Тарахтят таццами

Сидя за кофейным столиком, после укушенного хрустящего, чуть тёплого круассана и глотка ароматного капучино, я размышляю о местах.
О тех, где мне довелось побывать и запечатлеть в памяти всё, что я видел — целенаправленно или случайно, становясь свидетелем.

  Недовольно отвлекаясь на разнообразный шум, доносящийся от движущихся легковых и грузовых автомобилей, скоростных и трассовых мотоциклов по проходящему рядом шоссе, говорю себе:

    «Вот это место оставит в памяти не завтрак, приготовленный для меня французским boulanger, из-за которого я часто приезжаю сюда, — а беспорядочную симфонию водителей.»

  Именно так — звуками, запахами, ощущением эйфории или разочарования, а также невербальной коммуникацией — восприятие формирует в нашем сознании целостные образы мест, нами любимых и нелюбимых.

  Воображение же создаёт для воспоминания новый эпизод — всегда разный, но одинаково пахнущий, звучащий и осязаемый.

  ****

  Воображая Рим — с его величественной историей, известный мне ещё из фундаментальных трудов Теодора Моммзена, — я испытал неоднозначное впечатление, вызванное сочетанием различных, порой противоположных ощущений.
  Но поспешу уверить вас: для меня он навсегда останется одним из лучших городов — столь близким по духу, с его живым биением сердца.

  После долгого перелёта, пройдя обязательную процедуру регистрации, мы с моей очаровательной и неординарной женой оказались на перроне железнодорожной станции.
  Сели в скоростной поезд, следующий прямо к центральному вокзалу Termini.
  Через тридцать две минуты мы вступили на территорию здания интернационального модернизма.

  Пройдя сквозь шум многонациональных обитателей этого места, мы вышли на улицу Piazza dei Cinquecento.
  Медленным шагом, рассматривая составные части всеобъемлющего ансамбля художественных произведений архитектуры — когда-то возведённых по проектам великих зодчих, хранящих секрет гармонии творения, — мы направились к Пантеону.

  По пути заходили в разнообразные кафе и магазины.
  Повсюду нас сопровождало звонкое тарахтение, образ которого мы ещё не осознали.

  Наше пребывание в столице Италии продлилось три дня.
  Многозадачные маршруты, составленные моей любимой харизматичной половинкой, оставляли лишь кратковременные впечатления.
  Но вкус ароматного кофе и повсюду слышимый звонкий звук тарахтения оказались неотъемлемым — повсеместным фоном нескончаемого потока кофейных чашек в наших и чужих руках, называемых итальянцами «тацца».

  Он обрёл образ, теперь уже воображаемый нами, — новых эпизодов памяти, будоражащих воспоминания о Риме.
  И тонкие, чувственные отношения между людьми, любящими и в тот момент понимающими друг друга без слов, стали неотделимой его частью.