ТОТ КОТ часть 2 глава 33 Любовь котов

Любовь котов

Дули на Любу по очереди, а периодами и все вместе, обмахивали хвостами и щекотали нос. Наконец, через несколько минут она очнулась. Сказать по правде, девочка была не в форме, мягко говоря, не в себе. Рассудок, конечно, маленько помутился, и то, что мы на перебой начали ей сообщать, что мы не кошки и коты, а ее дедушка, бабушка и возлюбленный Ярослав, по началу благотворного воздействия на психику не возымело, но, опять же, через несколько минут Любовь начало понемногу соображать и стала воспринимать реальность более или менее адекватно. Она привстала и привалилась спиной к стене.
-   Тттт – тттт- тттттт то есть вы хотите сказать, что вы не кошки, или то есть кошки, но в вас живут мои родственники и Я-я-я-я-я-я-ярик? – наконец сформулировала мысль наша ненаглядная.
- Ну, вот прогресс на лицо – радостно завопил Кузьмич – кризис миновал, рецидивов не намечается, рассудок восстановился!
- В это невозможно поверить – прошептала Люба – честно говоря вот вы очень похоже орете, прямо так же как дедушка Аристарх. Вот и интонации те же, морды у вас прямо даже чем-то похожи – Люба неуверенно обратилась к Кузьмичу.
- А что, солнышко мое, у меня морда на бабушкину не похожа, да? – чуть ли не плача сказала Чернавка.  – Ну, вспомни напряги память – то, мы же все вместе жили я, дедушка Аристарх, Кузьмич и  Чернавка. Ничего, то особенно и не изменилось, ну, кроме того что мы теперь живем внутри кошек.
- Да, ни хрена себе, ничего особенного не изменилось – тут же отреагировала шокированная внучка.
- О, ругаться начала, все Любка в норме, узнаю внучку, вся в меня – снова выкрикнул Кузьмич.
- Любанька,  а меня ты не признаешь, точнее нас, ну, то есть Ярика, мы тут, то есть, то есть с Мурзиком – еле шевеля губами сказали мы с котом.
- Мурзик, рыбанька моя,  я то уж и не мечтала тебя увидеть.
И она нежно прижала нас к груди.
- Да, да, да мы твоя рыбонька, да, но только не один Мурзик – рыбонька, ту еще и Ярик есть! Любка ты чего обалдела, что ли. Опять кота лижешь, а я, как же я – на этот раз закричал точно только я.
- Ярик? Но он же там, то есть там… Он умирает. Он в коме – заплакала Любовь – это же только из-за того, чтобы его спасти я дом в аренду сдала. Деньги нужны на лекарство, на сиделок и врачей.
- Любка, я живой, вот он я. Только я теперь в Мурзике живу. А там мое тело помирает, понимаешь? Ну, почему ты приняла, что бабушка и дедушка могут быть котами, а я нет? Вот он я Ярик-Мурзик, Мурзик-Ярик, это уж как тебе удобно.   
    - Ой, когда ж я сдохну- то?  Ведь такого дурдома, наверное, еще не придумали, чтобы меня вылечить – запричитала Любка.
Тут неожиданно признаки жизни подал здоровенный громила. Он попытался приподнять голову, но до конца выполнить операцию не успел, Кузьмич был, как всегда на чеку, он мгновенно повернулся к перекаченному дяденьке и заорал ему прямо в ухо: - С добрым утром, как спалось? Рано еще очухался, спи дальше!
От вновь полученного психологического шока мужик снова отрубился. 
Но, ситуация  слава Богу, или Вселенной, уж теперь сложно сказать кому, начала налаживаться. Люба начала задавать логичные и адекватные вопросы и постепенно начала верить в реальность происходящего и в то, что с ума она сошла еще не до конца.
- В общем так, Любань долго разглагольствовать не будем, времени у нас мало,  - обратилась к внучке Вера Генриховна, - скажу прямо, меня и дедушку уже не вернуть. Мы теперь в кошачьих телах навсегда. Слишком много прошло времени, а вот избранника твоего спасти еще можно.  Для этого нужна дедушкина тетрадка с рекомендациями по астральным путешествиям. Я так поняла, она у Ярослава дома находится. Так ведь? Ты находила ее?
- Да, бабуль видела я эту тетрадку. Она рядом с его диваном на полу валялась. Я когда с конференции вернулась, то очень долго не могла ни достучаться,  не дозвонится до него. Перепугалась сильно, вызвала слесаря, который сломал дверь. В комнате я обнаружила тело Ярика, сначала подумала, что он умер, потом заметила, что он дышит. Вызвала скорую. Врачи приехали, осмотрели тело, сказали, скорее всего, летаргический сон. Я посоветовалась со специалистами, но никто мне ничего определенного не сказал. Но определенно дали понять, что в больнице его содержать очень дорого и толку от этого кроме огромной траты денег никакого не будет. Тогда я решила дома за ним ухаживать, надеялась, что он очнется. Но последние несколько дней состояния тела ухудшается. Мне кажется,  что он умирает.
- Так и есть, внучка, - в разговор вмешался Кузьмич, - тело ему становится уже больше ненужным и отключается за ненадобностью. У Ярика теперь новое тело. Вот он Ярик, рядом  сидит глаза на тебя влюбленные пялит. Только он теперь Мурзик. Вишь морда наглая какая,  столько страданий у тебя из-за скотины этой.
- Дедушка не ругайся, он не виноват. Уж если и говорить о начале всех злоключений то виноват больше всех ты. Зачем ты эту тетрадку написал. Зачем ее сохранил – сквозь слезу прошептала Любка.
- Да, ты права, моя радость. Твоя правда. Мой грех. Но тогда я не знал,  с чем связался, какую загадочную и непознанную область затронул. Я же ученый. Мне было любопытно. Да и бабушка твоя во всем меня поддерживала. И кстати, она первая провела удачный эксперимент. Если бы у нее с Чернавкой ничего не получилось, то не было бы никаких проблем. А когда она кошкой стала, то  у меня не было выбора. Бросить ее я не мог. Ты же знаешь, как сильно я люблю ее.   
Чернавка довольно замурлыкала и потерлась об ухо Кузьмича.
- Уж, если любишь, то будь со своим любимым до конца во всем и в горе, и в радости, и в человеке, и в кошке – закончил Кузьмич.
Я запрыгнул к Любе на колени и прижался к ней своим пушистым телом. Она уткнула свой нос в мою морду,  и снова заплакала, а я прошептал:
- Любка, я так тебя люблю! Прости меня, пожалуйста.
Кузьмич и Чернавка продолжали тереться друг о друга, из их глаз катились крупные, блестящие кошачьи слезы. 
Первой, как всегда, себя в руки взяла Вера Генриховна.
- Ну, так что дети мои, что делать то будем. Слезами горю не поможешь. Нужно действовать.
- Да, - поддержала Люба  – пошли домой к  Ярику.
- А с этим, что делать будем? – Кузьмич кивнул в сторону так и не пришедшего в себя здоровяка.
- Оставим здесь. Он уже точно не будет прежним. Если вообще будет. Он получил свое, – сказала Чернавка, и мы дружным шагом  направились к двери.
    
***
   
Как же это прекрасно быть котом и лежать на руках любимой женщины. Нежные пальчики глубоко проникли в твою шерстку, тебя чешут за ушком, ласково называют рыбонькой и несут к собственному дому. Такого счастья было ровно 5 минут. Надо ж знать Любу! А дальше все вернулось, как говорится, на круги своя, меня поставили на землю и сказали:
- Так, ну, ладно, хорошего  понемножку, дальше сам на четырех лапах почесал, вперед и с песней. И чтобы я тебя видела, засранец!
Но боже! Как же я был счастлив снова слышать этот добрый, нежный переполненный чувствами и любовью ко мне голос!
Я, Чернавка и Кузьмич бежали то впереди Любы, то позади, но в любом случае мы были рядом с ней. Путь от дома моей возлюбленной, то есть до моего дома из прошлой жизни не очень длинный! Шли мы недолго и по дороге почти не разговаривали, во-первых, потому что экономили время, которого было в обрез, а во-вторых, чтобы не привлекать лишнего внимания. Оно, конечно, когда девушка разговаривает на улице со своими кошками, это вроде бы смотрится даже и не очень смешно, но вот когда кошки ей отвечают человеческим голосом, вот тут, скорее всего, могут возникнуть некоторые недоразумения.
