Цепные псы самодержавия 2. Гл. 3

   

                Глава третья

 Через две недели, в субботний вечер, Иван покрутил звонок ничем не примечательной двери на улице Тверской.
 Почти мгновенно она открылась.
 
На пороге стоял высокий и широкоплечий мордоворот с ухоженной бородой до самого пояса.
 - Я к Павлу Васильевичу! - не здороваясь, сообщил Иван.
 - Заходите! - мордоворот широко распахнул дверь. - Позвольте, барин, ваше пальто! - он помог его снять Болотову. - Я одежду вашу на вешалочке здесь оставлю, а вы, барин, проходите в квартиру.
 
 Болотов очутился в большой накуренной гостиной, где в густом табачном дыму за тремя столами сидели люди с картами в руках.
 - Вы, Константин? Я угадал? - перед Иваном появился коренастый широкоскулый мужчина, одетый в прекрасный синий костюм.
 - Да, Константин! - ответил Болотов и поправил правым указательным пальцем очки на переносице.
 - Добрый вечер, молодой человек! Меня зовут Павел Васильевич!
  Пожатие  хозяина квартиры было сильным и  быстрым.
 - Пётр Николаевич очень точно мне вас описал. Что предпочитаете? Штосс? Фараон? Макао? - натянуто улыбнулся Павел Васильевич.
 - Макао, пожалуй... - Иван почувствовал, как от волнения у него забилось сердце.
 - Тогда вам сюда! - хозяин подвёл Болотова к столу покрытому зелёным сукном. - Господа,  у вас ещё один партнёр: Константин!
 
 В ответ была тишина.
 Только толстый мужчина в костюме, но без галстука,  еле слышно что-то произнёс.
  Павел Васильевич подвинул Ивану стул.
 Худой господин, у которого  левая щека дёргалась от судороги, едва поднял на юношу глаза, бросил коротко:
 - Садитесь! Не стойте!
 - У нас игра большая. Меньше ста ставки не бывает, - сразу предупредил мужчина с нездоровым серым лицом, у которого в  губах торчала давно погасшая папироса.

 Иван молча сел и достал из кармана свой бумажник, который выглядел очень солидно, ведь это был рождественский родительский подарок.
 В нём лежали все его ассигнации, а золотые колбаски приятно оттягивали своей тяжестью карманы пиджака.
 Игроки были молчаливы и серьёзны.
 
 Мягко летели карты и беззвучно падали на зелёное сукно стола. Игроки брали их, приподнимали и кидали быстрые взгляды.
 - Ещё...
 - Пожалуйста...
 - Куплю ещё.
 Карты открывались.
 С тихим шелестом стопка ассигнаций передвинулась к худому мужчине, щека которого перекосилась от очередного приступа судороги.
 
Сотня за сотней уходили из бумажника Ивана и сыпались в гору денег банка.
 У него шла очень скверная игра...
 Лакей в белой рубашке бесшумно ходил по комнате и тихо предлагал выпить стакан чаю.
 Было очень душно. От табачного дыма у Ивана першило в горле и слезились глаза.
 У него закончились ассигнации, и он уже начал доставать из кармана пиджака золотые монеты.
 Наконец Иван услышал:
 - Ваши!
 И стопка купюр передвинулась к нему.
 »Не нервничать! Не падать духом! Я - везунчик! Я- счастливчик! Я обязательно выиграю!» - как заклинания повторял он про себя.
 Снова долгожданное слово:
 - Ваши!

 Возле Ивана лежала уже приличная стопка бумажных денег и кучка золотых монет.
 «Я- везунчик! Я поеду в Трансвааль!» - билась мысль в его голове.
 Увы... Очевидно судьба этого не хотела,и через час Болотов остался с пустым бумажником, а карманах лежали только газетные клочки, в которые были завёрнуты золотые десятки.
   Дома Иван не смог заснуть... Он всю ночь просидел на стуле, тупо смотря на дверцы платяного шкафа.
 Замечательно задуманный план разрушился. Нет, он не только разрушился, он вверг Ивана пучину страшного будущего.
 «Бог с ней с этой бабой и её тысячью рублей! А вот что случится с папА, когда он обнаружит пропажу золотых монет!?»
 
