Квартира на перепутье

ГЛАВА 1. Случайный поворот судьбы

1996 год. Анатолий не искал работу — он просто пытался дожить каждый день. Год назад обрушился его очередной бизнес, и с тех пор он словно выпал из жизни. Почти целый год он находился в глубокой депрессии, напоминая человека, который медленно возвращается к жизни после тяжёлой комы.
Деньги на жизнь у него были — достаточные, чтобы ни в чём себе не отказывать, но всё, чем он когда-то гордился, казалось потерянным. Из всего имущества у него остались три квартиры, два автомобиля и два гаража. Он жил один в своей двухкомнатной квартире в верхней части города, в микрорайоне «Коктем». Вторую квартиру — скромную однушку на пересечении улиц Джандосова и Айманова — он сдавал за пятьдесят долларов в месяц. По тем временам это были для него почти символические деньги, но тогда рынок недвижимости жил по своим законам. Третья квартира, двухкомнатная и удобная, пустовала: находясь на первом этаже у пересечения Коммунистической и Ташкентской улиц, всего в пятистах метрах от вокзала Алматы-2, она всё ещё хранила в себе неосуществлённые планы.
Десять лет назад Анатолий впервые испытал, что такое быть предпринимателем. Его первая разработка, собственное НОУ-ХАУ, принесла ему первые успехи и уверенность в себе. Через два года он запустил второй проект, а ещё через два — третий, тоже основанный на собственном изобретении. Но именно третий бизнес стал роковым: он обанкротился из-за неопытности, хотя идеи были перспективные. Анатолий переживал этот удар как личную трагедию. Всё, что он строил и чем гордился, рухнуло. Год спустя, когда он наконец вышел из депрессии, в его жизни наступил новый этап.
Он решил исполнить свою давнюю мечту. Мечту, связанную с дорогими воспоминаниями о бабушке. Анатолий хотел превратить свою пустующую квартиру на первом этаже в уютное кафе — маленькое, почти семейное, где пахнет свежим хлебом и кофе, а люди задерживаются за столиками не только ради еды, но и ради тёплой атмосферы.
Для этого нужно было вывести квартиру из жилого фонда. Он отправился в домоуправление, на территории которого находился дом.
Домоуправление располагалось в полуподвальном помещении, где пахло старыми бумагами, краской и влажным бетоном. Секретарши в приёмной не оказалось, и Анатолий, не дожидаясь никого, открыл дверь в кабинет домоуправа.
Кабинет был просторный, обшитый дубовыми панелями, с двумя массивными столами, расставленными буквой «Т». За главным столом сидел мужчина, положив голову на руки. Его плечи вздрагивали, и Анатолий сразу понял, что тот плачет.
Когда мужчина поднял голову, Анатолий узнал его. Это был Влад — младший брат его старого друга. Со старшим братом Влада они дружили семьями целых семнадцать лет, пока тот не умер шесть лет назад в возрасте сорока трёх лет. Он тогда отказался лечиться, выбрав алкоголь вместо борьбы за жизнь.
— Влад? — удивился Анатолий. — Что случилось?
Влад, едва сдерживая слёзы, рассказал, что его увольняют. Домоуправления ликвидируются, вместо них создаются «Потребительские кооперативы собственников квартир» — КСК. Он понимал, что в его возрасте новую работу будет найти непросто. На его плечах были старая мать, семья умершего брата и одинокая сестра с дочкой.
— Я не знаю, что делать, — признался Влад. — Порой думаю... Может, повеситься прямо здесь. До увольнения. Всё равно выхода нет.
Анатолий слушал и вспоминал его старшего брата — доброго, но слабого духом человека. Он тоже сломался под тяжестью перемен, не смог принять перестройку, и это его убило.
— Не вздумай, — резко сказал Анатолий. — Слушай, я тут слышал про эти кооперативы... Ты стань председателем.
— Бывших домоуправов туда не берут, — покачал головой Влад. — Нам прямо сказали: никаких бывших.
— Ладно, тогда я стану председателем, — предложил Анатолий, — а ты — моим заместителем.