Не прошло и тридцати минут как мы дошли до моей квартиры. На нашу удачу во дворе не было ни вездесущих бабушек-соседок, ни детей. Поэтому к нам никто не преставал, и мы быстро  и без лишних приключений оказались у меня дома. Как же я здесь давно не был. Все стало каким то чужим и незнакомым. Хотя в сущности то времени прошло не так уж много.  Вот он мой облезлый коридор, вот она моя пролитая соседями кухня, а вот и комната, а вот и я….
Как интересно смотреть на собственное тело со стороны. Вроде бы это и ты, а в тоже время и не ты. Удивительно! Да. На живого я мало смахиваю. Бледный, щеки в валились, глазницы впали. Больше похож на недоделанную мумию. И запашек какой-то неароматный от меня исходит, а я уж  то теперь хорошо чую.
Кузьмич запрыгнул сначала на диван, а потом аккуратно залез ко мне на грудь и внимательно посмотрел на мое человеческое лицо.
- Мда, плохо дело! Хана Любка, похоже , к твоему мужику вплотную подобралась. Прямо скажу не красавец. Да,  и похоже при жизни покойный нет отличался неземной привлекательностью.
- Но, но, но – не выдержал я. – Это очень спорный вопрос, между прочим и я так понимаю ваша внучка с вами бы уважаемый не согласилась, правда Люб? 
- Не, не согласна. Он -  обаяшка! – ответила улыбающаяся Любовь.
Но  Кузьмич ее, кажется, не слышал. Он очень сосредоточено посмотрел на меня, а потом на мое человеческое тело и насторожено спросил.
-  Я чегой-то ты «мыкать» перестал? Ты сейчас кто Ярик или Мурзик?
- Я – это Я – гордо ответил я.
- Ну, все, приехали за орехами – грустно подытожил Кузьмич. 

***

Пауза, молчание, тишина. Порой это самое страшное, что может быть в жизни.  Вот только что все говорили, кричали, ругались и вдруг, бац, и тихо. Будто в одну секунду все взяли и умерли. Очень гнетущее и пугающее ощущение. Одна жизнь  в  секунду закончилась, но другая не началась.
- Поминки по без временно ушедшему Ярику, когда справлять будем? А то что-то очень вкусненького чего-нибудь хочется – на удивление спокойным тоном поинтересовался Кузьмич.
- Ты уверен? Думаешь все. Опоздали – поинтересовалась Чернавка.
- А ты не видишь, что ли и не слышишь тоже? – в привычной для себя и для нас манере заорал Кузьмич. – Ясно же мальчик всех оповестил. Я – это Я. Ни я - это мы. Ни я это Мурзик. Ни я это Ярик. Не Мурзик – это я. Короче, дня через три-четыре этот мешок с мясом окончательно откинется и ты, Любка можешь смело вызывать похоронную фирму и считать себе вдовой. Несостоявшейся женой так сказать.
Любка завыла во весь голос.
- Неужели мне больше не быть человеком – в этот момент мне стало по -  настоящему страшно.  – Не ходить на двух ногах, нет играть в футбол.  В институте не учится.
- На, двух лапах ходи. Так интересней. Мячик сможешь со мной гонять. А учится? А зачем тебе учится? Ты и так умный.  Вон чего от большого ума понатворил -  как всегда душевно, так сказать, с сочувствием и состраданием, откликнулся Кузьмич.
– Прими реальность, такой как она есть. Смотри с положительной стороны. Ты все-таки жив и рядом с родными тебе людьми. Ведь это уже совсем неплохо – говоря эти слова, Чернавка погладила меня лапой по голове.
Люба перестала плакать и вдруг посмотрела на меня  заплаканными глазами с такой искренней любовью и нежностью, какую я в жизни от нее не чувствовал. Она схватила меня и прижала к себе с  такой силой, что мои кошачьи ребра хрустнули, так что перехватило дыхание.
- Я никогда тебя не брошу, ни кому никогда не отдам, всегда буду рядом – прошептала она.
Возможно ради этих счастливых мгновений и стоило становится котом. Вряд ли бы я услышал такие слова от своей возлюбленной прибывая в человеческом обличие. 
В этот момент я уже совсем успокоился и в ту же благодатную секунду в комнату, где лежало мое бренное человеческое тело, а на полу у дивана сидели Люба,  две кошки и я у своей любимой на руках кто-то вошел. 