 Следующие дни превратились для Ивана в ад.  Он ждал, что папА проверит выдвижной ящик стола и недосчитается денег.
 Однако ничего не происходило. «Наверное эти золотые монеты приготовлены на весеннюю ярмарку? ПапА хочет сделать большие покупки и уже стал для этого откладывать деньги,» - как-то пришла Ивану такая мысль, которая его несколько успокоила.
 «У меня есть время достать деньги, купить монеты и положить их на место! А где я их достану? Занять у Нинуси? Хрен она чего даст! Может быть вытащить у папА оставшиеся деньги и бежать с ними в Трансвааль? Нет... Слишком маленькая сумма! Надо думать...»
 
 На последнем свидании Нина Петровна потребовала свою тысячу:
 - Касасатик, ты не забыл, что деньги мне должен? Они мне сейчас очень нужны! Когда отдашь? - сверля его своими противными глазами поинтересовалась она, провожая его после любовного свидания.
 - Нинусик, дорогая моя я помню об этом всегда! Скоро я тебе верну мой долг! - целуя женщину в шею, пообещал Иван.
 «Вот тварь мерзкая! Только о своих деньгах и думает!» - подумал он.
 
 В тот декабрьский день было довольно морозно.
 Иван, натянув шапку, на самые уши шёл на свидание.
 Под толстыми подошвами новых ботинок хрустел снег. Он падал всю ночь.
  Иван, в очередной раз, мучительно размышлял о том, как добыть денег, чтобы вернуть их папА. Об этом он думал и днём. и ночью... Увы, реалистичных идей не было... Только взять из ящика оставшиеся колбаски и попробовать отыграться. А если не получится? А может вытащить из шкатулки у мамы её драгоценности, которые она никогда не носит, и заложить их в ломбарде? На полученные деньги попробовать отыграться? А если не будет везения?

 Вот и она: незаметная калитка в высоком заборе. Иван толкнул её. Она не поддалась. Юноша ударил калитку ногой. Один раз... Потом второй ...
 - Ты чаво творишь, варнак? - из калитки вышел Фёдор, - вертайся домой! Неча тебе тута делать! - сурово объявил он и даже легонько толкнул юношу в грудь. - Вертайся!
 - Я к Нине Петровне! - Ивану хотелось дернуть Фёдора за его лопатообразную бороду, а потом треснуть его кулаком в морду.
 - Они не велели тебя больше пущать! Давай, давай! - мужик толкнул юношу уже сильнее.
 Иван подскользнулся и едва не упал.
 - А почему она мне об этом сама не сказала? - раздражённо крикнул он.
 - А я почём знаю? - Фёдор захлопнул за собой калитку.
 - Всегда знал, что она тварь! Сука! Сволочь жадная! Из-за  тысячи рублей! Вот скряга! - гневно шептал Иван, возвращаясь домой.
 
 Дни летели...
 ПапА почему-то и не проверял наличие «золотых колбасок».
 Иван как-то успокоился и уже даже не думал об этом.
 В реальном училище дела у него были далеко не блестящими. Особенно с математикой.
  Он посещал занятия только для того, чтобы не сидеть дома и не обострять отношения с родителями.
 
Младшего Болотова съедала навязчивая мечта: уехать в Трансвааль, заняться там золотодобычей и разбогатеть. А после... Что будет после?  У него начнётся жизнь!   
 Иван закрывал глаза и грезил. Красивые дамы, дорогие рестораны, игра в казино, собственная белоснежная вилла на Лазурном берегу Франции...
 На Рождество папА пригласил Нину Петровну, но она не пришла к ним, сославшись на какую-то хворь.
 » Устыдилась наверное? Жаба! Сидит на деньгах, а мне занять не может!» - подумал Иван, услышав эту новость.
 
 Дни бежали... Ничего не менялось в жизни младшего Болотова. Он не знал, что делать...
  В комнату с охапкой берёзовых поленьев вошёл истопник.
 - Крещенье! Мороз такой сильный давит, что дыхнуть невозможно! Нос залипает... - он с грохотом опустил дрова на пол.
 - Как дела, дед Василий? - от скуки делать спросил Иван, сидящий за письменным столом  с учебником французского языка в руках.
 - Продохнуть невозможно! Холодно как! - ответил тот и открыл чугунную дверь печи.
 
 В комнату вошёл отец в овчинном полушубке в шапке- ушанке.
 - Чем занимаешься, Иван? - поинтересовался он и, не ожидая ответа, заговорил:
 - Завтра из Кремля крестный ход на реку пойдёт. Животворящий крест погружать в ердань. Все православные окунаться должны. Я буду! Приказчики наши и  все работники тоже. С нами поедешь, Иван!
 