Влад удивлённо посмотрел на него, а потом кивнул. Уговаривать долго не пришлось: надежда на спасение появилась.
Так Анатолий спас человека от возможной трагедии и не скрывал, что гордился этим. Влад, правда, никогда его за это не благодарил. Более того, их дороги вскоре разошлись из-за принципиально разных взглядов на работу. Но тогда об этом никто не думал.
Анатолий и представить не мог, во что он ввязывается. Он ещё не знал, что КСК — это часть государственной программы, разработанной тайными советниками и одобренной на самом высоком уровне. Целью программы было переложить все расходы на содержание многоквартирных домов на плечи жителей, освободив государственный бюджет.
В то время Анатолий считал новый закон прогрессивным. Он видел в нём возможность для реального бизнеса: встроенные помещения, подвалы и вся дворовая территория должны были перейти в распоряжение кооперативов. Ему казалось, что КСК могут превратиться в настоящие небольшие коммунальные предприятия, где будут работать собственные ремонтные бригады, мастерские, магазины. Он уже тогда видел перспективу.
Он и подумать не мог, что это будет не бизнес, а борьба. Борьба, которая изменит его жизнь и приведёт к прозрению, за которое придётся заплатить высокую цену.
Анатолий вышел из кабинета домоуправления с чувством странного облегчения. Он не только сделал доброе дело, но и впервые за долгое время ощутил себя живым. Депрессия, тянувшая его вниз почти год, словно начала отступать.
Влад выглядел немного растерянным, но в его глазах читалась благодарность, которую он не выразил словами. Они договорились встретиться через несколько дней, чтобы обсудить детали.
Анатолий, вернувшись домой, долго сидел в тишине. Перед ним раскрывалась новая дорога, ещё неясная, но обещавшая движение вперёд. Его жизнь снова начинала приобретать смысл.
Он тщательно изучил закон о создании Потребительских кооперативов собственников квартир. Документы были написаны сухим официальным языком, но Анатолий читал их с предпринимательским взглядом. Закон был прогрессивным: встроенные помещения, подвалы, дворовые территории — всё должно было перейти в распоряжение кооператива. Это значило не только ответственность, но и возможность создавать самостоятельное хозяйство.
В его воображении уже появлялись картины будущего: собственные ремонтные бригады, которые не нужно арендовать у бывших домоуправлений; подвальные мастерские, где жители могли бы зарабатывать, ремонтируя вещи или открывая небольшие предприятия. Ему казалось, что кооперативы смогут стать настоящими маленькими коммунами, независимыми и даже прибыльными.
С Владом они встретились снова через несколько дней. Тот выглядел спокойнее, но по-прежнему настороженно.
— Ну что, готов? — спросил Анатолий.
— Готов, — кивнул Влад. — Хотя… я не понимаю, как ты во всё это ввяжешься.
— Мы сделаем всё по закону, — уверенно сказал Анатолий. — Я зарегистрирую кооператив, а ты поможешь мне как заместитель.
Влад, привыкший к старым советским порядкам, не верил в самостоятельность и честную работу. Но Анатолий был полон энтузиазма. Он подал документы, организовал собрание жильцов, собрал подписи и зарегистрировал устав кооператива в Городском Управлении Юстиции. Всё было сделано строго по закону — как он привык вести дела в бизнесе.
Первые месяцы работы были непростыми. Влад помогал проводить собрания и знакомил Анатолия с людьми. Зарплату они не получали около полугода — все доходы шли только от взносов жильцов. Влад часто говорил:
— Ты слишком стараешься всё сделать по закону. Тут всё по-другому.
Анатолий не соглашался. Он хотел создать свободный кооператив, независимый от чиновников, как это было прописано в законе. Влад знал, что это почти невозможно, но молчал.
С каждым днём Анатолий всё больше погружался в работу. Он чувствовал, что снова живёт.

