Марина Ковалёва давно чувствовала, что что-то с ней не так — ну не может на человека свалиться столько неприятностей сразу. На работе ей настолько урезали зарплату, что девушка была вынуждена уйти по собственному желанию, что дало возможность работодателю — наглому, мелкорослому и невероятно толстому Игнату Сергеевичу Сторожняку избавиться от обязанности выплатить полагающиеся при сокращении штата три оклада единовременно и дивиденды, которые Марина заслужила во время работы — Ковалева сама решила покинуть рабочее место, так что тут никто не виноват, и Сторожняк, директор единственного в городе строительного магазина тут же забыл о её существовании, как только за девушкой закрылась дверь.
Хозяйка восемнадцати метровой квартирки в старой, полуразвалившейся «хрущевке» на окраине города, почти вдвое увеличила арендную плату, хотя прекрасно понимала бедственное положение своей жилички, Марина жаловалась ей на своего шефа, и та сама посоветовала девушке уволиться и поискать более подходящую работу. Но как только Ковалёва сообщила ей неприятную новость, тут же разразилась отборной бранью, укоряя Маринку в глупости. А так как теперь девушка перешла в статус неблагонадежных, заломила цену, вынудив несчастную постоялицу собрать вещи и как только закончится срок аренды, либо покинуть помещение, либо платить по завышенным тарифам.
Антон — парень, с которым Марина планировала провести всю свою жизнь, неделю назад признался, что полюбил другую, да не кого-нибудь, а лучшую Маринкину подругу - Аську.
Этого уже было достаточно, чтобы почувствовать себя разбитой, несчастной и сломленной. До окончания срока аренды еще оставалось время и девушка решила срочно искать работу. Хоть какую-нибудь — поломойки, санитарки, нянечки… Но либо она была патологический невезучей, либо рынок труда слишком переполнен соискателями, и найти хоть что-то подходящее никак не удавалось.
Ковалёва скупила все газеты, в которых печатались подобные объявления и зарегистрировалась на десятках сайтов, обещавших волшебные результаты по любым вакансиям в самые короткие сроки. Но шли дни, а ни одно обращение не сработало.
Чтобы заглушить голод Марина пила чай, кружка за кружкой, заваривая один единственный пакетик, невесть как завалявшийся в шкафчике.
Лунный свет проник в комнату через приоткрытое окно, ночной ветерок играл шторками, которые то колыхались, надуваясь пузырями, то опадали обвисшими тряпками. Девушка не могла сомкнуть глаз. В голове вертелись мрачные мысли, а в кошельке, что говорится, мышь повесилась.
Невольно её взгляд пробежал по убогой обстановке съемного жилья, по обшарпанным стенам, по потолку со следами затопления соседями, остановился на древнем шкафу с оторванной и висящей на одной петле дверце, за которой угадывался нехитрый гардероб, состоящий из пары платьев, уже давно вышедших из моды и одном деловом костюме, в котором она ходила на работу, и ей стало так тоскливо…
В свои двадцать пять лет Марина Ковалёва не достигла ничего! И это при том, что в школе она училась на отлично, тянулась изо всех сил, чтобы «стать успешной и богатой», как говорила её мать.
- Ты должна во всем быть первой! — отчитывала она дочь, когда та приходила домой с четверкой по алгебре или истории. — Иначе не добьешься в жизни успеха! Ты будешь наказана за плохую оценку и не получишь обеда, пока не исправишь отметку.
- Но, мама, я ничего не понимаю в математике! — плакала девочка. — И к тому же учительница считает, что четверка — вполне приличная оценка.
- Твоя учительница дура! — срывалась на крик мать. — Сама-то она чего достигла в жизни? Вдалбливать в головы вот таким как ты, дебилам, правила и законы, много ума не надо! В учителя идут отбросы общества, которые ничего не могут создать или сделать своим умом! А была бы поумней - могла бы защитить диссертацию и сидеть себе в каком нибудь НИИ, и, может быть, вырасти до академика!
Маринка мотала головой и слезы лились тонкими ручейками по её щекам — девочка любила свою учительницу и считала её очень умной, образованной женщиной, к тому же человеком с добрым сердцем — и выслушать могла, и помочь, если кто-то из класса не справлялся с заданием, и совет дать, и пожалеть, и утешить…
- Мама, ты не понимаешь, она очень-очень знающая, и все говорят, что нашей школе повезло иметь такого преподавателя, как она.
- Да ты совсем спятила! — уже во всю орала мать. — Идиотка! Слушаешь всех подряд, таких же недалеких кретинов, а своего мнения нет?! Убирайся к себе и учи домашку! Завтра, если не получишь пятерку, пеняй на себя!
Девочка рыдая в голос отправлялась в свою комнату, кидалась на кровать и била маленькими кулачками по покрывалу, переваривая в голове претензии матери и её не справедливые слова.
- Клавдия Ивановна хорошая! Хорошая! — повторяла она, всхлипывая. — И почему не она моя мама?
Потом немного успокоившись, она садилась за домашнюю работу и корпела над заданиями до поздней ночи, повторяя правила и запоминая даты.
Так продолжалось до самого выпускного. Пока её подружки знакомились с парнями, ходили на тусовки, в кино и ездили в походы, она все зубрила, зубрила и зубрила. Такое рвение дало свои результаты — Марина Ковалёва получила красный диплом и поступила без экзаменов в институт на факультет экономики и финансов.
Цель достигнута. Можно было бы и расслабиться, потусить с одногруппниками, купить себе обновку, повалять дурака, но девушка этого не умела — она терялась в обществе, была до неприличия скромной, занудливой ботанкой, с которой никто не хотел иметь дела. Её не замечали, не приглашали на вечеринки, не заговаривали с ней, считая её скучной и немного странной.
- Ничего, - твердила мать, — скоро они понаражают детей не пойми от кого, в лучшем случае повыскакивают замуж и будут целыми днями менять пеленки и драить полы, ублажая мужа. Дорога им прямиком в ад! Опозорятся сами и опозорят свою семью!
- А может это и к лучшему! — огрызнулась как-то Марина. — Они живут и наслаждаются жизнью, а я одна! И никому не нужна!
- Дура ты! Недотепа! — мать зло посмотрела на дочь. — Вот получишь диплом. Найдешь работу престижную — вот тогда и посмотрим, как запоют твои подружки — вертихвостки!
- Когда я получу диплом, - буркнула Маринка, — я уже буду старой девой.
- Ты непробиваемая тупица! — мать закатила глаза кверху. — Да тебя с руками и ногами возьмут. В приличном обществе не принято рано обзаводиться спиногрызами. Сначала карьера, потом пеленки.
Марина допила кипяток и с какой-то отчаянной злостью саданула кружку об стену с такой силой, что та разлетелась тысячами мелких осколков, оставив на обоях порез и небольшое мокрое пятно.
- Ну вот, смотри чего я добилась?! — крикнула она в пустоту. — Работа престижная?! Семья?! Приличное общество?! Кому все это надо?! Лучше бы научилась строить отношения, защищать себя, и пробиваться в жизни! Ни мужика, ни детей, ни перспектив!
В прихожей тут же раздался звонок и громкие голоса соседок по лестничной площадке, разразившихся гневной тирадой.
- Открывай давай! — крикнула та, что жила в квартире напротив. — Сколько можно шуметь! Скоро девять вечера, а у тебя грохот стоит!
- Мужика наверняка приволокла, проститутка! — подхватила соседка живущая рядом. — Ни стыда. ни совести. Надо матери её позвонить, пусть свою доченьку приструнит!
- Вот как так получилось, что у такой приличной женщины, такая вертихвостка случилась. Эх, жаль Ковалёву. Не повезло с дитём.
Дальше голоса стали тише, но Марина понимала, что соседки, выпустив пар, начали перемывать ей кости полушепотом. Обе тётки хорошо знали её родительницу, когда-то вместе работали на заводе. Они же и посоветовали эту квартиру.
- Ну сколько можно корячиться, Аня? Доченька выросла. Пора слезть с твоей шеи. Ты дама видная, ещё можешь наладить личную жизнь. Пусть съезжает. И квартира приличная, и сдаётся не дорого, да и мы присмотрим.
Угроза сообщить матери о её поведении, сначала испугала бедняжку, девушка до сих пор боялась материнских осуждений, стенаний и упреков. Она даже слышала в голове материн голос, тихий, но вместе с тем злой, с нотками ненависти и нескрываемого презрения.
- Ты - позор семьи! Неудачница, которая бездарно промотала молодость. Пора повзрослеть и начать думать головой, а не энтим местом!
Но Марина сейчас была разбита и морально и физически, поэтому просто отрешенно подумала:
- Черт с ним. Семь бед — один ответ! — она съехала по стене в коридоре, усевшись на корточки и прижала к лицу ладони, намереваясь расплакаться, но неожиданно для себя почувствовала, что не может этого сделать — слишком уж она была уставшей и опустошенной от всех свалившихся на её голову бед. Да и глупо бояться матери в двадцать пять лет, живя от неё в нескольких километров.
Хотя, если жизнь не наладится в ближайшие дни, всё же придется проситься обратно в родительский кров, других вариантов просто нет.
Из-за двери все ещё слышался женский трёп, и девушка не выдержала. Она рывком отварила входную дверь и уставилась на двух пожилых сплетниц гневным взглядом. Те разом притихли, увидав лицо девушки, и быстренько засеменили каждая в свою квартиру.
- Что, старые курицы, не можете языки начесать?! — выпалила Ковалёва им в след. — Если ещё раз увижу вас у своего порога, или услышу в свой адрес сплетни — я вас со свету сживу. И все патлы вам повыдергиваю. Так и знайте.
Неожиданно женщины не ответили на угрозы в свой адрес, а побыстрее скрылись каждая в своем закутке, при этом глянув, как-то заискивающе и испуганно на представшую перед ними разъяренную фурию.
Когда шум в подъезде стих, Марина удивленно вернулась на свою территорию. Ей показалось, или трепачки действительно испугались её? Может просто не ожидали, что соседка выйдет к ним на площадку? Ну не в всерьёз же они решили, что всегда тихая и скромная девушка приведет свои угрозы в исполнение?!
Она вздохнула.
Наверное, надо будет извиниться перед ними, всё-таки не хорошо получилось — они на приличное количество лет старше её и поэтому плохо, что она не сдержалась, нагрубила им, принялась осуждать и даже угрожала. Как пить дать, завтра же они сообщат матери о её непристойном поведении, и та накинется на дочь с упрёками.
Неожиданно ей захотелось спать, да так, что подняться с места и переместиться на диван, казалось непосильной ношей и навалившись на спинку колченогого кресла, поджав под себя ноги, девушка провалилась в сон.
Разбудил её солнечный луч, настойчиво продиравшийся сквозь щель в занавесках. Девушка зевнула, потянулась и расправила затекшие ноги, вытянув их вперед и слегка поворачивая ступни из стороны в сторону.
- А все-таки есть в моем положении преимущество, не надо спешить на работу, толкаться в душном автобусе с такими же бедолагами, нюхать потные флюиды, морща нос и уворачиваться от тычков в бок сумок, пакетов и просто людских локтей. А потом ещё выслушивать нудные тирады и выговоры Сторожняка, созерцать его жирную рожу с тройным подбородком и трясущийся тушей, состоящей из одних кусков сала.
Она нехотя поднялась, умылась, налила себе горячей воды в кружку и с наслаждением выпила пустой напиток. Потом взяла веник и собрала осколки разбитой вчера чашки, выбросив их в ведро.
- Нужно протереть еще тряпкой, чтобы уж наверняка. — решила она. — Не хватало, чтобы какая-нибудь мелкая крошка поранила её ступни. Девушка особенно боялась таких порезов, зная, что, во-первых - это очень болезненно, вытаскивать осколки, во-вторых раны заживают очень медленно, а ходить в ближайшие дни ей придется очень много.
День и правда выдался трудный. Марина обошла около десятка фирм, но везде получила двусмысленное:
- Мы с вами обязательно свяжемся, как только просмотрим все кандидатуры.
Ковалёва направлялась домой. Она понимала, что все эти заверения — не более, чем вежливый отказ. Вид у неё был крайне уставший, жалкий и растрёпанный. Туфли натерли ноги, волосы спутались и стали тусклыми, одежда нуждалась в стирке…
Она вошла в подъезд и начала медленно подниматься на свой четвёртый этаж, и уже достигла третьего, когда до нее донеслись голоса соседок.
«Опять эти кошелки. — чуть не плача подумала девушка. — Как они надоели. Не отвалятся же языки». Её добрые намерения извиниться перед «старыми ведьмами» улетучились без следа.
При виде неё, женщины испуганно переглянулись и быстренько разбежались по своим углам.
- Как странно, - подумала Марина, оглядывая запертые двери, — ни тебе бурчаний, ни обвинения в мой адрес конкретно и всей молодежи в целом, ни плевков в спину… Что это с ними? - но думать об этом не хотелось, мысли переключились на решение насущных вопросов. — Придется всё же звонить матери и проситься обратно. Другого выхода нет.
Скинув туфли, она блаженно вытянула ноги, но наслаждение свободой длилось не долго. Её взгляд упал на телефон — надо сделать этот чёртов звонок. У неё есть только сутки, чтобы выехать из арендованного жилья, либо внести плату за следующий месяц.
- Стоит ли тянуть быка за рога?! — настраивала себя девушка. — Даже если мне удастся занять денег, через месяц начнется тот же самый ужас…
И она как-то нервно, словно собравшись прыгнуть с моста в реку, схватила телефон, в исступлении набрала номер матери и поведала ей о своем бедственном положении.
На удивление, женщина не стала её распекать, а начала говорить даже излишне сочувственно и вкрадчиво.
- Послушай меня, дочь… Я потратила на тебя лучшие годы своей жизни. Отдавала тебе всю любовь, внимание и время. Я сделала для тебя всё, что может и обязана отдавать детям мать. — у Марины сердце сжалось в нехорошем предчувствии, ладони вспотели и она чуть не выронила трубку. — Пора тебе быть самостоятельной. — продолжала мать…
- Не тяни. — почти в истерике крикнула Марина.
- Я решила посвятить время себе. Начать жить для себя любимой. И познакомилась с хорошим человеком… - наступило молчание. Лишь слышны были стучащие сердца и учащенные дыхания с обоих концов. Маринка сжала телефон так, что побелели пальцы, а руку свело в судороге. — В общем, Мариша, - наконец решилась Анна Петровна, - я вышла замуж, и на данный момент, Николай Валерьевич и я, живем вместе. Ну, ты же понимаешь... — теперь затараторила она, боясь что связь оборвется, — Жить втроем в однокомнатной квартире нет никакой возможности…
Маринка обреченно, и вместе с тем потрясенно, опустила руку, и телефон скользнул на пол.
В этот момент ей казалось, что жизнь кончена.
- Скорее всего меня кто-то сглазил, проклял, или что ещё хуже — украл счастливую долю.
Она слышала о таком, читала в книгах, смотрела фильмы… но считала все это выдумками писателей, режиссеров и горе-экстрасенсов. И вот теперь убедилась в существовании всякого-такого сама.
- А что ещё это может быть?
Утро не принесло облегчения. К тому же погода обещала быть по летнему жаркой. Уже сейчас термометр показывал плюс двадцать шесть, а к полудню наверняка доберется до отметки в тридцать пять, так что и на улицу выйти будет проблематично, а к работодателям и вообще соваться не стоит — правда тем, у кого есть кондиционер в офисе бояться нечего, но и требования к соискателям будут завышенные, а вот середнячки, изнывающие от жары, вопреки всем законам логики, начнут придираться ко всем, и откровенно срывать на них зло.
Марина решила никуда не ходить и на последние деньги заказать доставку еды на дом, а потом уже - и трава не расти.
- Стоит ли пыжиться, когда в этом мире я вообще никому не нужна? — задала она себе вполне логичный вопрос. — Никто и не заметит — есть я или нет меня, всем всё равно.
Она даже вбила в поисковик запрос: «Как безболезненно лишить себя жизни».
Варианты не особенно утешили, или денег требовалось уйма, или всё те же - отравление, повешение, броситься под поезд, выпрыгнуть из окна…
- Даа, вот так хрястнешься об асфальт с четвертого этажа... и... вдруг выживешь? Столько боли! А, неровен час, останешься инвалидом! И что тогда? Отравиться... были случаи, тоже выживали, только лишались возможности питаться самостоятельно. Ходи потом с трубочкой на пузе, и это нельзя, и то… - Марина отбросила телефон в сторону. Устало откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. В голове было пусто, и в желудке тоже. Из оцепенения её вывел звонок в дверь.
- Ну кого ещё принесло? — она нехотя поднялась и потопала в прихожую. — Чёрт возьми, совсем забыла о курьере.
Молодой парень, уставший и несчастный на вид, протянул ей пакет, подождал пару секунд, не решаясь что-то спросить и угрюмо махнув рукой, поплелся к лестнице.
Девушка стыдливо прикрыла дверь.
- Наверное чаевых ждал?! А у меня в кармане мышь повесилась. Впрочем как и у него, наверное.
И все же настроение поднялось при виде коробочек, пакетиков, мешочков, баночек… Аромат проник в ноздри, и Ковалёва едва сдержалась, чтобы не пустить слезу от восторга. В животе призывно заурчало и она начала срывать упаковки и запихивать в рот все подряд — копчёные крылышки, лапшу вок, хот дог, картошку фри…
Спустя три минуты на столе остались только пустые упаковки, да рваные обрывки целлофана. Держась за живот, Марина еле доплелась до дивана, ругая себя на все лады за жадность и обжорство. Ну зачем было так жрать, все сразу, могла и на обед и на ужин оставить.
Со стоном она пыталась прилечь так, чтобы тяжесть не давила на желудок, даже затошнило слегка и неистово разболелась голова.
И тут зазвонил телефон. Мама.
- Нееет. - протянула Марина и перевернулась на другой бок. — Мне и так хреново, чтобы ещё наставления матери выслушивать. Она вчера сказала всё. Неужели этого мало?!
Но телефон продолжал пиликать.
- Вот ведь не отстанет. А может передумала и решила принять дочь домой? — девушка потянулась к смартфону и нажала кнопку «принять вызов».
- Дорогая! — начала родительница без предисловий. — Я вот всё же думала о тебе. Не такая уж я и плохая мать. — Марина только вздохнула. — От твоей бабки, Анисьи, остался домик в деревне. Ты можешь временно переехать туда.
- Что? Какой домик? Какая бабка? — глаза Ковалёвой полезли на лоб. — Почему я никогда о ней не слышала? Чья она мать? Как давно она умерла? Почему ты не побеспокоилась, чтобы привести дом в порядок, устроить там дачу с грядками? Продать его наконец?
- Ой-ой-ой, сколько вопросов! — рассмеялась мать в трубку. Но вышло у неё это как-то невесело. — Это мамаша твоего отца. Умерла четыре года назад. Большего я ничего не знаю. И знать не хочу.
- Но почему? — вырвалось у девушки. — Почему ты никогда о ней не говорила? И почему мы не ездили к ней на каникулы?
- Слишком много почему. Если не хочешь — твоё дело. Но учти, деревня, если её можно так назвать, находится у черта на куличках, настоящая дыра в пару десятков домов.
- Диктуй адрес. — обреченно и в месте с тем взволнованно проговорила Марина. — Деваться мне всё-равно некуда.
А про себя подумала: - «Приведу домик в порядок, осмотрюсь — авось и удастся продать, чтобы прожить хоть какое-то время».
- Ведьма проклятущая! — услышала она из-за соседской двери, когда с одной единственной сумкой вышла на лестничную площадку, чтобы навсегда покинуть это место. — Чтоб тебе пусто было!
Марина чувствовала спиной на себе недобрый взгляд бабки Марии, пялящийся в дверной глазок, когда передавала ключ хозяйке апартаментов.
- Ты всё там в порядке оставила? Все вещи на месте? — злобно спросила Нина Павловна.
- Всё нормально! — скрывая раздражение подтвердила Ковалёва. - Будто есть там что красть.
А уж о мусоре и речи не шло — его просто не было, ни упаковок от еды, ни газет, ни журналов. На такую роскошь денег у Марины отродясь не было. А упаковки от «Роллтона» она украдкой выносила каждый раз, когда спешила утром на работу. Самый большой пакет случился вчера, когда она устроила себе пир, но и этот мусор давно был утилизирован — украдкой, под самое утро, чтобы не привлекать внимание жильцов подъезда — а ну как сглазят или позавидуют. Неприятностей итак хватает, нечего попусту глаза мозолить.
- Ну тогда иди с богом, деточка! - впервые за последний год улыбнулась Смирнова, и Марина, поджав губы, коротко кивнула. Одарив хозяйку квартиры через чур милой улыбкой, она заспешила на вокзал.
Кассирша, после того как Ковалёва назвала станцию, удивленно на неё посмотрела, и уткнувшись в монитор, застучала пальцами с модным маникюром по клавиатуре. Потом снова посмотрела на девушку почти возмущенным взглядом.
- Это не станция, а ОП. — сказала она сурово, и уловив в глазах странной девушки застывший вопрос, с вызовом произнесла. - Остановочный пункт. — и через несколько секунд, не дождавшись ответа, произнесла. — Вам точно туда надо?
Пассажирка смущенно кивнула.
- А что вас не устраивает?
- Да ничего! — дернула плечами дородная дама в элегантной форме железнодорожного работника, темно синей, с изящной эмблемой и неизменно белой сорочкой с зеленым галстуком. — Просто, я не помню на своем веку, чтобы кто-то брал до туда билет.
«На своем веку? — мысленно повторила Марина. — Сколько же ей лет? Тридцать? Пятьдесят? Выглядит ухоженной.» Отчего-то эти слова вызвали смутную тревогу в душе и застряли в мозгу. «на своем веку — это много?»
Вслух же она ничего не сказала, молча протянула деньги и забрала билет, чувствуя себя, как нашкодившая первоклассница и распихивая сдачу по карманам. Отчего-то покраснела и почти бегом направилась на перрон. Электричка громким гудком возвестила о своем прибытии и немногочисленные пассажиры поспешили отойти чуть дальше от железнодорожных путей.
«Видимо и впрямь направление не пользуется популярностью. — подумала девушка, окидывая взглядом попутчиков — трех теток с огромными баулами, тщедушного мужичка с рюкзаком на спине и парой корзин, видимо, грибника—любителя и компанию молодых людей с гитарами и огромными баулами в руках. — Ну, эти явно едут на речку или в лес, туристы. — определила девушка. — Любители романтики на природе».
Пассажиры распределились по вагонам. Ковалёва подсела к компании двух девушек и трёх парней, так ей показалось надежней, не хотелось чувствовать себя одинокой во время поездки. Сколько добираться до ее ОП она не знала, но понадеялась на то, что остановки здесь объявляют регулярно.
Почти сразу она заснула, сказались волнение и ранний подъем. Сквозь сон, Марина почувствовала, как электричка сделала крутой поворот и солнце коснулось её лица. Девушка открыла глаза и оглядела вагон. Все сидения оказались пусты, она осталась в одиночестве и беспокойство вновь накрыло ей с головой. Спросить, где проезжает электропоезд не у кого, узнать направление — тоже.
Марина схватила телефон, чтобы свериться с регистратором и узнать, как долго ей еще добираться до этой самой деревни.
- Почему мать никогда не говорила о бабке? И что её ждет по приезде? Может дом давно уже сгнил… или там живут другие люди… Как ей доказать, что она наследница и как объяснить, почему не появлялась здесь столько лет?
Навигатор глючил, продолжая выдавать: «объект не найден», попробуйте задать иные параметры. Не помогли, ни «Алиса», ни «Олег», но Марина упорно давила на кнопки продолжая задавать маршрут. Наконец она сдалась и сунула телефон в задний карман джинсов. Динамик над ухом возвестил голосом робота — ОП двести шестьдесят шесть, нижняя Матроновка.
- Кажется то, что мне нужно.
Девушка подхватила свой скудный скарб и ринулась к выходу, тяжело дыша от волнения и страха. Она спрыгнула на землю и остановилась, поставив баул рядом.
Марина с тоской проводила взглядом удаляющуюся электричку, оглянулась вокруг и замерла.
- Куда идти?
Вокруг ни души... Ни скамеечки, ни вокзала, ни даже мало мальского присутствия чего-то или кого-то, чтобы можно было узнать в каком направлении двигаться. Только густой лес и тишина. Даже пения птиц не слышно.
- Может они уже попрятались в своих гнездах в преддверии вечера? — успокаивала себя девушка, но в душе нарастало беспокойство, граничащее с паникой. Её тело покрылось испариной, когда она осознала, что может навсегда сгинуть в этом безлюдном месте.
Погода была прекрасная. Солнце стояло в зените, пробиваясь сквозь густые хвойные макушки сосен и елей веселым светом, словно подбадривая одинокую путницу: – «Все будет хорошо! Иди вперед! Не бойся!».
Марина взглянула на часы — начало пятого, времени до заката вполне хватит, чтобы добраться до нужного места. Через неделю наступит летнее солнцестояние, так что ночь войдёт в свои права не скоро. Главное — определить путь.
- Люди не могли поселиться вдали от железной дороги, иначе как им было выжить? Значит надо двигаться вперед.
Девушка подхватила свою ношу и двинулась сквозь высоченную сочную траву прямо к лесу, другого пути она не нашла. Насколько хватало глаз, в обе стороны тянулась бесконечная хвойная стена. Впереди высились сосны. Верхушки деревьев царапали небосвод, сквозь которые теперь едва пробивались ярко-красные солнечные лучи, создавая на земле причудливые тени. Пахло хвоей, травами и мокрой пылью.
Полуденная жара начала спадать и дышать стало легче. Отыскалась и едва заметная дорожка, над которой аркой нависли тяжелые еловые ветви.
- Будь что будет! — решила про себя Ковалёва и сделала первый шаг в неизвестность.
Ароматы природы щекотали ноздри, наполняли легкие кислородом, дурманили голову и успокаивали. Тревога сменилась легкостью и спокойствием, ушли в небытие обиды и страхи, и Марина не заметила, как преодолела трехкилометровый путь.
Неожиданно лес расступился и закатное солнце ударило по глазам ярким светом. Пришлось зажмуриться и дать глазам привыкнуть к перемене. Девушка подставила руку поверх бровей, согнув ладошку козырьком и устремила взгляд в низину. Перед ней предстала эпическая картина — вот она деревня Матроновка во всей своей красе.
- Да здесь не меньше сотни подворий. — присвистнула Ковалёва.
Оглядевшись вокруг, она заметила тропинку и начала спуск, глядя во все глаза на представший перед ней пейзаж.
То, что показалось ей с вершины, оказалось не так радужно на самом деле.
Тишина здесь стояла густая, звенящая, как болотный туман, пропитанный запахом прелой листвы и старой древесины. Узкая дорога, когда-то утоптанная десятками ног, теперь постепенно заросла крапивой и лопухами, пробивающимися сквозь трещины в асфальте. По краям стояли избы — одни ещё крепкие, с зашторенными окнами и дымком из трубы, другие — покосившиеся, с провалившимися крышами и пустыми глазницами окон.
Двери некоторых домов скрипели на ветру, будто жалуясь на забвение. Заборы покосились, ворота распахнуты, словно хозяева куда-то собирались уйти и не успели захлопнуть их за собой. В некоторых огородах буйствовали сорняки, но кое-где ещё виднелись аккуратные грядки — знак того, что кто-то здесь всё-таки остался.
На окраине стояла покинутая школа с выбитыми стёклами, а рядом — ржавая качеля, одиноко лязгающая цепями. Поросший мхом колодец сразу привлёк внимание девушки. Марина подошла ближе и заглянула в темную бездну, увидев воду и отражающиеся в ней звезды. Она когда-то давно слышала от деревенских подруг об этой загадке природы, и теперь убедилась в этом сама. Девушка схватила ведро и аккуратно спустила его в колодец, а потом жадно, с азартом начала крутить железную ручку, радуясь как ребенок наматывающейся вокруг бревна ржавой цепи.
Удивительно, но конструкция ещё работала, ведро показалось на поверхности, но мутная жидкость в нём пахла железом и тиной. Ковалёва разочарованно вылила воду на землю и несколько минут наблюдала, как тонкий ручеек струится вниз по траве, огибая камни и высокие оголенные корни засохших стеблей и двинулась дальше по улице, всматриваясь в дома, ища хоть одну живую душу.
Девушка шла как зомби, перепуганная до полусмерти, лишь отмечая, как иногда из-за какой-нибудь занавески мелькнёт чей-то взгляд, или в переулке проплывёт мутная тень — и снова всё стихнет. Живые здесь словно прячутся от мёртвых.
Воздух придавил гостью своей тяжестью, он будто был пропитан грустью и чем-то неуловимо зыбким, будто деревня застряла между прошлым и будущим, не в силах ни исчезнуть, ни вернуться к жизни. В груди сдавило. Стало трудно дышать.
Первым порывом Ковалёвой было решение не искушать судьбу и вернуться обратно к привычной жизни. Но мысль, что там её никто не ждет, а проблемы сами собой не рассосутся, вернули её к действительности.
- Ну, как-то же живут здесь люди. И я сумею приспособиться.
Кое-где на домах или заборах висели выгоревшие и потрепанные временем таблички с номерами домов. Марине пришлось несколько раз останавливаться и всматриваться в цифры, чтобы определить номер дома.
- Ага, двенадцать, значит я на правильном пути, ещё два двора и я у цели.
От нетерпения, ноги понесли быстрее, усталость отступила, дав волю воображению — что сейчас предстанет перед ней — добротный дом или хибара, непригодная для жизни?
Четырнадцатый дом оказался обитаем, это было видно по ухоженному палисаднику и грядкам с зеленеющим пером лука, кудрявой ботвой морковки и пышным цветущим кустам картошки, но вокруг никого не было. Девушка подошла к забору и заглянула внутрь двора.
Тишина здесь стояла такая, что заложило уши. Она не решилась крикнуть, боясь нарушить покой этого места и двинулась дальше. За домом шел всё тот же лес, сквозь деревья которого угадывался, не то водоем, не то болото. На мгновенье Марина стушевалась, больше домов впереди не наблюдалось и лишь за углом угадывалась еле заметная тропка, поросшая крапивой. Пришлось сделать поворот и пройдя пятьдесят шагов, она уперлась в высокие глухие ворота за которыми едва виднелась покрытая замшелым шифером крыша. Чуть левее обозначилась калитка с большим железным кольцом вместо ручки.
Марина остановилась перед ней чтобы перевести дыхание и собраться с духом, а потом с отчаянной решимостью, рванула на себя дверцу.
Готовая ко всему, девушка была немного разочарована. Обычный деревенский дом. Правда немного запущенный, что не удивительно, ведь он простоял без заботливой хозяйской руки больше четырёх-пяти лет, но на вид всё ещё смотрелся добротным и привлекательным. Заросший бурьяном сад, кое-где засохшие деревья. Сорняки, поглотившие проход к дому.
- Ничего страшного, - подумала она. — Со всем этим можно справиться. Жаль, что посадка огорода откладывается как минимум на год — время посева давно прошло. А может я задержусь здесь... ненадолго — отдохну, перезагружусь и обдумаю, что мне делать со своей жизнью дальше.
Раздвигая высокие побеги полыни, конопли, осота, Марина осторожно двинулась к парадному входу. Обшарпанные ступеньки, дверь с облупившейся краской, полусгнившие перила… Марина толкнула дверь. Та оказалась не заперта и наследница «имения» шагнула внутрь.
Пахнуло затхлостью, прелым деревом и пылью. В доме царил полумрак. Окна покрылись толстым слоем грязи, пыли и паутины, в которой запутались пауки, мухи и другие насекомые. Марина медленно продвигалась вперед, осматривая свои новые владения. Она толкнула дверь в главную комнату, та со скрипом отворилась и девушка заглянула в комнату, ожидая неприятных сюрпризов. Но нет, всё было тихо и безмолвно. Просторное помещение, через разбитое окно в комнату проникал сквозняк, колыша занавеску и играя на полу сухими листьями залетевшими снаружи, обрывками каких-то бумаг, клочками газет. На полу вполне приличный советских времен ковер, с простеньким узором, посреди комнаты большой стол с самоваром и чашками покрытыми желтовато-коричневым налетом от чая, высохшее печенье в блюдце, заплесневелый и почти рассыпавшийся кусок надкушенного пирога. Вокруг резные добротные дубовые стулья с массивными спинками и витыми ножками. По углам комнаты расположились диван и два огромных кресла. У противоположной стены шкаф со старомодной, но все еще целой посудой, какие-то странные статуэтки, несколько книг и икона божьей матери в деревянной рамке.
- Если здесь немного прибраться, будет вполне себе уютненько. — улыбнулась девушка. — Это будет моя любимая комната. Здесь так и веет спокойствием, старинным деревенским бытом прошлого века, который так нравился ей и в который она так мечтала окунуться когда-то.
Девушка прикинула что-то в уме и отправилась дальше, прикрыв за собой дверь. Спальня тоже оказалась обычной. Железная кровать с пружинной сеткой, аккуратно заправленная розовым покрывалом. Сверху пирамидкой громоздились подушки накрытые кисеей. Тумбочка с торшером, какой-то раскрытой книгой и очками. Шифоньер, с зеркалом во весь рост. Ковалёва коснулась створки и перед ней предстал довольно разноплановый гардероб — черные в пол платья, аляпистые халаты, вычурные гипюровые кофточки и юбки разных покроев. Марина сняла с вешалки одну и приложив к себе, посмотрелась в зеркало.
- А бабуля была моего роста и комплекции. — обрадовалось девушка. — Значит можно присмотреть, на первое время, кое-что для себя. Здесь не особо будет кому-то дела до того как я одеваюсь, модная и дорогая ли у новой жилички одежда. - девушка невольно кинула взгляд на свою сумку, так и оставшуюся стоять на полу не распакованной.
