Забвение

    Эммануил Карлович вечеров так с месяца полтора как натаптывал ноги, да от того, что свежий тёплый ветер просушивал исподнее желаний. Сегодняшний вечер решил провести за чашкой кофе. Зашел в ближайшее кафе, за углом от здания, где работала Юлия Сергеевна. И за соседним столом услышал в разговоре двух девиц фамилию Юлии Сергеевны и слово умерла, вполне возможно производное слово от смерти. Могло же статься и совпадением, да и фамилия отнюдь не редкая.           Насторожила близость к работе Юлии Сергеевны. Сердечко Эммануила Карловича самую малость решило увеличить количество ударов от предвкушения осознания новости услышанной, хотя вполне возможно и от выпитого кофе сердечко встрепенулось. Эммануил Карлович подумал, что сейчас может наступить время стать мёртвым героем и увековечить себя в монументальности чувств.
     Эммануил Карлович не допил кофе.  Вышел из кафе, прошел метров двести за угол, вошел в большие стеклянные двери и спросил на вахте, мол могу ли я увидеть Юлию Сергеевну. Вахтёр с прискорбием заметила, что нет, ибо умерла Юля.
Эммануил Карлович в тот самый момент стал неприлично многословен в отношение Божественного промысла и желание беседы с Создателем о причинах постучаться в райские врата. А впрочем, вряд ли Юлия Сергеевна в тот самый момент проходила пограничный контроль на входе в Рай.
      Это же какую пошлятину я сейчас пишу из чувства солидарности к горю не то, чтобы друга, но старого товарища партийного. Эммануил Карлович вышел из больших стеклянных дверей, дошел до трамвайной остановки, дождался трамвая. Далее был большой магазин, где были куплены: тесто, зелень, яйцо. После чего вернулся на трамвайную остановку, снова сел в трамвай и поехал домой.
      Юлия Сергеевна умерла. Не то, чтобы это траур. Они совсем не успели познать друг друга, даже потеревшись носами. Странное ощущение, человека нет, а нет ощущения горя, утраты или желания бухнуть. Просто нет человека.
Испёк пирог партийный товарищ. С удовольствием ел и запивал черным чаем. Запаха смерти не ощущалось ни где, да и откуда, за окном бушевало ране-изумрудное лето июня, 6 числа. Соврал, пожалуй, уже и в этом месте, вряд ли в июне ране-изумрудное, скорее появилось уже потёртость зелени, тяжелеть начинает к этому моменту зелень в глазу.
     Эммануил Карлович совсем не знал родных, вроде лет эдак семь или восемь назад несколько минут разговаривал с дочерью усопшей. К чему это? Эммануил Карлович не знал где состоится вынос тела, где это некогда желанное тело предадут земле.
Эммануил Карлович всегда относился прохладно к могилам, и в этот раз даже ни разу не подумал, что где-то возможно есть могила Юлии Сергеевны. Человек ровно столько нам интересен пока в нашем сердце живёт тепло его голоса и поступков. Далее черная пустота забвения.
     И Юлии Сергеевне в момент убывания пирога предстояло быть преданной забвению. Собственно, ей даже автографа не удалось оставить на сердце Эммануила Карловича, лишь краткий глоток капучино в кафе.
    Ashes to ashes, dust to dust.