; ГЛАВА 2. Надежды и первые успехи


Анатолий с головой ушёл в работу. Он давно не чувствовал себя таким увлечённым. Каждое утро начиналось с обхода домов, разговоров с жильцами, проверки крыш, подвалов и дворов. Люди приходили к нему с просьбами, жалобами и надеждами.
Для многих он был неожиданной фигурой — не чиновник, не бывший домоуправ, а человек с другими взглядами. Он слушал каждого, не перебивая, и пытался понять реальные проблемы. Жильцы постепенно начинали доверять ему, хотя многие по старой привычке продолжали ходить жаловаться в акимат.
В первые месяцы работы было трудно. Денег катастрофически не хватало. Все взносы жильцов уходили на неотложные нужды: латание протекающих крыш, ремонт подъездов, замена выбитых стёкол. Влад помогал, но его осторожность иногда раздражала Анатолия.
— Мы должны делать так, как выгодно жильцам, а не чиновникам, — говорил Анатолий.
— Ты слишком рвёшься, — отвечал Влад. — Это всё равно система. Её не изменить.
Анатолий лишь отмахивался. Он видел перед собой цель и верил, что сможет создать кооператив нового типа, независимый и сильный.
С каждым месяцем работа налаживалась. Люди начали видеть результат: перестали протекать крыши, подъезды стали чище, появились новые лампы в коридорах. Он создал небольшую бригаду из местных жителей, которым платил из собранных средств. Это было экономически выгоднее, чем заключать контракты с бывшими домоуправлениями, которые выставляли завышенные цены.
Анатолий работал по принципам рыночной экономики: он искал лучшие предложения, вёл переговоры, заключал договора с частными ремонтными организациями.
Через год его кооператив вырос. Теперь в него входило семнадцать домов. Это был первый успех. Люди начали говорить о нём как о хорошем председателе, который не ворует и действительно старается. Он помнил, как один пожилой мужчина сказал ему на собрании:
— Ты первый, кто объясняет нам, куда идут наши деньги. Раньше такого не было.
Эти слова вдохновляли больше любых наград. Анатолий чувствовал, что всё не зря.
Но вместе с успехом приходили и первые тревожные звоночки. В акимате его уже начали замечать. Раз в неделю всех председателей КСК вызывали на совещания. Там давали указания, как и с кем нужно работать.
— Вы должны заключать договора только с нашими подрядными организациями, — настаивал заместитель акима.
Анатолий возражал:
— Закон говорит, что мы свободны в выборе. Мы — самостоятельный хозяйствующий субъект.
В ответ он получал лишь холодный взгляд.
Влад всё чаще уговаривал его не спорить:
— Ты нарываешься. Акимат этого не простит.
Но Анатолий не умел идти на компромиссы, которые считал нечестными. Он верил, что правда и закон на его стороне. И пока всё шло хорошо, он не замечал надвигающейся бури. Он чувствовал себя первопроходцем. Его кооператив был примером для других. Люди начали говорить о нём как о человеке, который смог. И это давало надежду.

; ГЛАВА 3. Первые столкновения с системой


Первое время Анатолий старался не обращать внимания на постоянные вызовы в акимат. Он воспринимал эти совещания как формальность — обычный пережиток советских времён. Но очень быстро стало ясно: это не просто формальность, это было давление.
Раз в неделю всех председателей КСК собирали в большом зале районного акимата. Там сидели представители коммунальных служб, бывших домоуправлений, приватизированных ремонтных предприятий и, конечно, сами чиновники. Атмосфера на этих совещаниях напоминала старые партийные собрания: строгие лица, резкие выговоры, распоряжения, которые никто не осмеливался оспаривать.
Заместитель акима, полный мужчина с тяжёлым взглядом, любил повышать голос:
— Почему до сих пор не заключили договор с нашим ремонтным участком? — он смотрел на Анатолия, словно на провинившегося школьника.
— Потому что у них завышенные цены, — спокойно отвечал Анатолий. — Мы нашли частную бригаду дешевле, и качество у них лучше. Закон разрешает нам выбирать подрядчиков. В зале повисала тишина. Чиновники переглядывались, кто-то ехидно улыбался. Заместитель акима криво усмехался:
— Вы слишком умный, Анатолий Иванович. Посмотрим, сколько вы так продержитесь. С этого момента он понял, что попал в немилость.
Его кооператив был одним из немногих, кто действительно работал по закону и отказывался подписывать навязанные контракты с бывшими домоуправлениями, которые теперь стали частными фирмами бывших же управленцев. Большинство председателей предпочитали не конфликтовать: они соглашались на любые условия, лишь бы избежать проблем.
Анатолий же действовал иначе. Он нанимал собственные бригады из местных жителей, что позволяло экономить и платить больше тем, кто действительно работал. Люди это видели и поддерживали.
Но в акимате его инициативы воспринимали как угрозу.
Слухи расползались быстро. В некоторых домах начали появляться странные разговоры:
— Говорят, наш председатель ворует деньги, поэтому у нас задержки с поставкой газа, — шёпотом делились жильцы.

