11. Свой среди чужих

11. СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ. В 1094 году великий князь Святополк Изяславич решил, наконец, помириться с половцами и с этой целью женился на дочери хана Тугоркана. Жениться то он женился, но ожидаемого мира так и не получил. В том же году половцы вновь пришли на Русь большой толпой. На этот раз их привел Олег Святославич Тмутараканский. Олег был не первым и не последним, кто наводил степную конницу на родную землю, и, разумеется, он был не первым и не последним, кто шел к достижению своих корыстных целей, перешагивая через тела детей и стариков. Но именно за этот его приход с половцами в страну, год назад уже пережившую страшное половецкое опустошение, его не простят потом ни современники, ни потомки. В «Слове о Полку Игореве» о нем вспомнят как об Олеге Гориславиче.

Целью Олегова ополчения был старый отцовский удел - Чернигов, в котором в ту пору сидел князем Владимир Мономах. Момент тмутараканским князем был выбран очень удачно. После прошлогоднего разорения у Мономаха не осталось войск, а на помощь из Киева ему рассчитывать не приходилось – там тоже зализывали раны. Был еще старший сын Мстислав, сидевший в незатронутом войнами Новгороде, но уж очень далеко этот Новгород находился. Тем не менее, Мономах решил обороняться. Пока половцы жгли окрестные монастыри и села, превращая будущий Олегов удел в безлюдную пустыню, тмутараканская рать пыталась преодолеть черниговские укрепления, уповая на малочисленность Мономаховой дружины. Восемь дней они штурмовали город, но взять его не могли. На девятый день, видя бесперспективность дальнейшей борьбы, Мономах сам пошел на переговоры, сопроводив их знаменитой фразой: «Да не радуются враги отечества!». 2 мая 1094 года, в годовщину гибели Святого Бориса, Владимир Всеволодович с семьей и верной дружиной из 100 человек вышел из обреченного города и отправился в Переяславль. Вместе с ним ехали: его жена принцесса Гита и их уже взрослые сыновья Изяслав, Ярополк, Вячеслав, девятилетний Святослав и совсем ещё маленький Юрий, тот самый, что войдет потом в историю как первооснователь Владимиро-Суздальской Руси Юрий Долгорукий.

Войны 1093 и 1094 годов опустошили всю Юго-Западную Русь. Города и села обезлюдели, посевы погибли под копытами половецкой конницы, а то, что не вытоптали половцы, сожрала невиданная доселе саранча. Спасаясь от голода и половецкого плена, крестьяне целыми селениями снимались с насиженных мест и уходили на север, в непроходимые для степной конницы суздальские леса. С половцами Святополк все же заключил мир, откупившись от них богатыми дарами. Русь на время успокоилась, как успокаивается больной человек, только что перенесший тяжелый кризис. Князья сидели по своим уделам и не дергались. Ни у кого из них не было сил причинить своему соседу какой-либо вред.
 
В 1095 году бессильным затишьем на Руси вновь решили воспользоваться половцы. А кого им, жадным до чужого добра сволочам, было бояться? Русь нынче перестала грозно рычать и все больше скулила. Не жизнь началась у степняка, а малина! Иди к русским и бери все, что захочешь; никто и не пикнет в ответ. А этим мирным договором пусть киевский князь подтирается – обделался уже, поди, бедолага от страха. Подвалив к Переяславлю и расположившись ввиду города большим табором, ханы Итларь и Китан начали требовать от Мономаха богатых даров и денег в обмен на мир. Мономах пребывал в полной растерянности, не зная на что ему и решиться. Будь у него войско, он бы давно уже «преподнес» этим гадам и дары и подарки – наделил бы щедро, каждого по отдельности. Вот только войск у него и не было. Для начала он пригласил в город на переговоры хана Итларя с отрядом телохранителей, отправив в половецкий стан в качестве заложника своего десятилетнего сына, Святослава. Итларь приглашение милостиво принял и, перебравшись в город, по-хозяйски разместился в доме переяславского воеводы Ратибора. Именно в этот момент из Киева примчался Святополков гонец - воевода Славята, который тут же начал уговаривать Мономаха прикончить на хрен Итларя со всеми его людьми, а затем разобраться побыстрому с Китаном. Воевода Ратибор и переяславские ратники киевлянина дружно поддержали - уж очень им всем хотелось искупать свое оружие в наглой половецкой крови. Мономах поначалу, естественно, отказывался – он ведь обещал своему незваному гостю неприкосновенность, да и потом, как быть с сыном, сидевшим у Китана в заложниках. Однако совесть княжескую дружинники успокоили быстро. Святослава они обещали из плена вызволить, а что касаемо до клятв и обещаний, так по отношению к половцам эти понятия не применимы, потому как сами они - клятвопреступники известные. Выслушав все эти доводы, Мономах принял решение.

В ту же ночь из Переяславля вышел отряд воеводы Славяты, в котором было несколько торков, хорошо знавших половецкий язык. Просочившись сквозь не очень бдительную линию охранения, древнерусская «группа Альфа» рассредоточилась по спящему половецкому лагерю, выделив несколько человек на поиски Святослава. Отыскав шатер, в котором содержался княжич, ратники перебили охрану, вывели пацана за черту лагеря и дали сигнал к атаке. В числе первых «спецназовцы» зарезали самого Китана. Затем так же тихо начали резать всех остальных, кто под руку подвернется. Прежде чем, кто-то из половцев понял, что происходит, и поднял тревогу, спасаться было уже некому. Выжить смогли лишь единицы – их спасли поднявшаяся суматоха и ночная тьма. Утром того же дня «веселье» продолжилось, но уже в городе. Итларя и его людей заперли в избе, в которой они изволили завтракать, а затем, сняв доски с потолка, расстреляли «дорогих» гостей из луков. Говорят, что самого хана застрелил сын Ратибора, Ольбег. То-то парень потом гордился собой!

Истребив половцев, русские как-то сразу воспрянули духом. Руки сами потянулись к мечам и копьям. Мономах немедленно направил гонцов в Киев и Чернигов, предлагая братьям прогуляться вместе с ним в степь. Олег Святославич обещал прислать дружину, но слова не сдержал, а чуть позже отказался выдать Мономаху Итларева сына, укрывшегося у него в Чернигове. Мономах отложил беседу с «Гориславичем» на потом, а сам пошел на соединение со Святополком Киевским, у которого с половцами были свои счеты, и который на совместный поход согласился сразу.

Впервые за последние несколько лет россияне дерзнули искать степняков в Диком Поле. Князья разгромили несколько половецких становищ, нахватали добычи и пленных, пригнали на Русь табун лошадей, несколько верблюдов и целое стадо домашнего скота. Этот поход ничуть не ослабил натиск степняков на русские рубежи. На Русь продолжали наведываться и причерноморские, и донские половцы. Они жгли селения, грабили города. На реке Рось ими был стерт с лица земли город Юрьев. Его обитатели вместе с епископом ушли в столицу, и великий князь заселил ими новый город Святополочь близ Киева. Война со степью продолжалась, но теперь она, по крайней мере, пошла с переменным успехом.