Кухня порадовала больше. Здесь были веселые, правда кое-где отклеившееся обои с цветочным рисунком, старая печь, шкафчики под посуду и кухонную утварь. Девушка убедилась, что здесь есть все необходимое для жизни, кастрюльки, ложки, вилки, тарелки чашки, кувшинчики, баночки, пакетики. Все чистенькое, целое. Правда остатки еды, печенье, пряники, хлеб, крупы придется выбросить. Но это ерунда. Наверняка здесь есть магазинчик, в котором можно закупиться всем необходимым. А вот холодильник порадовал — огромный, отлично сохранившийся, бежево-золотистого окраса. Казалось он мог вместить в себя здорового кабана.
- Зачем одинокой старушке такой огромный агрегат? — удивилась Марина. Хотя, вполне возможно, она морозила здесь ягоды, зелень, овощи — так делают в городе запасаясь на зиму «витаминами».
Вот и все мои владения. — констатировала наследница. — И весьма сносные. Слава богу, крыша не течет, печка есть, в комнатах сухо, и вполне можно прожить несколько месяцев, пока я буду искать работу.
И тут её словно током ударило — а есть ли интернет?
Ковалёва ринулась к сумке и извлекла на свет старенький ноутбук, служивший ей уже не один год. Она поискала глазами розетки и найдя одну прямо у самого входа воткнула в неё вилку. Ничего не произошло. Сердце ёкнуло и упало в пятки. Здесь что, нет света?
Но тут же спасительная мысль потоком влилась в голову — ну конечно, надо найти рубильник. Наверняка свет отключили, чтобы никто посторонний не наделал глупостей. А пустующему дому электроэнергия ни к чему.
И Марина отправилась искать щиток. Но его не оказалось ни в коридоре, ни в одной из комнат.
- Значит нужно искать подвал. — решила девушка. — Как в фильмах ужасов. Только вот странно — в наших домах принято устанавливать щитки на видном месте, чтобы любой проверяющий мог не шатаясь по комнатам, посмотреть прибор учета. — Ну да ладно. С этим разберемся потом, главное, чтобы был свет и этот самый автомат.
Дверь в подвал обнаружилась не сразу. Пришлось обойти комнаты несколько раз, пока глаз не уперся в неровности в стене. Марина нащупала рычажок и дверь открылась. Пахнуло сыростью, плесенью и чем-то сладковато-гнилостным.
Девушка включила телефон и направив его свет в темноту, принялась спускаться по лестнице, осторожно ощупывая ногами каждую ступеньку.
Электрический щиток нашелся сразу, на стене налево. Девушка открыла дверцу и начала щелкать переключателями, пытаясь включить пробки. Под рукой что-то щелкнуло и свет загорелся. Ковалёва чуть не расплакалась от радости. А когда она спустилась в подвал, еле сдержала крик радости. Все полки были заставлены банками с соленьями, вареньем и компотами. Настоящий кладезь для голодной внучки. Она стала перебирать банки, читая этикетки с названиями и годом изготовления.
- Самый поздний срок — пять лет назад. Дааа, - протянула Ковалева, — не вариант. - Она поставила банку обратно на полку и хотела уже было уйти, но передумала. — Авось не отравлюсь. — поморщилась она. — На вид выглядит просто отпадно. Возьму одну, попробовать.
Огурчики оказались на редкость вкусными, хрустящими, крепкими. Марина одолела банку за один заход и с довольным видом повалилась на диван. Прикидывая, на сколько хватит бабушкиных запасов.
- Надо будет хорошенько пошмонать по шкафчикам, авось найдется ещё чего пригодного для еды. - сейчас вставать не хотелось. Глаза начали закрываться сами собой и девушка уснула.
Разбудил её стук в дверь. С трудом разлепив глаза, она обнаружила, что солнце стучится в окно, расплескав свой свет по окраинам.
- Неужели уже утро? — удивленно протянула она сладко потягиваясь.
Ночь в деревянном доме на природе оказалась прямо волшебной. Девушка чувствовала себя свежей, отдохнувшей и здоровой.
Стук повторился. Пришлось топать к двери, чтобы посмотреть на раннего визитера. Почему-то ей не пришло в голову, что это могут быть бандиты — дом находился на самом отшибе, возле леса и болота. Но она не спрашивая распахнула дверь.
На пороге стояла черноволосая женщина в пестром платье, вязаной кофте и калошах на босу ногу. В руках она держала узелок, от которого за версту пахло пирогами, травами и ещё чем-то необыкновенно привлекательным.
- Доброго утречка! — произнесла она грудным голосом и растянула губы в улыбке.
- Да, доброе. — кивнула девушка и тоже попыталась улыбнуться в ответ, но от узелка донесся такой аромат, что у нее в спазме свело живот.
- Значит, ты наследница Анисьи? — женщина прищурилась, придирчиво осматривая новую хозяйку дома. — Долго же тебя не было!
- Ну вот, я и приехала. — буркнула Ковалёва. Её начала раздражать назойливая тетка. Но грубить и выгонять визитершу она побаивалась — вдруг это соседка, а с соседями лучше дружить. Не стоит настраивать округу через сутки после появления здесь. А во-вторых, она пришла с угощением, а от такого подарка кто откажется в здравом уме?! — Входите. Чего стоять на пороге. — пролепетала она. — Сейчас чайник поставлю. Правда другой еды нет. Пока нет.
Тетка протиснулась в дом и сразу двинулась на кухню.
«Видать знает обстановку. — отметила про себя девушка и двинулась следом».
- Да не бери в голову. — проговорила та, взяв пустую банку, она повертела её в руках и поставила на место. — Анисья-то мастерицей на все руки была. Даром что ведьма.
Чайник выпал у Марины из рук, но она этого даже не заметила.
- Что вы сказали? Ведьма? — ее голос задрожал выдавая волнение. — Этого не может быть!
- Ну почему же не может? — всплеснула гостья руками. — Ааа, так ты ничего не знаешь о своей родственнице?
- Нет. - кивнула девушка. — Я и о её существовании узнала-то всего пару дней назад.
- Ставь чайник, садись и рассказывай. — подтолкнула соседка девушку. — А потом и я расскажу тебе, и о бабке твоей, и о наших порядках. Вижу, не спроста, не от хорошей жизни ты здесь появилась. Давай, делись своими бедами.
И Маринка начала свой рассказ. Почему она вываливает о себе информацию новой знакомой, она и сама не могла сказать, может годы беспросветного уныния и серости вспомнились, а может на душе накопилось столько невысказанной горечи, что держать её в себе она уже не могла. А может просто почувствовала к себе искренний интерес и участие, которые не получала от матери, коллег и подруг.
- Вот так я оказалась здесь. — закончила она повествование и только тут поняла, что ее лицо - мокрое от слез, а футболка порылась влажными разводами.
Галина Мотвеевна некоторое время сидела молча, отведя взгляд в сторону. Губы её дергались, словно она вела мысленную беседу с кем-то неуловимым, не видимым.. потом она повернулась к девушке и сказала уверенно:
- Ты и сама понимаешь, или догадываешься, что кто-то сглазил тебя, проклял и забрал твою счастливую долю. Мы все здесь в деревне немного ведьмы, каждая колдовала хоть раз. Кто мужика приворожила, кто соперницу в могилу свела, а кто и вовсе на дитя неразумное покусилась. Но бабка твоя умнее всех была, и колдовала знатно. — она посмотрела в испуганные глаза Анисьиной внучки. — Ну, она не только людей изводила, на погоду могла влиять и лечила получше городских эскулапов, деньги могла нагадать… Да что там говорить, мы жили при ней как у Христа за пазухой. Это с одной стороны. С другой, суровая была женщина, чуть не по ней что-то — так могла наказать — врагу не пожелаешь. А как она умерла, так и деревня наша стала пустеть — кто богу душу отдал, кто в город подался, да и забыл свои дома насовсем — сиротами оставил. А дома должны хозяина знать. Тогда и лад будет и достаток.
Марина слушала собеседницу открыв рот. Как она, такая ученая и разумная, могла поверить в ведьм, гадалок, предсказания. Но каждое слово Галины Мотвеевны откликалось в её душе.
«Вот она, причина всех моих неприятностей. — меж тем думала Ковалёва. — Какая-то гнида позавидовала мне, или ещё хуже — попыталась сжить со свету.»
- А как определить — кто та тварь, что обрекла меня на такие страдания? И как сделать так, чтобы очиститься, да отомстить этой уродине?
- Ты погоди кипишиться. — задумалась соседка. — Я-то всех хитростей не знаю, но одно могу сказать — снять порчу может только тот, кто её навел, а как только умрет колдовской сын или дочь — твоя порча на нет и сойдет.
- А если не удастся узнать того человека?
- Трудно сказать... А для отчитки ритуалы нужны, жертвы… Тут ведьму сильную надо. У нас в деревне нет таких... Если только… - она замолчала нахмурив брови.
- Что если? — подалась вперед девушка.
- Если только сам человек жизнь свою защищать возьмётся. Но для этого знания нужны, дар ведьмовской.
Глаза Марины потухли.
- Ни того, ни другого у меня нет.
- Как знать. Ведьмин дар по наследству передаваться может. Ты не замечала за собой ничего странного, необычного?
- Да только то, что вся моя жизнь — это сплошное разочарование. Никаких чудес, никакой помощи… - на ее лице мелькнуло странное выражение. — Вот только один раз заметила — соседкам своим по съемной квартире пожелала заткнуться, так у одной голос пропал, а у дрогой типун вылез. — она пожала плечами. — Может и совпадение.
- А может сидит в тебе сила, дремлет до поры до времени. Вот привела же тебя судьба в бабкин дом. Может и не случайно. Ты тут пошарь по углам, может найдется что интересное — книги, заговоры. Атрибутика какая. Я то ничего такого не замечала, но не может же так быть, что бы не было этого.
- Может после смерти кто себе забрал, мородёрил?
- Не думаю. Боялись бабку твою люди и не только при жизни, но и после смерти.
Сама не видела. Но нашенские судачили, что странное творилось здесь по ночам. Дом казался им непростым, днём - дом как дом, а вот ночью!… Превращался будто бы в скрюченный сруб, словно сама смерть придавливала его к земле. Стены черными становились - не от времени, а от чего-то иного, будто тень ведьмы въелась в брёвна навсегда. Окна — слепые, затянутые паутиной и пылью, но иногда по ночам в них мелькал жёлтый свет, будто кто-то внутри зажигал свечу. Люди шептались, что ведьма не совсем умерла. Что она спит там внизу, в подвале или в комнате своей, обернувшись в свой плащ из совиных перьев. Был у нее такой. И если заглянуть в дом в неурочный час, можно услышать, как что-то шевелится в углу. А потом — тихий, скрипучий смех. И голос, который не должен звучать, словно из-под земли: - "Наконец-то пришёл…". Днём-то потом люди приходили, смотрели… и ничего не замечали странного. Но потом на них беды начинали сыпаться. И стали этот дом стороной обходить, благо, на отшибе стоит. И начало всё это происходить с тех пор, как нашли Анисью мёртвой на пороге (с чёрным цветком в руках и пустыми глазницами). До сих пор никто не смеет подойти к её дому ближе чем на сто шагов. Но иногда кто-то всё же подходит… И тогда деревня теряет ещё одного жителя. А на рассвете у дома появляется новая обглоданная кость. — женщина перевела дух и заговорила снова. — Но, думаю — всё это домыслы. Со страху чего не приблазнится людям — птица с ветки вспорхнет, луна в окно посветит, а им уже и мерещится всякое.
- А как же кости и пропавшие люди?
- Да кто знает, может кости собаки притащили, а люди, с перепугу с места сорвались и уехали куда… Да что я тебя гружу нашими байками — совсем вон страху нагнала.
И правда, Маринка сидела ни жива ни мертва, бледная с трясущимися губами.
- Да ты не бери в голову. Всё это, скорее всего, выдумки впечатлительных рассказчиков. Ты как спала?
- Да нормально. — ответила Марина тихим голосом, всё ещё под впечатлением от услышанного. — Даже можно сказать — отлично. Ни кошмаров, ни бессонницы. Хотя будущее туманным кажется, а вроде на душе и спокойно как-то было.
- Ну и отлично! Может бабка твоя тебя призвала, а может и вправду — это место тебе родное. - он вздохнула, допила уже остывший чай и поставила чашку на стол. — Пора мне идти — хозяйство само себя не обслужит, дела не переделает. А ты обращайся ежели что. А то и приходи вечером — картошечки тебе дам, овощей, муки, маслица. На первое время. А потом сама огород посадишь, или Петрович наш ездит раз в полмесяца в город, привозит всё, что заказали. Познакомлю тебя с ним. А потом и с остальными. Может и останешься тут, пообвыкнешься. Чего там в городе вашем хваленом делать?
Маринка только плечами пожала. Соседка ушла, а она, посчитав пустой болтовню странной женщины, принялась за уборку. Но слова о том, что её бабушка была ведьмой, из головы никак не шли. А ещё в мозгу крутились странные мысли, что не плохо бы иметь дар колдовской, да научиться исполнять свои желания. Да только — всё это бред сивой кобылы — ну где здесь ведьмовские атрибуты — нет ни одного. Ни мало мальски схожего мелкого признака. Вон и на полке стоят потрепанные томики псалмов, библия и еще молитвеннослов в потертой кожаной обложке.
Весь день девушка трудилась не покладая рук. Заблестели окна, пропали тинёты, исчезла пыль. В доме сразу стало свежее и уютнее. Ковалёва заварила кофе и плюхнулась с чашкой на диван, умиляясь делу своих рук. Ни колдовства, ни магии она не почувствовала — дом как дом.
Единственно, ей показалось странным, что дом снаружи, вроде как больше кажется, а внутрь зайдешь — комнатки маленькие, аккуратные, а во двор к колодцу за водой ходила, и каждый раз удивлялась — дом длинней выглядит. Но, занятая делом, девушка гнала от себя дурные мысли.
- Всё это чушь, глаз у меня, точно — не алмаз. — усмехнулась она. — Потом измерить можно.
И вот теперь, устроившись с ногами на диван она оглядывала убранную, ставшую сразу тёплой и уютной комнату, и взгляд её уперся в старомодный шкаф для посуды, какие раньше были в большой моде. Она перемыла всё его содержимое — статуэточки, такой же старый, вышедший из моды, но до сих пор чудесный сервиз тонкого фарфора на дюжину персон... Марина удивлялась невесомости с виду большущего чайника, салатницы и множества чашек с блюдцами, с нежным и ярким рисунком тонкой веточки сирени и маленькой птички с длинным клювом.
- Не иначе — колибри! — поняла девушка.
И сейчас в час отдыха ей вдруг захотелось передвинуть этот шкаф в самый угол комнаты.
- Там он будет смотреться уместнее. — прикинула девушка. — Почему бабушка, имея судя по-всему, тонкий эстетический вкус, позволила этой громадине оставаться посередине комнаты?
Не смотря на ноющие с непривычки руки и ноги, девушка тут же решила осуществить свое намерение и закончить день логическим перемещением громоздкого шкафа.
- Это последний штрих на сегодняшний день. — решила она. — И можно считать генеральную уборку завершенной. Останется только вставить окно и украсить комнаты по своему усмотрению. Но на это уйдет не один день.
Однако, сил не хватила даже на то, чтобы сдвинуть старую мебель хоть на сантиметр.
- Слишком устала. — пожала плечами Марина.
Столь трудоемкую работу она решила перенести на завтра, и сил прибавится, и может идея придет, где этот шкаф будет смотреться более гармонично.
Наскоро поужинав, она завалилась на бабушкину кровать, блаженно растянувшись под лёгкой простынкой в полный рост. Ей хотелось обдумать всё то, что она узнала за последние несколько часов, но усталость взяла своё — глаза предательски закрылись, девушка судорожно зевнула и провалилась в сон.
Проснулась она от шума людских голосов за окном, села на кровати, лениво потягиваясь и приходя в себя после сна. Гул голосов всё нарастал, становился громче, тревожнее, навязчивей...
- Уж не дерутся ли там? — мелькнула в голове мысль. — Или пришли ко мне скандалить? Что происходит?
Марина накинула халат и сунув ноги в тапочки, поплелась к окну, посмотреть, что происходит. У её забора толпились люди. Некоторые махали руками, доказывая свою правоту остальным, кто-то бесцеремонно тыкал в её дом пальцами и злобно выкрикивал её имя, остальных слов Марина не разобрала.
Семь утра, бросила она взгляд на телефон.
- Что происходит в столь ранний час? — буркнула она себе под нос. — Не будут люди в это время шуметь по пустякам. Должна же быть причина.
И эта причина — она, догадалась девушка. Но чем она помешала здешним обитателям погибающей деревни?
Девушка щелкнула замком и вышла к воротам. Голоса сразу стихли и все повернули головы в её сторону. Взгляды людей не предвещали ничего хорошего, светились злобой и недовольством.
- Какого черта ты сюда приперлась? — наконец вышел вперед крупный мужчина с седой всклокоченной бородой?
Маринка растерялась и непроизвольно сделала шаг назад. И тут загалдели все разом.
- Убирайся отсюдова.
- Чего тебе надобно?
- Вали к себе в город.
Ошеломленная и напуганная, девушка молчала, часто хлопая глазами. Она словно статуя застыла на месте не зная, что следует сказать или сделать. Стояла, подбирая слова и пропустила неожиданный удар в плечо. Марина взвизгнула и схватилась другой рукой за ушибленное место и сквозь пальцы просочилась кровь.
- Что это было? — ошеломленно думала она.
И тут заметила в руках других людей камни, направленные в ее сторону. Инстинкт самосохранения сработал — она метнулась к дому, петляя сквозь заросли крапивы, полыни и бузины. Еще несколько камней больно ударили её в спину, но она сумела добежать до крыльца и с шумом захлопнула за собой дверь.
- Какого черта? — выругалась она, сползая по стенке на пол. — Что это было? За что? Что я им сделала?
Мысли метались в голове, словно стая птиц, пытающаяся вырваться наружу.
Вдруг во дворе все стихло и девушка услышала знакомый голос вчерашней соседки.
- Ну-ка, что здесь происходит? — грозно спросила она. - Чего вы напали на бедную девушку?
- Она наследница ведьмы! Значит, приняла в наследство не только дом. Но и дар! Мы только стали забывать прошлые страсти, как вот она — ведьмовское отродье!
- Это ещё никому не известно. — возразила Галина Мотвеевна. - Я вчера навестила её. Она показалась мне обычной, глупой несчастной девушкой, которая сбежала в глушь от горестных обстоятельств.
- Она ещё покажет свой нрав! Не просто ради удовольствия, она здесь появилась!
- Ну чего вы так встревожились? — продолжала увещевать своих сородичей соседка. - Анисья сделала много добра нашей деревне.
- Какой ценой? — выступила вперед моложавая тётка в пестрой кофточке и повязанным на колхозный манер платком. Она всё время одергивала длинную старомодную, почти до земли юбку времен раннего союза.
— Без неё оказалось гораздо хуже! — Галина Мотвеевна говорила тоном строгой учительницы. — От былой жизни ничего почти не осталось — вон сколько пустует домов, да и вам ли бояться сглаза, когда каждый из вас использует заговоры и заклинания в повседневной жизни? Ступайте по домам и не лезьте к девчонке. Она освоится и сама выйдет к вам знакомиться.
- Пусть лучше не суется на улицу! — уже более тихо, но не менее сурово сказал всё тот-же амбал, что первым поднял на Марину камень.
Однако через несколько минут толпа разошлась, а девушка всё ещё пялилась в окно в страхе, что кто-то проникнет к ней в дом и завершит начатую расправу.
Галина Мотвеевна постучала в дверь, как только за поворотом скрылся последний житель Матроновки, и Ковалёва ринулась открывать дверь, в надежде, что соседка объяснит ей, что происходит и в нужный момент защитит её от зловредных жителей округи.
- Ты не серчай, детка. — с порога начала разговор женщина. — Они опасаются пришлых. А твою бабку особенно боялись, ну а вот теперь и тебя.
- Чем обидела их моя бабуся? — утирая слезы и прикладывая полотенце к кровоточащей ране прогнусавила Марина.
- Давай-ка, иди сюда. — протянула руку к девушке соседка. Она отбросила полотенце, уже пропитанное кровью, приложила ладонь к ране и зашептала. — На море, на океане, на острове Буяне стоит дуб, на том дубу сидят три красавицы-девицы, сродные сестрицы, в руках иглы костяные, зашивают раны кровяные… пш.. пр.. - последних слов Марина не услышала, но неожиданно почувствовала как боль отступила, а кровяной ручеек иссяк. Рана затянулась на глазах и стала почти незаметной.
- Вот это даааа! — протянула она. - Как в сказке. Как вы это сделали?
- Не забывай, мы все здесь немного колдуем…. Так, не хитрые заговоры, чтобы выжить. Никто нам здесь не помощник, ни люди, ни природа. Выживаем как можем. Но стараемся друг другу не вредить. А вот Анисья Степановна — та не гнушалась и чужакам помогать и порчи делала. Особенно тяжко приходилось тем, кто недобрым словом её поминал. Да что там словом, она и мысли слушать умела. Стоит кому-то про неё дурно подумать, или попытаться заговором удачу Анисьину к себе перетянуть — с тем смельчаком сразу трагедия случалась. Врагу такого не пожелаешь. Скорее — это шло от «высших каких-то сил», сама по себе баба Сеня бала не плохой женщиной. Ведь и добрых дел она совершила не мало. Лечила, дела налаживала. Все, кто уехал отсюда неплохо устроились на чужбине — пооткрывала она им дороги светлые. Но и плату за это брала не маленькую. Жертвы люди приносили не только своим здоровьем, но и смертью близких, если другое не помогало. Вот так-то. Но ты не серчай, люди у нас суеверные, но не злые. Время пройдет, обживешься и подружишься с кем.
Марина прильнула к её плечу и пустила слезу. В тот момент не верилось ей в хорошее житье. Вот всегда у её так — никому она не нужна, все её боятся, вредят и ненавидят, а ведь она ни одной живой душе ничего плохого не сделала, не пожелала.
- Какая же дрянь меня все-таки прокляла? — задумалась она, пытаясь вспомнить тот момент, когда и без того ее бедственное положение стало уж совсем не выносимым. Но сколько она не ломала голову, ей казалось, что с самого детства она была обречена на страдания.
Дом блестел чистотой, нужно бы заняться дворовой территорией, но выходить на улицу желания не было. Как ни успокаивала её соседка, как не обещала, что всё уже успокоилось, Марина решила, что день-другой подождать можно. Четыре года простоял дом, ещё пару дней потерпит. А вот запасы свои надо изучить досконально. Переписать что у неё есть и на сколько хватит провизии. А потом ещё стоит подумать, на какие деньги ей придется перебиваться, пока не найдется подходящая работа. Она погладила лежащий на столе ноутбук и взгляд её уперся в шкаф.
- Как он всё-таки здесь не к месту! — нахмурилась она.
Двушка подошла к нему, напрягла мышцы и попыталась сдвинуть тяжелую махину в сторону. Но не тут то было. Сколько она не напрягалась, не удалось преодолеть даже сантиметра. Пришлось все вещи и посуду выставить на пол, но и тогда дело не сдвинулось с мертвой точки.
Позвать на помощь соседей? Ну уж нет. Ничего доброго от них не дождёшься. Ещё этим шкафом её же и придавят, да скажут — сама виновата. Несчастный случай... Надо самой справляться.
Она прощупала все стенки, может можно разобрать мебелину, но та была сделана советскими мастерами на совесть — ни зазубринки ни щелочки. А шкафу этому никак не меньше сотни лет. Может стоит попробовать просто наклонить его на себя? Если и упадёт, рассыпется — не велика беда, или потянуть на себя, а не в бок. Поди же, простоял он здесь с изначальства, вот и прикипел к полу.
- Да в конце концов, дался мне этот шкаф! — скривила Марина губы. — Не хай стоит, как стоял.
Но руки уже потянулись к неподатливому боку.
- Последний раз попробую. — решила она. — И тогда уже отступлюсь.
Но стоило потянуть задний угол на себя, как шкаф легко сдвинулся с места и перед Мариной предстала потайная дверь, скрытая от посторонних глаз.
- Вот это да! — глаза девушки округлились от изумления, а брови поползли вверх.
Она стояла в нерешительности, стоит ли заглянуть туда, куда посторонним вход был закрыт? Не нарвется ли она на что-то страшное, о чём не хочется даже думать, не станет ли это открытие для неё роковым?
Но любопытство взяло верх, и девушка осторожно, готовая дать деру в любую секунду, перешагнула порог.
В комнате царил мрак — ни света ни окон. Она пошарила по стене в поисках выключателя, но рука скользнула по гладкой поверхности, не обнаружив искомого. Пришлось зажечь фонарик на телефоне.
На неё пахнуло густым, сладковато-гнилостным воздухом, пропитанным запахом сушёных трав, воска и чего-то... живого.
Потолок посередине провалился, но не от ветхости — а словно что-то тяжёлое проломило его сверху, и сквозь щели между досками просачивается уличный ветер, создавая эффект сквозняка.
Стены, обтянутые почерневшими гобеленами, шевелятся от ветра, будто дышат. Пол усыпан костями птиц, усеян высохшими лепестками каких-то цветов, превратившихся в труху, а кое-где среди них — следы босых ног, огромных лап, слишком свежие, чтобы быть старыми.
В центре — массивный дубовый стол, покрытый тёмными пятнами.
- Что это - кровь? Воск? Зелья? — мелькнул в голове леденящий ужас.
Прямо посередине, до сих пор лежит перевёрнутая чаша, из которой что-то давно вытекло и высохло, превратившись в чёрные струпья, чуть левее - потрёпанная книга с кожей, похожей на человеческую, её страницы испещрены рунами, знаками и пентаграммами. Марине показалось, что они шевелятся, когда она наклонилась слишком низко, чтобы приглядеться. Она отпрянула и часто заморгала, чтобы прогнать видение. Когда она вновь взглянула на текст, рисунки уже не скакали по страницам, а застыли в жуткой неподвижности.
- Господи, что это? Что со мной произошло? — Ковалёва протерла глаза. — Я слишком впечатлительна, надо просто успокоиться. Все это закончилось четыре года назад.
Она перевела взгляд на стеклянные колбы с мутными жидкостями — в одной плавает глаз, в другой — пальцы, в третьей — что-то мелкое, что стучит по стеклу, стоит колбе качнуться.
- Похоже на чьи-то зубы. — Марину передернуло от отвращения. Она еле сдержала рвотный позыв, сглотнув горькую вязкую слюну. — Какая мерзость!
Тут же лежала кукла из воска, пронзённая иглами, с прядью волос, прилипшей к голове.
Девушка побоялась брать её в руки, отвернулась, пробежалась глазами по комнате. Везде, где хватало взгляда были расставлены давно обугленные огарки свечей. Над камином, наличие которого поразило девушку — зеркало в раме из костей. Марина заглянула в него, и вместо своего отражения, увидела женщину в чёрном, стоящую за её спиной…
Ковалёва отпрянула и наступив на что-то хрупкое, с криком ужаса полетела на пол.
На некоторое время она оцепенела от пережитого шока. Чуть переведя дух, девушка расслабилась, списав всё на длительный стресс, переезд и рассказы соседки, которые произвели на неё сильное впечатление. Она подняла выпавший из рук телефон и посветила лучом перед собой. Ей удалось рассмотреть большой котёл в глубине камина, внутри которого пузырилась чёрная жижа, покрытая плесенью и тленом, хотя огонь давно потух.
- Это не может быть правдой! — едва слышно, непослушными губами прошептала она. — Это просто от ветра шевелятся грибки плесени.
Кое-как поднявшись с пола, на негнущихся ногах, она подошла к настенному шкафчику и осторожно распахнула скрипучие створки, покрытые паутиной и пыльными узорами.
В нос ударил сладковатый аромат ядовитых трав. На полках ровными рядами стояли банки с кореньями, на веревке, аккуратно перевязанные, висели связки сушёных лягушек, летучих мышей и птичьих черепов. С верхней полки безобразной паклей свисал пучок длинных сальных волос и костяной амулет.
Внизу — свечи, оплывшие до самых подсвечников. В самом дальнем углу примостился небольшой сундучок, обтянутый кожей с выбитыми странными символами и маленьким, но крепким замочком.
От проникшего внутрь шкафа воздуха прядка волос всколыхнулась и скатилась вниз, прямо в руки девушки. Она вскрикнула, отбросив их в сторону, при этом с громким стуком уронив телефон. Свет мигнул и мобильник погас, погрузив комнату в оглушающую тишину и мрак. Дрожа всем телом, девушка лихорадочно стала шарить по полу руками. Закусив губу, она опустилась на колени и сантиметр за сантиметром двигалась всё дальше по комнате. Наконец её пальцы коснулись холодной металлической поверхности и она принялась щелкать кнопками, опасаясь, что лишилась единственного средства связи. Наконец, «Honor» включился, показав большую трещину на экране, но Марина не обратила на это внимания, сейчас её занимали совсем другие мысли. Трясущимися руками она нажала на функцию фонарика, и луч света пронзил темноту. Марина поняла, что оказалась в центре ритуального круга, выложенного костями и солью, пропитанного запахом крови и серы. На алтаре — нож с ржавым лезвием, чаша с засохшей кровью и череп с выгравированными символами. Рядом - клетка, слишком маленькая для человека... но царапины на её стенках явно оставлены пальцами.
Марина словно окаменела, тело налилось тяжестью, глаза стали закрываться, голову окутал туман, мысли спутались... Невероятным усилием воли, а главное, благодаря нарастающей панике, девушка, буквально выползла из круга на животе. И тут ей на голову свалился сундучок, который она заприметила на одной из полок. В ушах зазвенело, всё тело покрылось испариной, она лишь успела подумать: – «Как он смог упасть?», и потеряла сознание.
Очнулась Ковалёва на диване в большой комнате, лихорадочно вспоминая, как она могла здесь оказаться и не привиделся ли ей просто кошмарный сон? Шкаф стоял на прежнем месте посередине комнаты, следов её деятельности не наблюдалось, лишь немного болела голова. Она потянулась, коснулась пальцами болезненного места и нащупала на затылке огромную шишку, и тут из её рук с тихим стуком упал на колени тот самый сундучок.
- Значит всё это правда! И это случилось со мной на самом деле! И всё произошедшее не плод моего больного воображения!
Оправившись от шока, Марина подняла странный предмет и осторожно, словно боясь что он рассыпется, поставила его на стол.
Целый день она не осмеливалась открыть раритет, оправдывая себя срочными делами, которые не терпят отлагательства и лишь к вечеру любопытство заставило её, наконец-то, собралась с духом, чтобы погрузиться в мир магии и колдовства.
Теплый свет свечи плавно растекался по комнате. Марина сидела в кресле-качалке и вертела в руках потрепанный временем сундучок, оттягивая момент его открытия. Лакированные некогда кожаные бока облупились, местами протерлись, вышаркались. Витиеватый узор стал еле виден, и все же надо сказать, что здесь угадывалась работа мастера. Старинная вещица, раритет.
- Сколько может стоить этот уникальный антиквариат? — задавалась вопросом девушка. Она никак не могла смириться с тем, что ее бабка оказалась ведьмой, Марина не верила во все эти ритуалы, заговоры, магов и экстрасенсов, считая себя современной, далекой от всей этой мистики девушкой. А весь этот антураж потайной комнаты она считала чудачествами старой женщины, помешанной на доверии суеверных людей. — Надо обратиться в лавку старьевщика, может выручу за него хоть несколько тысяч. Хотя, кому нужно это потерявшее внешний вид барахло? — девушка вздохнула и потянулась, чтобы поставить шкатулку обратно на стол. Но коварное кресло качнулось и ящичек полетел на пол, ударился гранью и раскололся надвое.
Ковалёва ойкнула и прикрыла рот рукой, чтобы от досады не закричать в голос.
- Теперь уж точно, только в топку или на помойку. — буркнула она, стараясь скрыть слезы. — Ну что я за недотепа такая? — досадовала она на себя. — Что говориться — ни украсть, ни покараулить.
Она поднялась и пнула груду искореженную вещицу, обломки разлетелись в стороны и девушка увидела внутри старую засаленную тетрадь.
С любопытством, она осторожно взяла её в руки и повертела в руках. Бережно смахнула пыль. Открыла и всмотрелась в написанные строки. Мелкие, почти бисерные буквы сливались в одну линию. Марина потянулась за подсвечником и начала читать. Сначала она никак не могла вникнуть в суть написанного, но постепенно до неё стал доходить смысл послания.
Марина оставалась спокойной, но внутри у неё всё трепетало. От волнения девушка кусала губы, не веря тому, что её бабушка оказалась настоящей ведьмой и оставила для внучки более ценное наследие, чем деньги или золото. Она оставила надежду стать, если уж не могущественной ведьмой, то успешной, богатой и свободной личностью.
В ней боролись два чувства — недоверие и желание просто попробовать… ради шутки… ради развлечения.
Хотя, всё это могло оказаться лишь сказкой и банальной ерундой. Кто верит в исполнение желаний, и создание своего тотемного покровителя?
- Джинн из лампы. — вздохнула Ковалёва и отложив тетрадь в сторону, отправилась спать.
Но сон никак не шел, мысли постоянно возвращались к ритуалам и заговору.
- Ну что мне стоит попробовать? — маялась она, ворочаясь с боку на бок. - Время у меня есть. Соседи не помешают. Всего сорок дней. Если не получится, то просто плюну и посмеюсь над своей глупостью… А если всё сбудется так, как описано в тетради? Если всё — правда? Не зря же тетрадь хранилась так бережно. Завтра и начну. — решила Марина и провалилась в сон, на сей раз глубокий, спокойный и безмятежный.