; ГЛАВА 4. Первые столкновения с системой


Слухи расползались быстро. В некоторых домах начали появляться странные разговоры:
— Говорят, наш председатель ворует деньги, поэтому у нас задержки с поставкой газа.
Анатолий сразу понял, откуда это идёт. Он уже знал стиль работы районных чиновников: сначала они пускали слухи, потом «доброжелатели» из акимата приходили и предлагали «решить проблему», если он согласится работать по их правилам. Он не собирался поддаваться. Когда жители начали жаловаться на перебои с газом, Анатолий собрал комитет активистов из жильцов. Вместе они составили петицию, собрали подписи и направили её во все инстанции. Он даже организовал небольшой дворовой митинг — люди стояли с плакатами и требовали нормальной подачи газа.
Анатолий пошёл и на личный разговор с начальником районного отделения газового хозяйства. Тот пытался отмахнуться:
— Газ подаётся по графику, Анатолий Иванович. Ничего не могу поделать.
Но Анатолий напомнил ему о старом знакомстве: начальник был шефом его друга детства, который когда-то сел в тюрьму, взяв на себя его вину по просьбе этого самого шефа. Слова Анатолия прозвучали жёстко и недвусмысленно:
— Не забывайте, я многое помню.
После этого перебои с газом прекратились.
Но на этом давление не закончилось. В акимате его всё чаще вызывали «для отчёта». Его прямо обвиняли в том, что он «портит отношения» с подрядными организациями, которые районная администрация считала «правильными».
- Вы должны работать с теми, с кем мы рекомендуем, — настаивал заместитель акима.
— Я работаю по закону, а не по чьим-то рекомендациям, — твёрдо отвечал Анатолий.
Он понимал, что идёт против течения. Влад всё чаще пытался его отговорить:
— Ты нарываешься. Здесь так не принято. Здесь все держатся за одно — за связи.
Анатолий только усмехался:
— Если мы будем жить по этим «правилам», так ничего никогда и не изменится.
Влад молчал, но было видно, что он не разделяет энтузиазма Анатолия. Он привык работать в системе и не верил в возможность перемен.
Тем временем кооператив Анатолия продолжал расти. Дома, которые он взял под своё управление, действительно менялись: крыши перестали течь, подъезды стали чище, жители начали участвовать в собраниях и даже помогали деньгами или работой.

Но чем больше успехов достигал Анатолий, тем сильнее было противодействие. Он чувствовал, что надвигается серьёзный конфликт. Всё чаще он ловил на себе недовольные взгляды чиновников, и всё больше понимал: это только начало большой борьбы.

