе процесса изготовления, и после школьного вечера упросила дать ей нарядиться на бал-маскарад в Доме культуры, тем более что Светку родители не отпустили в ночь гулять, ей ещё и семнадцати тогда не исполнилось, отец был строг, я всегда его побаивалась. Тогда, кстати, обмен нарядами был весьма распространён, девушки и молодые женщины давали подружкам пофорсить в новом платье без всякой жадности и зависти, главное, чтобы размер совпадал. Принарядиться хотелось каждой, а возможности купить новое платье были весьма ограничены. Так вот мама в костюме Кота в сапогах произвела фурор на ордынском маскараде, получила первый приз, что это был за подарок, я не помню, конфеты, что ли, но мама точно поделилась с законной владелицей костюма. Может, даже, целиком ей отдала, ведь свою минуту славы она получила, к тому же её сфотографировали в фойе при полном параде!

На фотографии позади ёлки кровать с покрывалом, кружевным подзором и подушками горкой. Такие кровати с панцирными сетками были в каждой квартире, отличаясь разве что цветом покрывал да узором самовязанных кружев. У меня была односпальная кровать, у родителей – двуспальная, которая даже стояла так же, как у Казаковых, спинкой повыше к наружной стене, пониже – к встроенному шкафу. Только верхние наволочки у нас были с красивой вышивкой. Напротив двери в комнате стоял диван, обитый дерматином, с откидными валиками на дверных навесах, зеркалом на верхней части спинки и двумя полочками симметрично по сторонам зеркала. На левой полочке стояли по росту семь белых слоников, на правой – металлическая шкатулка для ниток, иголок, разных мелочей, заменившая сделанную из открыток, примерно вот такую. На полочках, естественно, были вышитые салфетки с анютиными глазками.
 
Остальная мебель – круглый стол, стулья, тумбочка под радиоприёмник, книжный шкаф, не сразу, правда, заменивший привезённую из барака этажерку – всё было сделано отцом, причём очень качественно, и я присутствовала при процессе и гордилась отцом, ни у кого не было такой красивой мебели. Наверное, год или больше у нас постоянно пахло мебельным лаком, и мне так нравился этот запах.

И ёлки, то есть, сосны, тоже были у всех похожи, ведь дом стоял в лесу и никого тогда не штрафовали, нельзя было только в питомнике рубить-пилить. Это был целый ритуал, папа брал меня с собой выбирать ёлку, снег был мне по пояс, и с веток сыпался за шиворот, но было так весело, так здорово! А потом все вместе наряжали оттаявшую и вставленную в крестовину ёлку и с покупными игрушками вешали заранее приготовленную скорлупу грецких орехов, склеенную в форме целых орешков, и покрытую бронзовой краской, сделанные мной бумажные фонарики и разноцветные цепи, украшали дождиком, бусами и звездой. Электрическую гирлянду с маленькими лампочками отец тоже сделал сам. Зато мама сумела сохранить и привезла с собой купленные ещё до замужества игрушки, она их и потом после развода с отцом забрала в Павлодар.

Про ёлку у меня есть ещё грустная школьная история, случившаяся, скорее всего, именно в этот Новый год. Сразу после зимних каникул Людмила Александровна Берестова – так звали мою первую учительницу, дала домашнее задание по рисованию – изобразить наряженную новогоднюю ёлку. Весь вечер я с натуры рисовала свою ёлочку с игрушками, бусами, дождиком, стараясь неимоверно. И вот раздали наши рисунки с оценками, обычно я редко когда по рисованию получала больше, чем четвёрки, но тут, мало того, что тройка, так самое главное, что учительница красной ручкой исправила направление веток моей ёлки, вместо «вверх» как в натуре растут деревья, на «вниз» как рисуют на открытках настоящие художники. В школе я ещё держалась, а когда пришла домой и убедилась, что нарисовала всё правильно, разревелась от обиды ; Как трудно быть ребёнком, как много несправедливости в подлунном мире, как тяжело в нежном возрасте сталкиваться с ней… Но это тоже школа жизни…