Утро застало её перед дилеммой. Чтобы раздобыть свежее яйцо от черной курицы, надо выйти за пределы дома и пройтись по улице в поисках тех, кто разводит птицу. Наверняка такие хозяева есть. Но, Марина помнила недавний инцидент с соседями и боялась новых нападок.
Она ещё раз открыла тетрадь и прочитала рецепт счастья.
Взять свежеснесённое яйцо чёрной курицы, положить его на ритуальный стол, зажечь свечи, окропить его своей кровью и прочитать заговор.
- Пока всё предельно просто. – задумчиво проговорила новоиспеченная ведьма. - И сорок дней носить это яйцо под мышкой. И если всё будет сделано правильно, в ночь с сорокового на сорок первый день вылупится личный ведьмин помощник, который сможет исполнять желания и приказания хозяина или хозяйки. Кто это будет — неизвестно. Может случиться дракон, кот, сурок… у каждого из них свои методы и своя сила. Главное — не форма, а содержание.
Дальше девушка читать не стала.
- Всё по ходу дел! — решила она. — Сейчас надо где-то взять это самое яйцо.
Она решила не рисковать, поведав суть замысла Галине Мотвеевне полагая, что женщина заподозрит неладное и не станет ей помогать, а прикинуться, что хочет попробовать деревенской еды, яиц, например, настоящих, свежих. А так как она слышала, что яйца от черной курицы самые полезные и вкусные, то пусть она подсобит горожанке, достанет десяток…
Так она и сделала. Взяла пару банок с соленьями и отправилась «налаживать контакт».
На удивление и к огромному облегчению, женщина ничего дурного не подумала, наоборот, предложила завтра же поутру сходить к местной «курятнице» и выторговать у неё самых свежих «яичков».
- А больше тебе ничего не надо? — участливо спросила она. — Молочка, сметанки, творожку?
- Было бы очень здорово! — Марина потупила взор. — Но, вы же понимаете — для меня сейчас не самые простые времена, денег нет совершенно, осталось только... ну, на самое необходимое. А когда ещё работу найду?
- Да ты не переживай. Отдашь через месяц, через два. Денежка-то, она и через полгода денежка. А молока в деревне много, девать некуда. Так что, не обеднеем. Полинка вон, от литра в день не откажется продать... Да потом, ты можешь и вареньем рассчитаться. У бабки-то твоей оно знатное выходило. Вот уже пять с лихним лет прошло, а оно всё как вчерашнее. Знала твоя бабуся заговоры, да нам они остались неведомы. Ты же ела что? — Марина кивнула. - И что? Не заболела?
- Нет, что вы! Напротив, даже сил прибавилось. — она согнула руку в локте, показав жиденькие худые мускулы, и обе рассмеялись.
- Ну возможно силы появились просто от еды, да нашего чистого воздуха. Может от того, что успокоилась, стрессы свои городские забыла, выспалась. — Марина не стала перечить, вспоминая вчерашние события и жуть, которую она пережила, промолчала, хотя ей так хотелось поделиться своими находками и открытием, но вовремя вспомнила предостережения бывших коллег всегда держать язык за зубами, как бы плохо или хорошо тебе не было. Всё пройдет, а люди есть люди, кто позавидует, кто сглазит, а кто и разболтает твою тайну по всему свету — век не отмоешься.
- Спасибо, вам, Галиночка Мотвеевна, пойду я, дел много, вон как огород зарос.
- Ступай с богом, детка, а я с утра к тебе загляну.
Марина с улыбкой склонила голову в полупоклоне и шмыгнула за дверь.
Как и обещала, баба Галя, появилась на пороге едва забрезжил рассвет. Поставила перед заспанной Маринкой корзинку, полную снеди. Тут, и пирожки, и молоко, и сметанка, а главное десятка два яичек и девушка всплеснула руками.
- Да я ж во век с вами не рассчитаюсь. — она положила руку на сердце, показывая свою признательность и удивление.
- Да кушай-кушай, вон какая худая — кожа да кости. Не гоже в деревне жить и быть как запотевшее стекло, прозрачной. Ну да ничего, отъешься. Люди-то у нас не плохие, потерпи, поймут, что от тебя зла нет и сами к тебе придут с миром.
Ковалёва слабо улыбнулась, непроизвольно потянувшись рукой к местам, куда достали её камни. Заметив это Мотвеевна смущенно улыбнулась:
- Не держи зла. Это пройдет. Народ у нас дикий, всего боится.
- Да ладно, чего уж там.
Девушке не терпелось остаться одной и приняться за колдовской ритуал. А соседка поняла её по своему.
- Побегу я, заболтала тебя, а тебе завтракать надо.
С этими словами она направилась к двери.
- Спасибо! — крикнула ей в след Марина.
Молоко и пирожки в миг исчезли со стола. Девушке казалось, что ничего вкуснее она никогда не ела. Но еще больше ей хотелось уже приступить к делу, тем более, что весь вчерашний день она готовилась, расставила все атрибуты по своим местам, достала свечи, материю, выписала на отдельный листок сам заговор и захватив с собою корзинку с яйцами отправилась в потайную комнату.
Вышла Марина на свет только спустя три часа, уставшая, измученная, вспотевшая. Она и не предполагала, что будет так сложно. Свечи постоянно гасли, заговор получилось прочитать только с пятого раза, то слова забывались, то разобрать и прочитать отдельные письмена в темноте было практически невозможно, приходилось подносить бумажку к самой свече, отчего та чуть не вспыхнула, то на девушку нападал истерический смех и приходилось останавливаться, чтобы просмеяться, то напротив, ручьем лились слезы, когда в голову приходили воспоминания её прошлой жизни, то нападал гнев, когда она представляла, как её «питомец» разделается с её обидчиками.
Когда ей наконец удалось собраться и прочитать заговор, она поняла, что удерживать яйцо под мышкой, ей придется сорок дней. Она попробовала просто зажать его рукой, но оно треснуло и потекло, пришлось начинать всё сначала. Но и второе яйцо было испорчено - скользнуло по потной коже и шмякнулось на пол с глухим шлепком. Ковалёва истратила с десяток яиц и дала себе обещание, что если не получится в этот последний раз, она просто прекратит бесцельные попытки и выбросит бабкину тетрадь в печку.
Сосредоточившись, она поставила яйцо на блюдечко, взяла бумажку в руки и развернула её к ближайшей свечи.
- Дух небесный, дух подземный, сойдитесь воедино, явите миру и мне грешной и нуждающейся в помощи своего сына или дщерь, для моей защиты, для моего успеха. Ты, Вельзевул, вдохни в него дух крепкий, сердце живое, ты Фагот зажги тело, сердце и кровь огнем адовым, посыпь плоть его землею и прахом лунным, ты, Феппе, оберегай посланника неба и земли, возьми плоть мою и надели его ею, направляй мое тепло до тех пор, пока он не явится исполнить все мои желания. Идите по темному царству молнией, пеплом, бурею, SANTAS! CARRATOS! ARNE!, чтобы он не мог мне перечить, пока его разум и плоть не обретут истинное тело, для исполнения своего начинания. Моя плоть — его плоть, мой дух — его дух. Вверяю кровь мою в его разум и ваши помыслы.
Маринка сожгла бумажку и самую долгую минуту в своей жизни простояла на месте не двигаясь и стараясь не дышать. Вначале ей показалось, что ничего не происходит и всё что она сделала — глупая выходка отчаявшейся девушки, но вдруг неизвестно откуда холодный порыв воздуха погасил свечи, опрокинув подсвечники на пол, потом в ушах у неё зазвенело, и продолжалось это так долго, что девушка начала терять сознание от шума в голове, мозг словно ножом резануло, и когда она уже хотела выбежать из комнаты бросив все эксперименты с нечистой силой, всё стихло.
Отдышавшись, чтобы унять биение сердца она неподвижно простояла минут десять и только тогда обратила глаза в сторону яйца. Она взяла нож и сморщившись от страха и предвкушения боли полоснула им по ладони. Брызнувшая кровь закапала на яйцо и к изумлению девушки, оно с шипением приняло жертву, слегка шевельнулось, хлюпнуло и покрылось красной пеной.
- Значит. всё правильно сделала. — вспомнила наставление старухи наследница.
Потом она завернула свой фетиш в кусочек меха, который нашелся в шкафчике у бабки, бережно обернуло им свой драгоценный трофей, поместила под мышку и примотала руку от плеча до кисти бинтом к телу, чтобы уже наверняка яйцо не могло выскользнуть во время сна или работы. Накинула сверху бабкину шаль, провозилась с булавкой, чтобы концы платка не смогли разомкнуться и убедившись, что все сработано правильно, вышла из комнаты.
Её качало от усилия, усталости и ещё от неизвестного до селе чувства превосходства, гордости и предвкушения. Порез на руке саднил. Боявшаяся вида крови девушка почувствовала легкую дурноту, ноги сделались ватными. Она открыла окно, подставила лицо прохладному ветерку и устремила взгляд на луну. И только спустя несколько секунд поняла, что на дворе — ночь. Девушка вздрогнула и устремилась к телефону. Так и есть — дисплей показывал двенадцать часов ночи.
- Неужели я провела в комнате целых двенадцать часов? — ужаснулась она, не поверив глазам. Ринулась к настенным часам и убедившись, что и эти часы сигнализируют о начале следующих суток, помотала головой, словно стряхивая одурь, почувствовала, как нестерпимо проголодалась. К тому же глаза её слипались и сделав несколько шагов в сторону кухни, но не пройдя и двух метров рухнула на диван, в отчаянии подумав, как бы лечь так, чтобы не повредить яйцо и провалилась в сон.
Проснулась Марина, когда часы перевалили за полдень. На удивление, выспалась она отлично, настроение было прекрасным. Она проверила, на месте ли яйцо и не повредила ли она его во время сна. Но все оказалось в порядке. Вот только желудок дал о себе знать голодным спазмом, а урчание в животе стало настолько сильным, что девушка ринулась на кухню, и смела последние остатки даров соседки. Затем с большим трудом открыла дверь в подвал и осторожно ступая по ступеням, устремилась к полкам со съестными запасами.
Одной рукой действовать было неудобно. Пришлось вернуться за сумкой, в которую вместилась лишь две банки с каким-то салатами. Девушка возвращалась в подвал ещё дважды. Пришлось повозиться и с открывалкой. Одной рукой держать банку и открывать её, а потом переложить содержимое в тарелку было непосильной задачей, Маринка даже всплакнула пару раз, жалея себя и негодуя на судьбину за все ниспосланные ей неприятности.
Но в конечном итоге, она научилась обходиться малыми усилиями. Вспомнилось детство, когда неудачно спрыгнув с забора, она упала на бетонную дорожку и сломала руку. Но тогда мать готовила ей, помогала во всем и главное жалела дочь, отстранив её от уборки, стирки и писанины, которую в больших количествах задавали в школе на дом.
- Тогда это была правая рука. — вспомнила девушка. — Сейчас ведущая рука вполне здорова и может взять на себя немалую часть повседневной работы.
Так потянулись дни за днями. Соседке Марина сказала, когда та наведалась к ней через пару дней, что упала в огороде на вилы и повредила руку. От какой-либо помощи девушка отказалась наотрез, полагая, что соседи начнут против неё новую войну, и объяснить им, что она совсем не хочет им вредить, не получится. На неё и так косо смотрят. И только стараниями Галины Матвеевны удается наладить, хоть какую-то видимость сожительства и мира.
Уже через день, Марина начала считать не то что дни — часы до сорокового дня. Она и не представляла себе, как трудно жить с одной рукой, а постоянный страх, что яйцо может треснуть, упасть, и вообще протухнуть в тепле, делала её жизнь невыносимой. Много раз она порывалась прервать эксперимент, ругая себя за легковерность, но что-то её останавливало. «А вдруг — это правда. – уговаривала она себя. — И мои старания увенчаются успехом… Тогда я смогу наконец исполнить свои желания».
- И первое, что я сделаю — это накуплю разных вкусностей и целую неделю буду просто обжираться.
По мере того, как дни сменяли недели, девушка становилась спокойней. Первый страх разоблачения, повреждения яйца и бытовых неудобств, сменился уверенностью, что она сможет справиться с любыми трудностями. Кроме того, у неё открылось чувство материнства. Она чувствовала, как у неё, если не в ней, зарождается жизнь и трепетно относилась к будущему питомцу, как с своему ребёнку.
Много раз ей приходила в голову мысль, что надо дочитать советы бабули до конца, но каждый раз откладывала это на потом, боясь узнать что-то неприятное для себя.
- А если она пошутила и всё это розыгрыш старой ведьмы?! — со страхом думала девушка. — Что мне делать тогда?
Она не могла работать, читать книги, заниматься домашними делами… У нее копились долги, а свои деньги закончились давным давно. И что же делать тогда, когда наступит сороковой день без результата?!
Спасибо и на том, что добрая соседка ей помогала, свято веря, что девушка никакая не ведьма и не унаследовала от бабки дара. Ковалёва выяснила, что о потайной комнате жителям деревни неизвестно, иначе бы они давно разнесли бы тут всё в пух и прах.
Узнав о бедственном положении наследницы из города, селяне начали потихоньку ей помогать — приносили продукты, общими усилиями помогли расчистить огород, даже принесли саженцы, которые могли ещё до конца лета дать плоды. И девушка была им очень благодарна.
- Вот разбогатею, — мечтала она. — и обязательно верну им все долги. Дорогу заасфальтирую, магазин здесь открою…
Но тут её мысли начинали путаться и страхи вновь начинали её одолевать.
В один их вечеров, когда ей стало особенно тоскливо и одиноко, она все же решилась открыть заветную тетрадь.
- Если возникают сомнения, — начала читать она, - прислушайтесь и вы уловите движение внутри яйца, словно там зарождается жизнь. Это ваше детище, лелейте его, словно ребенка. Говорите с ним, пойте песни, проговаривайте свои желания, обличайте врагов, расскажите ему, какой хотите видеть свою жизнь. Он родится с вами и умрет вместе с вами. Берегите его.
Маринка закрыла тетрадь. Она пыталась переварить прочитанное.
- Говорить с ним… петь ему… рассказывать о желаниях... — это было выше её понимания. — Уж не сойду ли я с ума, если начну разговаривать с продуктами — помидорами, огурцами, тыквой? Они ведь тоже живые растения. — она хихикнула и тут же себя одернула. — Вот они первые признаки помешательства. А не лучше ли покончить с этим фарсом?! — и тут же вспомнила: «Умрет он — умрете и вы!.. Ну капец! Вот это я ввязалась в историю! Придется идти до конца.
Она вздохнула и отправилась готовить себе постель. Разложила диван, на кровати спать она не решалась — слишком мягко и можно принять неудачную позу, что навредит «малышу» — разложила одеяла и подушки так, чтобы лечь как в люльку, плотно прижавшись к стене и уснуть на правом боку.
На сей раз девушка долго ворочалась, чтобы принять безопасное положение и наконец заснула.
Ей снились кошмары. На неё сыпались золотые слитки, засыпая её по горло, и она кричала: — «Достаточно!», но её никто не слышал, а страх быть погребенной под грудой, хоть и драгоценного металла, приводила её в ужас. Вот уже желтые кирпичики накрыли её с головой, а всё тело окаменело, попав в тесные тиски драгоценного металла и нет сил закричать, позвать на помощь и выбраться самой. Вот она уже задыхается, и тяжесть золотой горы давит ей на плечи и голову, сжимая все сильнее и сильнее. Девушка сделала последнее усилие закричать… и проснулась.
Она обхватила голову руками, пот стекал по лицу, спине, ногам. Все одеяло было мокрым. А самое страшное — она совсем забыла об осторожности, и яйцо скатилось вниз, застряв у бедра. Ковалёва даже не поняла сначала что произошло, но когда до неё дошел весь ужас произошедшего, она завыла, словно волчица потерявшая своего детеныша. Это была катастрофа.
Маринка вскочила на ноги, схватила ещё теплое яйцо и со слезами на глазах вернула его обратно.
- Что теперь будет? — ревела она. — Всё напрасно.? Столько сил, времени и лишений… и, такой глупый провал! — её охватила паника.
Неимоверным усилием она попыталась взять себя в руки — прошло не более минуты, как она вернула яйцо на место. Но стало ли это время катастрофой? Или всё ещё может обойтись?
Она прошла на кухню, плеснула в лицо ледяной воды и вышла на порог. Луна казалось светила только для неё — большая, круглая, с добрым участливым «лицом» — она словно улыбалась ей, успокаивала, говоря тем самым, что всё будет хорошо. И девушка начала успокаиваться.
- Умрет оно — умрешь и ты! — Маринка на все лады произносила эти слова вновь и вновь. —Если я жива, значит оно не умерло.
Еще две недели страхов и сомнений были впереди. Марина решила обезопасить себя от кошмаров и теперь по большей части спала днём. При свете солнца, спалось не так крепко, но безопасно. Дневной сон более чуток, и она могла себя контролировать. А ночью сидела в компьютере, обнаружив, что в тёмное время суток — интернет работает вполне сносно!
От нечего делать она стала вести дневник, описывая свои ощущения, страхи и сомнения.
От поиска работы пришлось временно отказаться — все её резюме рассматривались работодателями днём и собеседования тоже нужно было проходить днем, а режим жизни теперь этого делать не позволял. Да и куда она пойдёт с «питомцем» под мышкой?!
- Дождусь окончания срока и тогда займусь этим вопросом вплотную. — решила она и переключилась на канал Дискавери». Теперь ей было приятно и интересно смотреть такие передачи и следить за жизнью дикой природы, изучать поведение животных, их навыки, способности и среду обитания.
Последние дни заставили девушку нервничать. Она ничего не чувствовала — ни шевеления внутри скорлупы, ни каких-либо признаков завершения процесса появления помощника. Тишина пугала. Девушка уже не могла, ни есть, ни пить. Ходила как потерянная из угла в угол или сидя на диване раскачивалась из стороны в сторону, как психически больная пациентка в какой-нибудь закрытой палате.
Галина Мотвеевна всерьёз обеспокоенная её здоровьем, пыталась уговорить девушку обратиться к врачу, даже просила Степаныча, единственного человека, имевшего старенький автомобиль свозить бедняжку в город, но Ковалёва ответила бесповоротным отказом.
- Может рука срастается неправильно! — охала соседа. — Или сепсис начался?! Вон — не ешь ничего. - она обернулась к нетронутым пирогам, которые принесла ещё вчерашним утром. - Осунулась, похудела… Хотя и худеть-то уже некуда.
- Спасибо, баб Галь. — устало проговорила девушка. — Мне ничего не надо. Идите домой. Мне хочется немного отдохнуть.
- Да отчего ты так устала? — удивилась соседка. — Целыми днями спишь, ничего не делаешь. — Вон и огород запустила совсем, все посадки полива просят. Ладно, не волнуйся, попрошу кого из мужиков, пусть польют. Но если к пятнице лучше не станет, я и слушать тебя не стану — свяжем и увезем тебя в город насильно. Так и знай.
Марина лишь слабо улыбнулась. Сороковой день должен был прийтись на четверг. И тогда уже будет ясно — дура она, недотёпа, упустившая свое счастье или идиотка, не верившая в свою счастливую звезду.
В четверг ей снился кошмар. Липкий, тягучий, удушливый. Она вскочила вся в поту, с колотящимся сердцем и никак не могла вспомнить, что её так напугало. Она вытерла пот, струящийся по лицу, подушкой и спустила ноги на пол. Часы показывали четверть седьмого того самого дня, когда должно было случиться ЭТО, или не случиться ничего.
Девушка приготовила завтрак, но не могла съесть ни кусочка, её мучила жажда, но она не могла сделать ни глотка, ей хотелось отдохнуть, выйти на свежий августовский воздух, но не сделала ни того, ни другого.
Она сидела на диване, поджав ноги к подбородку и мечтала, каким будет ее питомец, а потом впадала в отчаяние от того, что ничего не происходит — время словно остановилось.
- Пусть родится дракон! — шептали её губы. — Или тигр, лев, зомби… или кто-то настолько страшный, что никто не посмеет к ней приблизиться с дурными намерениями, не обидеть, ни словом, ни делом.
Она мечтала, как пройдётся по улицам с медведем, как лев разорвет ее недоброжелателей, как тигр защитит её от недругов. А главное кто бы ни был родившийся, он найдет того, кто её проклял и расправится с ним.
И все закончится.
Маринка посмотрела на время — только восемь часов утра.
- Когда это случится? Ну когда?
Весь день прошел как в тумане. Приходила соседка, и увидев в каком состоянии находится её подопечная, только и смогла всплеснуть руками.
- Что ж ты с собой делаешь, девонька?
- Прошу вас. Оставьте меня в покое. — едва смогла выговорить Ковалёва. — Мне сейчас не до приема гостей.
- Имей ввиду, я это так не оставлю. — пошла в наступление соседка. Завтра же отправлю тебя с оказией в город.
- Делайте что хотите, завтра. - Марина покачала головой. — Но сегодня прошу вас — покиньте мой дом.
Потом наведались женщины с противоположного конца улицы, чтобы угостить девушку пирогами, молоком, грибами и ягодами, но больше для того, чтобы посмотреть, что творится в доме покойной ведьмы. Однако и им было отказано в приёме.
По деревни тут же поползли слухи, что внучка злобной старухи умирает — бабка разочаровалась в наследнице-еретички и хочет забрать её с собой. Либо же дар у внучки всё же есть, но девушка его не принимает и от этого страдает.
- Пока не поздно, надо уговорить её вернуться в город. — говорила одна из теток своей приятельнице. — Как бы не пришлось нам опять жить с ведьмой.
- Да и не говори. — вторила та ей. — А если девка действительно руку сломала?
- Так что нам теперь придется её всю жизнь кормить?
- Криворукая она, какая-то, непутевая. — говорили на соседней улице. — Не успела приехать, уже покалечилась.
- Не принимает её ведьмовская земля.
А Маринка маялась в доме, за закрытыми дверями, слоняясь из комнаты в комнату. К двадцати трём часам у неё совсем сдали нервы. Она то рыдала в голос, то хохотала, как ненормальная. А ближе к полуночи, надежда её покинула окончательно, она вытащила яйцо и, закинув его в угол тумбочки, рухнула на кровать. Едва она успела подумать, что всё было ясно с самого начала, что чудес не бывает, а она круглая идиотка повелась на сказки вредной родственницы, как сон её сморил и она провалилась словно в бездну, с желанием никогда больше не посыпаться.
Ей снился кошмар. Но что конкретно, понять и осознать было невозможно. Она, то падала куда-то в бездну, то возносилась к небесам и смотрела с высоты на грешную землю, красивую, зеленую, с голубыми реками, морями и океанами, покрытую чёрной завесой, через которую сочилась кровь.
- Я умираю. — вдруг осознала Ковалёва и с силой открыла глаза, чтобы видеть свою погибель, но увидела перед собой всё те же стены дома, всю туже обстановку, кровать, на котором она спала, стол… а на столе — ворона, черного как смоль, без единого белого перышка.
- Откуда он здесь взялся? — пронеслось в голове. — Неужели я не закрыла окна на ночь, бестолочь?
Голова нещадно болела, хотелось пить. А ворон смотрел прямо на неё и девушке стало жутковато.
- Кыш. Кыш отсюда. - замахнулась она на него. Но птица не сдвинулась с места, лишь молча наблюдала за ней, чуть склонив пернатую голову на бок. — Кыш, говорю. — девушка начала паниковать. Сползла с кровати, нащупывая ногой тапочки и пятясь к двери. — Птичка, давай сюда. Я открою окно и ты улетишь.
Достигнув двери, девушка юркнула в коридор и быстро захлопнула дверь.
— Вот еще напасть. Ворона мне только и не хватило, падальщика, в своем собственном доме. — Чтоб ты провалился! — прошептала она в сердцах.
- Если провалюсь я — провалишься и ты, если умру я — умрешь и ты! — раздалось из-за двери. Марина встала как вкопанная. Перед глазами промелькнули все последние дни её жизни.
- Питомец?! Помощник?!
Она чуть приоткрыла дверь, так чтобы только увидеть что происходит в комнате.
Ворон всё также сидел на столе, лишь голова его была повернута в сторону двери. Ковалёва опустила взгляд на пол и увидела расколотую надвое скорлупу. Девушка постояла несколько минут в замешательстве — она-то думала, что у неё будет собственный дракон, тигр, лев, удав в конце концов, а тут птица. Ей так стало обидно и горько за себя — и тут не повезло. Что толку от глупой птицы?!
- Мы, вороны, самые умные из пернатых. А в наше время надо не силой брать, а умом. А мозгами мы шевелить умеем! — словно прочитал он её мысли.
Девушка чуть не пустила слезу от разочарования, но всё же сдержалась и приоткрыв дверь сильнее, с опаской и неуверенность, скользнула в комнату.
- Хорошо бы ты смотрелась под ручку с тигром! — каркнул ворон. — Или этакая стильная дикарка в сопровождении льва покупает молоко в сельском магазине. — чернокрылый не то закаркал, не то засмеялся.
- А что ты можешь? — дерзко спросила Марина. — Клюнуть в глаз? — ворон посмотрел на неё исподлобья. — Мне этого мало.
- А что бы ты хотела?
- Я бы хотела отомстить своим недоброжелателям и врагам, много денег… и не просто много, а очень много… а ещё, ещё, найти того, кто навел на меня порчу. Ну разве ты справишься с таким объемом заданий?!
- Мне нужны подробности. — каркнул ворон невозмутимо. — Не забывай. Что я только на свет народился и ничего не знаю о тебе, моя госпожа.
Марина довольно улыбнулась — она ещё никогда в жизни ни от кого не слышала таких слов в свой адрес и теперь была весьма растрогана. Даже если это всё, на что способна выведенная ею птица, она уже была довольна. А если ворон поможет ей советом, как устроиться на работу — это будет выше её ожиданий. И она начала рассказывать о себе с самого рождения. Ворон молча слушал, лишь изредка из его клюва слышалось тихое: – «Кар», но девушка, увлекшись пересказом своих бед и горестей, этого совсем не замечала.
- Начнем, пожалуй, с легкого. — проговорил ворон, когда Ковалёва замолчала.
- И что это?
- Нужно раздобыть еды. — без тени иронии заметил он. — Если ты будешь страдать от голода и экономить каждый кусок, ни тебе, ни, тем более, мне, это не принесёт долгожданных перемен. Нам нужны силы для великих дел, а не только чтобы заполнить брюхо. — Марина согласно кивнула головой. Где взять пропитание, она понятия не имела, но понимала, что птица права. — Вот этим я сейчас и займусь.
- Ты можешь добыть еду? — удивленно и вместе с тем облегченно выдохнула Марина. — Если это так, то о большем и мечтать не приходится.
- Наивная заблудшая душа. — прокаркал ворон. — Если твои мечты остановятся на этом, я буду самым несчастным демоном на свете.
- Нет-нет! — запаниковала девушка. — Это только, как повседневные заботы.
- Ну то-то же. — и ворон взмахнул крыльями, сделал несколько кругов под потолком, словно проверяя силу крыльев, и потребовал всегда держать окно в спальне открытым.
- Почему именно в спальне? — осведомилась девушка.
- Ну точно, так и знал, досталась мне глупое создание — ну конечно, чтобы я мог свободно вылетать и залетать, когда возникнет необходимость.
- А почему не в зале и не на кухне? Я всегда смогла бы тебя увидеть.
- А ну как у тебя будут гости или посетители. А тут я?! В спальню никто не заходит без приглашения, а на кухне или главной комнате всегда может оказаться лишние глаза и уши. Оно тебе надо?
Марина помотала головой.
- Ну так выпускай меня на волю.
- Принеси мороженого! - попросила на. - Я его страсть как люблю, но всегда отказывалась из-за нехватки денег.
- Глупость говоришь. Тебе надо набрать вес, а вместе с ним и силы. Запомни, здорова ты - силен я.
- Ну, пожалуйста, чего тебе стоит?! Хоть самое маленькое.
- Ох, уж эти девичьи хотелки!
Спустя час ворон вернулся, бросив на стол увесистый пакет со снедью. Марина ринулась его распаковывать. Чего тут только не было — несколько видов колбасы, сыр, булочки, овощи, фрукты… и конечно — целое ведерко с мороженым. Она даже прослезилась от предвкушения, схватила ложку и уселась на диван, смакуя каждый кусочек. Она наслаждалась вкусом, постоянно блаженно закатывая глаза, чему ворон несказанно удивлялся.
- Люди колбасой наслаждаются, шашлыками, мясом… а тут тающая сладкая субстанция? Брр!
- Ничего ты не понимаешь! — парировала девушка. — Да что с тебя взять — только вылупился.
Ворон протестующе каркнул, но продолжать дискуссию не стал.
- Может ты и права, я ещё много не знаю и не понимаю. Но здесь дело в опыте. Мне нужны тренировки. Чтобы я мог понять что я могу, а чему нужно учиться.
- Ну так окно всегда открыто — на дворе лето — не замерзнем. Тренируйся сколько душе угодно. Мне бы только одеться поприличнее, остались одни обноски.
- И какой размер тебе нужен?
- А я не знаю. — Ковалёва смутилась. - Последний раз я покупала одежду много месяцев назад, на барахолке. Просто примерила, что подошло, то и взяла.
Ворон оглядел её придирчивым взглядом и иронично каркнул. Потом ни слова не говоря взмахнул крыльями и отправился на промысел.
Марина смотрела в окно, как удаляется её питомец, превращаясь в маленькую чёрную точку, которая вскоре и вовсе исчезла в небесной синеве. Прошло более четырёх часов, когда в небе появился огромный бесформенный шар, приближающийся к её дому. Пыхтя и фыркая птица еле-еле протиснулась в распахнутое настежь окно. Тряпки дождём полетели на пол. Ковалёва визжа от восторга, начала перебирать обновки. Здесь было всё! От модных костюмов до купальника. Она мерила очередную вещь, потом аккуратно складывала её и определив на какой случай жизни подойдет платье, костюм или блузка, распределяла по отделениям в шкафу. Вещей было так много, что все обновки ни как не хотели помещаться в гардеробе, приходилось развешивать их на стульях, на спинках дивана, на подлокотниках кресла, на дверях.
- Как ты угадал с размером? Все сидит на мне идеально!
- Труднее было найти то место, где продают вещи на таких вешалок, как ты. — парировал ворон.
Дни шли за днями, Платон, как назвала ворона Марина, почти не появлялся дома, лишь изредка возвращался с продуктами или небольшими подарками. Ковалёва пыталась выведать у него, что он делает, чем занят, как добывает «всё это богатство», где берёт деньги и не промышляет ли разбоем.
- Надеюсь нам не придется иметь дело с полицией?! — он только усмехался, каркая что-то неразборчивое, но однажды довольно грубо осадил хозяйку.
- Какое тебе дело до моих методов?! Даже если я и ворую — какой спрос с птицы? И вообще я не люблю распространяться о своей деятельности. Живи и радуйся, что имеешь теперь больше, чем рассчитывала! Если я начну рассказывать тебе как проходят мои дни, не хватит времени даже на вылет. Так что наслаждайся ситуацией и не забивай свою головку ненужными тебе знаниями.
Марина молча кивнула.
Теперь она могла расслабиться и наслаждаться жизнью. Ворона она почти не видела, а ей так хотелось узнать, когда-же настанет тот день, когда начнут происходить более серьёзные дела. Теперь ей хотелось показать своим обидчикам, кого они изгнали из своей жизни. Она много раз представляла себе встречу со Сторожняком, когда она однажды войдет в его кабинет, смелая уверенная и богатая, и сможет предложить ему заключить с ней контракт… Впрочем её мечты дальше эффектного появления не заходили, она не могла придумать повод, войти в его кабинет. А что скажет её мать, когда увидит её нарядную, на дорогущей машине и живущую в шикарном коттедже. А её подружки?!.. А бывшие соседки?! А её Антон и подруга Аська?!.
Сторожняк ехал на новеньком БМВ в соседний город, где родился и вырос, и где давно уже не был, по широкой трассе 239. Его переполняла гордость за себя, такого успешного, богатого, влиятельного и свободного. В прошлом руководителя строительной фирмы, а теперь почти безработного, но с сотней миллионов долларов задатка за продажу «дела», которому он посвятил большую часть своей жизни.
Был прекрасный августовский вечер, солнце заливало всё вокруг своим огненным светом, в чистом прозрачном воздухе пахло скошенной травой, гречихой и прелой землей. Мужчина жевал трубочку от пакетика сока «Фруто няня» и напевал про себя веселую попсовую песенку, услышанную им недавно на вечеринке, устроенной им по поводу сделки с продажей «Строймастерклада», под которую отплясывал со своей секретаршей Светочкой, яркой блондинкой с длинными ногами, и как это водится, по-совместительству — любовницей.
Девушка не отличалась особой сообразительностью и стала надоедать боссу намеками, как будет замечательно проводить время на Бали вместе, и это уже начинало беспокоить ловеласа не на шутку. Связывать себя узами брака он не хотел — зачем ему эта головная боль, когда он мог позволить себе менять девиц как перчатки, не особо напрягаясь нормами морали.
И теперь Сторожняк представлял себе смазливую, с надутыми губками мордашку глупышки, когда та поймёт, что он бросил её и оставил ни с чем, когда через пару дней он, получив основную часть денег, исчезнет из города. Он купит недорогой особнячок в ближайшем городе, где его никто не знает и укатит в круиз на год или два, а за это время рабочие приведут его новое жилище в порядок.
Что он будет делать дальше бывший работодатель не загадывал и не особо утруждался этим вопросом.