; ГЛАВА 5. Борьба за права кооператива

Работы в кооперативе становилось всё больше. Дома, которые десятилетиями не знали ремонта, требовали внимания каждый день: крыши текли, подъезды были облуплены, трубы прохудились, а зимой жители жаловались на слабое отопление.
Анатолий не привык работать наполовину. Он организовал ремонтные бригады, заключал договоры с частными подрядчиками, экономя каждую копейку. Люди это видели, и всё больше домов переходило в его управление. Через год под его началом уже было семнадцать домов.
Он всё больше понимал, что главное богатство кооператива — это встроенные помещения и подвалы. По закону они должны были принадлежать ПКСК, и именно на этих помещениях кооператив мог зарабатывать: сдавать их в аренду, открывать мастерские, парикмахерские, магазины. Это дало бы работу жителям и дополнительный доход кооперативу.
Анатолий начал добиваться передачи этих помещений. Но оказалось, что Городское жилищное управление не собиралось ничего отдавать. Помещения приватизировались на бывших работников управления или продавались по заниженной цене «своим людям», чтобы потом перепродаваться в десятки раз дороже.
На собраниях в акимате Анатолий всё чаще поднимал этот вопрос. В ответ было молчание или отговорки.
Он понимал: один он ничего не добьётся. И тогда он предложил создать Ассоциацию ПКСК, чтобы объединить усилия. Идея быстро нашла отклик. Около пятнадцати председателей присоединились к нему. Других кандидатов на роль президента ассоциации не было, и все поддержали Анатолия. Даже в акимате не решились открыто возражать: отказ выглядел бы слишком подозрительно.
Ассоциация начала действовать сразу. Председатели собирались почти каждую неделю, обсуждали проблемы, готовили обращения. Они вели агитацию среди жителей, объясняли законы, рассказывали, что эти помещения по праву должны принадлежать им, жильцам.
Появились первые успехи. Прокуратура города привлекла Анатолия и ещё несколько председателей для проверки приватизации встроенных помещений. Они добросовестно выполнили работу: почти все проверенные объекты были приватизированы с нарушением закона. На каждый случай они составляли подробные записки.
Но радость была недолгой. Спустя несколько недель сверху пришла команда: «прекратить проверки».
Для акиматов и бывшего ЖКХ передача встроенных помещений кооперативам была неприемлема. Это был слишком лакомый кусок, который они не собирались отдавать.
Анатолий не сдавался. Он продолжал агитацию. Организовал при своём кооперативе «народный комитет», который помогал следить за расходами и бороться за права жителей. Активистов он поощрял небольшими выплатами из средств коммерческой деятельности кооператива. Но и здесь акимат вмешался, запретив премии под предлогом «увеличения расходов».
Он понимал, что это откровенное нарушение закона: кооператив имел полное право тратить заработанные деньги на стимулирование жильцов. Но в акимате на закон никто не смотрел.
Давление усиливалось. Чиновники начали дискредитировать непокорных председателей. На собраниях в акимате звучали резкие слова:
— Ваши кооперативы работают плохо, вы не справляетесь!
Если у одного кооператива возникала проблема, ругали всех сразу. В газетах начали появляться статьи, обвинявшие председателей в воровстве и некомпетентности.
Но Анатолий не сдавался. Он продолжал бороться, писал обращения, требовал встречи с руководством города. Он видел, что многие председатели из ассоциации уже начали сомневаться и уставать от борьбы. Но он верил: если объединиться и привлечь общественность, можно изменить ситуацию.
Были и потери. Один из председателей, который слишком эмоционально переживал неудачи, несколько раз попадал в больницу с сердечными приступами. После одного собрания он умер от сердечной недостаточности. Эта смерть потрясла всех. Но даже это не остановило Анатолия.
Он чувствовал себя первопроходцем, как когда-то в бизнесе. Ему нравилось, что люди его поддерживают, что он не просто председатель, а настоящий лидер. Но где-то внутри он понимал: он идёт по опасному пути, который не простят. Борьба только начиналась.

