Гужпогруз

                Мы в Гужпогрузе робили или в Моспогрузе - вот не запомнил. Наверное, в Мосгужпогрузе - была контора, все рабочие от неё - это в 1924- 25 годах - возчиками на лошадях.
                В то время не было машин, всё на лошадях возили - разные грузы. Логинов Михаил – старший, он наряды собирал да подряжался, когда нет ничего такого - он с нами работал. Александра, его младший брат – Даниловичи - Данила Васильевича сыновья. Они у нас были старшие артели – главари, они нами руководили, и Чижов Михаил, нифанский. Эти трое, как кадровые были. У них такие телеги  были– ломовщины, колёса были под площадкой, лучше, когда колёса близко друг к другу.  Сани ломовские, у тех полозья с прогибом были, чтобы легче с места стронуть или повернуть.
                С восьми до четырёх от конторы по нарядам - кого куда пошлют: на мельницу, элеватор, станцию обрабатывали, склады, магазины.
                И много было разных наборщиков - мелкие коммерсанты были, набирали - кто - лён - семя, куделю, закупали у населения. Кто - хлеб - пшеницу, кто - мясо. Кто что скупал. Наберут и в вагоны грузят. Им надо было всё хорошо подготовить, просортировать, упаковать, в мешки насыпать, зашить и - вагоны подали - в вагоны грузить, отправлять по назначению. И мы на них работали с восьми до четырёх.
               После четырёх, кто наборщики, кому вагоны подадут грузить, что у них есть - они к – нам, если им надо скоро отправить по назначению, А мы - до четырёх, тут уж нас просят - вагоны стоят: «Пожалуйста! Сколько вам надо?» 
               По нарядам-то - что там, гроши получали, а тут деньги дурные! Он в три, пять раз больше платит, не жалеет цены, лишь бы ему отгрузить в срок, ко времени. В пельменную нас сводят: пельмени, пирожки, хлеба, булок, котлет, пива наберут и чёрного, и жёлтого - трёх- четырёх сортов – ящики! И корзины закуски - селёдки, колбасы – всего. Ешь и пей, сколь хошь.
              Вот я приезжаю домой под хмельком, мать, баушка мне говорят: «Получка у вас?» Я им говорю: «Нет, калым!» Ладно. На другой день тоже - это самое! Опять Павел едет хмельной домой, лошадь его сама везёт домой. И тут        уже мне мать говорит:
             - Плохо эдак-то, Паша. Смолоду к выпивке приучаешься! Ты лучше не работай, чем тебе быть с этих пор пьяницей!
             - Да я помаленьку.
             - Маленько-то может и на большое затянуть. Это тебя затянет, это такое дело – затяжное. Нехорошо это! - меня они настыдили. 
             На другой раз сели выпивать, я сел, выпил немного и засобирался. Они - мне:
             -Ты чё эт-то?
              - Не, - говорю, - Я поехал! Мне мать говорит, вы ведь пожилые все, а я - молодой к пьянке приучаться!
              Они мне тогда набросали - калачей набросали- калачи-то- во! В обхват были. Колбасы, селёдки, консервы - всего-всего. И я еду домой сытый, трезвый.
              Вот мать наша видит сколько у меня много - что тебе скатерть-самосбранка! - давай меня хвалить, не может нахвалиться. Давай Петра Матвеевича угощать и соседей: «Петро, глянь-ка сколько парню всего надавали!»
             И все довольны,
             А пить я больше не стал.