- Там будет видно. - повторял он себе. - Денег хватит на всю мою оставшуюся жизнь, даже если я никогда больше не буду работать! - и эти слова грели душу. Денег хватит, даже если он будет швыряться ими не считая. Семьи у него нет. Детей бог не дал, да он и не особо печалился по этому поводу. Напротив, он может тратить всё до единой копейки только на себя. — К черту наследников!
В открытое окно ворвался ветер, растрепав его жиденькую шевелюру, и мужчина поморщился, однако подставил лицо под прохладные волны и расстегнул ворот рубашки, обнажив шею, которую складками закрывал двойной, если не тройной подбородок. От жары рубашка намокла, измялась, а на воротничке от соприкосновения с пальцами появились серые полосы. Но это мало заботило бывшего хозяина «строя», у него будет ещё время привести себя в порядок и накупить дюжину рубашек и штанов самого разного покроя, цвета и качества.
- Да, я буду менять их каждый день! Не стирать же их при моем-то богатстве. — говорил он сам себе и от этого его настроение еще больше поднималось.
Он, то и дело, смотрел на новенький портфель с надутыми пузатыми боками, набитый до самого верха новенькими банковскими купюрами. Там же лежали документы на продажу бизнеса, акты, договора и прочие документы на собственность, независимую оценку активов и недвижимости. Игнат Сергеевич протянул к ему руку и любовно погладил его по выпуклым упругим бокам.
- Скоро у меня будет денег в три раза больше! Ещё два дня! И у тебя появятся не менее солидные приятели! - обратился он к своему спутнику-портфелю, как к закадычному другу.
Он предпочел взять аванс наличкой, чтобы не светиться в банках и главное, избежать налоговой проверки. Поэтому все документы были составлены таким образом, чтобы скрыть не только условия стоимость договоров, но и саму сделку. Над документами хорошо потрудились юристы, учтя все тонкости и анонимность сделки. Он уже поставил свою подпись под бумагами на передачу бизнеса и теперь дело осталось за малым — получить основной платёж.
- Скоро я встречусь с новым хозяином, впишу его данные в строку «покупатель», заберу деньги и... прощай Россия… На долгие годы.
Он в очередной раз поглядел на портфель. Зачем-то попытался приподнять его двумя пальцами, чтобы удостовериться в тяжести банкнот, когда его слуха достиг странный шум. И спустя несколько секунд, небо потемнело, как будто солнце внезапно заслонила огромная свинцовая грозовая туча.
Сторожняк сбавил скорость и выглянул в окно автомобиля, пытаясь узнать причину такой резкой перемены, и тут, что острое ударило его прямо в лоб. На мгновенье боль затмила разум, из глаз словно посыпались искры, в глазах потемнело. Он попытался прикрыть лицо руками, но тут на него градом посыпались удары.
- Метеоритный дождь? — мелькнуло в голове. — Но откуда?
Тело его горело словно его кинули в костёр. Но от острой режущей боли, он не мог даже закричать. Потухающее сознание ещё пыталось понять что происходит, объяснить и осознать, что это его последние мгновения жизни, а ещё увидеть врага, так коварно напавшего и лишившего его жизни. В последней агонии он открыл глаза и увидел стаю ворон. Их было так много, и они так яростно кружили вокруг его машины, что он понял — сопротивление бесполезно.
- Какого хрена? — была его последняя мысль, перед тем, как его веки закрылись навсегда.
Сторожняк Игнат Сергеевич завалился на бок и его тело обвисло бесформенной грудой. Огромный ворон в последний раз клюнул его в глаз и, схватив в клюв портфель, стремительно поднялся в небо. Стая растворилась также быстро, как и появилась. Лишь далеко в небе ещё слышалось одиночное карканье, которое удаляясь, постепенно стихало. И всё погрузилось в тишину.
На дороге, чуть съехав на обочину правой стороной остался стоять чёрный покореженный автомобиль и развороченные останки, мало напоминавшие человека, ещё несколько минут назад мечтавшего о путешествиях и привольной жизни.
Стук в дверь застал Ковалёву за приготовлением утреннего кофе. Теперь этот напиток стал для Марины символом новой жизни, и она старалась каждое утро наслаждаться его вкусом и ароматом.
- Как не кстати. — нахмурилась девушка. — Придется заваривать заново. Она нервно сняла с плиты турку и со злостью бросив её в раковину, пошла открывать. На пороге никого не оказалось. Ковалёва повертела головой по сторонам, пытаясь определить, кто потревожил её в столь ранний час, и никого не обнаружив, уже хотела захлопнуть дверь, но тут заметила коробку, стоявшую у входа на крыльце. Она перешагнула порог, наклонилась и прочитала корявые буквы: Сиреневая 16, Ковалёвой Марине Яковлевне. Не решаясь взять странную посылку в руки, девушка пинками продвинула её в дом и захлопнула дверь.
Не решаясь открыть «подарок», Марина отправилась на кухню, и стала готовить новую порцию ароматного напитка. Потом достав масло, булочку и сливки, она прошла в гостиную, как она теперь именовала зал, водрузила поднос с завтраком на столик и откинувшись на спинку кресла, стала потягивать кофе, закусывая его сдобной хрустящей выпечкой и при этом блаженно жмурясь от удовольствия.
- Может остаться здесь насовсем? — думала она прикрыв глаза. Никто не стоит над душой, не ворчит, не кричит, не дергает по делу и без… Свобода... Опять же, природа — лес, река, тишина. Ворон позаботится о еде и одежде. А что ещё надо для счастья?! Главное, никаких обязательств, шефов и назойливых коллег с сюрпризами и злобными насмешками.
С сюрпризами… - тут она вспомнила о посылке и подскочила в кресле. Про послание неизвестного она почти забыла. Отчего-то тревога холодной змеей заползла к ней за шиворот и обвилась вокруг тела, сжимая сердце и желудок в страхе.
Втянув коробку в комнату, Марина некоторое время пялилась на неё, не решаясь что-либо сделать. Но потом любопытство взяло верх и она, вооружившись ножом, стала медленно срезать липкую ленту, стянувшую фанерные бока.
Наконец девушка открыла коробку и оцепенела от ужаса. Из под густых бровей на неё таращился блеклый глаз, другой висел на тонкой нитке, по которой на дно коробки стекала красновато-черная полузастывшая лужа, одутловатые щеки обвисли серо-черными рваными тряпками кожи, синюшный нос раздулся и на его поверхности скопилась гнилостные капли непонятной жидкости. Волосы, когда-то аккуратно подстриженные, слиплись клочками в чернеющей бурой запекшейся крови. Но не это было самым страшным. Ковалёва узнала владельца этой головы - она принадлежала её бывшему работодателю Сторожняку Игнату Сергеевичу.
Марина вздрогнула, резко вздохнула, дыхание прервалось от нестерпимого смрада гниения плоти и отскочила в сторону. Чтобы не завопить во все горло, опасаясь не зная чего, она зажала рот рукой. Её била крупная дрожь, ноги став ватными подкосились и девушка как подкошенная рухнула на диван. Её мутило. Завтрак, которым она наслаждалась несколько минут назад, тугим комом подкатил к горлу, просясь наружу. Она прикрыла ладонью рот, борясь с тошнотой...
- Боже, боже, боже… - как заведенная шептала она. — Что мне делать?
И тут её накрыла черная тень. Девушка взвизгнула и потеряла сознание.
- Ну и досталась мне морока! Какие нежности. — услышала она хриплое, не то покашливание, не то карканье, постепенно приходя в себя. Когда в глазах прояснилось, а мозг начал соображать, она разглядела сидящего на подлокотнике ворона.
— Что случилось? — выдавила она пересохшими губами.
- Я выполнил перед тобой обязательство. — сердито буркнул ворон. — Первый твой враг повержен! Ликуй и радуйся!
- И что мне станется с его такой страшной смерти? — вдруг пошла на попятную девушка. — Я не предполагала, что месть будет так жестока! А ведь он и не узнал, за что его так покарали!
- Да плюнь на это! - ворон прыгнул к ней на колени. — Я свершил возмездие и принёс тебе приятный бонус!
- Бонус? Ты меня пугаешь! Что может быть ещё?
- А вон, глянь! — ворон кивнул в угол, где в кровавых потеках притаился портфель. — Иди, открывай!
Марина, на негнущихся ногах, проковыляла к ужасному предмету и стерев подолом халата следы кровавой расправы с ручек, распахнула створки. От увиденного, у неё перехватило дыхание — портфель был доверху набит пятитысячными купюрами. Она едва дотронулась до пачек и ощутив лёгкое головокружение, перевела взгляд на «питомца». Тот довольно каркнул и важно надулся.
- Ссколлько здессь?! — заикаясь спросила Марина. — А если меня найдут? А если посадят в тюрьму? А если…
- А если, а если… - передразнил её Платон. — Ну, включи мозги! Тебя на месте преступления не было. На деньгах не написано, кто их хозяин и как они тебе достались, над этим подумаем позже… А главное — ещё впереди!
- Есть ещё главное?
- Ты загляни поглубже! — ворон важно подлетел к хозяйке и уселся рядом. — Возьми вон ту папочку, синенькую…
Ковалёва вытянула двумя пальцами пластиковый пакет.
- Ну, чего уставилась на меня, как испуганная первоклашка у доски — открой!
Марина, обливаясь потом извлекла пачку бумаг. Она попыталась читать, но строчки прыгали у неё перед глазами и чтобы не показаться испуганной деревенской дурочкой, она попросила ворона пересказать суть напечатанного в документах.
- Вот дурёха! Ей счастье привалило, а она строит из себя пятилетнего ребёнка!
- Ну хватит меня отчитывать! Не зазнавайся, в конце концов, я твоя повелительница и ты должен об этом помнить!
- Да помню я, помню! — смутился ворон. — Однако, я рассчитывал на более зрелую ведьму! А тут совершенно неразумное существо! — Ковалёва недобро зыркнула на него исподлобья и ворон сник. — Хорошо. — начал он. — Тут документы на продажу «СтройМастерКлада», все передаваемые активы и их оценка. А деньги — это задаток покупателей.
- Деньги — это замечательно! Кстати, ты так и не сказал, сколько здесь!
- Лень самой пересчитать? — каркнул Платон. — Я думал, этим делом любят заниматься все. — девушка поджала губы.
- На это уйдёт время, а мне хочется знать сразу!
- Сто пятьдесят миллионов!
- Ого! — только и смогла произнести Марина. Таких денег она никогда не держала в руках. Даже сама цифра приводила её в ступор. И в первые секунды, она не могла осознать значимость услышанного. — А зачем ты тычешь мне в лицо папкой? Что с того, что фирма продана? Другой владелец не сделал мне ничего плохого.
- Ну балда и есть балда! — вздох ворона был настолько тяжелым, что девушка ощутила себя и в самом деле бестолковой, недалекого ума девицей.
- Надо уметь шевелить мозгами! А ещё уметь читать то, что попадается тебе в руки. Знаешь, чем богатые отличаются от бедных?
- Нет! — покачала головой девушка, ожидая, что сейчас на её бедную голову посыпятся новые оскорбления. Но птица, умудрённая опытом лишь взмахнула крыльями и приняв важное выражение, изрекла:
- Богатые умеют читать и из всего извлекать пользу! Уж они-то не упустили бы шанс сунуть нос в чужие документы!
- Я никогда не была богатой и не имею таких навыков! — огрызнулась девушка.
- Оно и видно! — Платон смиренно опустил голову, и даже как-то сник, стал меньше ростом. — Угораздило вляпаться в нищету!
Марина хотела ударить своего спасителя, но вовремя передумала, решив, что нравоучения Платона будут ей кстати.
- Можно подумать, богатые высиживают яйца. — сказала она саркастически сморщив нос. — Это им ни к чему. Они сами несутся золотыми слитками! А за любое оскорбление пустили бы тебя в ощип!
- Ладно, не будем углубляться в детали! Ишь ты, в ощип! — буркнул он в сторону, чтобы хозяйка его не услышала. - Да ты без меня, сдохла бы с голоду! Учись, пока я жив!
- Ты жив, пока жива я! — напомнила девушка. - Так что такого особенного в этих документах мне надо узнать?
- Ты заметила, что графы продавца заполнены полностью? Стоят печати, штампы, подписи… - Марина пожала плечами, не понимая, к чему клонит вредная птица. — Так присмотрись… строки покупателя кристально чисты…
- Ну, и? — поторопила Марина, не до конца осознавая значимость этого факта.
- Так впиши свои данные, дурочка! И в ту же минуту ты станешь новой хозяйкой фирмы Сторожняка.
Ковалёва охнула и листочки, выпавшие из ослабевших рук, разлетелись по полу. Некоторое время она не могла произнести ни слова, словно окаменела, и теперь смотрела на Платона широко раскрытыми глазами.
- Отомри! — ворон помахал крыльями перед лицом девушки и она, наконец, ожила.
- И что я буду делать со всем этим?!
- Здесь два варианта. — начал ходить туда-сюда ворон, и девушка не удержавшись, засмеялась.
- Чего? — уставился на неё собеседник.
- Ты напомнил мне мультик про ворону. Такой смешной! Прости, не удержалась. - она сжала губы в тонкую линию и несколько секунд просто сидела, борясь со смехом. — Продолжай.
- Вариант первый. - ворон поднял крыло, заостряя внимание. — Ты вступаешь в свои права, учишься управлять бизнесом… ты же не один год провела с бывшим работодателем бок о бок и кое-что смыслишь в деле. У тебя появится стабильный доход и возможность отомстить своим «коллегам», которые тебя чморили и не ценили и, кто знает, может завидовали, выживали и делали остальные нелицеприятные вещи.
- А что второе? — нахмурилась девушка. — Мне надо свыкнуться с этой мыслью, что я теперь не пешка в большой игре, а леди-босс!
- Второе, ты можешь продать бизнес тому же покупателю. Ему нет разницы, от кого достанется новая фирма. Тем более, что человек уже наверняка услышал о происшествии на дороге… такое случается не каждый день.
- Упустим подробности. — перебила Ковалёва. От одного воспоминания об отрезанной голове, пробирало до мурашек.
- И это печальное известие, должно повергнуть его в шок. — продолжал как ни в чем не бывало ворон. — Во-первых, деньги, которые он уже заплатил, могут уйти из его кармана в небытие... Во-вторых, теперь он понимает, что может навсегда расстаться с мыслью стать владельцем бизнеса, а у него наверняка на эту фирму были свои планы, и кто знает, что Сторожняк написал в документах, а это может вылиться в серьёзные неприятности, вплоть до обвинения в убийстве, чтобы не отдавать основную часть денег… И ты можешь выгодно поторговаться, немного увеличив цену. Думаю, он не будет сопротивляться.
Марина сидела глубоко задумавшись. Вот так сразу на что-то решиться она не была готова.
- А можешь совместить во-первых и во-вторых. — продолжил ворон вкрадчиво. — Потешить своё самолюбие и потом продать бизнес.
- Я устала! — сообщила Марина. — Голова идёт кругом. Я должна всё взвесить, и успокоиться — такие дела свалились мне на голову за один час. А что делать с головой? Ещё немного и она начнет не просто вонять, а нестерпимо смердеть. А один взгляд в её сторону способен лишить меня разума и аппетита.
- Прикопай её во дворе. — посоветовал помощник.
- Может унести её в лес? Или бросить в болото?
- Ага. Давай! На виду у всей деревни! А может ещё кто найдёт улику?!
- Поняла! — уныло протянула девушка. — оставим это на завтра. — Я хочу спать! — и в подтверждение своих слов — зевнула во весь рот.
Всю ночь Марина металась как в бреду, то просыпалась в ужасе от случившегося, то примеряла на себя роль леди-босс. Но, ни тот, ни другой вариант не устраивали её полностью. Вконец обессиленная и измученная, она поднялась с кровати и принялась мерить шагами комнату, обдумывая возможности, предложенные ей Платоном.
Ворон сидел на столе и следил за своей хозяйкой, поворачивая голову в такт ей движениям. Наконец, он не выдержал:
- Может ты выпьешь кофе, сядешь, расслабишься и перестанешь мельтешить перед глазами?! — проворчал он. — У меня от тебя голова пошла кругом.
- Я пытаюсь определиться, что для меня будет лучше?! — с горячностью выпалила девушка, останавливаясь перед ним. — Я боюсь, что не потяну такую нагрузку. Владеть бизнесом — это одно, а руководить им — совершенно другое. Я слишком мягкая и тревожная. Каждый свой шаг буду обдумывать сотню раз, и всё равно стану сомневаться, правильно ли я поступила. А учитывая моё везение — я точно всё сделаю не так как надо!
- Отправляйся в город и предъяви свои права на «Строймастерклад». Осмотрись, посиди в кресле управляющего, послушай, что говорят сотрудники. А потом, на месте примешь решение. И ещё. Эта работа отнимет у тебя всё время. Нужно будет работать сутками. Ты должна помнить одну вещь — ели ты за год не найдешь того, кто тебя проклял, то умрешь. А вместе с тобой и я. А мне бы этого не хотелось. Как представлю, что снова придется париться в тесной скорлупе, да мучиться неизвестностью — куда меня занесёт в очередной раз. От одной этой мысли становится муторно. Должен сказать, что ты не самый плохой вариант! Конечно, неуверенная, глупая, с низким интеллектом, но от тебя знаешь чего ожидать… А вот был у меня случай…
- Давай оставим твои перевоплощения в покое. Мне это не особо поможет разобраться в себе.
На следующий день Марина Ковалёва, на трясущихся от волнения ногах, вошла в свой бывший офис. Как ни странно, но всё осталось на своих местах, только на её рабочем месте сидела молоденькая блондинка в невероятно короткой юбке. Марине сначала показалось, что на девице вообще отсутствует эта деталь туалета, но всё же, когда та встала и направилась к полкам с папками вихляя бедрами, что-то красное мелькнула под блузкой.
- Вот, значит, на кого променял меня Сторожняк!
Коллектив встретил Марину холодно, ни приветствий, ни даже взгляда. На входе, вахтер дядя Миша, остановил её и не хотел впускать, ей даже пришлось, «наступив себе на горло», скрыв обиду и негодование, показать документы, что теперь она здесь главная и «следует принимать её соответственно».
Она возликовала, когда вахтер склонил перед ней голову, переключил турникет за зеленую стрелочку, освобождая проход и остался стоять с красным потным лицом, открыв рот и провожая её ошалелым взглядом.
- Так тебе, старый козёл и надо! — усмехнулась она про себя. — Потей и бойся! А завтра я найду тебе замену, старый лизоблюд!
Оценив обстановку в самом офисе, девушка уже не паниковала, собралась с духом, и почувствовав в себе уверенность, вышла в центр помещения, громко провозгласив:
- Желаю всем доброго дня и успехов в работе! — все повернулись к ней и ошарашено уставились на выскочку... «Как такое возможно, чтобы бывшая «серая мышь», которой они помыкали столько лет, теперь взирала на них свысока?». — Вы ещё не в курсе, вчера погиб ваш начальник!
По залу пронесся гул голосов — заговорили все разом. Ковалёва не стала ждать, когда утихнут страсти от услышанной новости, и продолжила:
- Но вам должно быть всё-равно, ваш любимый шеф продал фирму. — и снова оглушающий гомон. — И как вы думаете кому?.. — Марина подождала пока воцарится тишина. — Правильно. Мне… Видите, как меняется жизнь!.. А теперь, продолжайте работать! Завтра я вызову тех, кто мне нужен для разговора.
С этими словами, она прошла в кабинет босса, и бросив на ходу, поднявшейся со своего места секретарши:
- Сидеть! Теперь я здесь хозяйка! — отворила знакомую дверь и вошла внутрь.
Как только новоиспеченная начальница скрылась из виду, офис взорвался высказываниями, ахами-охами, недоуменными выкриками и стенаниями. И менее чем через пять минут о радикальных переменах узнали работники других отделов, магазина, цехов и отраслей производства. Кого-то новость обрадовала, кто-то остался равнодушным, а кто-то откровенно запаниковал, учитывая личность, которая заменила старого шефа. Многие поняли, что дни их работы в престижном заведении сочтены и начали тихо собирать вещи, полагая, что нет смысла ждать завтрашнего дня.
Ковалёва плюхнулась в кожаное кресло на колёсиках, провела ладонями по гладкой поверхности мраморного стола и с наслаждением зажмурилась, ещё раз прокручивая в голове воспоминания о произведенном эффекте на подчинённых и окунулась в свои ощущения.
- Шикарный кабинет! Уйма денег! Престиж! — начала загибать она пальцы. — Вес в обществе! Интервью! Встречи!.. Прекрасно! — она осеклась, в душе ничего не отозвалось от таких перспектив. Девушка вздохнула. — Жаль, что мне это уже совсем не нужно. Да и зачем? Денег теперь столько, что придётся ломать голову, куда их потратить. - сидеть в кабинете, бояться налоговой, крутиться среди поставщиков и переживать за сбыт — это не то, о чём мечталось. - А мне нужна свобода! Сон до обеда, изысканные завтраки… - и надо подумать о своем главном деле — поиске подлеца, втянувшего её в это дерьмо. Ну и ещё отомстить остальным.
А главное - подумать о покупателе. Будет хорошо, если он сам явится сюда за разъяснениями. А если нет? Его обязательно нужно будет найти и завершить сделку. Девушка поняла, что не хочет больше здесь оставаться.
Увольнять сотрудников она не стала, полагая что сбой в работе уронит индекс «строя», что приведет к нежелательным последствиям в виде отказа от покупки, ненужным разбирательствам или итогового снижения цены, а это было бы весьма глупо и непредусмотрительно.
- Эти кретины итак в панике. Но приказ о снижении заработной платы я всё же подпишу. Не всем, только самым борзым. А там пусть решает судьба — согласятся они работать на новых условиях или дадут дёру — дело уже их. А мне остаётся только ждать.
- Слушай, Стапаныч, - в кабинет полицейского ввалился бандитского вида мужчина лет сорока, худой, с татуированными руками и золотыми перстнями на каждом пальце. — Дельце одно есть.
Майор следственного комитета Олег Степанович поморщился. Бывший вор в законе отмотавший на зоне два срока за крупные махинации, когда-то оказал ему большую услугу и Марченко понимал, что рано или поздно придется возвращать должок. Ждал этого и боялся. С того момента прошло порядка восьми лет и майор уже стал забывать об обязательстве, надеясь, что всё обойдется без потерь. И вот теперь, «Вихор» явился к нему без предупреждения, явно не чаи распивать, а потребовать справедливости.
Замешательство и испуг отразились на полном рыхлом лице Марченко, а по спине потекли липкие капли пота. Рубашка тут же взмокла, стало трудно дышать. Но, майор хорошо понимал правила преступного мира и не надеялся отвязаться от визитёра просто так. Долги придется отдавать, как бы это не было печально. В этот момент, он возненавидел весь белый свет и его рука уже потянулась к правому бедру, где в кобуре находилось табельное оружие.
«Скажу, что пристрелил его при нападении. — пронеслось в голове. - Свидетелей нет. Кому поверят — ему, майору, засадившего за решетку не одного рецидивиста и крупного воротилу, или бывшему зэку?
Заметив характерное движение и мысли, отразившиеся на лице майора, Виталий Вихров, недобро ухмыльнулся.
- Не чуди, майор! Не думаешь же ты, что я пришкандыбал к тебе так смело, не обезопасив себя. Таких мудаков, как ты, надо опасаться. — майор отдернул руку от бедра, словно обжегся и зло уставился на незваного гостя.
- Чего надо?
- Да ты не ссы! — Вихор уселся на стул напротив. — Лишнего не попрошу. Но я за твою звёздочку отсидел восемь лет. За просто так. Узнало бы твоё начальство, что преступник… настоящий преступник на свободе — по головке не погладило бы. А ты вон как устроился… кабинет себе выбил… должность… звание… командуешь целым отделением и в ус не дуешь. Вон, и рожу наел — подбородок двойной, пузо отрастил. А я корячился на шконке.
- Хватит! — шикнул тот, подбоченясь и наваливаясь всем своим грузным телом на стол. — Говори, чего припёрся?!
- Настала твоя очередь поработать.
- Не тяни кота за…
- На днях был изувечен и отдал богу душу некий Сторожняк Игнат Сергеевич. — не дал договорить гость.
- Ну! — протянул насторожившись майор.
- Я у этого фраера фирму купить хотел, аванс заплатил. Сегодня деньги должен был отдать и договор подписать. А тут узнаю, что эта паскуда продал фирму некоей Ковалёвой… - он заглянул в потрёпанный обрывок бумажки, выуженный из кармана. — Марине Яковлевне. Девке двадцать пять лет. Хрен знает кто такая и что за дела такие с ней у покойничка были. Мне, прежде чем стрелку забить, знать нужно всё о ней — кто, откуда, как? Сделаешь, майор?
- Ну так без проблем! — облегченно выдохнул Марченко. — Но на этом будем считать, что долг мой погашен!
- Всенепременно! — Вихров осклабился. — Вот мой номер. Позвонишь. Встретимся. Если всё окей — по рукам… и разойдёмся, как в море корабли!
- Замётано!
Марина явно скучала, сидя в офисе и отрешенно перебирая бумаги, даже не заглядывая в них и не читая. Работать здесь она не собиралась, а покупателя найти так и не удалось. В голову лезли нехорошие мысли, на душе скребли кошки.
- Эх, погорячился Платон. Не надо было так радикально подходить к её проблемам. — думала она с тоской глядя в окно, где по улицам сновали люди, с криками носились беззаботные дети. Там, за окном, кипела жизнь. А тут словно всё остановилось. Слишком уж сложным показался процесс ознакомления с бизнесом. Слишком большие суммы проходили по отчетам. Слишком сложно, скучно и страшно. — так можно за пару недель развалить налаженный ход дел, и потерпеть крах!
Когда отчаяние достигло своего пика, дверь со стуком распахнулась и в кабинет вошли трое мужчин. Вид их не предвещал ничего хорошего и сердце девушки болезненно сжалось.
- Привет, красавица! — сказал тот, что вошел первым. Остальные остановились за его спиной и застыли словно каменные статуи, скрестив ладони напротив паха.
«Охранники. — испуганными птицами заметались в голове мысли. — Вот и начались разборки. Сейчас начнётся запугивание. Кто знает, как вёл дела Сторожняк и каким людям перешёл дорогу».
- И вам не хворать! — проблеяла Ковалёва, стараясь придать голосу уверенности, но вышло откровенно плохо.
- Ты знаешь, кто я? — перешел в наступление непрошеный гость.
Марина отрицательно помотала головой:
- Откуда?
- Ну так слушай сюда, курица! — он едва заметно кивнул головой в сторону своих «овчарок», и один из них подставил ему стул. Мужчина сел и наклонился вперёд, нависая над девушкой, словно ястреб над добычей. Марина была едва жива от страха. Все мысли испарились из головы, оставив только легкое головокружение. — Меня зовут Виталий Вихров. Слышала о таком?
- Нет. А должна? — губы не слушались, руки дрожали и пришлось опустить их на колени под столом и сжать в кулаки, иначе бы новоявленная леди-босс, свалилась бы в обморок.
- Ха! — не то выхаркнул, не то хохотнул мужчина. — Я тот, кто заплатил аванс за фирму.
- Ну наконец-то! — Марина от радости всплеснула руками и резво выскочив из-за стола, принялась жать руку покупателю, которого так долго ждала. У того брови поползли вверх, а глаза выскочили из орбит. И даже на лицах его охранников отразилась гримаса непонимания. Такого поведения от владелицы «Строя» никто из них не ожидал.
- Ты охренела? — выпалил Вихров, отстраняясь от сумасшедшей девицы на шаг назад.
- Я вас так долго ждала! — выпалила Марина, и поняв, что её поведение выходит за рамки приличий, извинилась. В голове вдруг прояснилось и мысли хлынул в голову потоком. «Надо включить дурочку. Иначе могут возникнуть неудобные вопросы». — Игнат мне рассказывал о продаже. А так же переписал на меня все активы. — выпалила она. — Ему последнее время угрожали. Пытались отжать у него фирму. — тараторила она. — Но он уже взял деньги и не хотел менять решение. Однако предполагал, что его могут убить. Поэтому так и поступил — оставил всё мне, а сам пытался спрятаться, уехать в город к родственникам и там отсидеться, пока всё не закончиться. Собирался в спешке, сказал перезвонит и сообщит ваши координаты, но случилось то, что никто из нас и предполагал.
Вихров слушал не перебивая, хмурясь и потирая подбородок.
- Он не говорил, что имеет бабу.
- А должен был? С чего вдруг ему с вами откровенничать по этому поводу? — в голове Марины что-то щелкнуло и она залилась соловьём, радуясь своей находчивости и красноречию. — Хотя, оно и понятно, мы не планировали афишировать свои отношения в коллективе, во избежание всяких недоразумений. А когда наш роман стало трудно скрывать, приняли решение о моём увольнении и переезде за город, подальше от вездесущих глаз. А потом, когда деньги полностью будут в нашем распоряжении, планировали отправиться в «кругосветку» и там сыграть свадьбу.
Виталий задумался.
- Вроде складно чешешь! И это подтверждают слова Марченко.
- А кто это? — спросил насторожившись Марина.
- Кореш один. Не важно.
- А собственно, какое это имеет значение? Я готова подтвердить, что аванс был получен и серьёзно настроена переписать на вас фирму, как только вы отдадите остальное!
- Что-то ты, невестушка, не особо печалишься по поводу горькой утраты.
- Мы привыкли скрывать свои чувства. Да и кому есть дело до моего горя? Я предпочла бы поскорее закончить с делами и отправиться зализывать раны.
Не ожидавший такого поворота, Вихров растерялся. Впервые он столкнулся с ситуацией, которая вышла из под его контроля. Как-то не верилось в такое объяснение, нелепое и вместе с тем, простое. Нет ли тут провокации или засады. А может он и впрямь, слишком накрутил себя. По идеи, ему нет разницы, у кого покупать фирму. Долгов нет, бизнес чистый, всё проверено на сто раз, аванс девка признала, цену никто не набавил. Чего ему бояться?!
- Цена вопроса всё та же? — на всякий случай уточнил он.
- Цена та же. — уныло вздохнула Марина, картинно ссутулившись, словно на её плечи упал непосильный груз. — Правда, деньги из машины пропали, видимо убийца прихватил их в качестве приятного бонуса, а может всё случилось как раз из-за них. Теперь это уже не важно. К вам это не имеет отношения. Я ничего не буду менять в договорённостях вас и Игната.
- Окей! — Вихров, соглашаясь со справедливостью слов Ковалёвой, медленно кивнул головой. — Тогда можем подписать бумаги, пожать друг другу руки и поставить точку в этом деле.
Он подал знак своим амбалам, и один из них вышел, мягко и бесшумно ступая по мраморному полу.
Через час Марина получила деньги, расписалась в их получении, потом вся компания отправилась в ближайший МФЦ, чтобы зарегистрировать права нового владельца. Марина не согласилась «обмыть сделку», а коротко кивнув, покинула помещение. Заказала такси-эконом, забросила на заднее сидение два неприметных чемодана и отправилась в Матроновку, отдохнуть и затаиться. Так, на всякий случай. Дел ей предстояло еще много, не стоит светиться ни перед горожанами, ни перед соседями.
Ворон встретил Марину с распростёртыми объятиями.
- Красава! — каркнул он. — Справилась с заданием на все сто! Приятно посмотреть — глаза блестят, колени не дребезжат и вид стал более уверенный!
Марина гордо приподняла подбородок и плюхнулась в кресло, устало вытянув вперед ноги.
- Ты не представляешь, что мне пришлось пережить! — ей хотелось побыстрее поделиться своими впечатлениями. — Сколько раз я чуть было не бросила всё к чертям собачьим, но устояла. И теперь мы богаты!
- Умерь пыл, душа моя! Сорить деньгами сейчас — большая ошибка! У многих здешних — это может вызвать подозрение — нищенка вчера — сегодня миллионерша. Не забывай, это ведьмовская деревня. Имей терпение. Завтра надо будет заняться делами насущными! А пока отдыхай. Кстати, голову Сторожняка я прикопал за сараем — она может пригодиться — слишком рьяных пугать. — добавил он, увидев вопрос в глазах хозяйки.
- Ох и нудный ты, Платон! Я столького натерпелась, что мне хочется танцевать, ликовать и устроить пир горой!
- Это можно! Только с умом! Скажи, что получила прекрасную работу, выдали аванс и хочешь угостить соседей и отблагодарить за то, что помогали тебе до этого дня!
- Я так и сделаю! — захлопала в ладоши девушка. — Но, это будет завтра, а сегодня — обед и ужин в одном… потом - спать!
Проснулась Марина утром не в самом радужном настроении. Что-то снилось ей ночью, но она не могла вспомнить что именно. Голова болела, шея и ноги затекли. Пришлось долго умываться ледяной водой, потом пить кофе. Наконец, девушка пришла в себя и позвала Платона, но того не оказалось дома.
- Что эта птичка вытворит на этот раз?
Самочувствие улучшилось, а с ним поднялось и настроение. Наверное, стоит воплотить в жизнь вчерашние планы. Ковалёва спрятала деньги в потайной комнате, накрыла стол и отправилась к соседке с приглашением собрать небольшой сабантуй по случаю новоселья. Галина Мотвеевна, хлопотавшая в огороде, несказанно обрадовалась хорошим новостям и тут же остановив прополку помидоров, бросилась в дом, чтобы привести себя в порядок. Затем она кинула клич по деревне и уже часа через полтора к дому Ковалёвой стали подтягиваться гости.
Первые пришедшие скромно мялись у порога, не решаясь зайти в дом, но гостеприимная хозяйка выскочила им навстречу и улыбаясь во весь рот пригласила внутрь. Следом подтянулись и остальные.