; ГЛАВА 6. Политический опыт и прозрение

Время шло, а борьба не приносила ощутимых результатов. Встроенные помещения так и не передавались кооперативам. Давление усиливалось, проверки шли одна за другой. Анатолий чувствовал, что чиновники начали целенаправленно дискредитировать его.
Именно в этот период в его жизни появился Эрик Нуршин.
Высокий, представительный мужчина лет пятидесяти, полный и немного грузный, но всегда ухоженный, он представился как журналист. Улыбался легко и открыто, говорил много и уверенно. Первым делом он напечатал статью о проблемах кооперативов, где упомянул Анатолия как одного из немногих председателей, пытающихся отстаивать интересы жильцов. Анатолий поверил ему.
— Тебе нужно судиться, а не собирать собрания и митинги, — говорил Нуршин. — Нужно бить их в их же поле — в судах.
Анатолий колебался. Он понимал, что суды — это долгий и изматывающий процесс, но согласился. Нуршин уверял, что знает нужных людей и готов помочь, даже предлагал бесплатные юридические услуги, хотя он не был юристом.
Целый год ушёл на тяжбы. Проверки шли одна за другой. Акимат, словно почувствовав, что Анатолий занят судами, усилил давление: его вызывали в прокуратуру, жильцы начали писать жалобы, а чиновники активно распространяли слухи.
Анатолий даже сам однажды стал свидетелем разговора чиновника акимата с пожилой женщиной. Стоя рядом, он слышал, как тот открыто говорил:
— Ваш председатель ворует деньги, поэтому всё так плохо.
Бабушка потом подтвердила это на собрании кооператива, и Анатолий понял: это не случайные слова, а часть целенаправленной кампании.
Газета «Вечерняя Алма-Ата» напечатала клеветническую статью о его кооперативе. Нуршин настаивал:
— Нужно подать в суд на газету. Я помогу.
Анатолий согласился. Слушания тянулись два месяца. В ходе суда выяснилось, что информацию журналистам передал заместитель акима района, но тот, в свою очередь, сослался на бывшего сотрудника отдела по работе с ПКСК, который к тому времени уже уволился. Суд предложил мировое соглашение, и Нуршин убедил Анатолия согласиться. Газета напечатала короткую положительную заметку, и на этом дело закрыли.
Анатолий всё чаще начал сомневаться в Нуршине. Но тогда он ещё не понимал, что этот человек, скорее всего, был засланный провокатор.
В это же время он всё глубже погружался в политическую жизнь. Галина Пушкарёва, одна из председателей кооперативов, предложила ему пойти с ней на собрание оппозиционного движения «Азамат».
Офис движения находился в здании Ленинского районного акимата, прямо напротив вокзала Алматы-2. Там он впервые увидел Мурата Ауэзова и Петра Своика. Они сидели за длинным столом и вели неторопливую беседу. Атмосфера больше напоминала старинные революционные кружки, о которых Анатолий когда-то читал в книгах: серьёзные лица, тихие обсуждения, и только изредка кто-то задавал вопросы.
Мурат Ауэзов говорил о необходимости учиться политической грамотности, объединяться и защищать свои права. Пётр Своик дополнял его, объясняя, как важно привлекать общественность.
Анатолий слушал внимательно. Он чувствовал, что это его люди: они тоже боролись против системы.
Вскоре его начали приглашать на все собрания. Он приходил один-два раза в месяц, иногда с другими председателями КСК, но большинство из них после первого раза больше не возвращались — боялись.
Однажды в офисе появился будущий министр информации Ертысбаев. Он сказал, насмешливо глядя на собравшихся:
— Ну что, революционеры, готовы взять в руки оружие и пойти на площадь?
Все молчали. Молчали и Своик с Ауэзовым. Анатолий сжал зубы, но тоже не ответил. Своик позже пояснил, что Ертысбаев обязан присутствовать по указу правительства, чтобы «наблюдать за инакомыслящими».
Анатолий всё больше вовлекался в деятельность движения. Он даже предложил Петру Своику использовать свою квартиру, когда тот сказал, что их выселяют из помещения при районном Акимате.
— Можете работать у меня, бесплатно, в одной из комнат моей двухкомнатной квартиры.
Своик согласился, и несколько месяцев оппозиционеры собирались прямо в его квартире.
Были и яркие моменты. Однажды движение готовилось к митингу в честь освобождения политического заключённого Жакиянова. Пётр Своик попросил Анатолия приехать на своём пикапе, чтобы привезти транспаранты, а также позвать своих жильцов КСК.
Анатолий согласился. На митинге он стоял в толпе, с несколькими своими жильцами, держа самодельный транспарант с наивной надписью: «Долой бюрократов!». Он слушал речи Мурата Ауэзова, Петра Своика и Маделя Исмаилова, который только что вышел из тюрьмы и, вдохновлённый, буквально увлёк толпу в импровизированный марш.
Анатолий чувствовал себя частью чего-то большого. Ему казалось, что они действительно могут что-то изменить.
Но постепенно его охватывали сомнения. Политическая борьба шла вяло. Своик и Ауэзов больше говорили, чем действовали. Анатолий всё чаще думал: если бы они поддержали движение ПКСК, если бы оппозиция возглавила эту борьбу, победа была бы реальной.
Однажды он прямо сказал об этом Своику. Тот только усмехнулся:
— Ты не понимаешь, Анатолий. Председатели ПКСК сами виноваты. Слишком много воруют.
Эти слова обрушились на него как холодный душ. Как он мог так говорить? Он, Своик, который месяцами сидел в его квартире бесплатно, теперь обвинял тех, кто действительно боролся.
После этого разговора Анатолий предложил Своику освободить квартиру. С того момента его политическая активность почти прекратилась.
В глубине души он чувствовал себя обманутым. И впервые за долгое время к нему вернулось то тяжёлое чувство, которое он знал после банкротства: ощущение тщетности борьбы.

