Чародейка

В начале нулевых годов я работал заместителем главного врача по лечебной части в могопрофильной больнице.

 Это было трудное и тяжелое время. Закрывались заводы и фабрики, росла безработица, люди нищали. На этом фоне появились ОПГ, которые терроризировали город. Шли постоянный разборки между преступными группировками. Этот рассказ о последствиях одного из страшных преступлений по разделу сфер влияния.

 22 февраля 2001 года, четверг. Вечер на кануне праздника «Дня защитника Отечества». Обычная домашняя суета. Тушится мясо, готовятся овощи для праздничного салата «Оливье». Звонит телефон. Диспетчер скорой помощи:

— Сергей Степанович, спускайтесь быстрее, машина ждет у подъезда, Вам нужно еще забрать заведующего реанимации.

— Что случилось?

— Точно не знаем, но вас срочно вызывают в больницу.

Быстро одеваюсь и выбегаю на улицу. У подъезда стоит УАЗик. Сажусь в машину и пытаюсь выяснить, что же случилось. В машине один водитель. С его слов узнаю, что загорелось какое-то кафе и все бригады скорой помощи на пожаре. Забираю реаниматолога, и мы с «мигалкой», под завывание сирены мчимся в больницу.

В приемном отделении запах синтетики и горелого мяса, но все спокойно. Одна санитарка моет полы, другая разгребает груду обгоревшей одежды. Дежурный врач докладывает: привезли 19 человек с пожара из кафе «Чародейка». Возраст пострадавших в основном 15-20 лет. Состояние больных тяжелое и крайне тяжелое.12 человек госпитализировано в реанимационное отделение остальные в травматологию. Вместе с дежурным врачом приемного отделения пытаемся составить списки потерпевших.

В реанимации полно обгоревших детей, дети напуганы, плачут. Слава богу, что все еще в сознании. С трудом выясняем у них, «кто есть кто». На каждую кровать сестры вывешивают таблички с фамилией, именем и отчеством, по другому их не отличить друг от друга, все они черные. Подобную процедуру проводят в травматологическом отделении. Наконец списки поступивших составлены, стали прибывать родители пострадавших.

В приемном отделении истерические крики, вопли, рыдания, угрозы уничтожить весь персонал приемного отделения и разгромить отделение реанимации, каждому нужно увидеть своего ребенка.

Вспомнились слова моего учителя, фронтовика, профессора, Витюгова Ивана Анисимовича: «При массовом поступлении пострадавших в первую очередь надо отсечь от врачей родственников, иначе они не дадут работать». Пришлось вызвать наряд милиции и с его помощью удалось наладить хоть какой-то порядок.

Особенность лечения ожоговых больных заключается в том, что в первые сутки необходимо перелить больному большое количество жидкости. Растворов катастрофически не хватало. С санитаркой приемного покоя беру каталку, корзины и иду по отделениям, забираю все растворы, которые нахожу и отвожу в реанимацию. Посчитали с реаниматологом и решили, что до утра должно хватить.

Дополнительно вызвал заведующих травматологическим отделением и аптекой.
Стало легче. Вместе с заведующим травматологии стал помогать дежурному врачу, заполнять истории болезни, Заведующая аптекой открыла склады и начала выдавать дополнительно медикаменты. Так прошла моя первая ночь в организационных сутолоках.

Утром организационная суета набирала свои обороты. Приказом главного врача был создан штаб больницы по ликвидации последствий массового поступления ожоговых больных.

Подбиваю сводки. Выяснилось, что за ночь мы приняли 19 человек с глубокими термическими ожогами кожных покровов, верхних дыхательных путей и ожогами глаз. Площадь ожогов колебалась от 25% до 80%. По прогностическому индексу Франка только у 3-х поступивших имеются шансы на жизнь. (индекс Франка это такая формула по которой рассчитывается прогноз жизни больного при ожогах. Применяется он при массовых поступлениях, для расчёта потребности в медикаментозном и материальном обеспечении).

Совместно с заведующими РАО и травматологии провожу расчеты потребностей в медикаментах, растворах, крови, компонентов крови и ее заменителей, потребностей в дополнительном питании и белье. Выяснилось, что всего этого нам не хватает, не хватает также специалистов высшего, среднего и младшего звена. И все это нужно для больных срочно и сейчас. Чем и стал заниматься главный врач совместно с отделом здравоохранения и администрацией города.

Вторую ночь я провел в реанимационном отделении. У большинства пораженных были циркулярные ожоги рук. К вечеру отеки вызвали сдавление сосудов и нервов рук, кисти побелели, пальцы престали двигаться снизилась их чувствительность. Всем понадобилась срочная фасциотомия (подкожное рассечение фасции предплечья для снятия давления на сосуды и нервы руки). За ночь я провел 8 фасциотомий. Еще столько же было проведено врачами днем. Хочу заметить, что эта, в общем, простая операция позволила сохранить функцию кистей в полном объеме у всех пострадавших с циркулярными ожогами.

