Дух леса

В автобусе стояла духота. Пахло бензином и приторно-сладко душило чьим-то бюджетным парфюмом. Они еще только отъехали от места сбора, а Надю уже начинало мутить. Ей никогда не нравились автобусы. А сейчас их всей толпой загрузили в маршрутку, чуть лучше тех, что обычно курсировали до пригородов.

Они и тур-то этот купили совершенно случайно. Еще с Мишей, когда после марш-броска по барам валялись в кровати и глупо хихикали, пытаясь придумать неповоротливым пьяным мозгом, чем бы таким развлечься. Он тогда смотрел на нее так весело своими огромными карими глазами, а потом заплетающимся языком предложил:

– Надь, а погнали в Карелию?

Тогда это казалось отличной идеей: выбраться на выходные из города, отвлечься, погулять. Теперь же, когда Мишины вещи уже месяц как исчезли из их квартиры, Наде было совсем не весело. Она покосилась на соседнее пустое сиденье и устроила на нем массивный рюкзак. От воспоминаний о без пяти минут бывшем муже замутило еще сильнее, и Надя торопливо уставилась в окно. Будто игнорирование того факта, что его больше нет рядом ни в этом автобусе, ни в их евродвушке в зеленом спальном районе Питера, могло ей хоть как-то помочь.

Мимо проплывали вычурные здания старого фонда. Уныло поблескивала свинцовой гладью Фонтанка. Экскурсовод противно бодрым голосом принялась вещать что-то в микрофон. «Программу тура рассказывает», – догадалась Надя. Хорошо, что ей было глубоко плевать на то, какие красоты им предстоят в ближайшие пару дней. Хотелось только спать и чтобы ее никто не трогал.

– Давайте устроим небольшую перекличку, - гид не сдавалась.

Надя почти не вслушивалась в ряд имен, в ответ на которые тут и там раздавалось жизнерадостное «здесь». Кроме нее в автобусе были в основном женщины в возрасте. Вот бы Миша смеялся, будь они здесь вместе. Купили тур и попали на бабки. Или, в их случае, на бабок. Надя улыбнулась уголком губ и тут же почувствовала, как сердце ухнуло куда-то в область желудка.

– Надежда и Михаил Красновы здесь?

Ну конечно. Он даже не потрудился вернуть свой билет. Надя заставила себя прочистить горло и разлепить онемевшие губы.

– Здесь только Надежда.

– Вы же знаете, что деньги уже не возвращаются? – Деловито поинтересовалась гид.

– Да, конечно.

– Чудно, тогда идем дальше.

Что было дальше, Надя старалась не слушать. Надо было успокоить барабанный бой собственного сердца в ушах. А еще было бы неплохо, если бы ее наконец перестало так сильно тошнить.

Дорога была бесконечной. Надя прислонилась к стеклу, подложив толстовку под голову, вставила в уши наушники и уставилась на проплывающие вдоль дороги декорации. Центр города сменился промзоной. Промзона – полями и перелесками. А они – уже вполне себе карельскими каменисто-лесными пейзажами. Женщины в автобусе успели сбегать в туалет на двух стоянках, разболтаться друг с другом и выслушать рассказ про мраморные каньоны. Надя – умять пачку мармеладных червячков, отсидеть себе все, что можно, и разочароваться в способности своих наушников держать заряд.

– Вот вам, кстати, интересная легенда про духа леса. Такой, знаете, бесплатный способ справиться с проблемами.

Надя посмотрела на гида с чуть большим любопытством. Интересно, какие там есть способы, кроме запоя вином с подругами и психолога? За прошедший месяц она попробовала только первый. Идти к психологу и выворачивать наизнанку свежие раны казалось попросту невыносимым. А вот вино на время помогало. Чем же может помочь дух леса?