***
Да  что же такое то? Что ж это за мир то такой, никакого разнообразия. Все кругом одно и то же. Лично у меня в тот момент не возникло ни удивления, ни разочарования, ни злости, так себе легкое недоумение нарисовалось. Угадайте,  кто вошел в комнату? Не нужно быть пророком прорицателем и ясновидящим, чтобы дать правильный ответ. Правильно! В комнату вошла кошка.   
Белая, пушистая с легкой,  как пух блестящей шерстью, с огромными голубыми глазами, аккуратным розовым носиком, изящными тонкими губками и очаровательными, острыми с небольшими кисточками ушками – вот такая она была эта киса. Красавица, одним словом.
Я задрал голову и  вызывающе дерзко посмотрел на Любку.
- А это откуда такую красивую кисоньку к нам ветром задуло? – язвительно поинтересовался я.
- Ой! совсем забыла сказать – Любка так искренне удивилась, что даже можно было и поверить, но это если ее не знать, конечно, – это же я себе кошечку завела. Ну, чтобы от одиночества не мучиться,  пока вас не было. Белкой, звать.
- Ну, что же в полнее логичное, здравое объяснение и имя, как уже давно заведено в нашей семье, животному очень оригинальное придумала. Ну, правильно же, Мурзик, Чернавка, уже есть, а вот  только Белки то и не хватало. Белая же по масти, ну значит Белка, чего мозг то напрягать – разразилась своей очередной саркастической тирадой Кузьмич.
- Дед!  - сердито вскрикнула Люба.
- Кузьмич, прекрати – зло фыркнула Чернавка.
- А что, что? Я ничего просто так мысли вслух – пробурчал неугомонный дедушка Кузьмич.
Белка же на нас смотрела простодушным, ничего не понимающим и немного глупым взглядом. Она явно не ожидала увидеть в своем доме одновременно столько кошек, а в ее случае конкурирующих с ней особей, да еще и в обнимку со своей хозяйкой.
Будто поняв ее состояние, Любка проблеяла:  - Белочка, девочка моя иди ко мне.
И девочка сразу же не то, что пошла, а побежала к моей любимой женщине чуть ли не вприпрыжку.
Ревность! Какое ненавистное и почти никогда неизбежное чувство. Но я переборол его в себе. Правда, на время.
Кошка потерлась о Любину коленку и посмотрела на меня. Да как-то так ласково, нежно с чувством, так посмотрела, что мне даже стало немного приятно. Ничего так себе кошечка, симпатичная. Люба почесала Белку за ушком и мне от этого, почему-то стало тепло на душе. Белка показалась мне до дрожи в лапах  очень родной и знакомой. 
Вдруг Любка протянула руки, взяла кошку и положила ее рядом со мной на свои колени.  Мы были очень близко друг от друга. Я  сильно почувствовал запах этой молодой и незнакомой кошки. Запах мне понравился. Он был очень приятный. Левой рукой Люба погладила меня по голове, а правой почесала за ухом Белку.
Кузьмич и Чернавка сидели,  плотно прижавшись к друг другу и смотрели на Любу меня и новую кошку открыв свои пасти. Вдруг Люба загадочно и лукаво посмотрела сначала на Белку потом на меня, а потом и на прижавших уши бабушку и дедушку. После этого весьма выразительного мимического этюда она сказала:
- Я знаю, что нужно делать. Выход есть. Все будет хорошо. Мы всегда будем вместе.
И после этих слов она опустила меня и Белку на пол и вышла из комнаты. Вскоре она вернулась, держа в руках тетрадку. Ту самую злополучную, а может быть и наоборот, счастливую дедушкину тетрадку с рекомендациями по астральным путешествиям.  В этот момент я Кузьмич и Чернавка все вместе сразу все поняли. И не сговариваясь одновременно бросились к Любки с воплями, состоящими из одного слова «нет».
- Люба возьми свой мозг в лапы, то тесть себя в руки не делай этого, ни в коем случае кричал Кузьмич.
- Любаня,  не твори глупостей -  шипела Чернавка.
- Любка не будь дурой, брось бяку  - вопил я, что есть мочи.
И только ничего неподозревающая красавица Белка, не обращая внимания на шум и гам начала вылизываться. Она еще не представляла, что ее ждет через несколько минут,  и каким невероятным образом, изменится ее судьба.