Марина поблагодарила тех, кто помог ей выжить в первые дни и заверила, что в самое ближайшее время расплатиться с долгами. А ещё пообещала, со следующей зарплаты, заасфальтировать дорогу и привести в порядок продуктовый ларёк, чтобы можно было торговать продуктами на месте, а не мотаться каждый раз в город.
- Это где ж так хорошо плотют? — поинтересовалась маленькая сухонькая старушонка, баба Зина, живущая с великовозрастным сыном — лоботрясом и алкоголиком, который в свои сорок с лишним лет сидел на маминой шее и не собирался с неё слазить.
- В интернете! Я работаю удалённо и только иногда вынуждена уезжать на работу в офис, чтобы закрыть те вопросы, которые нельзя решить на месте.
- Ну и дошла техника! — поддакнул тщедушный старичок, опрокинул стопку водки и занюхал рукавом. — Скоро и люди не нужны будут, всё роботы делать станут.
- Так уже! — засмеялась Марина. — Но в этом нет ничего плохого. Пройдет ещё пару лет, и лопаты, и вилы, уйдут в прошлое. Людям останется только нажимать на кнопки и отдавать приказания вскопать, посадить, приготовить, помыть…
- А что же будем делать мы? — заохала тётка, та, что снабжала Маринку курятиной. — Я смотрела телевизор, так там говорили, что роботы, рано или поздно, пойдут войной на человека! Такие страсти рассказывают!
- Да не переживайте вы так. — успокоила её Марина, раскладывая по тарелкам сёмгу, запеченную в вине. — На наш век работы хватит всем. А что будет дальше, уже не увидим. Так зачем переживать?
- Это что за зверь такой? — спросила Галина Мотвеевна, рассматривая тарелку со странным блюдом.
- Это очень вкусная и дорогая рыба. Деликатес! — Марину распирала гордость. Но вскоре она поняла, что не стоило так раскошеливаться и пускать гостям пыль в глаза. Люди в глубинке, живущие на задворках жизни, и не видевшие в глаза таких изысков, стали перешептываться и косо поглядывать на девушку, поэтому она решила часть угощений оставить на кухне и ограничиться малым.
Гости захмелели. Но разговор всё-равно не клеился. Для многих так и осталась загадкой приезжая внучка ведьмы. Не понимали люди и того, как стоит к ней относиться. И как не старалась Марина задобрить их вкусностями, рассказать о себе всю подноготную до приезда сюда, соседи продолжали осторожничать. И когда односельчане стали расходиться по домам, девушка с облегчением вздохнула.
- Прав был Платон, не стоит перед свиньями бисер метать. Не готовы люди к переменам и новшествам. Дикие они были, такими и останутся.
Убрав посуду в раковину, Марина собрала остатки еды и вывалила в помойное ведро, затем устало уселась на табуретку и задумалась.
- А что мне ещё надо? Денег теперь куры не клюют, мстить кому-то, расхотелось. Вот бы сейчас отправиться на море, в санаторий, в горы… да хоть куда, лишь бы подальше отсюда!
Она никогда не станет здесь своей, всегда будет ведьминой внучкой, чуждой здешнему обществу. Девушка поняла это интуитивно - почувствовала нутром. Желание уехать было настолько сильным, что она поднялась, как сомнамбула схватила чемодан, покидала некоторые вещи... а потом вспомнила, что бросить дела сейчас, не завершив начатого — значит распрощаться с жизнью. А это было так обидно, что слёзы сами покатились из глаз.
- Вот только встала на ноги! Живи, как говорится, в своё удовольствие, но нет, и здесь её до сих пор преследуют неудачи. Как бы поскорее найти того, кто испоганил всю её жизнь. Наказать и тогда уж посвятить оставшееся время удовольствиям!
А пока пришлось распаковать чемодан и убрать его подальше, чтобы не искушал и не мозолил глаза. Выпив стакан воды, Ковалёва рухнула на постель и, на удивление, быстро уснула, погрузившись в очередной кошмар.
Мария Петровна и Клавдия Карповна, жилички дома на улице Вяземского, соседки по лестничной клетке и давние приятельницы, сидели на лавочке у своего подъезда и чесали языками. Все жильцы дома знали их склочные характеры, способность облить грязью каждого встречного по любому поводу, и старались с ними не связываться.
Вот и сейчас женщины обсуждали свою новую соседку по этажу, въехавшую в квартиру номер двадцать пять два месяца назад, вместо съехавшей недотёпы Ковалёвой.
- Всё гремит и гремит чем-то. — возмущалась Мария Петровна, тучная женщина неопределенного возраста, обрюзгшая, с мешками под глазами, одетая в любую погоду в цветастый халат, выцветший от долгой носки и с заплатками на животе.
- И краской несёт, сил нет. — вторила ей Клавдия Карповна, в отличии от подружки одетая аккуратно, с уложенными голубовато-фиолетовыми волосами. — Могла бы ремонт и не делать. И так сойдёт для съемной-то квартиры. Столько вони. Мне вообще дышать нечем, несёт из вентиляции, как с помойки. Собираюсь сходить в ЖЭК с претензией.
Но тут их внимание привлёк фургончик, остановившийся напротив подъезда, и они обе как по команде замолчали, с интересом уставясь на троих мужчин в строительных комбинезонах, которые начали разгружать какие-то трубы, мотки проволоки, ящики с инструментами.
- Уж не в двадцать пятую ли? — спросили скандалистки в унисон, готовые тут же наброситься на рабочих с обвинениями и придирками.
- Да, - кивнул один из бригады, - Отделочники.
- И до каких пор вы там будете ошиваться?! — пошла в наступление Мария Петровна. — Сил нет терпеть! Я вот на вас жалобу подам!
- Мы работаем по правилам. — парировал бригадир. — Соблюдаем режим, прекращаем работу в тихий час. И вообще не шумим.
- А краской воняете! И клеем несёт, и какими-то химикатами! Вы нас решили отравить? Не выйдет. — и старушки, распаляясь пошли в бой, угрожая парням расправой.
Но те быстро осадили хулиганок, пристращав поколотить и вызвать полицию.
- Прекратите истерить! — двинулся на них с кувалдой один из рабочих. — Ещё слово — и я вышибу вам мозги.
- Мой тесть работает в полиции и быстренько определит вас на пятнадцать суток и припаяет штраф — мало не покажется, всю жизнь расплачиваться будете. — поддержал его напарник.
Женщины на удивление, притихли. От таких наглецов можно ждать чего угодно, но по бешено вращающимся глазам, стиснутым губам и рукам, сжатым в кулаки, легко можно было понять, что они не сдались, а лишь намечают план мести.
Молча наблюдавшие за тем, как рабочие заносили свои инструменты и инвентарь вглубь подъезда, скандалистки молча кипели от возмущения и злости, и только когда входная дверь за рабочими закрылась, сорвались с места, заголосили разом, выкрикивая ругательства и намереваясь схватить «обнаглевших дуболомов», которые ещё посмели угрожать старожилкам дома.
Тыкая домофонный ключ в скважину, Мария Петровна почувствовала резкий удар по затылку, словно в неё вонзилась острая стрела. Боль оглушала женщину, заставив её вскрикнуть и отступить в сторону. Не понимая в чём дело, и почему приятельница дала задний ход, Клавдия Карповна ворвалась в подъезд и получила ощутимый пинок в спину. Это был даже не пинок, а удар острым предметом, на подобии шила или отвертки, который заставил женщину охнуть и повалиться на пол.
- Ты что делаешь, дура старая! — завопила она, думая, что подельница случайно, в порыве эмоций, саданула её костылем.
Она попыталась подняться на ноги, но удары начали сыпаться на неё один за другим. Разбираться, сошла ли её подруга с ума, или это происки тех самых рабочих, затаившихся в темноте под лестницей и поджидавших свои жертвы, времени не было, и она что есть силы, поскуливая от боли, поползла вверх по лестнице. Внизу послышались стоны Марии Петровны, срывающиеся на вопли отчаяния и ужаса.
Достигнув второго этажа Клавдия Карповна потянулась, чтобы постучать в дверь соседа, и почувствовала удар в спину такой силы, словно внутри неё разорвалась бомба. Она хрюкнула и её сознание затуманилось.
Марии Петровне повезло меньше. Превозмогая боль, она вломилась в подъезд, но не устояла на ногах и шлепнулась, споткнувшись о первую же ступеньку. Женщина успела увидеть небо, окрашенное в грязные оттенки багрового и свинцового и заслонивших его собою нападающих ещё до того, как подъездная дверь закрылась, и наступил полумрак. Измененное болью сознание, отказалось воспринять действительность и поверить в реальность происходящего.
Сначала это был всего лишь одинокий черный силуэт метнувшийся в дверной проём. Потом второй. Третий. Они появлялись бесшумно, возникая из ниоткуда, как капли черной смолы, проступающие сквозь расплавленный летней жарой асфальт. Их глаза, бусины колкого, неживого блеска, были устремлены на одну точку. На неё.
Первая атака была не криком, а шелестящим свистом рассекаемого воздуха. Острое, как бритва, крыло чиркнуло по виску, оставив тонкую красную ниточку. Вопль удивления и боли заглушил мерзкий, сухой щелчок клюва прямо над ухом.
Их было не три, не четыре, не пять... Их была тьма. Сплошная, шевелящаяся стена из перьев, когтей и ненависти. Они не клокотали от ярости. Они молчали. И это молчание было страшнее любых воплей. Только слышался шелест их массового пике, стук клювов о кости и приглушенный хруст, когда лента за лентой, рвалась кожа женщины.
Они не пытались убить сразу. Они методично ослепляли, рвали на части, пытаясь добраться до внутренностей, выщипывали пучки волос и кожи. Мерцающая черная туча застилала всё пространство вокруг, и острые клювы били в лицо, целясь в глаза.
Мария Петровна отмахивалась, инстинктивно молотя руками по воздуху, иногда сведенными судорогой пальцами ей удавалось схватить птицу, чувствуя, как в ладони ломаются хрупкие кости ворона, но на его место тут же прилетали два других. Они покрывали женщину, как живой, дышащий плащ, каждая птица — отдельный шип, впивающийся в плоть. Тонкие, жгучие боли от сотен мелких, но безостановочных ран, терзали тело. Кровь заливала лицо, липкая и теплая.
Пернатые убийцы работали с хладнокровной, почти интеллектуальной жестокостью. Одна стая атаковала ноги, лишая возможности подняться и убежать, другая — голову и руки, мешая видеть и защищаться. Человеческое тело, превратившееся в бесформенное месиво уже не пыталось подняться, спастись, улизнуть… в голове билась лишь одна мысль: «Поскорее бы всё закончилось!», когда черное покрывало из перьев накрывало его с головой.
Мария Петровна, уже не чувствовала боли, просто ждала. Молила о конце! Просила бога остановить пытку. Разогнать наваждение.
Звуки внешнего мира в её голове сменились на глухой, пульсирующий гул под этим живым покровом. Она слышал, как её собственная кость хрустнула под ударом клюва, направленным точно в висок.
И тогда наступила тишина. Давящая, абсолютная. Без щелчков, без шелеста. Только мерный, спокойный звук — тюк-тюк-тюк... Это самый огромный ворон не спеша и методично долбил клювом в одну и ту же точку на лбу. Монотонно. Ритуально. Как дятел по дереву. Пока не пробил кость. Пока не добрался до того, что было внутри...
Когда на место прибыла полиция, над козырьком подъезда, на спинке лавочки, на бордюре, где меньше часа назад болтали женщины, молча сидели в ряд десятки черных фигур. Они смотрели на прибывших тем же пустым, колким взглядом. А потом, как по команде, разом сорвались вверх и растворились в небе, оставив после себя лишь тишину и сладковатый запах свежего мяса и железа. На них никто не обратил внимание — задачи были куда серьёзнее, чем отслеживание перелёта птиц.
Первой полицейские обнаружили Марию Петровну, лежавшую на лестничной площадке прямо у входа. Видимо женщина пыталась добраться до своей квартиры, но смерть застала её здесь, на первых ступенях лестницы. Разорванный, пропитанный кровью халат задрался у неё по самое бельё, всё тело было покрыто ссадинами, ранами и порезами из которых продолжала сочиться кровавая юшка.
Второй жертве удалось подняться до второго этажа. Она была еще жива, когда её обнаружил старичок из двадцать первой квартиры, собравшийся в магазин за продуктами. Он схватил авоську, костылёк и, как только открыл дверь, увидел это страшное зрелище. Женщина тянула к нему окровавленные руки и пыталась что-то сказать, но как только она открыла рот, кровь хлынула бурным водопадом, выплескиваясь на подбородок, грудь и стекая на бетонный пол лестничного пролета, разбрызгиваясь на стены и струясь тонким ручейком по ступенькам вниз.
- Клавдия Карповна… - с надрывом прохрипел пожилой человек. — Ты чего тут? Что приключилось-то? — он пытался что-то рассмотреть своими подслеповатыми глазами, и никак не мог взять в толк, что здесь произошло ужасное преступление. — Поднимайся, голубушка, ты можешь подхватить простуду.
Женщина пыталась дотянуться до его ботинка, но тело уже не слушалось свою хозяйку, пальцы с новым маникюром, сведенные судорогой беспомощно скребли по полу. В её глазах не было разума. Она что-то неразборчиво пробормотала окровавленными губами и едва дернувшись всем телом, затихла.
Старичок засуетился, пытаясь поднять соседку, но его ноги заскользили по скользкой красной луже и он шлепнулся прямо на тело несчастной покойницы. Крик его разнесся по подъезду, достигнув верхних этажей. Все, кто был в этот час дома, высыпали из своих квартир, и узнав в чём дело, принялись бестолково метаться от одной жертвы к другой, уничтожая следы и улики, если таковые ещё оставались.
Лагутенко Павел Иванович, помощник следователя, невысокий плотный сорокалетний мужчина, с лейтенантскими погонами пришел в ужас, когда переступил порог второго подъезда дома. Дрожащими руками он вызвал по рации подмогу, а сам попытался выяснить — кто виноват и что произошло.
- Свидетелей прошу подойти ко мне для опроса. — возвестил он, доставая планшет, с прикрепленными листами белой бумаги.
Таковых не оказалось. Никто ничего не слышал и не видел. А как только полицейский заявил, что будет опрашивать всех подряд, толпа стала редеть, жители подъезда по-тихому стали возвращаться в свои квартиры. Кому охота связываться с кровавым делом. А вдруг с бедными женщинами расправился кто-то из «своих», памятуя скандальный характер убиенных. И стоит ли навлекать на свою голову месть преступника?
- Видать, достали они кого-то до печенок. Вот и поплатились за свое любопытство и длинный язык. - шептались на кухнях. — Главное, мы ничего не видели и не слышали (что в целом было правдой), иначе достанется всем не причастным. Наша дело сторона. Пусть там разбираются, что и как. А у нас — работа, дети… Нет времени на всякие такие дела!
Бригада экспертов ещё долго что-то фотографировала, брала пробы, описывала место пришествия, собирала улики… Возня и шум голосов, затихли только к самому вечеру.
Вскоре прибыла «труповозка». Тела упаковали в черные мешки, уложили на носилки и без особых церемоний погрузили в машину. Тут же была вызвана уборщица, которой пришлось заплатить, чтобы она отмыла все следы преступления. Пока эксперты делали своё дело, женщина тихо стояла в сторонке, охала и недоумевала, у кого поднялась рука на этих безобидных трещоток. Потом в голову ей пришли воспоминания, как эти две сплетницы поливали её грязью, указывая на то, что она не достаточно рьяно радеет за чистоту подъезда.
- Так вам и надо, старые курвы! — тут же поменяла она своё мнение. — Поделом вам, тупым кошелкам! - прошептала она мстительно.
Прошло чуть больше недели, и жизнь дома вернулась в прежнюю колею. Мало кто вспоминал о покойницах добрым словом, прекратились обсуждения, гипотезы сошли на нет. И люди, в основном пожилое население, побыстрее попытались забыть об инциденте. Даже на похороны не стали складываться, решив оставить погребальный ритуал на городские власти. Страсти утихли.
Но не в полицейском участке, где расследование только начиналось.
- Логутенко. — майор кивнул головой в сторону помощника, вызванного на совещание. — Какие новости.
- Олег Степанович. — вскочил лейтенант со стула по стойке смирно. — Найти преступника по горячим следам не удалось. Слишком мало улик. А свидетелей нет совсем.
- Плохо. — буркнул майор. — Значит придётся «затянуть пояса», и пока мы не разберёмся в этом деле, забыть про отдых, сон и еду.
- Камер на доме нет. Там живут пенсионеры, которые не признают современную аппаратуру. — отозвался капитан Малютин, эксперт-криминалист. — Двор глухой, упирается в гаражи, выхода на дорогу нет. Тупик. И в такой полуденный час, все ожидаемо, находились в своих квартирах.
- Что с экспертизой, Антон Евгеньевич? — обратился майор к молодому человеку, недавно прибывшему из соседнего района на смену старому патологоанатому, который с большим облегчением вышел на пенсию и отправился навестить детей в город по соседству.
- Пусть теперь молодежь вкалывает! — хмыкнул он, пожал молодому сменщику руку и был таков.
Работа ему настолько надоела, что он отключил все телефоны, скрыл, чем собирается заниматься и куда отправится на заслуженном отдыхе.
- Многочисленные колотые раны, предположительно, были нанесены острым предметом… даже не столько острым предметом, а какими-то щипцами! — все присутствующие на совещание с интересом и удивлением повернули головы в его сторону.
- Что это значит? — начал заводиться майор.
- Я не знаю, что это могло быть — щипцы, пинцет… ну такое чувство, что женщин не столько закололи, сколько отщипывали по кусочку. - Марченко нахмурился, а капитан поджал губы. Эксперт работал всего несколько месяцев и офицеры не особо ему доверяли. - Ну, я могу предположить, что целью было не столько убийство, сколько причинение боли, возможно женщин пытали.
- Так пытали, что живого места не оставили. — скривился капитан. — Что такого могли знать недалёкие бабки?
- А не напоминает ли вам, коллеги, недавний случай в соседнем отделении? — вновь заговорил майор, и присутствующие напряглись. — Убийство на трассе некоего Сторожняка. Эксперты тоже долго не могли определить орудие убийства. И звонили мне посоветоваться. Дело до сих пор стопорится, ни зацепок, ни свидетелей.
- Я слышал об этом странном деле. — отозвался Малютин. — И даже читал отчеты их криминалистов. Мне кажется, дело один в один.
- Тогда что это может быть? Месть? Маньяк-турист? Или между этими делами есть связь? — все пожали плечами. Никто не хотел делать предварительные выводы. — Давай-ка ты, Павел Иванович, сгоняй к соседям, пошурши, узнай, что да как. Я позвоню коллегам… не ровен час, придется объединить два дела в одно. А ты, капитан, пройдись по соседям, выясни, кто живет в злополучном подъезде, кто с кем дружит, кто воюет… может и удастся выйти на лихого недоброжелателя.
- Есть! — кивнул капитан.
- Слушаюсь! — козырнул лейтенант.
И все разошлись по своим кабинетам.
Майор же, оставшись один в кабинете, задумался. Какая может быть связь между двумя событиями. Люди разного сословия, разного образования и образа жизни. Что могло их связывать? Богатый Сторожняк, имеющий строительную фирму, магазин, и цеха, выпускающие отделочные материалы и две пенсионерки, живущие на обочине жизни, на отшибе, в гадком спальном районе, и никогда не имевшие дело с фирмой «Строймастерклад» и её хозяином Игнатом Сергеевичем.
- И всё же связь есть! — решил он. — Надо только её найти.
Мысли Марины вертелись вокруг изменения в своей жизни. Не так она представляла себе богатую жизнь. Деньги для неё всегда, далёкие и недоступные, ассоциировались с удовольствиями, свободой и путешествиями. Но всё оказалось иначе. С достатком пришли и проблемы. Как сохранить деньги? Как не выдать себя перед людьми? Как избавиться от зависти?… И эти убийства!… Сначала Марина чувствовала ужас, отторжение и нежелание мириться с жестокой необходимостью, но человек привыкает ко всему, даже к самым экстремальным обстоятельствам.. Необходимость зарабатывать тяжелым трудом отпала, но появилась необходимость шевелить мозгами, решать, крутиться и не перепутать версии, если любопытные начнут задавать вопросы.
Ещё пару месяцев назад, девушка и не помышляла, что необычное так стремительно ворвётся в её жизнь — бабка Анисья, очень кстати оставившая наследство, соседка, бескорыстно помогающая во всём… Уж не стечение ли это обстоятельств или чей-то умысел?
Думать об этом не хотелось. Пусть будет так, как есть. Еда вкусная, одежды хоть завались. Но в остальном — сплошное разочарование.
- Может быть тогда, когда отыщется тот, кто сурочил меня в далёком прошлом, и настанут иные времена, а пока надо жить настоящим и ждать…
А ждать Ковалёва умела. И теперь решила идти до конца по намеченному Платоном плану.
- За работой и время летит быстрее, и мысли не докучают. — сказал однажды ворон. — Ты бы навела порядок в доме и на дворе. А то соседи косо смотрят на ту, которая пообещала навести марафет в деревне, а сама утопает в грязи и мусоре.
И то верно. Сколько времени придётся здесь провести!
Вооружившись лопатой и граблями, девушка отправилась в огород, решив, что готова к бою с сорняками и зарослями. Она открыла окно, поставила на подоконник ноутбук, щелкнув мышкой по вкладке «Музыка», врубила колонки на всю громкость. И отправилась сражаться с дворовым хаосом.
Марина выкапывала корни крапивы, полыни и валерианы, бросала их в кучу, при этом подпевая под гремящую «попсу». Но спустя полчаса задор начал ослабевать и настроение упало. Девушка почувствовала, как начали ослабевать и болеть ноги и руки. «Может сходить к соседям? Попросить помощи. Вдруг у кого окажется в арсенале хоть плохонькая газонокосилка. Девушка переоделась и отправилась по деревне в поисках подходящего инвентаря или работника, способного избавить её от тяжелого физического труда. В свои двадцать пять лет, она, тяжелее мышки и шариковой ручки ничего не поднимала, и теперь поняла, что городская жизнь была не такой уж и беспросветной.
И газонокосилка и работники нашлись сразу, как только Марина озвучила вознаграждение. А когда во двор ввалилось с десяток мужиков и работа закипела, девушка расслабилась и отправилась пить кофе.
- Хорошо быть барыней! — решила она. — А ещё лучше иметь батраков! Эх, только вот высшей кары бы избежать? Уж слишком тяжела может быть расплата!
К концу дня двор блестел чистотой и уютом. Весь хлам был сожжен и зола раскидана по огородным грядкам. Были убраны старые плодовые кусты и спилены корявые деревья. Откуда-то принесли молоденькие ростки яблонь, груш, рябины и с десятка два кустов смородины всех видов, ирги, жимолости и крыжовника. Сосед через дорогу наладил капельный полив для овощных посадок, а дед Митрофан разбил цветник, соорудив причудливые клумбы.
- Вот, внучка, на следующий год посадишь многолетники — красота будет! А аромат! А буйство красок!
Марина заказала привезти качели, соорудить бассейн и площадку барбекю.
Сердце девушки трепетало, когда она поняла, что можно сделать за деньги, и сомнения по поводу добычи средств окончательно развеялись.
- Да и шут с ними, с методами Платона. Натерпелась от недоброжелателей по полной! Теперь и на моей улице будет праздник.
Мужики вполне остались довольные оплатой за свои труды. В довершение ко всему, Ковалёва напоила их городским коньяком, водкой, шнапсом и бренди. И теперь, «ведьмино отродье» уже перестало быть для них чужой и отстраненной, а стала самым светлым человеком на земле.
А ей всё больше и больше нравилась деревенская жизнь.
- Вот это ты молодец! — похвалил её Платон, прилетев вечером домой. — Нам не помешает заручиться соседским добрым словом. Подсади-ка их на денежное довольствие и они, опасаясь потерять доход, будут за тебя горой в случае опасности.
А вечером Марина обнаружила новые трофеи — отрубленные пальцы бабы Клавы и Марии Петровны, своих склочных бывших соседок. И на этот раз вид окровавленных частей тела её не испугал. На душе даже стало как будто бы спокойнее и светлее.
- Одной проблемой стало меньше! — кивнула она Платону. — Месть, оказывается, дело благородное! Отнеси-ка ты, Платон, эти пальчики в коллекцию, к черепушке Сторожняка, пусть тусуются вместе.
Поужинав, Ковалёва завалилась спать. Деревенский воздух, наведенный порядок и осознание, что она победила своих врагов умиротворяли, возвышали её в собственных мыслях и делали её неуязвимой.
- Может позвонить матери? — подумалось ей. Рассказать, как она прекрасно живёт в бабкином доме. Как поладила с соседями. Как справляется с хозяйством. — Вот тебе, маменька, и безрукая дурёха!
С этими мыслями она провалилась в сон.
- Дорогая! — Николай Валентинович легонько тронул спящую жену за плечо. — Просыпайся! Утро необыкновенное! А морская вода ещё лучше! На пляже должно быть не души и мы можем насладиться обществом друг друга и плеском морской волны!
- Николаша! — женщина блаженно потянулась, жмурясь от первых лучей восходящего солнца, проникающих в открытое окно. — Ты не представляешь как я счастлива! Спасибо тебе, что вытащил меня из дома. Я столько лет мечтала о том, чтобы выбраться куда-нибудь отдохнуть! Курорт, море, солнце — такое блаженство! И представляешь, мне так не хочется шевелиться! Вот и лежала бы всё время в постели, дышала соленым воздухом и пила шампанское!
- Намек понял! — мужчина с легкостью, на которую было способно его атлетическое тело, поднялся и отправился к холодильнику, а несколькими минутами позже вернулся, неся поднос с двумя наполненными бокалами и вазочкой южных фруктов.
- Шампанское не обещаю, а красное вино в наличии имеется.
Он галантно улыбнулся и поставил завтрак на постель перед любимой. Она приподнялась, опираясь на локоть, взяла хрустальный фужер в котором плескалось вино столетней выдержки и залюбовалась «своим» мужчиной. А посмотреть было на что. Высокий. Стройный. С бронзовым загаром, он выглядел великолепно для своих пятидесяти пяти лет.
- Я наверное заслужила это счастье! — Анна Петровна Коноплёва коснулась кончиками пальцев паутинки морщин у его глаз, скользнула по щеке к тонким губам, провела ладонью по развитой волосатой груди к чуть заметно выпирающему животику, которого он не стеснялся и не втягивал каждый раз, когда кто-то обращал на него внимание, а словно гордился им и носил с достоинством.
Николай Валерьевич частенько шутил по этому поводу:
- Должен же у меня быть хоть один изъян. Да и небольшое брюшко придаёт мне определённый авторитет — не юнец же я какой-нибудь — солидный мужчина в годах!
- Для бывшего фитнес-тренера — это конечно солидно! — рассмеялась его жена. — И что ты во мне нашел? — глаза её в миг сделались грустными, отстранёнными, а сама она напряглась, откинулась на подушку и вздохнула. — Кто я? Простая работяга на заводе, воспитавшая дочь без отца! Не очень образованная, не очень умная и ещё масса не очень и не очень! Даже красотой бог обделил. Всю жизнь пахала, чтобы дочку выучить, в люди вывести. Где уж мне было за собой следить?! Не то, что в СПА, в парикмахерскую некогда и не на что было сходить.
- Не наговаривай, на себя, Анюта. — он чуть пригубил бокал и поставил его на поднос. — Кстати. Ты так и не познакомила меня с Маринкой!
- Это девочка — катастрофа! — махнула рукой женщина. — Двадцать пять лет кобыле, а она не замужем. Работы нет, кое-как закончила учёбу, но и это впрок не пошло. Вылетела с рабочего места. Пусть и не такого престижного, как хотелось бы, но и здесь не удержалась. Звонила мне пару месяцев назад, домой просилась — ни денег нет, ни жилья своего… Послала я её в дом к умершей свекрови… ух и ведьма была! Злая карга… Как глянет, у меня аж всё тело мурашками покрывалось. — словно в подтверждение своих слов, женщина передёрнула плечами.
- Не бери в голову. — мужчина похлопал её по руке. — Всё в прошлом. Да и с детками всякое бывает — набьёт Маришка шишек, поумнеет. Ты дала ей всё необходимое. Есть домик. Теперь пусть сама начинает жить. Глядишь и приживётся в деревне. А мы будем летом к ней ездить, на шашлычки… да и фрукты - овощи - ягоды употреблять для здоровьица. Теперь настала её очередь матери дань отдавать.
Анну Петровну эти слова немного покорёжили, но ослепленная любовью, она решила, что наверное её избранник прав — пора дочке начать помогать родителям. Она ещё раз взглянула на мужа, с которым расписалась совсем недавно... Простая, функциональная одежда, но хорошего качества. Не брендовая конечно, но удобная рубашка с коротким рукавом, нараспашку, шорты-бермуды... На ногах — практичные сандалии. Единственное - дорогие часы на запястье, которые он не снимает даже в воде, и подумала, что такого красавчика нужно обеспечивать, иначе его, такого уверенного в себе, галантного и умеющего себя показать, мигом приберёт к рукам какая-нибудь богатая дамочка из общества — помашет побрякушками, да звонкой монетой, и упорхнет её любимый из объятий. И будет прав. Что ему делать с такой простушкой, за душой которой одна однокомнатная квартира, да пенсия в три копейки. Он знает цену вещам и моменту. Утром может рано встать, чтобы встретить рассвет с чашкой кофе. Ценит качественный алкоголь (виски, коньяк), который пьет не для опьянения, а для вкуса, медленно потягивая вечером… Не богат, но и этих достоинств вполне хватит, чтобы потерять голову.
Чтобы пустить пыль в глаза и показаться мужу круче, чем есть на самом деле, Анна Ковалёва, сняла с книжки последние деньги, купила путевку в санаторий на медовый месяц, да ещё и назанималась по соседям и подружкам, а как отдавать будет — боялась даже думать. И что делать дальше? Её Николаша и не подозревает, что больших денег в доме отродясь не водилось. До пенсии ему далеко, работу он бросил, сказал, что хочет всё время с милой быть рядом. А ещё следить за собой надо, не дай-то бог «молодая жена» недовольна им будет.
Мысли женщины плавно вернулись к домашним проблемам и настроение её сразу упало, страх подкатил к горлу.
- Дорогой, ты иди, купайся. А я полежу ещё немного, приведу себя в порядок и спущусь на берег. Женщинам моего возраста надо гораздо больше времени, чтобы навести марафет.
- Хорошо, лапонька! Я буду тебя ждать!
Николай Валерьевич, перекинул полотенце через плечо, еще раз оглянулся и помахав жене рукой, отправился к морю. Ранняя заря, полупустые улочки и тихий плеск волн безлюдного пляжа привлекали его куда больше шумного общества. Ловелас и альфонс, известный в женских кругах и получивший недобрую славу обманщика и тунеядца, чурался больших компаний, боясь встретить тех, кого он успел охмурить и обобрать. Лучше уединение с очередной доверчивой дурочкой, стосковавшейся по мужской ласке, чем громкое разоблачение. Не ровен час, нарвешься на бывшую пассию и разгорится скандал на пустом месте.
Он не считал себя виноватым. Все тётки старше пятидесяти сами прыгали ему в объятия. Стоило только сделать комплимент или проявить хоть мизерное сострадание к измотанной жизнью, работой и близким окружением бабёнке, как та сама предлагала ему все земные блага за одну только улыбку и иллюзию «сильного плеча».
Конечно, дарили подарки, вели в ЗАГС, оплачивали все его прихоти… покупали машины, дома, прописывали в квартирах, не редко потом на которые оформлялись дарственные… А в итоге... оставались ни с чем. Всегда находился повод упрекнуть в чём-то супругу, заподозрить в неверности, сослаться на то, что любовь прошла… Извини, так бывает… А подарки?! А что, он их заслужил, и конечно возвращать не намерен — сроки вышли, или: «Я заработал их потом и кровью»! Потратил столько средств на курсы психологии, поддержание своего тела, изучение обстановки на рынке недвижимости…
Это другим кажется, что жизнь альфонса — сплошная полоса везения, радости и наслаждений, а на деле… всё гораздо сложнее.
Надо быть мастером манипуляций, обладать хорошей памятью и не спутать имена, обстоятельства знакомств, близких и друзей «очередной одиночки». А ещё приходится раскошелиться на свой гардероб, особенно на начальном этапе соблазнения, создать образ успешного, занятого, но такого одинокого и непонятого мужчины… и даже потратиться на женщину, чтобы завоевать её доверие. Сколько уходит времени, чтобы изучить потребности партнерши: если ей не хватает романтики — он устраивает романтические ужины, если заботы — окружает гиперопекой, если адреналина — ведет в экстремальные путешествия.
Нужно быть первым, всегда в форме, с улыбкой строить и играть роль, все двадцать четыре часа, всю неделю, месяц, год… без отпусков, выходных и перерывов на обед!
Он измотался, устал, несмотря на «вечный отдых» и, что говорить, постарел. А после последних отношения, которые закончились год назад, кстати по инициативе возлюбленной, Николай Валерьевич струхнул. Дамочка, известная блогерша по части путешествий, кроме времени, проведенном в круизах, не оставила ему ничего. Он-то думал, что времени у него вагон и маленькая тележка, а оказалось, что более молодой и перспективный мачо, перебежал ему дорожку, вскружил голову его Любушке и увел в новые отношения, а он, Строганов, остался у разбитого корыта. И ведь не станешь возмущаться и пытаться на кулаках оспаривать свое право на роль мужа, и силы не те, и годы ушли, и правда не на его стороне.