– Смотрите, вы идете в лес и находите там развилку двух тропинок. Встаете на ней, поднимаете голову и начинаете слушать деревья,  – Надя хмыкнула. Пока это больше походило на медитацию или руководство “как загреметь в психушку”. – Вам надо найти свое «скрипучее дерево», как говорили местные. То есть дерево, которое шумит громче всех. Такое всегда есть, поверьте, я сама проверяла.

«Ну тогда это, конечно, бесспорно» – скептически подумала Надя. Эта поездка нравилась ей все меньше. Дорога тянулась бесконечно. Автобус трясло и мотало на местном серпантине, и к горлу то и дело подкатывала тошнота. Но гид продолжала, поправив сожженные белой краской волосы.

– Когда вы нашли такое дерево, подойдите к нему и обнимите. Крепко так обнимите и начинайте говорить. Если вот есть у вас в жизни какая-то проблема, что-то никак не получается, что-то плохо, вы расскажите все. Даже то, что никому не говорили, ни друзьям, ни родным. Выговоритесь, выплесните все, что накопилось.

Даже то, что у нее уже месяц была бессонница? И то, что на самом деле Надя ни черта свой развод не переживала? Не помогали ни разговоры с подругами, ни вино, ни водка, ни книги по психологии о том, как пережить расставание. Помогали только патчи за три тысячи и термоядерные капли для глаз, которые каждое утро превращали опухшую, покрасневшую подушку в более менее нормальное человеческое лицо. Да, обо всем этом и правда было впору рассказывать дереву.

– А потом поблагодарите дерево. Скажите спасибо, потому что вы уверены, что дух леса уже начал работать с вашими проблемами, – Надя истерично хихикнула, заслужив осуждающий взгляд одной из женщин. –  Поблагодарите, потом отпустите дерево и быстро, не оглядываясь, уходите из леса. Тут могут произойти какие-нибудь чудесные вещи. Какие-то звуки, шорохи, ветер – это все будет значить, что дух леса уже вам помогает. И с этих пор ваша жизнь начнет меняться к лучшему.

Надя полезла в рюкзак и проглотила вторую таблетку от укачивания. Первую она выпила еще утром, и что-то подсказывало, что мутило ее вовсе не от извилистой дороги. Спрятавшись в мягкий капюшон толстовки, Надя прикрыла глаза и постаралась снова перестать слушать. Легенды – это, конечно, хорошо, но в них очень мало от реальной жизни.

Первой остановкой были водопады с каким-то сложным названием, которое Надя даже не пыталась запомнить. Здесь все называлось как-то причудливо. Иностранные слова на вывесках иногда смешили, иногда напоминали о давно забытых книжках про Мумми Троллей. Надя уже настроилась, что будет безучастно бродить среди местных достопримечательностей, но тут Карелия удивила ее в первый раз.

Бурлящие под навесными мостиками потоки воды, свежий хвойный аромат и каменистые склоны, на которых заплатками налип мох, что-то шевельнули внутри. Надя вцепилась в это «что-то» жадно. Загребла обеими руками, мол, это только мое теперь, не трогайте. Не смотрите даже. Вместе с бурлящей вокруг зеленью в Наде едва заметно затрепыхалась жажда жизни. Давно забытая, но такая желанная.

Обратно в автобус Надя садилась сбитой с толку, но чуть порозовевшей от ходьбы и свежего воздуха. От водопадов было совсем близко до знаменитой Рускеалы. О ней Надя совсем ничего не знала. В памяти вставали только каменные обрывы каньона с многочисленных фото из “Пинтереста”. Затронутое нечто внутри манило ее прочь из автобуса, тянуло к зелени и раскинувшийся под ногами аквамариновьй глади.

И Надя пошла. Оформила билет онлайн и с первых же минут отбилась от толпы нерасторопных женщин. Пусть себе бредут по маршруту, а ей нужно скорее, пока не угас этот шевельнувшийся внутри уголек.

