Сад камней и вишен - 3

Система береговой навигации является частью любого уважающего себя острова, даже если это всего лишь воткнутая меж камней палка. Остров… кстати, мы так и не довели до читателя его название – для краткости будем именовать его В. Так вот, остров В. был оснащен всем необходимым и по самому лучшему разряду.

Навигация, как гласит словарь, заключается в способах проведения судов по водным путям, а равно летательных аппаратов из одной точки в другую. Способ не способ, но на острове было два вполне достойных маяка, сооруженных по всем правилам и канонам морской науки. К этому с апреля, примерно, по октябрь дворецкий дома Мутонов – с западной оконечности В., и дома Каперсов – с северо-восточной разводили на побережье костры, на которых жарили сосиски в выходной день. Всегда порознь, как и подобает слугам враждующих семейств, но удивительно синхронно, будто находясь в тайном сговоре. Добавим к этому подсвеченные окна домов, огни прихода св. Августина, фонари лодочных станций и внушительных размеров гирлянду, которую водружали на старую ель под Рождество…

Все перечисленное вместе, если и не пригодно в полной мере для ведения аппаратов летательных, то для маломерных судов вполне годилось. Во всяком случае, на памяти графа остров ни разу не стал причиной кораблекрушения, если не считать катера береговой охраны, севшего в тумане на мель в 1955 году.

Связь тогда работала не лучшим образом, а туман простоял с неделю, так что жизнерадостный капитан, имени которого мы не называем, и двое его подручных, начав, так сказать, с конфуза, продолжили дело с честью, завершив вахту в винном погребе еще молодого в те годы графа Ромула.

Китель и сапоги тогда так и не обнаружили, и пострадавший от произвола стихии воин предстал пред очи начальства в твидовом пиджаке оранж и разношенных туристических ботинках. Вернись команда чуть раньше, нареканий было б не избежать, но экипаж катера уже сочли погребенным в волнах, так что весельчаки отделались разорванным в клочья представлением к награде и милыми семейными взбучками.

Каждый из маяков острова, как должно, укрывал в себе некоторую тайну. Тайной маяка Мутонов была неприметная дверца в нижней части, через которую можно было по-змеиному юркнуть сквозь узкий ход, оказавшись на уединенном маленьком пляже, доступном только с воды. Маяк Каперсов супротив того секрет свой вздымал горе: в тесной каморе под самой колбой находился мизерный кабинет с коллекцией курительных трубок – прибежище одного из баронов былых времен, супруга которого опередила время на век, борясь с губительной мужниной привычкой.

Теперь уже никакой обязанности вздувать огонь в маяках у островитян не было: четыре плавучих монстра со светодиодным глазом окружали остров со всех сторон, добавляя посильно от себя к целому выводку навигационных спутников, мотающихся над твердью земной, словно бесприютные духи, снаряженные солнечной батареей…

В тот вечер островные маяки стояли потухшими, а полная луна трудилась за них обоих, отделяя если не лево от право в морской стихии, то низ от верха в стихии вышней.

Граф курил и зябко кутался в плед на пятачке каменного пляжа, глядя на далекую полосу света, обозначавшую город на побережье.

– Ты не представляешь, как меня достали эти мерзавцы! – воскликнул он, бросая в волну окурок.

К кому обращался граф было не ясно, потому что на пляже кроме него не было ни зримой души. Вероятно, слова предназначались какому-то из его внутренних Я, которых с лихвой набираешь с годами и которые остаются едва ни единственным богатством, что пересекает с человеком пределы жизни.

– Если я устал от чего-то, Кэг, то от себя и даже своего имени… Дрянь! Ты представляешь, каково это, чувствовать себя горой грязного белья, ношенного стариком? – в руке графа блеснула початая бутылка с терпким янтарем коньяка. – Я совсем раскис, Кэг. Ты не любила меня таким, я знаю. Я себя не жалею, брось! Ну, прости, Кэг. Я пойду. Где-то ты теперь…