Больше года мужчина не мог найти подходящей партии — то дама была слишком молода и сама желала «выскочить за папика», то слыла слишком умной, что говорится — битой жизнью и не нуждалась в мужском внимании, то выглядела настолько уродливо, неряшливо и вульгарно, что все её блага и богатства не могли заставить Строганова пойти на сделку с самим собой.
Он струхнул, начал распродавать недвижимость, чтобы свести концы с концами. Привыкший к роскошной жизни «Николя», как любили называть его партнёрши, приуныл и уже почти отчаялся, но судьба пожалела своего баловня и подарила встречу с обычной женщиной, не светской львицей и не с бизнес-вумен, а простой, затюканной пенсионеркой. Он сбил её на пешеходном переходе, когда, желая обогнать, зацепился своим шарфом за её сумку…
И надо же такому случиться — он, холодный, равнодушный, жесткий и расчетливый - влюбился. По-настоящему.
Строганов до сих пор помнил этот день.
Конец ноября вымотал горожан до изнурения. Хмурое небо, хмурые лица, хмурое настроение. Воздух был густым и ледяным, пахнущим колким смрадом выхлопных труб проезжавших мимо машин и предчувствием снега. Зима в этом году не торопилась порадовать жителей города белоснежным покровом. Николай возвращался домой пешком — машину пришлось продать, чтобы расплатиться с долгами и закрыть коммуналку, а мысли о расходах и будущей жизни приводили его в ужас. Вырученных денег не хватит даже на то, чтобы покрыть первостепенные расходы.
- Придется продать квартиру в центре. — всё больше мрачнел он. — А где жить?
Люди на переходе, точно стая испуганных птиц, сбились в кучу на склизком сером островке безопасности, замерли в немой сцене, ожидая зеленого сигнала светофора. И когда он наконец вспыхнул, всё такая же серая безликая масса пришла в движение, хлынула через дорогу единым, спешащим потоком.
Именно в этом потоке их шарф и сумка решили заключить свой молчаливый союз. Его палантин был длинный, цвета увядшей хвои, купленный когда-то за баснословные деньги очередной его воздыхательницей на день рождения. Шикарный, модный, но абсолютно бесполезный в такую промозглую погоду. Николай и надевал-то его всего однажды на какой-то званый вечер. И её миниатюрная сумочка, легкая, не предназначенная для поздней осени, ярких радужных цветов выглядевшая невесомо и неуместно в этих унылых сумерках. Он шагал широко, думая о своих проблемах. Она шла чуть впереди, укутавшись в старомодное пальто, её массивные каблуки отбивали нервную, ускользающую дрожь.
Он не почувствовал толчка, лишь внезапную петлю на шее, резко дернувшую его назад, будто невидимая рука взяла его за горло. Она вскрикнула — коротко и удивленно, отшатнувшись, как будто наступила на змею. Оба обернулись с одним и тем же выражением раздраженной недоуменности, готовые к броску: он — грубому, она — колкому.
И застыли.
Между ними, натянутый, как струна, висел его шарф. Одна его петля мертвой хваткой зацепилась за изящную металлическую пряжку на ее сумке. Они оказались связаны нелепыми, но прочными путами, двумя каторжниками, прикованными друг к другу на середине пешеходного перехода.
Секунду они просто смотрели на эту связку, не в силах осознать абсурд происходящего. Потом его рука инстинктивно рванулась к узлу, ее пальцы засуетились у пряжки. Люди обтекали их, бросая короткие взгляды и выплёвывая шипящие возгласы неодобрения: не место тут для дурацких сцен.
- Позвольте, я… — пробормотал он, чувствуя, как горит лицо.
- Да я сама… — ее пальцы скользили по гладкому металлу, не находя решения.
Суета ни к чему не привела. Узел затянулся намертво от рывка. Они стояли посредине бегущего людского потока, два островка растерянности, соединенные странной пуповиной из колючей шерсти. И вдруг он встретил её взгляд — не раздраженный уже, а смущенный и почти смешной. В ее глазах, цвета ноябрьского неба, мелькнула искорка — не то ужаса, не то смеха. Уголки ее губ дрогнули.
И он неожиданно для себя хрипло рассмеялся. Звук был нелепый, сдавленный, но искренний. И она ответила — тихим, серебристым смешком, прикрыв рот ладонью в перчатке без пальцев.
Напряжение растворилось, словно его и не было. Вместо двух раздраженных незнакомцев оказались двое детей, попавших в комичную ситуацию.
— Кажется, наши аксессуары влюбились друг в друга, — сказал он, уже не смущаясь.
— И решили не разлучаться, — кивнула она..
Он осторожно снял с шеи длинный шарф, и они, наконец, смогли перейти дорогу, под громкие сигналы автомобилей. Теперь они стояли на тротуаре, подойдя друг к другу совсем близко, чтобы распутать этот узел судьбы. Он держал петлю, а ее тонкие пальцы, теперь не дрожа, ловко поддели пряжку и освободили невольных пленников. Он держал в руках свой бесформенный шарф, она поправляла свою сумочку.
— Простите за беспокойство, — сказал он, вдруг ощущая нелепую пустоту.
— Ничего страшного, — ответила она и, сделав шаг в сторону, обернулась. — Счастливо оставаться.
Он смотрел, как она уходит, растворяясь в толпе, и лишь теперь заметил, что снег, наконец-то, пошел. Первые робкие хлопья кружились в свете фонарей, ложась на асфальт пешеходного перехода, который на минуту стал сценой для маленькой, нелепой и почему-то очень теплой человеческой пьесы. А в руке он все еще сжимал шарф, который теперь казался ему не таким уж и бесполезным.
Он догнал её, предложил проводить и она не отказалась.
Николай Валерьевич прошелся по набережной, любуясь восходом солнца и вдыхая чистый соленый воздух, вышел на смотровую площадку и облокотился на резные деревянные перила, заглядывая вниз, на приливные волны Черного моря в двадцати метрах под ним и осматриваясь вокруг. Место это было довольно тихое. Сюда и днём-то забредали немногие туристы, предпочитая отдыхать в непосредственной близости от воды, а сейчас, в столь ранний час, на деревянном помосте не было ни души.
Избалованный морскими волнами, куда его раза три в год возили многочисленные жёны и поклонницы, мужчина уже не так сильно мечтал искупаться в прохладной воде. Ему просто хотелось насладиться одиночеством и миром вокруг.
С высоты смотровой площадки всё казалось совсем иным, застывшим и величественным. Ещё не рассвело окончательно, и ночь нехотя передавала свои права, окрашивая всё в бархатисто-синие, почти чернильные тона.
Воздух звенел чистотой, был холоден и зыбок, обволакивая тело солёной свежестью. Но вот на линии горизонта, в том месте, где небо встречается с водой, появилась тонкая, светящаяся кайма — сначала лимонно-желтая, затем апельсиновая, потом пламенеющая алая. Это первый луч, подобно лезвию бритвы, рассёк тьму. И в этот миг всё преобразилось.
Море начало просыпаться. Из тёмной бездны оно превратилось в живое, дышащее существо. Его гладь, ещё секунду назад казавшаяся монолитной, теперь замерцала переливами миллионов бликов, создавая волшебное, почти неземное зрелище.
Строганов сделал глубокий вдох и подставил лицо небу. Кожу оросила влажная морось и от этого стало ещё свежее, по телу прокатилась волна блаженства... Но, в тот же миг, краем глаза он уловил едва заметное движение справа и с удивлением обнаружил стаю огромных воронов примостившихся с боку от него на перилах балюстрады. Их количество было столь велико, что места хватило не всем, и некоторые пернатые особи кружили над головами сородичей в поисках свободного пристанища.
«Неужели и в этих краях обитают вороны? — удивился мужчина. — Никогда бы не подумал!».
Птицы сидели неподвижно, лишь изредка перекаркиваясь друг с другом, словно обсуждая новости.
- Вам тоже нравится этот вид? — спросил Николай Валерьевич, с интересом присматриваясь к новым соседям. — Действительно красота! Вот так бы и стоял здесь вечно! Что может быть прекраснее?!. Да что вы понимаете в море? Небось летели куда-нибудь в поисках лучшей доли и занесло вас сюда, глупые вы отродья!
На миг ему показалось, что птицы повернули к нему головы и рассматривают его с интересом, уставясь на соседа недобрыми взглядами. Строганову даже показалось, что пернатые хищники словно изучают его, всматриваясь в лицо, тело, прислушиваясь к его словам, ловя каждый жест, каждое движение, и вот-вот набросятся на него.
- Это просто глупые вороны! — поежился, успокаивая себя Николай Валерьевич. — Они не опасны! - но тут в голову пришли воспоминания прочитанных рассказов, как эти уроды нападают на людей, защищая свои гнезда и вьются на поле боя, высматривая трупы убитых воинов. — Здесь нет ни гнезд, ни военных баталий! — обратился он к ним, чувствуя внутреннее напряжение. — А ну…. Пошли вон! — крикнул он, замахав руками. — Летите к чертям собачьим, куда летели!
Но на его угрозы вороны никак не отреагировали, лишь плотнее прижались друг к другу. Строганов украдкой огляделся, ища, на всякий случай, пути отхода, если вдруг придется отступать, но кроме как вернуться назад по витой лестнице, он не нашел никакого укрытия.
- Да что я в самом деле?! — подумал он. - Как перепуганный юнец! Чего испугался? - он отвел взгляд и принялся мурлыкать какую-то песенку, но резко оборвал мелодию и вновь уставился на мрачную стаю.
Её присутствие раздражало мужчину, хотя более спокойных пернатых, чем эти птицы, трудно было представить. Ни звука, ни движения. Казалось все они разом уснули, застыв как маленькие изваяния из камня или бетона. Однако, незадачливый курортник был охвачен каким-то безотчетным, доселе незнакомым ему чувством. Это был не столько страх, а скорее ощущение присутствия чего-то сверхъестественного, во что он никогда не верил.
Прошли ещё несколько мучительно долгих секунд, показавшихся ему вечностью. Строганов не мог больше скрывать от себя вопиющего факта своей трусости. Мужчина был вконец напуган. Он уже собрался покинуть это место от греха подальше, но почувствовал, что ноги перестали его слушаться - они подкосились словно ватные, и Николя снова был вынужден опереться на перила, дрожа как в лихорадке. Лицо его взмокло, все тело обдало волной холодного пота. Он не в силах был даже крикнуть.
Нервно, избегая делать резкие движения, Николай Валерьевич провел по карманам шортов в поисках бутылки коньяка, которую частенько носил с собой, но её не оказалось. Выругавшись про себя, он снова замер, лишь скосил глаза на безмолвную стаю, но всё оставалось по прежнему - безмолвным и недвижимым. Строганов сделал тяжелый вздох и стиснул зубы.
- Надо уходить! — прошептал он себе под нос, и тут же сам себе возразил. — Не могут тупые создания замышлять что-то серьезное, чудовищное. Это было бы слишком невероятно! — но оторвать взгляд от зловещей коалиции не мог. — Я здравомыслящий человек! — повторял он снова и снова, однако украдкой все же оглянулся на выход с площадки.
И тут внезапно почувствовал боль в правой руке, шеи и затылке. Он извернулся и увидел как черная туча с диким шумом хлопающих крыльев, карканьем и блеском маленьких злых глазок-бусинок наваливается на него облепляя тело. Крылья больно захлестали по лицу, шее, и мужчина на мгновенье ослеп, прикрывая голову кровоточащими руками.
Его атаковали почти беззвучно, целенаправленно, как демонические тени, сорвавшиеся с поводка.
Он отшатнулся, но бежать было уже бесполезно. Воздух вдруг сгустился, наполнился шелестом чёрных крыльев и сухим стуком клювов. Они не каркали, не кричали. Это было не предупреждение, это был направленный чёткий налёт не отпугнуть, не прогнать, а именно убить. Строганов понял это, но не смог сдвинуться с места, пригвожденный клювами к деревянным доскам, словно гвоздями, силы были не равны.
Удары острых как иглы клювов били точно в цель, в плечи, спину, ноги и были невыносимо болезненны и жгучи, как раскалённое шило. Он вскрикнул, замахнулся, но его руку тут же облепили когтями и клювами. Птицы пикировали на него, неистовые и молчаливые, выдёргивая клочья волос, впиваясь в кожу лба, щёк, шеи. Мир сузился до хаоса перьев, блестящих сосредоточенных глаз и нестерпимой боли. Он зажмурился, отступая, чувствуя, как тёплые струйки крови заливают ему лицо, как цепкие лапы цепляются за одежду.
Задние мышцы бедра свело судорогой от ударов, и он почувствовал, как мир опрокидывается. Его пальцы мертвой хваткой вцепившиеся в перила, словно вывернуло на изнанку. Боль была невыносимой. Но ему казалось, что только этот брусок дерева может его спасти. И тут раздался треск. Перила пошатнулось, подломились и он, потеряв опору провалился в низ. На какой-то миг Строганов увидел под собой бездну — тёмно-свинцовую, пенистую, бесконечную. А затем — падение. Небо, усеянное чёрными точками, удалялось, и ветер оглушительно ревел в ушах. Его окровавленное тело, изрешеченное словно пулями с шумным плеском свалилось в прибрежную волну.
Удар о воду был жестоким и холодным. Солёная влага хлынула в рот, в нос, выжигая раны. На секунду воцарилась оглушительная тишина и зелёный мрак. Он инстинктивно рванулся к поверхности, к пузырям воздуха, к последнему глотку жизни.
Но тишину над водой разорвал знакомый шелест. Он вынырнул, отчаянно хватая ртом воздух, и увидел: водная гладь вокруг него кипела. Чёрные, мокрые, тяжёлые птицы падали в воду, как град, поднимая брызги. Они летели, пикировали, плыли к нему, неуклюже и неумолимо, используя крылья как вёсла.
Они были уже здесь, в его стихии отчаяния. Клюв вонзился ему в глаз, и мир взорвался агонией. Другой — в горло, перекрывая последний хриплый крик. Он захлёбывался солёной водой и собственной кровью. Он бился в конвульсиях, пытаясь уйти на глубину, но демоны» ныряли за ним, цеплялись, клевали, вырывая последние куски плоти.
От острой боли в разорванном горле, искалеченном теле, мужчина потерял сознание, но желание выжить билось в угасающем мозгу. Он тянул руки вверх, словно желая нащупать хоть какую-то опору. Но темная пернатая армия отняла у него последний шанс, а потом поднялась в небо и скрылась за набежавшими тучами.
Он тонул. Последнее, что он увидел своим единственным глазом сквозь мутнеющее, кровавое стекло воды, — это тёмный силуэт на фоне гнетущего тяжелого неба. Один ворон, не сдвигаясь с места, сидел на изломанных перилах смотровой площадки, внимательно и спокойно наблюдая за кровавой вакханалией. Свидетель и судья.
Море вскоре успокоилось, приняв свою жертву. На поверхности качалось лишь несколько чёрных перьев. А потом исчезли и они.
Наблюдавшая за этой картиной невольная свидетельница — пожилая дама, решившая занять место для лежака спозаранку, с дикими криками кинулась в отель. На её крики сбежался весь персонал. С большим трудом удалось выяснить, что произошло на пляже. На шум стали выбегать любопытные отдыхающие и вскоре в холле набилась столько народу, что яблоку негде было упасть. Новость об ужасной гибели человека передавалась новичкам из уст в уста с искажениями и дополнениями, как по сарафанному радио. И как бы рассказ не обрастал небылицами, реальность была ужаснее, чем самая изощренная выдумка.
Толпа двинулась к берегу. Что хотели обнаружить любопытные зрители? Окровавленное тело растерзанное воронами? Или птиц, устроивших жестокую расправу?
Но море было спокойным. Легкие волны набегали на берег, ласково лизали золотистый песок и откатывались назад, сверкая серебром под солнышком, вышедшем из-за туч. Кто-то предложил подняться на площадку и осмотреться там, в надежде обнаружить улики. Смельчаков нашлось немного — пожилой мужчина, да двое братьев-подростков, жаждущих приключений.
Здесь их ждала ужасная картина — кровь была повсюду. Почерневшие на солнце бурые лужицы, заливали весь помост. Клочки рваной одежды трепетали на ветру, зацепившись за острые обломки балюстрады.
- Что там? — услышали они снизу. — Нашли что-нибудь?
Потрясенная увиденным, троица лишь молча кивала головами.
Всё же кто-то умудрился вызвать участкового и толпа затихла в ожидании «стража порядка». Тот появился минут через пятнадцать, тяжело вывалился из допотопной «пятёрки» и поднялся к месту происшествия. От увиденного его замутило и он отошел в сторону, схватившись за рацию.
Прибывшая на подмогу группа быстрого реагирования лишь констатировала «несчастный случай» и убралась восвояси. Вызванная бригада ремонтников, быстро починила сломанные перила, уборщики обильно поливали из шланга место страшной трагедии, и через некоторое время ничего не напоминало о случившемся. Хозяева гостиниц, отелей и пансионатов, отстегнули немалую сумму местным полицейским, чтобы те быстрее закрыли дело, дабы не потерять клиентов и сохранить свою репутацию места для желанного, великолепного и безопасного отдыха.
Была проведена перекличка постояльцев и методом исключения и просмотра видео камер отелей была установлена личность погибшего. Им оказался Строганов Николай Валерьевич, который несколько дней назад въехал в триста двенадцатый номер отеля «Лазурный берег» вместе с женой.
Тут же на пост отеля поступил звонок от участкового.
- Будьте добры! — заговорил он в трубку. — Нужно подняться в триста двенадцатый номер, проверить на месте ли жена Строганова Николая Валерьевича Ковалёва Анна Петровна и сообщить ей о гибели мужа.
Трубка в руке администратора дрогнула.
- Мне бы не хотелось… - замямлил он, но участковый его перебил. — Тогда просто уведомите её, чтобы она никуда не выходила и дождалась нашего сотрудника.
- Да, да, как скажете! — лицо молодого человека помрачнело. Он работал первую смену и такое происшествие его испугало: «Надо же было такому случиться именно в мою смену»! — Дорошенко! — завопил он дрожащим голосом. — Поднимись на третий этаж и проверь Ковалёву. Пусть сидит в номере и никуда не уходит. Проконтролируй.
Дежурный поднялся по ступенькам и обнаружил дверь в комнату приоткрытой. Он прислушался. И в номере, и в коридоре стояла тягучая липкая тишина. Только вдалеке слышался шум поднимающего лифта.
- Чего это номер не заперт? Непорядок. - он легонько постучал, ответа не последовало, потом шире приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Первое что ему бросилось в глаза - смазанный отпечаток ладони на стене, красные брызги вокруг и растекшаяся бардовая лужа на светлом линолеуме.
- Кровь? Это точно кровь! — мужчина не то всхлипнул, не то хрюкнул.
Его мелко затрясло, болью запульсировали виски, руки задрожали, колени подогнулись. Он кое-как, непослушными пальцами набрал номер администратора и завизжал в трубку.
- Сергеич! Убийство! Как пить дать!
Руки Олега Сергеевича вспотели и трубка выскользнув из влажных пальцев со звоном ударилась о стойку, отколов от нее маленький кусочек пластика.
- Теперь мне ещё и за это влетит! — чуть не плача, парень начал приставлять осколок на место, но выходило плохо. В конце концов он бросил это занятие и замирая от ужаса, начал звонить хозяину. — У нас убийство, Антон Григорьевич! — выпалил он на одном дыхании.
- С чего ты это взял? — огрызнулся тот, негодуя, что неожиданный звонок не дал ему пообедать в компании хорошенькой блондиночки Люси, медсестры, дежурившей в команде спасателей на пляже.
Он давно подбивал клинья к недотроге, и вот только сегодня утром осмелился пригласить её в маленькую забегаловку с отменными морскими деликатесами. Судьба благоволила ему с самого утра. В половине восьмого, раздался звонок от Дениса, в бригаде с которым работала Людмила. Тот сообщил об утопленнике и Антон Григорьевич ринулся на пляж, чтобы «выяснить обстоятельства» гибели отдыхающего.
- Говорят — пьяный! — заявил Денис. — Главное, твоя Люсинда будет здесь — её смена.
Он знал Антона давно, они даже немного приятельствовали, и всё благодаря своей помощнице, в которую Жданов давно и безнадежно был влюблен, поэтому он без промедления примчался на место происшествия, где и столкнулся нос к носу со своей зазнобой.
Дело оказалось банальным. Изрядно выпивший отпускник, решил снять похмелье, окунувшись в холодную воду, заплыл за запрещающие знаки и как это водится, судорогой свело ногу. Денис сделал замечание в мегафон, но мужик не отреагировал, напротив, отправился дальше… и через пару десятков метров, ушел под воду. Увидев барахтающегося пловца, спасатель тут же кликнул Люсю и они на катере рванули к месту трагедии, но не успели. Голова утопающего скрылась под водой. Прошло больше получаса, когда удалось обнаружить всплывшее на поверхность у самого берега бездыханное тело. Медсестра долго пыталась реанимировать охломона, но тщетно. Пришлось констатировать смерть.
Прибывший на место участковый, составил акт, вызвал смертников, проводил санитаров взглядом и, взяв показания у девушки, проворчал, что должен отрабатывать теперь уже два дела, отправился по делам. Оставшись наедине с Люсей, Антон Григорьевич начал осыпать её комплиментами. А потом так разгорячился, что осмелился пригласить её в кафе, приятно провести время. На удивление Людмила благосклонно приняла его предложение и вот теперь они сидели в баре, тянули коктейли из трубочек и мило болтали.
- Так хорошо быть не может. — закрадывалась в голову Антона Жданова нехорошее предчувствие. - Обязательно что-то пойдет не так.
Его опасения подтвердились, как только на экране мобильника высветился номер администратора отеля. Жданов сглотнул подкативший к горлу ком отчаяния, и сообщил девушке о срочном вызове. Та отнеслась с пониманием и перенесла встречу на другое время. А разочарованный и злой кавалер поспешил в отель.
Дежурный нервно топтался у входа в номер. Он не решился пройти дальше, оправдываясь тем, что побоялся затоптать следы, но по саркастической ухмылке босса понял, что тот ему не поверил.
Антон Григорьевич прошел в номер первым. За ним, на цыпочках следовал Дорошенко, выглядывая из-за плеча начальника.
Кровавый след, тянувшийся из коридора, по главной комнате, привел в спальную, где на полу с вывернутыми руками, на животе лежала женщина.
Дежурный охнул, Жданов выругался, перешагнул через неподвижное тело, словно это было бревно и наклонился над телом, приподняв голову женщины за волосы, чтобы убедиться, что она мертва.
Но это было излишним, беглого взгляда хватило, чтобы понять, женщина не дышит уже давно — её глаза подернутые пеленой смотрели в одну точку, а на лице застыла гримаса ужаса и боли. Всё её тело было обезображено рваными ранами.
Самым страшным было то, что голова легко отделилась от тела и теперь к ужасу свидетелей, которые набились в номер, заслышав шум в коридоре, Антон Григорьевич легко поднял окровавленный трофей за волосы и он так и остался зажатым в его руке...
- Что за день такой — сразу три покойника! — участковый широким шагом ворвался в номер, распихивая зевак локтями. — Убирайтесь к чёрту! Все! Иначе буду у всех брать показания и выпишу справки о не выезде, пока дело не раскроется!
Коридор тут же опустел. И лейтенант прошел в комнату убитой.
- Это и есть та самая Ковалёва Анна, как её там? — он полистал бумаги в папке. — Петровна.
- Что значит, та самая? — едва держась на ногах глухо спросил Жданов.
- По рассказам очевидцев, на её мужа сегодня было совершено нападение и он утонул… - начал объяснять участковый. — Я попросил твоего администратора подняться в этот номер и сообщить жене жертвы о гибели её благоверного.
- Первый раз о таком слышу! — заявил Жданов, всё ещё держа голову женщины за волосы.
Он перевёл взгляд на свою руку и с ужасом отбросил кровавый череп от себя. Тот с глухим стуком ударилась об пол и покатился в угол, оставляя на бежевой ковровой дорожке красновато-черный след. А сам он брезгливо вытянув руки перед собой умчался в ванну, откуда вскоре послышались характерные звуки опорожнения желудка.
Бледный и осунувшийся он выполз из ванной и взглянув на труп, тут же умчался обратно.
- Вот только не надо реагировать как кисейная барышня! — взорвался лейтенант. — Если такой нежный, подпиши вот здесь… - он ткнул пальцем в строчку. — И вали отсюда. Мы сами разберёмся что тут и к чему. Да, и советую закрыть проход другим гостям, пусть идут по другой лестнице или на дальнем лифте передвигаются. Не надо мне тут посторонних истерик и обмороков. Это для твоего же блага.
Жданов кивнул дежурному и дождавшись ответного понимания обстановки, быстро удалился к себе в кабинет, «лечить» коньяком нервы.
Сам участковый уже к вечеру, после актов и освидетельствовании следственной бригады отправил отчет в город, где сделал особые пометки относительно характера ран и показаний свидетельницы о нападении птиц — воронов.
Марченко почувствовал усталость — ноги затекли, спина заныла, на плечи давил невидимый груз. Он встал, подошел к окну и с наслаждением потянулся, склоняя голову, то в одну, то в другую сторону. В шее что-то хрустнуло и стало легче. Надо бы в спортзал походить. Благо, что до него — рукой подать, в том же здании, что и его кабинет, только спуститься на этаж ниже. Его коллеги говорили, что тренажеры расслабляют и вместе с тем не дают телу задрябнуть, получают заряд бодрости и силы.
- С нашей работой, легко потерять форму. — говорил его товарищ из отдела по борьбе с наркотиками.
- И то, верно! Вот закончу дело и займусь собой. А то, вон и жирок на талии появился и живот обвисать начал.
В свои сорок девять лет Марченко дослужился до начальника отдела с организованной преступностью и отделом убийств и был на хорошем счету у начальства. Он оглядел свой кабинет, обставленный без особого шика, но со вкусом, Здесь всё было обустроено по желанию и потребностям хозяина. Внутри шкафа за рядами папок с делами, были спрятаны трофеи — подарки друзей, коллег и благодарных визитеров. Здесь хранилось именное оружие, ножики, стилеты и прочая атрибутика военного и боевого характера. За картой города и района, вставленной в резную рамку с подсветкой, имелся солидный бар. В столе, массивном и крепком замаскировался небольшой, но достаточно вместительный холодильник со сякой снедью, закусками и деликатесами. Под окном за батареей скрывался сейф, где у него были припрятаны деньги и драгоценности, которые ему удалось скрыть от следствия, взятки и откупы от родственников подозреваемых и преступников, которые были намерены за любые средства выйти сухими из воды… Об этих «удобствах» не знал никто — ни жена, ни дочь, ни коллеги, ни начальство. На стенах в дорогих рамках висели грамоты, дипломы и награды за верную службу отечеству и именные сертификаты за успешные дела. Вот и сейчас он надеялся получить очередную и долгожданную звездочку за дело, которое ему получили.
А дело, оказалось необычным, сложным и диким. Но тем не менее вызов был брошен и сам Олег Степанович считал честью доказать себе, что он не просто так протирает штаны, а способен решить, казалось бы не разрешимую задачку.
В дверь постучали и на пороге возник его помощник, аналитик и компьютерный гений.
- Товарищ майор! — отрапортовал он. — Принёс документы по делу. И ещё от коллег с юга.
- Не хватало нам ещё югов! — вспылил майор. — Гони их в шею! Пусть в область направляют. Нам своих дел разгребать и разгребать.
- Нам как раз из области и переслали. — парень нерешительно топтался на месте. — сказали, что дела по характеру ранений и степени повреждений идентичны.
- Ладно, Паша, клади папки на стол и можешь быть свободен! Я сам почитаю и решу — идентичны случаи или это переброс ответственности.
Помощник аккуратно, почти бережно положил «дела» на угол стола и быстро скрылся за дверью.
Первые же акты и дознания всерьёз заинтересовали майора. Одна фамилия подозрительно мелькала во всех документах.
- Ковалёва.
О ней говорил зек «Вихор», в деле об убийстве Сторожняка на дороге, когда удивительным образом владелец «СтройМатериалКлада» неожиданно переписал на неё свои активы. Правда потом выяснилось, что Игнат Сергеевич сделал это намеренно и по доброй воле, перекинув договора на право собственности своей любовнице. Вихров заявил, что дамочка не сопротивлялась, напротив с большим восторгом переписала бумаги на продажу бизнеса, как ранее и было оговорено, и даже не потребовала деньги, уплаченные её Кену задатком. Взяла только оставшуюся сумму и в этот же день все вопросы были утрясены.
- Ну, может и вправду так дело обстояло. Хотя подтверждений роману парочки найти не удалось. Напротив, злые языки в один голос твердили, что начальник не любил, да что там говорить, терпеть не мог и не замечал Ковалёву, а потом и уволил её первой. — размышлял майор. — Но это как раз можно понять — скрывались от общественности. Версия правдоподобная. Вот только зачем? Ну да ладно, пойдём дальше...
Две убитые бабки-соседки с Вяземской улицы — Мария Петровна и Клавдия Карповна. Как выяснили эксперты, несколько месяцев назад Ковалёва была их соседкой. И не только по дому и подъезду, а жила с ними дверь в двери.
- Так!.. Все соседи дома четырнадцать утверждают, что убитые бабёнки были страшно болтливы и остры на язык. Наверняка больше всех доставалось этой Марине Яковлевне. — Марченко читал, перелистывая страницы и делал пометки. — А ещё выясняется, что раньше. обе жертвы работали с матерью Ковалёвой. — он хмыкнул и прочистил горло. — Интересный поворот. — Марченко вынул из салфетницы бумажный платок и протер им лицо и шею. — Что нам приготовили коллеги-южане? — Открыв рапорт он нахмурился, а глаза от удивления полезли на лоб. — Вот это дааа… - только и сумел протянуть он. — Погибли муж и жена, оба при странных обстоятельствах. А ещё остаётся не выясненным предмет, которым нанесли раны. Хотя одна свидетельница утверждает, что это были вороны, заклевавшие и сбросившие мужчину со смотровой площадки.
Еще большее удивление отразилось на лице Марченко, когда он прочитал фамилию женщины-жертвы.
- Ковалёва Анна Петровна. — у Марченко даже руки задрожали, а по спине прокатился прохладно-липкий ручеёк. — Уже не мать и отчим ли это нашей красавицы Маринки? Какого чёрта?! Она что убивает всех, кто ей не угоден? Включая мать? Но как? Да и вороны… похоже на правду. — майор потянулся к селектору. — Надюша, вызови-ка ко мне Лебединского. Срочно!
Судмедэксперт явился спустя двадцать минут. Всё это время Олег Степанович читал и перечитывал присланные ему страницы, пытаясь понять, в чём подвох, и как одна девушка смогла провернуть все эти убийства. Или кто-то убирает людей, с которыми она контактировала? Но как привязать сюда птиц?
- Простите, задержался! - Антон Евгеньевич, бочком протиснулся в дверь и так же нерешительно замер на пороге.
- Вот, читай. — без предисловий начал Марченко и перекинул документы через стол.
Пухлая папка прокатилась по гладкой поверхности и чуть не скользнула на пол, но молодой специалист успел её подхватить. Он неловко раскрыл первые страницы и замешкался, пытаясь удержать в руке толстый фолиант.
- Да ты что как не родной! — рыкнул майор. — Садись и читай! Нам не до церемоний!
Лебединский покраснел и быстро закивал головой. Затем как-то неловко, суетливо отодвинул стул и смущаясь ещё больше присел на самый краешек сидения.
Майор хмыкнул, но не стал отпускать колкости, лишь подумал про себя: «Как жаль терять старую гвардию. Уж Михалыч бы быстро сориентировался на месте и уже составил своё мнение об этих случаях. А этот уже полгода работает, а всё как красна девица смущается и краснеет!».
- Что ты думаешь о ранах на телах трупов? — спросил он между делом.
Молодой человек покраснел ещё больше.
- Я предполагаю, что раны нанесены были какими то острыми ножницами. Или может быть секатором. Впрочем это лишь предположения. Так как некоторые порезы имеют иной размер ран — ширину, глубину и интенсивность…
Но пробежав строчки лежавших перед ним актов и освидетельствовании глазами, он подскочил на месте, возбужденно жестикулируя и бешено вертясь на одном месте.
- Ну конечно! Как я раньше не догадался! — завопил он.
Молчавший всё это время Марчено, даже подпрыгнул от неожиданности.
- Ты это… успокойся… сядь на место и прекрати орать как ненормальный. — сказал он.
- Да вы не понимаете!.. — суетился парень. — Это же… вот оно самое… то… ну в целом… прекрасно!
- Что прекрасно?! — не понял майор.
- Что теперь всё встало на свои места! - забыв о волнении и стеснении, уверенно заговорил эксперт.
- Ну и что из этого следует? — прищурился Марченко.
- Ну, что всех этих жертв заклевали птицы! — выдохнул парень.
- И что дальше?
- А всё! Что тут может быть дальше? — не понял Лебединский. — Птицы налетели, начали клевать, а потом улетели!
- Даа, действительно всё просто!
- А что не так?
- Всё не так! — заревел Марченко, с силой ударив ладонью о столешницу. — Ты хоть раз в жизни слышал о таком случае, чтобы стая ворон налетела на человека, поклевала его и убралась восвояси?! Целенаправленно! На одного человека из многих! И почему именно он единственный стал объектом вороньего бешенства? И какова причина такой ненависти к отдельной особи? И как они перемещаются из города в город? Залетая даже туда, куда природа их не ждала в априори. Как выбирают людей? Кто ими руководит? Или это они сами решили? В карты проиграли что ли?
- Ну, этого я знать не могу! — испуганно протянул эксперт, вжав голову в плечи так, что даже Марченко перепугался, что голова совсем провалится внутрь пиджака.