Надя чувствовала себя наркоманкой в завязке. Внезапно сквозь паутину длительной апатии прорезались эмоции. Настоящие, живые. Они одновременно больно кололи под ребрами и напоминали ей о том, что она все еще здесь. Все еще ходит, дышит, может смотреть на мир. А посмотреть было на что. Надя обошла почти весь маршрут, жадно вглядываясь в пеструю зелень, которая рябила повсюду бесконечным лоскутным одеялом.

Она прошла по экотропе над каньоном, присела неподалеку и начала строить башенку из камней. Кажется, гид говорила, что это на удачу? Или для исполнения желаний? Как бы то ни было, а с каждым новым камушком Надя будто выстраивала в себе вновь такую же шаткую и хрупкую надежду. Надежду для Надежды. Миша бы снисходительно хмыкнул в ответ на такой каламбур.

Она внезапно решилась пролететь на траллее над каньоном. Даже почти не визжала. Только вцепилась в крепление до побелевших костяшек и смотрела на проносящуюся под ногами водную гладь, от которой захватывало дух.

– Ну что, живая? – Весело спросил отстегивавший крепление парень, и она смогла только кивнуть в ответ. Кажется, теперь и правда живая.

Предвкушение, испуг, восхищение – каждую эмоцию Надя жадно хватала, будто кусочек витражного стекла. Рассматривала, каким цветом она отливает, бережно прятала в нагрудный карман и чувствовала, чувствовала. И никак не могла надышаться этим.
Ни вечером, когда стояла на берегу Ладожского озера со стаканом чая и смотрела на водную гладь. Спокойный светло-голубой кусочек. Ни на следующий день, когда на катере подпрыгивала на волнах и молилась не вылететь за борт. Яркий, оранжевый. Ни позже, когда вновь сидела на берегу, но уже на святом Валааме и вслушивалась в вибрирующую вокруг тишину. Глубокий темно-синий.

Надя больше не думала ни о душном автобусе, ни о спутницах преклонного возраста. Даже о Мише почти не думала. И когда они двинулись в обратный путь, заранее начала ощущать тянущую ностальгию. Ничего, она еще обязательно вернется. Теперь ведь точно все должно стать лучше?

Квартира встретила ее безмолвной пустотой, от которой Надя за эти несколько дней успела отвыкнуть. По-хорошему стоило найти новое жилье и переехать сразу после расставания, чтобы не мучить себя. Но цены на аренду кусались, и Надя тогда решила, что это не так уж и важно. А теперь оказалось, что очень. Первые полчаса ей было просто некомфортно, потом стены начали давить. Они наваливались с четырех сторон, старались раскрошить ее цветные витражные стеклышки в мелкую пыль. Время от времени снова накатывала фантомная тошнота, как тогда в маршрутке.

После свежего воздуха, ароматного ветра и блаженной тишины наедине с природой собственная квартира начала казаться клеткой. И впервые Наде захотелось не послушно свернуться в клубочек в ее углу, а вырваться на свободу. Вздохнуть полной грудью, вспомнить, кто она такая. Какой была без Миши, без их отношений, без тревоги последних месяцев, когда интуитивно уже чувствовала, что что-то не так, но еще боялась сказать вслух.

Спала она отвратительно. Одеяло липло к телу, сбивалось в противный, душный ком. Любая поза казалась неудобной, мышцы ныли и затекали. Промаявшись в мареве тяжелой полудремы всю ночь, Надя вскочила в шесть утра, сделала себе бутерброд и кофе в термосе и поехала на ближайший вокзал.

Казавшаяся поначалу дурацкой легенда начала оживать в памяти. И сидя в полупустом вагоне метро, Надя уже думала, как найти то самое дерево. Да, это однозначно было глупостью. Она же была взрослым человеком и уже давно не верила в детские сказочки. Но, может, ей нужен был именно этот ритуал, чтобы наконец разрушить окончательно кокон своего горя и начать вставать на ноги.
– Один до Зеленогорска, пожалуйста, – кассирша вяло кивнула и пробила ей билет.
В электричке, наоборот, оказалось слишком людно. Все то ли рванули на дачу, то ли просто сошли с ума и решили с утра пораньше уехать за город. Наде каким-то чудом удалось втиснуться на сиденье между двух грузных женщин, которые тут же радостно зажали ее с двух сторон, не давая сбежать. Отчего-то Наде было тревожно. Сердце колотилось, как заполошное, будто она ехала не делать дурацкий ритуал из выдуманных легенд, а ложилась под скальпель, чтобы хирургическим путем удалить Мишу из сердца. А заодно и других внутренностей, в которых он успел намертво пустить корни.