; ГЛАВА 7. Крушение надежд

Анатолий всё больше ощущал, что борьба за права кооператива становится безнадёжной. Каждое совещание в акимате превращалось в допрос. Его вызывали в прокуратуру, устраивали проверки, а в газетах всё чаще появлялись статьи, очернявшие движение ПКСК.
В этот период в городе сменился аким. Виктор Вячеславович Храпунов собрал в большом зале всех руководителей предприятий и председателей кооперативов.
Храпунов произнёс пламенную речь. Он говорил красиво, уверенно, будто вдохновляя всех на перемены:
— Мы должны вместе сделать наш город образцовым! Мы поддержим каждого, кто работает честно и для людей!
Анатолий слушал и, как и многие, верил каждому слову. Речь вдохновляла. Он подумал тогда, что, может быть, это начало перемен. Он даже писал письма в акимат, обращаясь к Храпунову лично, с просьбой поддержать законные инициативы кооперативов.
Но всё это оказалось иллюзией. Только спустя годы он узнал, кто на самом деле был Храпунов.
Тогда, в 1996 году, Анатолий ещё не знал, что этот человек, который так уверенно говорил о честности и переменах, в будущем станет одним из самых известных коррупционеров страны. В 2007 году, уже после побега Храпунова за границу, пресса писала о сотнях миллиардов, выведенных им из Казахстана, о самолётах с награбленными ценностями. Анатолий, читая те статьи, горько улыбался: теперь всё стало понятно — кто стоял за давлением на кооперативы, за приватизацией встроенных помещений, за той системой, с которой он тщетно боролся.
Но тогда он всё ещё надеялся.
Он продолжал бороться, писал обращения, собирал собрания. И тут случилось главное.
Однажды в суде, куда Анатолий снова пришёл требовать передачи встроенных помещений кооперативу, судья сообщил:
— Закон изменён. Теперь встроенные помещения не подлежат передаче ПКСК.
Анатолий не поверил:
— Закон не может иметь обратной силы! — резко сказал он.
Но судья молча показал документ: «О внесении изменений в постановление Правительства Республики Казахстан». Там чёрным по белому было написано: «Слова «передачи кооперативам собственников квартир встроенных нежилых помещений» исключить».
Под документом стояло имя премьер-министра Кажегельдина, но подписи не было — только печать правительства. Анатолий слышал, что к тому времени Кажегельдин уже находился в эмиграции.
Он не мог поверить, что всё, за что он боролся, перечеркнули одним постановлением. Ему казалось, что это ошибка, что нужно бороться дальше, подавать апелляцию, писать в верховный суд. Но вокруг царило молчание.
Он собрал председателей кооперативов, прочитал им новый закон и спросил:
— Будем бороться?
Ответ был один — тишина. Люди устали. Кто-то опустил глаза, кто-то тихо сказал:
— Бессмысленно. Мы всё равно проиграем.
Даже Влад, его бывший заместитель, уже давно ушёл работать в районный ремонтный участок, куда его пригласили работники акимата и  он  оставил кооператив.
Это был момент полного крушения. Все надежды, все усилия, вся его вера в закон рухнули. Он чувствовал себя обманутым.
В те дни Анатолий впервые за долгое время почувствовал ту же пустоту, что и после банкротства своего бизнеса. Он понимал, что система победила.
И только спустя годы он узнал из прессы, что за всем этим стояли те самые люди, чьи имена уже тогда звучали в кабинетах власти. Узнал, как Храпунов, в то время аким, контролировал приватизацию самых лакомых кусков городской собственности, как встроенные помещения и подвалы, которые должны были достаться кооперативам, переходили «своим людям».
Эти знания не принесли облегчения. Они лишь подтвердили то, что он всегда чувствовал: его борьба была честной, но безнадёжной.