Дальше все происходило словно во сне, но только очень быстро и последовательно. Люба присела на диван рядом с моим бренным, человеческим телом и судорожно начала листать страницы тетрадки. Искала она ясное дело что - практические рекомендации по выходу души из тела. Я решил сэкономить ее время.
- В середине смотри. Там самая толковая техника – деловито подсказал я. – Та, которая с пальчиками. Ну, разберешься короче.
- Да, да. Точно. Мне она так же очень нравится. Я тоже ее использовал. По -моему я ее у древних индейцев слямзил - гордо сообщил ученый дедушка Кузьмич.
- Да без вас разберусь. Умники, блин! Уж если вы смогли выполнить переход без проблем, то у меня подавно получится, правда бабуль, - и Любка бросила взгляд в сторону Чернавки.
Черная кошка в знак согласия кивнула головой.
- Одумалась бы ты внучка прока не поздно. Не поступай так опрометчиво. Все взвесь. Отключи эмоции – тихо и как-то неуверенно проговорила Чернавка.   
Люба наморщила свой милый лобик и насупила тонкие бровки.
-Не обсуждается, Ба. Я все решила. Ты меня знаешь. Я от своего не отступлюсь – металлическим тоном без капли эмоций сказала упрямая внучка ученых кошек.
Судя по сосредоточенному взгляду, Люба нашла то, что искала. Она прочитала рекомендацию несколько раз подряд, несколько минут, что бубнила про себя, закатив глаза к потолку, затем она глубоко вздохнула и резко выдохнула.
- Так все. Я готова. Не мешайте мне. Тихо все, быстро пришипились под диван.
Команда была выполнена мной, бабушкой и дедушкой беспрекословно. Два кота и черная кошка послушно забились под диван и стали ждать того, что произойдет дальше. Естественно, эта команда не относилась к молодой белой кошечке, сидевшей на ковре,  посередине комнаты. Она продолжала тупо смотреть, то в нашу сторону, то в направлении своей хозяйки, и периодически навостряла уши  и облизывала изящный носик маленьким розовым язычком. Но вот настал и ее судьбоносный час.
- Белка, Беленькая моя  иди ко мне, моя радость, иди сюда моя сладенькая – мелодично и ласково пропела Люба.
Но Белка даже и ухом не повела. Как сидела овца овцой,  так и продолжала сидеть. Ноль эмоций, фунт призрения, тонна пофигизма. Она продолжала также абсолютно без единой мысли в глазах смотреть в направлении дивана. В этот момент я отчетливо понял, что она мне кого-то очень сильно напоминает. И не только ограниченностью своего мировоззрения и небольшим разнообразием поведенческих реакций, но и даже своим именем.  И тут я вспомнил. Белка! Белочка!   Ну, конечно же любимая особь женского пола господина Хрюшкина. Но эта кошечка все-таки внешне была намного привлекательнее и женственнее той экзальтированной особы. Надо сказать, что моя кошачья сущность к ней, скажем так, не хило так тянулась в физическом плане, а это говорит уже очень о многом.
Батл между Любкой и Белкой в виде противостояния хозяйки и ее кошки продолжался не долго. Люба еще несколько раз ласково позвала своего зверька, затем на несколько секунд демонстративно замолчала, а потом заорала во всю мощь своей глотки, а мощь, должен я заметить, у ее связок была весьма впечатляющая.
- Белкаааааа!!! Дрянь, ты эдакая, а ну быстро прибежала ко мне!
А вот такая, яркая форма коммуникативного воздействия, как всегда, сработала безупречно.  Белка словно вертолет подпрыгнула вертикально на месте где-то на полметра, мягко приземлилась на свои четыре лапы и пулей стартанула в сторону, лежащей на диване Любви. В доли секунды она уже оказалась на груди своей хозяйки.
- Вот так бы сразу, макака белобрысая – снова, ласково так, пропела Любонька.
Кузьмич попытался что-то сказать, но не успел. Он поймал на себе весьма красноречивый и не совсем добродушный взгляд своей внучки. В этот момент вся наша кошачье-человеческая когорта  осознала, что несущийся самосвал по имени Любовь уже не остановить и лучше под его колеса не лезть, упрямство особенно женское штука весьма устрашающая.


family of cats