- Ну тогда топай отсюда! — откинулся он на спинку стула. — Жду твоих актов
Что делать со всеми этими сведениями майор не представлял, слишком уж невероятные и хлипкие оказались факты. Но последить за девицей надо. Он вызвал Лагутенко, своего помощника и приказал ему отыскать Ковалеву Марину Яковлевн, чтобы незаметно за ней понаблюдать.
- Но так, чтобы никто тебя не заметил. — дал он последние напутствия лейтенанту. - Связь будем держать ночью. Звони сам, чтобы я ненароком не испортил тебе «малину».
- Есть, товарищ майор! — козырнул помощник и быстро ретировался, чтобы разработать и уточнить детали операции со специалистами.
Ковалева спустила ноги с кровати. С каждой новой жертвой, она впадала в кошмарный сон, уносивший её силы и здоровье. Она видела, как угасают её внешность и молодость, но связывала это с тем, что переживала потерю близких людей слишком сильно эмоционально.
Она старалась лечь пораньше, а просыпалась, когда солнце уже стояло в зените, но облегчения не наступало, и девушка чувствовала, как жизненная энергия утекает из её тела.
Незаметно пролетел август. Закончился сентябрь. Наступил октябрь, холодный, дождливый, унылый. На деревьях листвы почти не осталось и девушка с тоской думала о наступающей зиме. Длинные ночи, короткие дни.
Дом Анисьм был добротный, что говорится, сделанный на века, но как и любое строение, если оно не ремонтировалось годами, приходило в упадок. По полу гуляли сквозняки, из окон дуло, вода в водопроводе по ночам стала замерзать... Обещанную односельчанам дорогу Марина так и не успела сделать, и теперь её размыло, к дому трудно было не то, что подъехать, просто подойти. Но девушка не унывала. Всё необходимое для жизни ей доставлял ворон. Её всё сильнее беспокоило лишь то, что навредивший ей человек, так и не нашелся.
- Ещё несколько месяцев в запасе. — успокаивала она себя. — А если так и не отыщется? Не проявится? Что тогда?
Платон бродил по комнате задумчивый. Даже не ворчал, не поучал, не язвил. А бывало, просто забивался в угол за печью и дремал прикрыв крылом клюв.
Марина, как не топила печь, всё же простыла. И теперь лежала под одеялом, хлебая малиновый чай чашка за чашкой.
- Скука и тоска! — говорила она Платону, но тот лишь отмахивался от неё, углубленный в свои мысли. — Сколько ещё нужно жертв принести на алтарь, чтобы выявить того, кто нам нужен?! Вредителей и обидчиков осталось ещё слишком много.
- Я работаю над этим. Разве ты не видишь? В сарае растет коллекция трофеев! А ты, за свою короткую жизнь умудрилась завести столько врагов, сколько хватило бы на целую деревню. А вот друзей-подруг что-то видом не видывать.
- Вот такая у меня была жизнь. Вот поэтому мне и надо найти того, кто мне её испоганил.
А сама с горечью думала, что даже смерть родной матери не задела её чувств, не вызвала угрызений совести, горечи потери… Ничего… И от этого ей становилось особенно мучительно грустно.
В потайной комнате отыскался старый альбом и Марина с интересом по вечерам рассматривала его фотографии, выцветшие, блеклые, помятые, они всё равно представляли интерес.
Вот это сама Анисья, девушка узнала её по описанию соседей, вот её мать и какой-то мужчина, высокий, красивый, статный…
- А вдруг - это мой отец? — задалась вопросом девушка. Вот только спросить было уже не у кого. — А вот это наверняка я сама. — Марина всмотрелась в карточку. — Точно. Значит я бывала здесь! Но что произошло дальше? Теперь мне не узнать этого никогда. — сокрушенно вздохнула она.
А ещё Марина вновь взялась за тетрадь бабки, и с ужасом для себя узнала, что каждая новая смерть влечет за собой болезни и старение повелителя помощника. И остановить это можно только убив вредителя, отнявшего счастливую долю невинной жертвы колдовства, порчи и магических заговоров. Если негодяй так и не найдется, смерть придет за самой несчастной и тогда, чтобы отсрочить приговор судьбы, Марине придётся самой находить жертвы и пить их кровь.
Последние строки привели девушку в ступор. Она представила себя с ножом в руке и ей стало страшно. Ковалёва отбросила тетрадь в сторону, выбежала из комнаты и заперла её на замок, чтобы уже никогда больше туда не возвращаться.
Она даже с Платоном не поделилась своими горестями, слишком уж сильно её испугало будущее.
- Надо постараться забыть и отвлечься. Авось повезёт и Платон найдёт выход.
Марина заварила чай, насыпала в вазочку целую горсть конфет и шоколадок, притащила целый таз сдобы и улеглась в кровать, намереваясь отдаться кулинарным вкусностям и почитать книгу о приключениях со счастливым концом.
А в это же самое время по болоту, выискивая место для временного жилья, бродил лейтенант Логутенко. Задача следить за подозреваемой Ковалёвой оказалась слишком сложновыполнимой. Но, приказ есть приказ. И он не обсуждается.
Правда майор дал ему некоторую свободу действий, но от этого легче не становилось. Лейтенанту пришлось топать несколько километров по лесу в обход деревни, чтобы никому не попасться на глаза. Трудно проходимые заросли малинника исцарапали ему лицо и руки, изодрали в клочья защитный костюм, а болото, в которое он угодил, отобрало у него последние силы. Но только это место и могло стать для него главным наблюдательным пунктом. Выбравшись на небольшую сухую полянку, где дом девушки просматривался отчетливо, Павел Иванович решил установить здесь палатку.
Он натаскал мха, веток и валежника, чтобы замаскировать свое временное жилище и принялся за сооружение ночлега. Втиснувшись в узкое пространство, Логутенко закутался в походный спальный мешок и задремал. Усталость брала своё.
Проснулся он ночью от нестерпимого холода. Воздух, густой и тяжелый, пахнущий гниющим тростником, влажной землей и чем-то затхлым, проникал в легкие, заставляя лейтенанта сгибаться пополам в приступах надсадного кашля. Казалось его слышно на сотни километров вокруг. Но он ничего не мог поделать.
Новоявленный Пинкертон выполз из палатки и попытался отдышаться, прислушиваясь к звукам деревни — не услышал ли его кто-нибудь, не вышел ли узнать, кто бродит во тьме, скрываясь от людей.
Осень дышала на болото последним теплом. Рогоз склонял свои бархатные головки, а осока отливала ржавой медью в свете луны. Небо свинцовым колпаком нависло над чахлыми березами, чьи оголенные ветви скреблись друг о друга, словно кости восставшего упыря. Вода в черных бочагах стояла неподвижно, покрытая маслянистой пленкой и желтыми листьями ольхи.
Лагутенко, закутанный в запасной плащ, чувствовал себя здесь чужим и неуместным. В голову лезли дурные мысли. Ему вдруг сделалось страшно, не столько от того, что его присутствие мог кто-то обнаружить, сколько от гнетущей обстановки. За каждой березой ему мерещилась зловещая тень, за каждой кочкой чудились светящиеся глаза нечисти, за каждым кустом он видел болотного духа. Парень прошелся вокруг палатки, не только для того, чтобы размять озябшее тело, но и убедиться — он здесь один. Павел старался ступать бесшумно, но хруст веток и плеск воды выдавали его с головой. Он замирал, вслушиваясь в звуки, всматриваясь в тьму.
Его длинный плащ, промок до колен, сливалось с цветом торфа. Он не шел, а буквально вяз в этой хлюпающей плоти земли, каждый шаг давался с усилием, с глухим чмоканьем, и трясина неохотно отпускала его сапоги. Лицо парня сделалось бледным и осунувшимся, в глазах читалась не столько решимость, сколько глубокая усталость. В одной руке он сжимал корявую голую палку, которую нашел ещё днём и которая служила ему теперь опорой и поводырём, когда он нащупывал твердую почву. Теперь он сам стал тенью, похожей на призрака, затерянной в гиблых местах, забытых людьми и богом.
Не решаясь снова забраться в палатку, парень присел на холмик и устремил свой взор в сторону деревни, выступающей черными силуэтами домов впереди, метрах в ста от него. Он достал бинокль, приставил к глазам и провел им по окрестностям. Тишина. Ни звуков, ни движения. Словно всё замерло в черно-белом кадре.
Поднимающийся кверху туман заставил его поежиться. Он отложил бинокль, сложил руки ладонями, словно в приветственном пожатии и начал согревать их своим дыханием…
Разбудил его резкий звук. Лейтенант открыл глаза и стал озираться вокруг, не до конца понимая где он находится и что происходит вокруг. Небо уже озарилось лучами восходящего солнца. Воздух был прозрачным и холодным, пахнущим клюквой иячих водах, как в зеркалах, отражалось высокое бледное небо и стаи перелетных птиц.
Лагутенко неловко поднялся, переминаясь с ноги на ногу, стараясь размять затекшие члены и всмотрелся в небо.
- Да это же вороны! — прошептал он, схватил бинокль и приставил к глазам.
Сомнений не было пернатая туча кружила над домом Ковалёвой, собираясь то в тесный круг, то вращаясь по спирали. Лейтенант перевёл окуляры на окна дома подозреваемой, но в них не мелькнул свет, ни сдвинулась шторка, не показался женский силуэт. Всё по прежнему было тихо.
Соорудив импровизированный костер, Павел Иванович вскипятил воду, заварил «Роллтон» и с удовольствием съел нехитрый завтрак.
Затем, покидав чашку и спички в палатку, он решил приблизиться к объекту наблюдения как можно ближе, но промокший и неуклюжий, с отяжелевшей одеждой он тут же оступился и провалился в ледяную воду по пояс. Матерясь и поскуливая как щенок, попавший под дождь, он почувствовал, как холодная вода проникает под одежду. лейтенант напрягся всем телом и с трудом выбрался на сухое место, впившись пальцами, сведенными судорогой в промокшую склизкую землю, тяжело дыша и трясясь от озноба.
Холодный ветер рвал из рук остатки тепла. Туман стелился по кочкам, как дым от невидимого костра, скрывая от внешнего мира молодого парня, волею случая заброшенного в это дурное место. Лагутенко пополз к палатке, постоянно увязая в грязи и болотной тине.
- Проклятая работа! — стуча зубами ругался он. — Да кому нужна эта девка?! Если она сунется из дома, я догоню и задушу её собственными руками.
Однако майор Марченко осадил его пыл.
- Ты точно не видел ничего подозрительного? — спросил он вместо приветствия.
- Да в такую погоду ни одна живая душа не решится выйти на улицу. Эти чертовы болота….
Он не успел договорить, Олег Степанович прервал его жалобы.
- У нас снова похожее убийство! И снова, жертва, так или иначе, связана с Ковалёвой!..
Анастасия Егорова возвращалась с вечеринки. Антон, её парень уехал в командировку и должен был вернуться только через два дня. Не желая сидеть одна в четырёх стенах, девушка обзвонила подруг и предложила всем встретиться в кафе - отдохнуть, поболтать и перезарядиться, как любила она говаривать.
Время пролетело незаметно. Изрядно навеселе, девушки шутили, смеялись, вспоминали былое, делились новостями о своей жизни.
Ася тоже поведала подружкам, что увела жениха у дурочки Ковалёвой, и теперь живет вместе с ним.
- Вот вернётся мой Антошка из командировки и сыграем свадьбу! — весело трещала она, но девушки не восприняли новость с восторгом. Напротив, помрачнели, стихли. — Да что такое? — удивилась Ася. — Вы не рады за меня что ли?
- А разве ты не слышала, какие слухи ходят по городу? — в один голос проговорили те.
- Я никогда не верю слухам. — засмеялась Егорова, но взглянув на лица приятельниц, осеклась. — А что за слухи?
- Все, кто когда-то обижал Ковалёву, погибают при загадочных обстоятельствах!
- Да что за ерунда?! — Анастасия замахала руками. — Вы серьёзно в это верите? Да эта курица не способна и таракана прихлопнуть, не говоря уж о том, чтобы на кого-то повысить голос…
- И всё же… - одна из подруг подалась вперед и все девушки склонились над столом, вслушиваясь в её слова. — Мой дядя в полиции работает. Вот он отцу и рассказывал, когда заходил к нам на выходных. Будто эта самая Ковалёва перебралась в глухомань и спуталась с местными ведьмами. И теперь посылает убийц, чтобы расправиться с неугодными, и вы не поверите, кто это.
Девушки зашептали все разом.
- А кто этот убийца? — понизив голос до еле слышного шепота, облизнув пересохшие губы, спросила Ася.
- Вороны.
- Вороны? — девушка в недоумении отшатнулась от стола. — Ну ты нас и разыграла! — весело захохотала она. Но больше никто не последовал её примеру и Егорова смущенно умолкла.
- А как ты докажешь, что это она убийца. Её то на месте преступления никогда не было. Зато эти жуткие птицы. А какие раны на трупах… на них живого места нет… и это не следы ножа или биты какой — это работа острых клювов.
- Эх, Аська, не с той соперницей ты связалась!
- Гляди, не ровен час, она и с тобой поквитается.
- Отомстит.
- Расправится.
Девушка хотела отмахнуться, отшутиться — ну не могла она поверить, что дурочка Ковалёва может представлять для кого-то угрозу, но настроение упало, расхотелось пить, есть и веселиться. В голову закралось сомнение — ведь недаром говорят, что «в тихом омуте черти водятся».
Разговор не клеился. Как не старались девушки сменить тему, воспоминания о Ковалёвой, над которой они издевались в школе, а потом и в институте, не давали покоя. «Странно, конечно, всё это. Может и сплетни. Как знать. Но в каждой шутке есть доля правды.
Одна за другой девушки засобирались домой. У каждой вдруг обнаружилось какое-то срочное дело. Поднялась из-за стола и Анастасия. Она жила дальше всех и тревога начала заползать под тонкий стильный свитерок, прокладывая холодную дорожку беспокойства и тревоги к сердцу. Поэтому девушка заказала такси и осталась ждать машину, когда подружки быстро удалились, оставив её один на один со своими мыслями.
На улице стемнело. Зажглись фонари. И стало не так тревожно. Ася выскочила из авто и бросилась к дому.
В подъезде никого не было, но нехорошее предчувствие кольнуло в сердце и девушка почти бегом побежала по ступенькам вверх, не дожидаясь лифта.
Стоило ей только подняться на свою площадку и открыть сумочку, чтобы достать ключи, как она почувствовала какое-то движение слева. Ася едва успела обернуться и заметить, как к ней приблизилась долговязая сутулая фигура с огромной шляпой на голове, большими темными очками в пол лица и длинном черном кожаном плаще.
Что-то в этом облике показалось ей странным, нереальным. Что-то в силуэте было не правильным,
- Словно пугало сбежавшее с огородного шеста.
Больше девушка ничего не успела, ни осознать, ни понять — чудовище слишком быстро приблизилось к ней, и она лишь успела приоткрыть рот, чтобы вскрикнуть, но не смогла выдавить ни звука. Соломенные пальцы впились ей в горло с такой силой, что перехватило дыхание, вцепились в нежную кожу лица сотнями иголок-соломинок, из под которых тут же засочилась кровь. Девушка что есть сил пыталась оторвать бескостные руки, ощутив мягкую податливую плоть, какая бывает у набитого соломой нутра. На миг хватка ослабла и девушка судорожно начала хватать ртом воздух. Но тут же монстр схватил её за волосы и с силой мотнув, приложил головой об стену. Мозг взорвался тысячами искр и тупая боль прокатилась вниз к ногам. Асе показалось, что её череп лопнул. Она замотала руками, пытаясь схватиться за стену, за перила, но вспышка боли пронзила тело с такой силой, что она потеряла всякие ориентиры. Руки всё ещё пытались найти опору, но лишь бестолково молотили по воздуху, не причиняя не малейшего беспокойства врагу.
В следующее мгновенье, она почувствовала, как её тело катится по лестнице вниз, и каждая ступенька болью отдавалась во всём теле. Распластавшийся на нижней площадке, Ася ещё попыталась встать, ноги предательски подкашивались, силы в руках, чтобы отползти в сторону не осталось. Она хотела закричать, но из горла не вырвался ни один звук, и с ужасом девушка поняла, что во рту не осталось зубов, она лихорадочно водила языком по деснам и не могла поверить, что новые зубы, на которые она копила много лет и только неделю назад посетила салон зуботехников, наполняли рот не ровными рядами, а кашей во рту. Слезы застилали глаза от боли и отчаяния, мешали видеть, щипали ссадины на лице. Удар по рёбрам заставил её забыть о зубах, переломах и ссадинах, выбил воздух из легких и она снова повалилась на пол, скрючилась, пытаясь вдохнуть. Ещё один удар по корпусу заставил её перевернуться на спину. И тут она увидела невероятное - пугало словно взорвалось изнутри и стая ворон взвилась прямо над её головой. Ещё мгновенье и десяток черных птиц спикировали прямо на неё и начали трепать, щипать и вырывать куски живой плоти. Девушка уже не чувствовала боли, лишь удивилась — откуда взялись эти злобные птицы и в последний раз попытавшись позвать на помощь, провалилась в темноту.
От некогда красивого стройного тела Анастасии Игоревны Егоровой осталось нечто аморфное, бесформенное, покрытое липким багровым слоем.
А рядом с телом на самой нижней ступеньке, аккуратно, почти бережно, лежал один-единственный, вывернутый наизнанку, карий глаз.
Антон Краснов возвращался домой на автобусе. Он не любил поезда и боялся самолётов, на «колёсах» ему было, и спокойнее, и привычнее. В кармане у него лежала круглая сумма, а в походном чемоданчике — заветная красная бархатная коробочка с обручальным кольцом, которую он приготовил своей невесте Аське Егоровой.
С тех пор, как он расстался с Маринкой… ну как расстался — бывшая застукала их с Аськой вместе, явившись домой в неурочный час… - прошло уже полгода. Пора и честь знать. Конечно, Аська тоже не фонтан, но девка видная и хороша в постели, а вот как хозяйка — так себе — ни приготовить, ни постирать… да и характер дерзкий, чуть что — истерика, обвинения, хлопанье дверью…
Но деваться некуда, ему уже скоро тридцатник стукнет. Все друзья уже по второму родили, и только он всё еще ходит бобылем.
- Может сыграем свадьбу, тогда всё по другому будет? — прокручивал он в голове варианты. - Одумается Аська, станет дому больше внимания уделять. Не возвращаться же к Ковалёвой, недотёпе и деревенщине… хотя, конечно, она бы была отличной домработницей… Больше-то ни на что не годна была. Эх, моя бы воля, двоих бы захомутал. С одной — в свет, другая — по дому. Вот была бы идиллия.
Парень вздохнул.
- Эх, дура эта Ковалёва. Могла бы бороться за меня, в ногах бы поползала, может и простил бы её. Хотя кто знает — будем надеяться на народную мудрость: «Всё что не делается — всё к лучшему».
Размышляя над своей жизнью, Антон пялился в окно.
День был ясный, залитый тем пронзительным осенним солнцем, что золотит пожухлую траву и делает небо хрустально-холодным. Пассажиров разморило от долгой езды — кто-то дремал, откинувшись на спинки мягких удобных сидений, кто-то листал журналы, кто-то тихо переговаривался с попутчиками, а кто-то, как и Антон, смотрел в окна, наслаждаясь красотами осенних пейзажей, яркими красками увядающей природы и чистым воздухом, который всегда бывает перед морозными днями. «Икарус» на полсотни пассажирских мест плыл по трассе, как большой послушный корабль. За рулем — не капитан, а водитель, но для него эта стальная махина была почти многотонным лайнером, ему доверили маршрут.
Евгений вел автобус умело, почти машинально, думая о чем-то своем: о тепле дома, которое ждало в конце пути... о чашке чая...
Внезапно небо почернело.
Это была не туча. Это был живой, пульсирующий, зловещий комок тьмы. Стая ворон, невесть откуда появившаяся, расселась вдоль дороги, словно поджидая именно этот автобус и при его появлении из-за поворота внезапно сорвалась с места и понеслась низко над землей. Прямо на лобовое стекло.
Не птицы — снаряды. Сплошная черная стена, ударившая с оглушительным, тошнотворным хрустом. Не щебет, а клекот, вой ветра и треск костей о калёное стекло, которое тут же просыпалось миллионами блестящих осколков. Мир перед шофером исчез. Он просто перестал быть. Вместо дороги, неба и линии горизонта — лишь месиво из черных перьев, когтей, клювов и мутной крови, залившей приборную панель и самого водителя густой кровавой пеленой. Слепота. Абсолютная, мгновенная, беспощадная.
Он инстинктивно рванул руль, нажал на тормоз, но тяжеленная машина уже не слушалась. Она жила своей роковой жизнью, своей физикой, пошла юзом, несясь вперед к неминуемой гибели. Последнее, что увидел мужчина в крошечный просвет пустого проема, — это тёмный ствол придорожной сосны. Он вырос перед ним внезапно, как приговор.
Удар был негромким. Глухим, словно деревянным. Но внутри автобуса он отозвался апокалипсисом. Лязг рвущегося металла, звон бьющегося стекла, и самое страшное — многоэтажный, пронзительный человеческий крик, вобравший в себя весь ужас десятков людей, в одно мгновение осознавших, что жизнь кончена.
Автобус, как раненый зверь, снес дорожное ограждение и кубарем рухнул в глубокий кювет. На несколько секунд воцарилась оглушительная тишина, нарушаемая лишь шипением пара из разорванного радиатора, да предсмертным хрипом мотора. Потом тишину разорвали стоны…. Крики о помощи…. Детский плач…
Чёрная стая метнулась в сторону словно взорвавшийся воздушный шар и сверху на искорёженную груду металла посыпались перья, птичьи головы и останки окровавленных тушек.
Антон, придавленный железной балкой, вначале не понял, что стряслось — вот он сжимает в руках коробочку с золотым кольцом, мечтает о свадьбе, семье и роскошной жизни, и через мгновение - лежит на земле, осознавая, что руки его не слушаются, а ноги не двигаются, прижатые к земле ледяной тяжестью. Глаза его, подернутые смертельной плёнкой, устремились вверх. А сверху, с края обрыва, на исковерканный металл, из которого медленно сочилась жизнь, смотрело хмурое осеннее небо. И в нём, описав последний круг, безучастно и торжествующе, пролетела одна-единственная ворона. Случайная исполнительница чьей-то жестокой воли - хозяина нового дня, который для Антона и его спутников уже не наступит никогда.
Платон, окинув взглядом место катастрофы, удовлетворённо взмыл в небо и скрылся в дали...
На следующий день все новостные издания и передачи на телевидении были посвящены лишь этому загадочному событию.
«Необъяснимое происшествие заставило город содрогнуться от вчерашней автокатастрофы! - вещал диктор местного канала. — Что на самом деле произошло, расскажут нам эксперты, которые работают на месте аварии уже сутки. Погибли сорок восемь человек, включая водителя и семерых детей в возрасте до четырнадцати лет. Эта ужасная трагедия навсегда останется в памяти горожан. А главное, никаких видимых причин для аварии не было. Лишь несколько раз промелькнуло в предварительных анализах — автобус столкнулся со стаей ворон, невесть откуда взявшихся. В это время на полях уже закончена уборка овощей и злаков, а ночные заморозки убили последние посевы, и птицам уже фактически нечем поживиться и бесполезно искать пропитания в этих местах. Мы будем держать вас в курсе новостей...».
Место аварии оцепили. Прибыли около десятка машин скорой помощи, которые не нашли ни одного живого человека на месте происшествия и теперь только могли доставить трупы в морг.
- Неужели нельзя было обойтись без стольких жертв?! — спросила Марина Платона. — Достаточно было одного Антона.
- Это был удобный случай сорвать куш! — мрачно парировал ворон. — Нужно было сохранить твой облик молодой дамочки. Или ты думаешь, я не знаю о правилах? Чем больше времени проходит, тем меньше шанса найти первоисточник твоих бед. А в плюсе с твоим природным «везением», это кажется уже совершенно невозможным. Все погибшие пассажиры — это шанс продлить твою жизнь, молодость и здоровье! Зима — не лучшее время для сведения счетов. Или ты хочешь, имея миллионы, прожить в глуши всю оставшуюся жизнь, прячась и от правосудия в том числе. А то и вовсе рискуешь сгинуть здесь в рассвете лет.
- Нет, конечно! — девушка чуть не плакала. — Я хочу перебраться в город, и ездить по курортам. Вообще, совершить кругосветное путешествие. Может быть создать семью, родить детей…
- Тогда нужно максимально поработать, и выписать в отдельный список оставшихся, кого ещё можно принести богам в жертву. А пока отдыхай и набирайся сил. В город тебе нельзя — будет слишком подозрительно. Я ухожу в «подполье», пусть слухи о причастности вороновой стаи развеются и позабудутся. Я вернусь к своим и проведу с ними зиму. Ряды моих подданных слишком поредели. Нужно время восстановить силы и численность. А ты можешь отправиться в путешествие. Здесь скажешь, что отправишься в город, получить наследство от матери. А другие, итак, знают, что твоё финансовое состояние не так плохо, как кажется. Увидимся в марте!
Ворон вспорхнул на подоконник, внимательно, словно прощаясь навсегда посмотрел на свою хозяйку и вылетел в форточку, оставив в душе девушки страх, смятение, чувство одиночества и безысходности.
Разумеется, девушка никуда не поехала. Теперь она боялась всего — шорохов, шума, разговоров, косых взглядов соседей… С каждым днём здоровье её ухудшалось, и девушка стала задумываться о том, что не доживёт и до Нового года.
Однако шли дни, старение шло медленно, но неуклонно. Появились седые пряди волос, кожа день ото дня становилась всё тоньше, всё суше, обрастая морщинками. Марина перестала выходить во двор, и даже соседке — Галине Мотвеевне, было отказано от дома. Девушка ссылалась, то на недомогание от несварения желудка, то на ОРЗ, а то и вовсе, на ковид.
Галина Мотвеевна ахала, охала, но настаивать на визите не решалась. Жители деревни завершили свои огородные дела и теперь грелись у печи, поедая запасы. Никто больше не беспокоил Марину навязчивыми приглашениями прийти в гости или напроситься на чай.
Девушка настроила себя составить список тех, кто ещё не ответил перед ней за свои прегрешения. А может зря она затеяла всю эту возню? Чувство справедливого отмщения не принесло ей ничего, кроме разочарования. Да, у неё теперь есть миллионы — но тратить их некуда и опасно, а здоровье и молодость — висят на волоске. Да что там, красота, когда сама жизнь стоит под угрозой!
Платон периодически наведывался к хозяйке и исполнял мелкие «поручения», но главного врага — так и не нашел.
- Кто? Кто? — как заведенная твердила Марина. — Сколько ещё нужно убить, чтобы выжить?
А скоро и ей самой придётся браться за нож. Ковалёва думала об этом с ужасом. А до срока остаётся всё меньше времени, убийства растут, силы убывают.
Марина накинула фуфайку и отправилась в сарай, поминутно оглядываясь по сторонам, нет ли где чужих глаз, не идёт ли кто из соседей мимо её дома. С трудом отодвинула, вдруг ставший таким тяжелым, засов, прошла к дальний угол и отдернула занавеску. Ей открылась стена, оклеенная фотографиями. Под каждой из которых красовалась бумажка с именем жертвы и её прегрешениями перед Ковалевой.
Сотни глаз уставились на Марину со всех сторон — голубые, карие, цвета яркого синего неба, мужские, женские, большие и совсем крохотные, тупые, умные, ясные, мутные... Глаза разных людей, тех, кого она приговорила к отмщению: Сторожняк. Мать. Отчим… Антон, подруга Аська… И ещё полсотни знакомых и незнакомых людей, отдавших жизнь за её процветание.
Все они понесли заслуженное наказание, ответили перед ней за свои проступки, унижения, истязания и душевные муки. Марина вспомнила то время, когда она впервые задумалась о проклятии, о своей жизни, о своих неудачах. Что привело её в этот дом? Желание бабки Анисьи продолжить родовое дело? Или всё, что с ей происходило до переезда — было спланировано свыше? Или этот мистер икс был зол на неё до той степени, что не пожалел сил и средств для её уничтожения?
Вопросы, вопросы! И ни одного ответа.
- А теперь что? — Марина вытерла ладонью набежавшие слезы. — Остаётся всю жизнь убивать других, ради собственной жизни? Ох, не этого она хотела, ни о том мечтала.
Девушка посмотрела на свои трофеи - расставленные на полках головы, банки с законсервированными глазами, пальцами рук и ног, ушами… Скальпы, высохшие лоскуты кожи, свисающие с веревок, черепа и кости, сложенные на полу в углу…
- Может случиться и так, что места всему этому хламу не останется, и придется искать другое. — задумалась хозяйка. — Сделаю музей мадам Ковалёвой! Пусть потомки гадают кем я была — поборницей справедливости или кровавой Мариной!
Она так же крадучись, тайком вернулась в дом и села за список. Ближний круг уже исчерпал себя, знакомые и близкие — тоже. Остаются дальние родственники и малознакомые или забытые люди. Но надежда, что виновник отыщется всё ещё теплилась в душе. А когда будет уничтожен виновник её бед и получит свою карму, Марина освободится от тяжкого колдовского бремени. И вот тогда заживет полной жизнью. Вернет молодость, красоту и здоровье. А пока...
Ковалёва взялась за ручку. Она вспомнила свою одноклассницу Лидочку Кутепову, которая распускала о ней сплетни. А все потому что завидовала ей черной завистью, за отличную память, на усидчивость, за… за… Если бы она знала цену, которую заплатила Маринка за свои пятерки...
- Хотя, мы были детьми... И вряд ли маленькая девочка могла наслать такую порчу! — размышляла Марина. — Ну да всё-равно — виновата! — вынесла она вердикт. — Нет, не она, конечно… А кто ещё? - девушка шумно выдохнула и унеслась в воспоминания.
Это мог быть кто угодно, от медсестры в родильном отделении, до дворника дяди Саши, который грозился отлупить её метлой, только за то, что она обронила фантик от конфеты, когда неслась домой из школы. Он, кстати потрясал кулаками и грозился наслать все кары небесные на голову бедного ребёнка.
- Хотя было бы странно, если бы взрослый дядька взялся бы за черную магию, чтобы перековеркать жизнь ребёнку. Да и не с мозгами дворника, заниматься такими делами.
Дальше. Тётка Нина из университетской столовой. Эта дрянь всё время норовила обделить, выдать побольше жижки, вместо наваристого супа, подсунуть вчерашнюю котлету, чтобы не пропала — а ей, Ковалёвой, и так сойдёт. Парикмахерша Тонька, которая обозвала её волосы паклей и содрала денег в два раза больше за простенькую «бабушкину» стрижку… Так. Кто ещё?..
Список занял полторы страницы.
- Неужели так много? — удивилась Марина. — И это все люди, которые окружали меня всю жизнь!
Теперь предстояло решить, кого отправить «на казнь», а кого помиловать.
А разве она, Ковалёва Марина, желала им зла? Грубила или хамила? Или может как-то иначе мешала им жить? Неужели она виновата в том, что неудачи шаг за шагом, день за днем преследовали её по пятам. А она лишь хотела семью, дом, ребенка и хорошую работу, которой была достойна, за все года бесконечных мытарств?!
- Почему я должна их простить? — уже было решившись вычеркнуть некоторые имена, Ковалёва, наоборот, подчеркнула их двойной линией. - А где был Бог и мои ангелы, когда я так страдала и просила о помощи, но не находила ответа, утешения, справедливости или хотя бы мизерного уважения к своей личности?!
Но в любом случае — все эти люди должны не просто ответить за своё поведение. Каждая новая жертва должна принести значительные дивиденды.
- У меня есть деньги! И я хочу их тратить! Я хочу жить на широкую ногу! Я не хочу работать! Я просто хочу жить! И к чёрту сантименты! Пусть гибнут один за другим, пока не останется единственное имя — которое всему виной! Это злая душа — с неё и спрос!
Осознав, что не готова сгнить заживо в глухомани, девушка решила действовать, пока остались силы.
Марина сидела на диване поджав ноги и просматривая новости.
- Где бы применить свои таланты? — усмехалась она.
И тут ей на глаза попалось статья, где одна академия наук объявила конкурс на научные открытия в области физики и квантовой механики среди молодых ученых. Она открыла поисковики по этой теме и стала изучать материалы.
- Так, чтобы пройти отбор и выйти на «передовую», необходимо иметь высшее образование по специальности, иметь пару-тройку опубликованных научных работ и, собственно, саму работу. — Марина задумалась. — А почему бы и нет! — решилась она и ушла в тёмную комнату, провести необходимый обряд-вызов помощника.
- Вот это мне нравится! — Платон влетел в комнату и с шумом опустился на спинку кресла. — Надоело тухнуть в скуке и черноте! Давай брать мир в свои руки!
- Вот только как это сделать? — Ковалёва пожала плечами. — Я ни черта не смыслю в этой теме.
- Да это — не вопрос! - ворон гордо выпятил грудь. — Задачка поинтересней предыдущих! Есть над чем пораскинуть мозгами. А что не сможет грубая сила и вороний ум — сделают деньги! — сердце девушки затрепетало. Новое приключение, хоть и странный, но действенный способ разогнать уныние. — Ты посмотри, поищи конкурсантов и дай мне кандидатуру.
Марина поняла его с полуслова и принялась за дело. Уже к вечеру перед помощником лежал список кандидатов на конкурс.
