Шестой эпизод

Избави бог читателя от посещения кабинета следователя, что полиции, что следственного комитета. Ничего хорошего там нет, а от негатива, который вываливается на голову следователей и скрупулезно фиксируется в протоколах, стены фонят, словно радиацией, как будто их прямиком доставили с Чернобыльской АЭС.
Обычно это комнатушка, которую разделяет на две неровные части огромный письменный стол, на котором громоздятся папки, ворохи небрежно сложенной белой бумаги, ноутбук или монитор системным блоком, а на приставном столике большой принтер.
Начальство предпочитает экономить на следственных кабинетах, зато их кабинеты поражают размерами и хорошей обстановкой. К начальственному кабинету прилагается длинноногая секретарша с обязательным умением варить кофе и другими услугами, но за отдельную плату в виде внеочередного повышения по службе.
Поэтому следственные кабинеты были и будут небольшими комнатушками, в которых ютятся по двое, а кое-где по трое следователей.
Так, вдвоем, втроем в одно и то же время допрашивают и обвиняемых, и потерпевших, и свидетелей. Сложно тут говорить о тайне следствия, но следователи лошадки привычные, тянут свой нелегкий груз, а что им остается делать?  Разве жалобно заржать, но начальство правоохранительных органов привычно не обращает внимания на жалобы своих сотрудников. Иногда какому-нибудь следователю, доведенному до отчаяния  огромным количеством дел и горящих сроков  по делам, приходит в голову глупая мысль самоубиться. Хорошо, если эта и мысль, как пришла, так и ушла, а ведь бывает, и претворяют её в жизнь. Сотрудники сходят на похороны, поговорят день-другой, посочувствуют покойному. Начальству – выговор или неполное служебное соответствие, напишут и утвердят план мероприятий по недопущению подобных случаев, на которые не обратят внимания, нужны лишь для галочки в отчете.  Штатный психолог проведет внеочередные беседы с сотрудниками. Портрет в траурной  рамке с тремя гвоздиками постоит в приемной, потом его уберут пыльный архив, и все вернется на круги своя. Впрягся в лямку, не жалуйся, устал, - уходи, никто не держит, но сидят, терпят, выслуга лет сама собой не образуется. Поэтому для расслабона выпьем, вздрогнем, раз еще выпьем, пока печень позволяет, и пьем дальше и жалуемся на тяжкую следственную долю.
Иногда следователю везет, и ему представляют целый кабинет! Как правило, он завален монбланами бумаг, папок, вещдоков, а у одного следователя под стульями для посетителей долгое время лежали упакованные в полиэтиленовые пакеты черепа погибших. Лежали себе и не тужили, вели себя тихо, зубами не клацали и не наводили мистический ужас на сидевших на этих стульях.
Иногда этот следователь позволял себе пошутить и просил посетителей не так сильно болтать ногами, чтобы не потревожить вечный сон этих черепов.
В свою очередь посетителям, узнав, что находится под ними, становилось не по себе, и они, струхнув, как на духу выкладывали то, что в другой бы раз и себе боялись признаться.
Аффтару по работе тоже пришлось приложить руку к этим черепам, когда ему достался этот кабинет по наследству, и когда закончился суд по уголовному делу с потерпевшими, чьи черепа терпеливо лежали  под стульями, с удовольствием избавился от них.
Небольшой экскурс по следственным кабинетам закончим тем, что обычно изо дня в день, с утра до позднего вечера, а то и до ночи, иногда по выходным, в них проходят допросы. Допросы и допросы. Подозреваемых, обвиняемых, свидетелей и потерпевших… Бесконечный конвейер, который никогда не закончится. Преступность с момента появления классового общества вечна и неистребима, в чем аффтар давно убедился на собственном опыте.
Скоро сказка сказывается, но время течет неспешно, а аффтар – признается, страдает провалами в памяти и только сейчас вспомнил, что не познакомил уважаемых читателей со всеми героями своей страшной сказки. А-та-та, по попе, аффтару. Желательно розгами, как «В очерках бурсы» Н.Помяловского, чтобы побольнее и больше не страдал забывчивостью. Сейчас исправим эту ошибку.
Герой под третьим номером. Прошу выйти на страницы нашей сказки.
Вечером унылого декабрьского вечера в черном офисном кресле важно восседал следователь с истинно русской фамилией, которая, наверное, встречается у каждого третьего, кому посчастливилось (или не очень, зависит от точки зрения на этот вопрос), - Рабинович.
Не плохой, и не хороший, не добрый и не злой, процессуальная функция в облике человеческом с полностью атрофированными человеческими чувствами, так можно представить себе героя нашей страшной сказки под третьим номером, сотрудника правоохранительных органов.  Органы у нас, как известно, никогда не ошибаются, и если кому не повезло быть привлеченным к уголовной ответственности, быть ему перемолотым безжалостной судебной машиной.
Перед тем, как поступить на работу в следственный комитет, третий номер изменил свою истинно «русскую» фамилию, которая не раз давала повод для шуток, в том числе и весьма обидных, на другую. В первом слоге фамилии заменил гласную «а» на гласную «я» и, как ящерица отбрасывающая хвост, откинул окончание фамилии «ич». В результате получилось хорошо известное напевно-народное слово. Слово, которое любят распевать во время застолья, когда  народ хорошо принял на грудь:
«Ой, рябина кудрявая, белые цветы,
Ой, рябина, рябинушка, что взгрустнула
ты».
«Рябинов» вместо «Рабиновича». Папуля был в бешенстве, а Мамуля, чмокнув сыночка в лобик, хотя сыночек не мог терпеть мамулиных нежностей,  одобрила смену фамилии.
Рябинов был доволен новой фамилией. Он дистанцировался от Папули и Мамули, но благоразумно не отказался от их помощи. Ему не хотелось, чтобы тыкали в лицо, как истинно русское происхождение, так и явные намеки на помощь Папули и Мамули.
Но, изменив фамилию, Рябинов ничего не мог поделать со своей внешностью.
Можно сказать, Господь обидел Рябинова внешностью.
Папуля был представительный мужчина, который импозантно смотрелся в судейской мантии и пользовался большим успехом у женщин. Его  секретарши судебного заседания и помощницы очень часто допоздна вместе с ним задерживались на работе, а потом неожиданно уходили в декретный отпуск. Злые языки поговаривали, что Папуля приложил руку к беременностям своих помощниц, но это были просто слухи, беспочвенные наветы. Папуля во внеслужебное время был верен Мамуле, а в рабочее время ему было некогда, но он умудрялся выкроить время и осчастливить очередную свою помощницу. Папуля носил одну из самых распространенных русских фамилий. Однако выбору Мамули сын получил её фамилию.
Мамуля, еврейка по происхождению, была красавицей, похожей на испанку и училась на юридическом факультете университета. Ей прочили в женихи такого же еврея из семьи медиков с последующей репатриацией в Израиль, но она не хотела быть домохозяйкой, воспитывающей ораву детишек и понимала, что не сделает там карьеры с дипломом юриста. Поэтому, здраво рассудив, против воли родителей вышла замуж за Папулю.  На то были веские причины: родители Папули были видными чиновниками судебно-прокурорской системы. