Красное...

Для игры
http://proza.ru/2025/09/19/178
Тема 11


Красное
Почему, когда я говорю "красное", перед мысленным взором возникает нос заказчика Семёнова? Это импозантный мужчина преклонных лет, стройный, хорошо одетый. Помнится, меня каждый раз поражали его идеально начищенные ботинки. На стройке грязь, а он ухитряется по досочкам пройти – и ни одного пятнышка на ботинках нет. И кашне. Кашне шёлковое, тёмное в мелкий едва различимый цветочек. Мягко стелет Семёнов, жёстко спать. И единственное, что выбивается из общего благородно-аристократического облика и выдаёт вредную, токсичную сущность — большой красный нос гулькой.
Вот ещё "красное". Ехали с моим из Дмитрова в электричке, а через проход от нас две дамы, лет под пятьдесят. Так вот одна дама как дама, самая, что ни на есть обыкновенная, каких тысячи, а вторая очень экстравагантно одета. Женщина-яблоко, полногрудая, пышная, ноги стройные. Кожаные чёрные брюки в обтяжку, чёрная футболка с глубоким декольте, красный пиджак, причёска – высокий чёрный хвост. Причём не совсем понятно, шиньон это или свои. Очень густой, яркий, но вполне гармоничный макияж, белая сливочная грудь под вырезом кофточки. Женщина притягивала взгляд. Можно было подумать, что проститутка, но странная обыкновенность её подруги как будто противоречила этому. Спиной к ним сидел интересный молодой человек, скорее всего дагестанец. Он места себе не находил. Один раз обернулся, что-то спросил. Женщина в красном пиджаке ответила спокойно, без тени кокетства. Её манеры и возраст совершенно не соответствовали одежде и макияжу. Словно она в маскарадном костюме. Наверное, парень это почувствовал и удивился, как и я. Потом вышел покурить. Посидел, встал, нагнулся к дамам, улыбаясь снова стал что-то спрашивать. Потом дамы вышли, и парень успокоился.

Синее
Почему-то вспомнились лазуритовые серьги. Давным давно, в начале девяностых у моей сестры завелись деньги и мы поехали на рынок в Измайлово за цацками. Купили кольцо с малахитом и серьги с лазуритом. Дома оказалось, что все камни поддельные. Если поскрести их булавкой, краска сходила, оставался бесцветный пластик.
А ещё синий, конечно, — небо и море. Давным давно, когда мелкий был совсем мелкий, мы решили пешком дойти от Уранополи до своего Аристотелиса. Это была зловещая авантюра. Нет, сначала было отлично. Мы шли по пляжам с огромными камнями, был даже гротик, который обфотографировали до дыр. Искупались. Было классно, что никого нет. Греция и мы, только мы трое. Потом проход вдоль берега стал сложнее, скалы подступали к самой воде. Мы поднялись выше. Здесь вилась узенькая тропка над десятиметровым обрывом. Стало очень страшно. Взять за руку трёхлетнего сына невозможно, про себя я проклинала мужа, который, конечно был виноват во всём, хотя решение принимали вместе. Я шла и думала, вот сейчас кто-нибудь оскользнётся. Подняла глаза и увидела огромную ширь залива, которая переливалась всеми оттенками синего, выше – бледно-голубое небо. Тут мы вышли на дорогу.

Зелёное
Недавно купила конопляное платье горчичного цвета. Под цвет глаз. Люблю зелёный.
Думала, что так и закончу миниатюру.
Но вспомнилась поездка за клюквой. Там у нас на болоте – все оттенки зелёного. Мох мягкого пастельного серо-зелёного оттенка, вереск – коричневато-зелёные стебли и розоватые блёклые цветы, клюква лежит россыпью на мху, едва цепляясь за свои тонюсенькие едва различимые стебельки с крошечными травянисто-зелёными листиками. Сосны – пятна густо-зелёного. Молодые ели перемежаются с чахлыми болотными берёзками.
Клюквы море в этом году. И много следов лосей. Наш взрослый малой очень хотел их увидеть и говорил только о них. Спорили, могут ли они бегать по болоту. Оказывается, могут. Их копыта расширяются при надавливании, а мускулатура устроена так, что выдернуть ногу даже из почти метровой подушки мха им не составляет труда.