- Пожалуй вот эта. — Платон ткнул крылом в одну фамилию. — И возраст, и пол, и даже имя менять не придётся — Марина Николаевна Пташкина! Детдомовка. Не замужем. Детей нет. Значит никто искать не станет. Ну-ка, дай глянуть на фото. — Платон повернул к себе экран ноутбука. — Если немного постараться, то можно с помощью косметики и парика сделать вас похожими один в один. Тем более, девка нигде ранее не засветилась, кроме как у своего препода и куратора. А с ним мы разберемся по-свойски. Недаром — он Воронов., а она — Пташкина. И да здравствует Марина Ковалёва!
В небольшой комнатке, в общежитии на пятом этаже, девушка по имени Марина правила свою работу. До окончания приёма заявок а академию наук, оставалось несколько дней и девушка очень спешила.
Её преподаватель — профессор Воронов Анатолий Нестерович, считал работу ученицы шедевром, но указал ей на некоторые моменты, на которых стоило бы заострить внимание.
- Дорогуша, - с придыханием вещал он. — ты — гений современной науки. За тобой будущее нации. Твоя работа станет прорывом в науке.
Девушка краснела, вздыхала и скромно опускала глазки, а в душе — ликовала. Наконец-то её звезда взойдет!
Она не знала родства. Её, маленькой девочкой, завернутой в грязное засаленное одеяльце в картонной коробке, нашли у ворот дома малютки в середине осени две нянечки, спешащие на работу. Младенец был настолько крохотный и худой, что всем коллективом было решено дать ей фамилию Пташкина, маленькая бездомная одинокая птичка, но такая улыбчивая и спокойная.
- Птенчик и есть птенчик! — сказала заведующая. — Настоящая веселая, беззаботная пташка.
Так маленький комочек получил фамилию. А имя — Марина — досталось ей от нянечки, которая первой взяла её на руки.
Девчушка росла смышлёной и всё схватывала на лету, была заводилой в группе и классе, и отличалась доброжелательным незлобивым нравом. Однако к десяти годам, характер её изменился, стал более отчуждённым и замкнутым. Но это не помешало девочке хорошо учиться. Особенно легко ей давались точные науки. А к пятнадцати годам, Маришка, как звали её воспитатели и педагоги, стала побеждать на всех олимпиадах по физике и химии. Уроков, даваемых в школе ей было мало и сердобольная воспитательница, познакомила подопечную со своим старинным другом — профессором Вороновым. Тот заинтересовался юным дарованием, и отказавшись от денег, начал обучение малышки по новым методикам.
И с тех пор, больше ничего не могло заинтересовать и отвлечь на другие темы Пташкину Марину. Она не шла на контакт ни с кем, кроме воспитательницы, которую искренне любила, как родную мать и профессора.
Странную девочку никто не хотел взять в свою семью. Так она и росла, чураясь сверстниц и игнорируя мальчиков, которые, нет-нет, да и бросали на Пташкину заинтересованные взгляды. Однако спустя время и они перестали обращать на свою соседку внимание.
- Дурная она какая-то, странная! — говорили они хором и спешили по своим мальчишеским делам.
А девушка так и коротала вечера в одиночестве за учебниками и книгами. Но это её ничуть не волновало. Она была счастлива лишь тогда, когда ей попадалась трудная задачка и нужно было приложить усилие, чтобы её решить. Вскоре ей исполнилось восемнадцать лет и воспитатели, вкупе с учителями с облегчением вручили ей ключ от собственной комнаты и закрыли за девушкой дверь детского дома.
А она была непомерно счастлива, остаться наедине с собой, когда никто её не тревожил и не пытался учить жизни.
Только профессор стал для неё единственным другом и наставником. Только в него одного она была влюблена и только одному ему верила без оглядки.
Он-то и надоумил «падчерицу» начать научные изыскания, которые были столь успешны, что он предложил ей написать работу и выставить её на конкурс.
- Милочка! Надо пробовать! — не раз говорил он ей. — У тебя есть все шансы! А пока я жив, ты должна встать на ноги и зажечь свою звезду! Я подозреваю, что с таким характером и образом жизни, ты вряд ли найдешь себе мужа! Поэтому, делай себе имя сейчас! И тогда я смогу спокойно уйти, зная, что ты нашла своё предназначение!
Девушка пыталась протестовать, плакала, умоляла больше не затрагивать мрачные темы. Обещала найти или создать эликсир молодости и долгой жизни.
И вот теперь она стремилась осуществить первый этап на пути к успеху.
Маришка засиделась далеко за полночь. Ей было жаль тратить время на отвлеченные дела, поэтому окно её комнаты так и не было занавешено тёмными шторами.
- Зачем? — отмахивалась она. — Пятый этаж — воры явно не доберутся, да и соседние дома расположены так, что увидеть, что делается в комнате невозможно.
Поэтому лунный свет свободно проникал в комнату, и Маришка иногда поднимала глаза, всматриваясь в «лунное лицо».
В какой-то момент она так увлеклась, что не заметила как зловещая тень скользнула в комнату через открытое окно и уселась позади неё на спинку стула. Затем появилась ещё одна, вторая, третья… и только когда непонятный шум стал слишком громким, девушка насторожилась. Она скосила глаза в бок и в ужасе отпрянула назад.
Маришка даже не успела осознать, какая опасность ей угрожает, как что-то больно впилось ей в плечо. Девушка вскрикнула, попыталась подняться, но было слишком поздно. Черная туча спикировала с подоконника, со шкафа, с маленького допотопного холодильника и прямо с пола на её голову, и от столкновения с неистовой силой, бедняжка потеряла равновесие и упала на пол. И мир сузился до темного клубка, по какой-то необъяснимой причине решившего расправиться с невинной жертвой.
Мучительные, резкие боли словно отталкивались от её груди и расходились по всему телу. Они разбегались во всех направлениях, устремлялись в руки, ноги, голову и нестерпимые уколы боли пульсировали с непостижимой частотой. Они казались огненными потоками, накалявшими её тело до нестерпимого жара. До головы боль не доходила — голова гудела от сильного прилива крови, невысказанного крика и стона. Мыслей больше не было. Кровавая пелена залила глаза и разум фактически отключился, лишь тело ещё могло чувствовать — и это было пыткой. Глаза пытаясь рассмотреть что-то перед собой, устремились вверх, уши наполнил неистовый рёв, голова потонула в кипящей пене...
- Я не хочу умирать! — пошептали бескровные разбитые губы. — Это так несправедливо!
И свет померк, словно кто-то повернул рубильник. Девушку окутал мрак. И она устремилась в тёмную бездну. Навсегда простившись со светом.
Стая обернулась к вожаку, и тот послал мысленный импульс, расчленить мертвое тело и унести его останки за город, подальше от непрошеных любопытных глаз. Следом за останками отправился и ковёр, пропитанный кровью и усеянный вороньими перьями.
На утро в комнату вошла копия Маринки Пташкиной. Девушка завершила работу своей предшественницы, скопировала файлы, отправила сообщение профессору, что завершает свою работу и удалилась так же тихо, избегая встречи с соседями убитой.
Те немногие, что попались ей на пути, беззаботно здоровались, кивали в знак приветствия и лишь мельком взглянув на девушку, мчались по своим делам.
Пока комиссия рассматривала работы, Ковалёва, воспользовавшись паспортом своей тёзки, продала её комнату и вернулась в свою деревню, чтобы собраться с мыслями.
Работу Ковалёвой встретили на ура. Еще через месяц, за неделю до нового года, она отправилась на симпозиум во Францию, где зачитала готовый текст речи, получила многомиллионный гонорар, номинацию на Нобелевскую премию, и приглашения от различных институтов на работу.
Имя нового дарования не сходило с полос газет и с голубого экрана. Репортёры наперебой просили за баснословные деньги дать интервью, поделиться эмоциями и дальнейшими планами.
Однако приходилось поддерживать силы. Если осунувшееся лицо можно было спрятать под толстым слоем макияжа, а морщинистые руки и шею под перчатками и шарфами, ставшими её визитными карточками, то ухудшающееся здоровье, мог исправить только очередной акт вандализма и жестокости. Платон исправно следовал за списком приговорённых, а Марина только успевала вычеркивать имена.
Труп молодой девушки нашли только через несколько месяцев, когда снег начал подтаивать и на поверхность земли стали выплывать «сюрпризы».
Майор Марченко, хмуро читал рапорт, невольно сжимая кулаки.
- Всё тоже самое! — хрипел он. — А ничего нельзя сделать! Какой прок с этих актов, если нет улик! Что можно вменить в вину птицам?! Как меня достала эта Ковалёва! — он повернулся к помощнику. — Лагутенко, хоть ты скажи что-нибудь дельное!
Но лейтенант ничего не мог добавить нового. Он исправно следил за Мариной Яковлевной, до той поры, пока ту не понесло в столицу, а потом и колесить по миру. Теперь до неё, известного ученого, прославившего родину на весь мир и вовсе было не дотянуться. За спиной новоявленной профессорши и светила научного мира, стояли столпы науки и правительство. Охрана несла круглосуточную вахту и к телу «великого человека» было не подступиться.
- Я чувствую, что она как-то связана с преступным миром. — буркнул Павел Иванович. Лейтенант чувствовал себя виноватым в том, что не смог разгадать загадку этой таинственной особы. Он провел на болоте несколько томительных недель, подхватил простуду, переросшую в воспаление легких, отморозил пальцы ног, посадил почки, но ничего нового не узнал. — А ещё я бы сказал, что она — ведьма!
- Это к делу не пришьешь! Нужны доказательства, улики! — Марченко отбросил папку с досье в сторону. — Как я буду выглядеть, когда приду к прокурору с россказнями, что наша подозреваемая — ведьма, которая умеет управлять птицами! Ну и что, что погибают её знакомые?! Среди погибших и убитых есть люди, на первый взгляд с ней совершенно не связанные! Или мы не смогли эту связь найти! Профессор Воронов явился с заявлением о пропаже своей ученицы. Да ещё заявил, что эта Ковалёва украла у неё научную работу. Я могу в это поверить! Но что я скажу в суде? Великая учёная крадёт работу у молодой девчонки и выдаёт её за свою? И как я буду выглядеть после такого заявления?
- Но рано или поздно выяснится, что Ковалёва убийца и самозванка!
- Уже может быть слишком поздно!.. Вот он, очередной неопознанный труп. И смею предположить, что это и окажется наша Пташкина. Тогда всё понятно, кто виновен в её гибели. И это подтвердит слова Воронова! Но на этом и всё! Поясни-ка нам, Лебединский, что там с этим трупом?
- Если предположить, что это Пташкина, то у неё с противником была жестокая схватка. — сказал патологоанатом. — И это была поклёвка. Никакого другого оружия не применялось. Следы на костях только от укусов птиц. Причем кости отделены от тела не молотком, не пилой, а словно перерублены долотом… Клювами. Тело было страшно исколото и истерзано, но крови нигде не было видно. Части тел отделили от трупа уже после смерти и перенесли за город как раз пару месяцев назад…
- Не пора ли тебе, лейтенант, - вновь обратился майор к подчиненному, - вернуться на свой пост?! Ну должна же эта стерва где-нибудь проколоться! На следующей недели будет тепло. Отправляйся на болота и следи! Следи и фиксируй каждый её шаг.
- А может стоит, пока дамочка в отъезде, порыскать у неё в доме?
- Навряд ли ты найдешь там улики! Не такая же она дура, чтобы не подумать о взломе! А прокурор без веских оснований никогда не даст добро! Следим пока, а там видно будет!
Марина ликовала. Ей удалось на некоторое время переключить внимание всех СМИ, и западных, и отечественных, на себя… но что дальше? Знаний у неё нет, принять предложения работодателей она не может, как достойно уйти с мировой арены — не знает. Несмотря на популярность, высокие рейтинги, Ковалёва не могла не думать о будущем. Что станет с ней завтра, когда вдруг кому нибудь придет в голову задать вопрос по существу. Теперь она сожалела, что не подумала об этом раньше. Последствия необдуманного поступка скажутся довольно быстро. Надо было искать выход из положения.
Но и тут судьба была к ней благосклонна.
Здоровье продолжало ухудшаться. Причем, процесс с каждым днём усиливался. Но сейчас это было ей только на руку. На званом обеде в честь какого-то из ученых, давно покинувших мир, Марина даже не знала кого, в душном помещении ей стало настолько плохо — закружилась голова, в глазах замелькали мушки, что она потеряла сознание на виду у многочисленных гостей.
Неотложка примчалась в считанные минуты, но Ковалёва запротестовала. Ей никак нельзя было допустить разоблачения. Как объяснить, что в двадцать пять лет, она выглядит без макияжа и парика на все шестьдесят, а чувствует себя и того хуже. Медики сразу заподозрят неладное. Она поблагодарила, и врачей, и гостей за заботу и поспешила ретироваться в родительский дом. Благо квартира теперь перешла к ней по наследству и с тех пор пустовала.
- Переутомилась! — замелькали заголовки репортажей. — Профессор Ковалёва, надежда России, изнурила себя до такой степени, что не смогла выдержать нагрузок и упала в обморок прямо на церемонии вручения очередной премии и награды. Давайте пожелаем ей скорейшего выздоровления! Марина Яковлевна, вся страна переживает за вас и молится о скорейшем выздоровлении!
- Как ещё журналисты не распознали связи между смертью Пташкиной и моим успехом. — плакалась она Платону, возлегая на горе подушек с холодным компрессом на голове. — Надо заканчивать с этим фарсом.
- Нужно событие, которое сможет переключить внимание на себя. — рассуждал ворон. — И событие это должно быть значимей и ярче по своей сути, чем вся эта шумиха вокруг твоей персоны!
- Напусти на город землетрясение, потоп или какое-нибудь всемирное бедствие! — взмолилась девушка.
- Ну, знаешь, даже я не способен на такое! Вмешиваться в законы природы и ход истории — мне не под силу! Кроме того, за такие проделки… даже за попытку… можно огрести по полной программе. Вселенная не прощает таких шуток и вмешательства в её дела!
- Ну тогда придумай что-нибудь! — взывала Марина. — Или ты хочешь последовать за мной на тот свет?
Последующие два месяца на города страны свалилась череда несчастных случаев, затронувшая крупных предпринимателей и бизнес воротил. Один за другим гибли владельцы мега-магазинов, банков, строительных и нефтекомпаний. Крупные политики в спешке покидали страну, акулы бизнеса переводили свои активы за границу. Вот-вот грозился разразиться экономический кризис. Ситуация стала выходить из-под контроля.
В таких условиях приостановили деятельность НИИ, закрыли лаборатории, перестали финансироваться научные изыскания и проекты. Ковалёва была рада — о ней забыли окончательно и можно было расслабиться.
Однако она решила пополнить свои активы и скупала за бесценок разорившиеся компании. И когда возможности её иссякли, она дала помощнику отбой и... всё прекратилось. Паника на фондовых биржах утихла и жизнь вошла в свою колею.
Дельцы стали подсчитывать убытки, налаживать оборванные связи и контакты и рассуждать, как такое вообще могло случиться, и кто в этом виноват. Аналитики грешили на бездействие полиции, предполагали заговоры иностранных агентов и правительств, но так и не пришли ни к какому выводу.
Одно стало ясно — дело не обошлось без политики.
Испугавшись того, что теперь, когда выяснится, что многие компании перешли во владение одной особы, Марина вновь забеспокоилась.
- Уж не свяжут ли меня с этим коллапсом? — вопрошала она Платона. — Надо побыстрее избавляться от ненужного балласта. Я пожалуй буду искать покупателей. Эх, сколько же денег будет у меня на счетах к началу лета! — она мечтательно закатила глаза.
- Вернись на землю! — каркнул Платон. - К началу лета, тебе не понадобятся все эти деньги, если мы так и не сможем найти того одного, что положит конец несчастьям и поможет начать новую жизнь!
Марина сразу приуныла.
- Вот умеешь, ты, гадкий ворон, испортить настроение! Ну неужели ты, многоопытная умная птица не сможешь решить этот вопрос?
- Давай будем начинать с недвижимости. — ворон начал расхаживать взад и вперед по спинке стула. — У налоговой и полиции однозначно появятся к тебе вопросы.
- Ну, здесь-то я легко смогу отбрехаться. — засмеялась девушка. — Моих премий, гонораров и выплат с лихвой хватит на такие покупки. И не забывай — у меня изначально был богатый любовник! — она кокетливо сморщила нос.
Сама же девушка старательно создавала себе имидж умной и расчетливой дамочки — недаром что профессорша, и это в двадцать пять с небольшим. Она раздавала интервью, начала вести семинары, «как с нуля заработать миллионы», «как стать миллионером за месяц»… Её удачливость отнесли за счет того, что молодая особа, умела воспользоваться шансом и шаткостью компании, которые только-только потеряли владельца.
В полиции и налоговой тоже не нашли в её действиях состава преступления и злого умысла. Никто и подумать не мог, что одинокая девушка способна вывести из строя экономику целых отраслей. Она же объяснила это просто — деньги у неё имелись в достаточном количестве, в связи с недавними событиями, акции компаний падали, клиенты разбредались по другим поставщикам… Чтобы не упустить своей выгоды, резонно полагая, что пройдет не много времени, пока дела компании войдут в свое русло, было бы глупостью упустить такой выгодный момент.
- Да вы должны быть мне благодарны, что все активы, производства и ценное сырьё осталось здесь, а не ушло за рубеж! Я патриотка! Я спасла всех и всея!
- Патриотка! — орал взбешенный майор. — Убийца! Маньячка! Копайте, копайте и ещё раз копайте! Перетрясите вверх дном её дом... под мою ответственность!
Марина же после всей шумихи, на которую ушли последние силы, лежала в постели и не могла пошевелиться. Любое движение причиняло ей боль.
- Что делать, Платон?! Что делать?!
- Остаётся только самой взяться за нож! — философски говорил он. — Одна жертва в месяц — это не так уж и много ради продления жизни! Ты привыкнешь! Наберешься опыта! И потом уже будет не важно — будет это один человек или несколько, мужчина это, женщина или ребенок! Цена некоторых усилий — твоя молодость! Пришло время постараться тебе самой!
- Это ужасно! — плакала Марина. — Я не смогу!
- Сможешь! И надо сделать это прямо сейчас! Времени почти не осталось! А если через неделю, ты можешь уже не встать с постели, не сможешь удержать в руке нож или затянуть верёвку на шее…
И Марина удрученно кивнула:
- Раз другого выхода нет — я соберусь! Я постараюсь! Надо, так надо!
- Проходите. Садитесь. - Марина была на удивление спокойна и сосредоточена. Она усадила соседку за стол, поставила чайник и выложила на блюда стряпню, стараясь не поворачиваться к Галине Мотвеевне лицом.
- Ооо, я вижу твои дела пошли в гору! — женщина умиленно вздохнула и начала потягивать ароматный чай из витой позолоченной кружки, любуясь новой посудой и изменениями в интерьере.
Марина отошла к разделочному столу и трясущейся рукой начала вытаскивать и ставить обратно на подставку ножи всех размеров. Она побоялась взять огромный тесак — вдруг не хватит сил справиться с такой махиной, маленький ножик — только пятки щекотать. Наконец, узкий нож с длинным лезвием показался ей идеальным. Девушка повертела его в руке, попробовала разрезать воздух и провела ещё несколько манипуляций, как бы приноравливаясь к холодному оружию, при этом собираясь с духом. Не всем дано быть убийцей.
Ковалёва мысленно перекрестилась, потёрла затылок и направилась к гостье, чтобы осуществить своё намерение.
Старушка, увидев в руке соседки нож, округлила глаза, охнула, но не успела закричать, позвать на помощь, как хозяйка дома дрожащей рукой разрезала ей горло. Женщина бестолково замельтешила руками, пытаясь перехватить руки убийцы, глаза её вылезли из орбит, рот перекосило в гримасе боли. Застрявший в перерезанной гортани нож оборвал крик. Горячая кровь хлынула пульсирующим потоком. Девушка подхватила падающее безвольное тело, наклонила вперед и подставила под него горшок. Красная густая струя полилась в посудину, шлепаясь со звоном о металлическое дно.
Когда ручеёк иссяк, она осторожно положила тело на пол, подхватила кринку и пошла в соседнюю комнату, стараясь ступать осторожно, словно боясь нарушить священную тишину. включила в спальне свет, сняла с себя одежду и опустившись на колени, начала выкрикивать заклинания, которые прочитала в бабкиной тетради.
- Ну вот и до этого дошло! — пробормотала она. — Спасибо тебе, бабуля, что оставила записи.
Потом она поднесла посудину с кровью к губам и начала глотать, сначала с брезгливостью, а потом со всё возрастающим удовольствием.
По груди, животу и бедрам заструились красные ручейки, Марина растерла их по всему телу, словно намазывала кожу кремом, и удовлетворенно зажмурилась. Через несколько минут стало легче. Ушли ноющие боли в ногах и пояснице, в голове прояснилось и только тут она поняла, как плохо чувствовала себя все последние дни.
- Олег Стапаныч! — заорал в трубку лейтенант. — Кажется свершилось!
- Что свершилось? — не понял майор.
- К нашей Ковалёвой зашла с визитом соседка. — от возбуждения лейтенант начал размахивать руками...
- И что сие значит?
- Через пару часов наша ведьмочка удалилась из дома, а как уходила соседка, я не видел. Хотя следил очень внимательно.
- То есть ты полагаешь, что Ковалёва сама решилась на определенные действия? А не может так случится, что бабка жива и просто решила поспать, или помочь там, по дому?!
- Ага, без хозяйки? Да и что там убирать — две комнаты. Не думаю, что Ковалёва сама не в состоянии этого сделать. Да и не такая уж она неряха. Всё это довольно странно — не находите?!
- Говоришь, хозяйки нет дома?! — сменил тон майор и в его голосе зазвучали хитрые нотки. — А подойди поближе, загляни в дом… ну так, чтобы тебя не спалили. Сфотографируй может что… И вали оттуда. Сразу просигнализируй. Дальше будем думать.
Лицо Лагутенко сразу преобразилось, Фигура напряглась и вытянулась. В глазах появился азартный блеск, как бывает, когда напал на след после долгого ожидания и предвкушения триумфального конца.
Парень осторожно перешагивая болотные кочки, вышел на дорогу и быстро скользнул за ворота. Благо, что Ковалёва их не заперла.
- Значит ушла недалеко и в любой момент может вернуться. — отметил про себя Павел Иванович и огляделся по сторонам в поиске запасного выхода. Он, короткими перебежками обежал дом, меряя расстояние шагами, а потом тихо подобрался к входной двери, достал из чемоданчика отмычки и поминутно оглядываясь щелкнул замком.
В нос ударил душный запах железа и крови.
- Всё же, как я и предполагал — здесь произошло убийство. — потянул носом лейтенант. Он сразу свернул на кухню и увидел лежащую в луже крови соседку, которая так и не смогла покинуть этот дом.
Горло бедняга было искромсана, а кровавый след тянулся к через всю кухню к другой комнате. Мягко переступая кровавые лужицы, Лагутенко направился полуприкрытой двери и почти неслышно переступил порог. Картина, которая предстала перед ним ошеломила его, но не удивила. Свечи, расставленные в круг почти догорели, В середине круга — крынка, на дне которой оставалось немного красно-черной жидкости. И тетрадь, старая, потрёпанная, открытая на странице, рисунок которой напоминал оригинал. Те же свечи, тот же круг, тот же тазик с кровью и описание ритуала.
Ничего не трогая и ни к чему не прикасаясь, Логутенко прошел в третью комнату, оказавшуюся обычным деревенским залом. Он уже хотел было ретироваться, пока не вернулась хозяйка и не застала непрошеного гостя, но какая-то догадка в его голове заставило его задержаться. Он не успел зафиксировать мысль и она предательски улетучилась из его памяти, так и не успев оформиться.
Решив подумать над этим позже, лейтенант достал телефон, намереваясь сфотографировать обстановку, как боковым зрением заметил черную тень, метнувшуюся к нему из-за шторы. Потом почувствовал острый удар в затылок… красно-желтые круги поплыли перед глазами, в голове зашумело, и он вырубился, выронив, и телефон, и табельное оружие.
Очнулся он на болоте, по пояс увязший в болотной трясине и первым порывом было - выскочить из вонючей грязи, но лишь почувствовал, как его тело ушло вниз и он увяз ещё больше.
Он замер, попытался трезво оценить обстановку и лишь спустя несколько минут, окончательно пришел в себя, справился с паникой и вернул способность рассуждать здраво. Вспоминать предшествующие события и анализировать, как он мог здесь очутиться, не было времени — надо было просто выбраться на сухое место, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Он скользнул, на сколько позволяло его застывшее тело, взглядом по сторонам, увидел низко склонившуюся березку, замер и задумался, как её ухватить. У него была только одна попытка, он хорошо это понимал — если он промахнется, то трясина поглотит его навсегда и можно смело говорить о том, что ужасная ведьма снова всех перехитрила. Насколько мог, он начал медленно сжимать и разжимать пальцы рук, кисти, попытался размять ноги, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям, не повлияло ли его шевеление на ускорение засасывания в болотную бездну. К своему облегчению, он понял, что ушел вниз только на пару сантиметров. Но нужно было торопиться.
Наконец собравшись с духом и силами, он как мог рванулся к березовой ветке и сжал кулак. В первое мгновение он не почувствовал в руке спасительной опоры — заледеневшие пальцы потеряли чувствительность, он замер, зажмурив глаза, пытаясь определить, остался ли он на поверхности или сейчас над его головой сомкнется воронка и он ухнет в небытие.
Но время шло, а ничего не происходило. Он открыл глаза и понял, что его руки мертвой хваткой вцепились в белоснежный ствол. И он стал подтягиваться, сантиметр за сантиметром, а болото нехотя, но неуклонно отпускало свою жертву.
Вынырнув на поверхность, Лагутенко со стоном растянулся на мизерном островке суши.
Он лежал раскинувшись, весь в липкой, пахнущей серой и смертью грязи, и сквозь редкие, разорванные облака смотрел в высокое, безразличное, но такое желанное небо. А тонкая берёзка всё так же склонялась над ним, и её ветки с набухшими почками, будто слёзы облегчения, роняли на его лицо чистые, холодные капли. Он был жив. И это был единственный факт, который сейчас имел значение в этом болотистом, забытом богом краю.
Немного придя в себя, он ощупал карманы. Конечно, ни мобильника, ни оружия, ни документов при нём не было.
- Если я всё это оставил в доме — дело дрянь. Ни доказательств, ни материалов, ни-че-го!
А ему ещё предстояло добираться до дома — без денег, без нормальной одежды, без еды и воды.
- Добраться бы до первого попавшегося поста. — шептал он. — А там уже можно сообщить своим.
Он снял спортивный костюм и попытался найти хоть лужицу чистой воды, чтобы постирать одежду и смыть с себя болотную грязь. Погода стояла по весеннему теплая и сухая.
- Хоть в этом повезло! Если вспомнить предыдущую «командировку» - вообще рай.
Он осторожно ступая, перепрыгивал с кочки на кочку, каждый раз ожидая, что снова окажется в опасной трясине. Но всё обошлось благополучно.
Через сотню метров, которые он преодолел за пару часов, нашлась не лужица, а целая река. Вдоволь накупавшись и прополоскав одежду, он разложил мокрые пожитки сушиться и сам улегся рядом.
И это были самые блаженные минуты отдыха за последнее время.
За две недели он преодолел расстояние в несколько километров, по окрестным лесам, болотам и заброшенным деревням.
Вымотанный до предела, со стертыми в кровь ногами, грязный и обросший лейтенант ввалился в местное отделение небольшого села.
Уже через полчаса, местный участковый позволил ему связаться с майором Марченко, и он объяснил ситуацию, в которой очутился.
- Сиди на месте. Я высылаю группу захвата. — он помедлил. — Хотя, когда я не получил от тебя отчета, послал на место Малютина, нашего эксперта. И знаешь, он «побывал» в доме Ковалёвой… и ничего не обнаружил. Правда у дороги он нашел твой телефон, но не смог взломать пароль.
- Господи! — заорал Лагутенко. —Там все фотографии. На меня напали, когда я фотографировал и производил осмотр дома! Там есть и труп соседки и место проведения магического ритуала! Да Всё!!! И сдается мне, на меня напал ворон… Да, да — ворон. По крайней мере следы его клюва и когтей у меня ещё остались! Он же скорее всего один или со стаей бросили меня в болото, в надежде, что я не выберусь!..
- Пароль! — взревел Олег Степанович. — Говори пароль!..
Соседи и какие-то незнакомые люди шатались около ворот, бестолково снуя туда-сюда, будто только и ждали появления девушки на улице, но Марина и не думала покидать дом. Два последних дня она прожила на куче таблеток, не решаясь вызвать скорую, боясь, что вместе с медиками в дом ворвутся и непрошеные гости. Слабость сковывала движения и Марина даже не пыталась подняться с кровати.
- Интересно на сколько лет я выгляжу сейчас? — подумала она отрешенно. — А не всё ли равно? Слишком быстро прошел эффект от убийства соседки. Не хватило даже на полмесяца.
Вчера ею овладела такая слабость!.. Начало выкручивать руки, ноги, разболелась голова, заныли плечи. Не было сил расчесаться, умыться и даже поесть.
Она зарылась в подушку лицом и попыталась уснуть. Сон не шел. Голова гудела, Марина чувствовала как силы потоком утекают из её тела, но не пыталась ничего сделать. Слишком устала. Лишь сожаление теперь целиком овладело её разумом.
Стук в дверь раздался неожиданно и вывел девушку из дремоты. Она, плохо соображая, с трудом поднялась на ноги и пошаркала к двери, держать за стенку рукой. Блеклые седые волосы падали на глаза, и Марина подняла руку, чтобы убрать их с лица. Вид собственных старческих морщинистых рук напугал её до полусмерти. Она вплотную подошла к зеркалу и с неохотой и опасением подняла взгляд на свое отражение. Увиденное повергло её в отчаяние. На неё смотрела древняя неопрятная, высохшая сгорбленная старушонка. Секунд десять она смотрела на себя и из глаз потекли слезы.
- Ради чего? Зачем?
Стук повторился. Она повернулась к двери, потянулась к засову и с трудом отодвинула защелку. На пороге стояли люди в штатском. Тот, что был впереди, уже открыл было рот, чтобы заговорить, но осекся и в замешательстве уставился на хозяйку дома.
- Вы кто? — ошарашено спросил он.
Древняя старушка с безумными глазами, едва передвигавшая ноги, смотрела на него испуганно и как-то затравленно.
- А что вы хотели, молодой человек? — наконец прошамкала она.
- Мне нужна Ковалёва Марина Яковлевна. — всё ещё ничего не понимая, проговорил он.
- Она неделю назад отправилась в отпуск. — выпалила Марина. — На два года. В круиз, кажется. Но я не помню точно. — сочиняла она на лету, понимая, что может выйти из патовой ситуации без потерь. Хотя маловероятно, но стоит попробовать. Они ищут молодую двадцатишестилетнюю девушку, стройную, высокую, а перед ними предстала дряхлая старуха, бомжеватого вида, слабая и больная. — Вы должны сделать скидку на мой возраст. Я старый больной человек и постоянно что-то путаю. Одно могу сказать точно — она прекрасный человек! Добрый и честный! Моя семья выгнала меня из дому и я много лет бомжевала на вокзалах и теплотрассах. А девушка приютила меня. Сказала, что я могу жить здесь до её возвращения… если конечно она вернётся сюда. А если нет, сказала, что я буду здесь жить до конца моих дней… большое ей за это спа…
Марченко прервал её словесный поток. Ему было наплевать на эту «рухлядь». Только одна мысль стучала в его голове:
- Мы её упустили! Мы её проворонили!
Он развернулся и быстрым шагом направился к машине. Ребята из группы захвата отправились за ним. Сели в газель с затемненными окнами и отправились восвояси. Лишь лейтенант Логутенко обернулся и внимательно посмотрел в глаза старушки, провожающей процессию долгим взглядом. А потом она захлопнула дверь. Он сел в машину рядом с начальником.
Его грызла какая-то мысль, мимолетная догадка, что что-то они упустили, что-то недодумали. Его городская подозрительность казалась здесь неуместной.
- Я вспомню, что показалось мне неправильным, не правдоподобным! — думал он. — И тогда всё встанет на свои места!
- Платон! — прохрипела Марина. — Избавься от этого недоумка! Он слишком опасен! Или замани его в ловушку, я решу как с ним быть сама. Я уверена, что он догадался о том, что размеры дома снаружи не соответствуют размерам дома внутри. Я видела его следы вокруг дома и отпечатки следов его обуви вдоль стен.
- Мне нравится, что ты не сдалась! Один-два трупа в месяц, и мы проживём еще несколько месяцев, а может быть и лет! Конечно, ты никогда не станешь прежней, но… жить здорово!
На старом городском кладбище у одной из могил склонилась женщина! Она гладила давно осевший холмик, полусгнивший крест с фотографией высокого худого мужчины. Под снимком значилась надпись: «Ковалёв Яков Эдуардович»
- Прости меня, Яша! — бормотала она. — Я виновата перед тобой. Но я так тебя любила! А спутался с этой простушкой Анькой. Я лишь хотела вернуть тебя в семью. Поэтому пошла к деревенской гадалке и вымолила у неё заговор, чтобы убить приплод, который твоя шалава носила под сердцем! Но так уж случилось, что умер ты, а эта дрянь разродилась девкой! Может и правду говорят, что его мать тоже была ведьмой. Поэтому и вырвала свою внучку из рук смерти! Я не знаю, что стало с ними. Но надеюсь, что всё у них хорошо. А ты вот лежишь в сырой земле! А я так и осталась одна — не смогла тебя забыть! Прости меня, глупую! Прости! прелыми листьями. В сто
Месть во спасение
© Copyright: Тира Видаль, 2025
Свидетельство о публикации №225102001162
Свидетельство о публикации №225102001162
Рецензии