Юноша съёжился под суровым взглядом отца.
 - Нет, папА, всё что угодно, только в прорубь я не полезу! Не помните, как в прошлом году Николай, племянник Христофора Валерьевича, соседа нашего по складу помер от этой самой ердани! - смотря отцу прямо в его колючие серые глаза, отказался Иван.
 - Он не от ердани помер! От водки ему плохо потом стало! Неча выдумывать, сын! Ты же православный! Твоя обязанность на Крещенье Господне в ердане окунуться! - на щеках  и носу Василия Ивановича появились  красные пятна.
 - Нет, папА, на меня не рассчитывайте! Я на такой стуже не только под лёд не полезу, но даже тулуп не сниму! - раздражаясь на тупость отца, вновь отказался Иван.

 - ПапА! ПапА! - хватит именовать меня на французский манер! Сидишь, как сыч! Хватит бездельничать! Пройдёт Крещенье и кажные день ,после занятий в училище сделаешься, моей тенью! Буду учить тебя коммерции, Иван! Кажный день! Хватит штаны протирать... - отец поперхнулся от гнева и  зашёлся в кашле.
 - Василий Иванович, давайте я вас по спине ударю! Так и задохнуться можно, - с искренним испугом в голосе предложил истопник.
 
 Отец махнул на него рукой и вышел из комнаты.
  «Странный человек мой папА!  Твержу ему, что не могу в прорубь лезть! Заболею и умру! У меня такого здоровья, как у него, нет. Он же гнёт своё! Не хочет прислушаться!»
 
Иван вспомнил, как в прошлом году уступил просьбам и отца и поехал на ердань, на Москву реку.
  Мороз тогда стоял сильнее, чем в эти дни, а толпа умалишённых  все голые, бежали босиком по снегу и прыгали в прорубь! Перед этим они крестились... Каждый из них старался погрузиться в воду три раза. Затем бежали уже в домики: сооружённые на берегу, и где жарким огнём пылали железные печки.
 
ПапА, с сосульками в свалявшейся бороде, красным носом, на котором выступили крупные синие прожилки, смешно поднимая острые колени промчался мимо
 - Чаво стоишь, сын! Раздевайся и в ердань! - бросил он на ходу.
  Услышав эти слова,  Иван перекрестился, что с ним происходило очень редко, повернулся и быстро зашагал к саням. «Срочно бежать отсюда! Срочно!»
 
 Он закрыл учебник французского языка. «Никуда я не поеду! Пусть лезет в ердань со своими приказчиками и друзьями! Умалишённые!»
 Наступила оттепель. » Уже третья! Скоро Масленица...» - вдруг подумал Болотов-младший.
 
Он сидел за столом в конторке  отцовской лавки и делал какие-то глупые выписки из книги по учёту количества проданных за прошлый год гвоздей, железных скоб и проволоки.
 Отец, как и обещал, теперь каждый день после обеда таскал сына по своим лавкам, где заставлял стоять по нескольку часов за прилавком или по складам, где Ивану приходилось помогать мужикам разгружать тяжёлые ящики.
 
 Выписки были сделаны, теперь осталось только посчитать.Иван взял счёты и принялся стучать костяшками. «От такой жизни я скоро волком завою, - подумалось юноше. - Нужно у мамы денег побольше выпросить, да в субботу к ляжкастой Эльзе махнуть! Нина Петровна в нашем доме не показывается. ПапА никак не может понять причину. Думает, почему-то, что она обиделась на него. Ха-ха-ха!  На меня она обиделась из-за этой несчастной тысячи!»
 Вот и настала Масленица!
 
Накануне в дом привезли мешок муки крупчатки. В субботу будут гости. Нина Петровна тоже приглашена.
 - Не придёт, наверное, родственница? Может мы её обидели чем-то? - предположительно сетует отец, потирая свою плешивую голову ладонью.
 - Чем мы её могли обидеть? На нас грех жаловаться! - уверенно отвечает мать.
 В доме пахнет блинами... На кухне Анастасия Митрофановна  с двумя помощницами  жарят блины.
  Сегодня же у Василия Ивановича собрались приказчики и продавцы.

 Они в четвёрку складывают блины и макают их горячее масло.
  Едят много... Слышно даже их чавканье... Однако блинов не убывает. Анастасия Митрофановна подносит и подносит тарелки тарелки с высокими стопками румяных и пахучих блинов.