На следующий день возник «бунт» среди родителей. У главного врача собралось стихийное собрание, все требовали отправить детей на лечение в Японию или в крайнем случае, в Москву. Терпеливо объясняем, что дети нетранспортабильны и не выдержат никакой перевозки. Дополнительно сообщаем, что два человека, отправленные из другой больницы в Хабаровск - умерли. Это немного их отрезвляет, но не на долго. В последующем такие собрания мы стали проводить каждые три дня под председательством заместителя главы города по социальным вопросам.

Весть о поджоге кафе «Чародейка», а это был поджог (так ОПГ выясняли сферы влияния), всколыхнула весь город, равнодушных не было. Помогали крупные предприятия, и индивидуальные предприниматели, кто деньгами, кто товаром. Молодежь сдавала кровь, люди приносили разовые простыни, памперсы, мыло и стиральные порошки. «Челноки» привозили ящиками из Китая фрукты, овощи и раздавали все это в палатах. Одна предпринимательница привезла несколько ящиков мази от ожогов, с инструкцией на китайском языке. К вечеру заводские переводчики принесли нам перевод инструкции.

Массовые трагедии всегда вызывают тяжелые психические травмы, как у самих пострадавших, так и у населения. Для устранения психических отклонений было выделено два психолога. Один из них работал с больными, другой с родственниками. Особенно тяжелой была работа с родственниками и населением.

«Буза» среди родителей и родственников возникала стихийно. Вдруг прошел слух, что туалетное мыло, которое принесли «челноки», врачи разобрали себе по домам. Приходилось доказывать, что, согласно санитарным нормам обрабатывать больных туалетным мылом нельзя, что это даже вредно. Показывать представителям общественности ящик мыла, который стоял в кабинете старшей сестры, и такие мелочи возникали практически каждый день.

Через неделю умерла первая девочка. Сразу пошел слух, «в Комсомольске не умеют лечить ожоги, надо детей отправлять в Москву». По распоряжению главного врача связываюсь с ожоговым центром института им Вишневского. Главный врач организует через авиационный завод самолет для доставки консультанта, московского профессора.

Из-за погодных условий его сначала завезли в Благовещенск, а уже потом в Комсомольск. Я поехал его встречать. Это был седой, слегка располневший старик, много повидавший разных крупномасштабных катастроф. Во время пути из аэропорта в больницу он рассказывал мне, как работал в Ташкенте, в Спитаке и других горячих точках. В заключение своего рассказа он пообещал забрать с собой двух-трех человек с ожогами 20-25%. На что я ему возразил, что ожоги площадью 20-25% мы можем лечить и сами. Он посмотрел на меня как на бахвала и тактично промолчал.

Когда профессор осмотрел всех наших больных, он пожал руку заведующему реанимации и сказал: «У нас бы они не прожили и четырех дней». После этого была организована встреча родственников с профессором из Москвы, на которой он заверил всех, что лечат в Комсомольске на высоком уровне, и отправлять в Москву пострадавших нет необходимости. Заявление профессора окрылило и нас, и мы уже думали, что все будет хорошо, но через неделю умерла еще одна девочка. Что только для нее не делали, но ребенок таял на глазах. По настоянию матери, согласились даже на камлание шаманов. Пришли шаманы, с бубнами, заячьими лапками в звериных шкурах. Их переодели и отвели в палату реанимационного отделения. Они встали вокруг нее и ударяя в бубны, раскачиваясь и пританцовывая, минут тридцать что-то пели. Но на другой день девочка все же умерла.

Наш психотерапевт провела с пострадавшими очень интересный тест. Больному предлагалась составить план неотложных дел на ближайший месяц, квартал или год. Тот, кто не строил никаких планов на ближайшее время, у того прогноз для жизни признавался отрицательным. Из всех опрошенных только трое ничего не планировали, из них два человека уже умерли.

В реанимации лежал мальчик Женя, 16 лет, с глубокими ожогами до 80% поверхности тела, и согласно прогностическому индексу Франка, шансов выжить в этой ситуации у него не было. Но он четко планировал дальнейшую свою судьбу, сначала собирался по весне с отцом на рыбалку, а летом на отдых в Приморье. Я говорил: «Наталья Петровна, Вы, наверно ошиблись». Но она не ошибалась, через месяца умерла еще одна девочка, которая не строила никаких планов. Больше смертей не было.

Как выяснилось позже, Женя оказался в эпицентре пожара, а умершие девочки - это его друзья, с которыми он отмечал день рождение. Троих он вынес, а четвертую не успел, она сгорела на месте. Родители опознали ее только по новым сапогам, которые   подарили ей на день рожденье. Об этом я узнал только после смерти Жени, а умер он, в 36 лет. Причиной смерти был миокардит, последствие ожогов.

К концу мая все больные были выписаны на амбулаторное лечение, многим из них предстоял долгий путь реабилитации и косметических операций.

По итогам этой титанической работы главный врач, его заместитель и заведующие реанимационным и травматологическим отделениями были приглашены на торжественный ужин у главы города в честь Дня рожденья города Комсомольска-на-Амуре.