Кроме нее на нужной станции вышли две старушки с огромными рюкзаками и тут же бодро помаршировали в сторону леса. Надя направилась следом. Она совсем не спешила, оттягивала неизбежное из глупого иррационального страха. В этот лесопарк они с девчонками пару раз катались в студенчестве, и она точно знала, что народу здесь должно быть немного. Надя углублялась все дальше в лес, подробно запоминая путь. Она старалась не сворачивать лишний раз с выбранной тропинки, чтобы потом без проблем вернуться.

Минут через пятнадцать ей наконец попалась нужная развилка из двух тропинок. Надя остановилась и огляделась в нерешительности. Вокруг было тихо. Только на разные голоса пели птицы, и шумели кронами деревья. Пахло влажной от утренней росы землей, сладковато-горькими травами и цветами. Надя запрокинула голову и прислушалась.

Сначала ей показалось, что все деревья шумят совершенно одинаково. Цепляются ветвями друг на друга, шелестят зелеными кронами и едва уловимо поскрипывают. Но потом она уловила то самое “скрипучее дерево”, о котором им рассказывала гид. Оно действительно выбивалось. Шумело будто за двоих и раскачивало ветвями по ветру. Надя невольно улыбнулась и шагнула в сторону от тропинки. Высокая трава тут же хлестнула по ногам упругими влажными стеблями, но Надя не обратила внимания. Она подошла к нужному дереву и выдохнула, как перед прыжком с обрыва. Вокруг по-прежнему не было ни души. Тогда Надя решительно сделала последний шаг и обняла дерево, крепко зажмурившись. Шершавая, теплая от солнца кора, терпкий запах смолы и все тот же рокочущий шум кроны успокаивали. И Надя наконец заговорила.

Она говорила долго. Про все, что наболело, про все, что ни разу не рассказывала ни подругам, ни родителям, боясь их жалости или осуждения. Про то, как сильно она злилась на Мишу за то, что разлюбил, а потом так же сильно хотела вернуть его. Про то, как то ревела, то лежала в апатии, то хотела позвонить ему и послать к черту. Про то, как умопомрачительно, до идиотизма счастлива она была с ним первые два года, и как потом все их счастье медленно, по камушку осыпалось к ногам. Надя говорила и не чувствовала, что снова плачет. Только когда слова кончились, она открыла глаза и тихо всхлипнула.

В груди будто лопнул распиравший ее все это время воздушный шар. Надя глубоко вдохнула свежий лесной воздух и искренне, немного ошалело прошептала:

– Спасибо.

Дерево, конечно, не ответило. Надя медленно отлепила закостеневшие руки от шершавой коры и торопливо развернулась.
“Потом отпустите дерево и быстро, не оглядываясь, уходите из леса” – прозвучало в голове бодрым голосом гида. Надя кивнула то ли самой себе, то ли этому голосу и сделала шаг прочь.

Порыв прохладного ветра хлестнул ее по лицу, внезапно обдав соленой морской свежестью, пряным летним ароматом трав и свободы. Со следующим шагом ветки ударили по ногам, а деревья разом заскрипели оглушительно громко. Надя вздрогнула и бросилась прочь. Она бежала по тропинке, не разбирая дороги и с каждой секундой в боку начинало печь все сильнее.

Но Надя не останавливалась. Она со всех ног неслась к станции, оставляя свое горе духу леса. А тот скрипуче, снисходительно смеялся ей вслед и гладил травами по голым лодыжкам.

Беги, родная. Беги и живи дальше.