 Пьют водку и о чём-то бессвязно беседуют. Василий Иванович, изображая любезного и доброго хозяина, постоянно их подбадривает:
 - Чаво, ребяты, голодаете! Блинчики кушайте! Кушайте! Бабы ещё жарят! Шкалики опрожняйте!
 Ивана за столом нет. А что ему там делать? Смотреть, как мужики с красными рожами поедают блины?
 Нет! Увольте!
 Он на улице.  Яркое солнце... Капают сосульки. Мальчишки в блина играют. Руки назад с блином во рту и пытаются зубами вырвать его друг друга. Бьются лицами и смеются.
 
«ПапА ещё не обнаружил недостачу двенадцати «колбасок»! Значит точно бережёт эти золотые десятки для ярмарки! Значит время у меня ещё есть! Можно что-то придумать... Только вот что?» - возникла тревожная мысль у Ивана.
 Однако он её сразу же стал гнать. »Придумаю! Обязательно придумаю, где деньги взять и вернуть их в отцовский тайник».

 В субботу в зале накрыт большой стол. Чего только не выставили на него хлебосольные хозяева.
 Икра паюсная, икра красная в хрустальных вазах, сиги в петрушке, сёмга, лососина. Сыры, сметана в фарфоровых горшках, из которых торчат ложки. Графины домашних наливок и водок...
  Нина Петровна не пришла.
 - Захворала. Записку мне мальчишка -посыльный от неё принёс, - объяснил гостям Василий Иванович.
 «Ага, прямо так и захворала!» - ехидно подумал Иван.
 
Пришли родственники и друзья семьи Болотовых.
 Пили много, а ели ещё больше...
  Поздно ночью Иван долго пытался заснуть, но не мог.
 «Это всё из-за блинов! Даже живот вздулся... Разве можно так обжираться?! Гости едва поднялись из-за стола. Потные и утомлённые едой... Зачем я уподобился им? Дурак!» - ругал себя юноша.
 Он много раз вставал... Пил холодный резкий квас... Снова ложился в кровать... и снова вставал...
 Заснуть ему удалось только лишь к утру.

 И приснился Ивану сон будто бы жарят его черти на большой сковороде. Да ещё и с двух сторон, прям как блины. Жарко ему. Страшно... Кричит он и просит у чертей пощады, а они мохнатые и рогатые только визжат, как крысы да показывают свои длинные красные языки...
 От ужаса Иван проснулся. Прикоснулся к своему лбу. Он был мокрым от липкого и обильного пота. «Надо же приснится такое!»

 Из коридора донёсся раскатистый бас.
 - Жёнушка, прости меня за обиды, которые я нанёс тебе! - громко, растягивая слова произнёс Василий Иванович.
 - Бог простит, и я прощаю! - отвечает мама.
 
«Сегодня же Прощённое воскресенье! Самый дурацкий день! Я, почему-то обязан просить прощения у всех, а они у меня! Даже у людей, которых я знать не знаю! - Иван тяжело вздохнул, - а вечером  с ПапА мы поедем в баню. Грехи смывать...»
  У входа на кухню со стороны двора уже стояли нищие: в основном старики и старухи в рваной одежде.
 « За «убогими» блинами пришли! Сейчас мама появится. Попросит у нищих прощения, а затем будет раздавать всем им по большому масляному блину. «На помин души». Нищие спрячут блины за пазуху и пойдут по другим домам, а к ним придут уже новые убогие... Так может продолжаться до самого обеда! Нужно срочно выйти  во двор! Там солнечно и хорошо. Пройтись и свежего воздуха глотнуть!» - решил Иван.
 
 С крыши капали сосульки, солнце светило прямо в лицо.
 »Скорее бы весна! К Лещёву может сходить? Невозможно уже дома сидеть!» - он открыл тяжелую калитку и вышел ну улицу.
 - Простите меня! - выдохнул ему прямо в лицо пьяный  косматый дед, истопник соседей - купцов Агафоновых.
 - Бог простит, и я прощаю! - раздражённо буркнул юноша и, сделав шаг в сторону, быстро пошёл вдоль высокого деревянного забора.
 
- Иван Васильевич! Иван Васильевич! - вдруг раздался сзади незнакомый голос. - Задержитесь!
 Болотов повернулся.
 Навстречу  ему, по тропинке, очищенной от грязного снега,  почти бежал невысокий мужчина в чёрном пальто с меховым воротником, такого же цвета шляпе-котелке и ярко -жёлтых ботинках на высоком каблуке.
 «Странно... А это, что за "фрукт" у нас в Замоскворечье?» - удивился Иван и остановился.