; ГЛАВА 8. Уход и новое начало

Анатолий всё чаще ловил себя на мысли, что устал. Не физически — морально. Он чувствовал, что бьётся о стену, которая не поддаётся.
Прошло три с половиной года с того дня, как он впервые переступил порог домоуправления и предложил Владу работу. Три с половиной года жизни, отданные делу, которое для него было не просто работой, а мечтой: где-то в душе он верил в такую реальность и возможность ее исполнения.
Анатолий верил, что кооперативы могут стать образцом для подражания, маленькими коммунами, где люди будут сами управлять своей жизнью, беречь дома, работать честно, а государство будет лишь помогать. Это было не просто его проектом — это было его мировоззрение, его внутренняя философия. В его представлении сознательные люди должны были стремиться к такому идеалу — жить в порядке, в уважении друг к другу и к своему дому.

Но реальность оказалась другой. Вместо сотрудничества он получил недоверие, саботаж и откровенное противодействие.
Финансовая полиция завела сфабрикованное дело. Налоговая начисляла дополнительные налоги и пени, пожарники и санэпидстанция регулярно выписывали необоснованные штрафы. Его вызывали в прокуратуру по жалобам жильцов, многие из которых даже не понимали, что всё это — часть давления со стороны системы. Внутри него что-то сломалось.
Однажды его вызвал заместитель акима района. Чиновник говорил спокойно, даже почти дружелюбно:
— Передайте нам ассоциацию. И всё. Тогда у вас не будет проблем.
Анатолий устало усмехнулся, он и так собирался оставить кооператив из принципа: ведь его надежды и планы не сбылись.
— Дайте мне расписку с печатью, что вы это приняли, и что ко мне нет никаких претензий.
Чиновник, удивлённый таким спокойствием, действительно написал расписку, поставил печать. Так всё и закончилось.
Анатолий передал печать ассоциации и устав. Кооператив передал своему заместителю. Его трёхлетняя борьба закончилась одним движением руки и штампом на бумаге.
Ему казалось, что он выжил из себя всё. И всё же он ни о чём не жалел.
— Это был мой путь, — сказал он однажды своему знакомому. — Жизнь проживается не ради побед, а ради того, чтобы идти правильно.
Через год, оправившись от депрессии, он вернулся к своей старой мечте. Он наконец открыл кафе в той самой квартире на первом этаже, рядом с вокзалом Алматы-2. Чтобы осуществить этот проект, ему пришлось продать одну из трёх квартир. Но это был уже совсем другой этап его жизни.

; ГЛАВА 9. Эпилог. Прозрение спустя годы

Прошли годы. Анатолий уже давно отошёл от кооперативного движения. Иногда он вспоминал те годы с лёгкой грустью, иногда с гордостью. Он знал, что сделал всё, что мог. Ети годы он мог сравнить с участием в революционном движении, настолько они были напряженными и многообещающими.
И вот однажды, в 2007 году, он открыл газету и увидел громкий заголовок: «Экс-аким столицы Виктор Храпунов сбежал за границу с многомиллиардным состоянием».

Он читал и не удивлялся.

Писали, что он вывез за границу два самолёта ценностей, что его состояние исчислялось десятками миллиардов долларов. Анатолий закрыл газету и долго сидел в тишине.

Теперь всё было ясно. Вся та система, против которой он боролся, была коррумпирована и умело манипулировала законом, не оставляя никаких шансов для достойной жизни большинству простого народа.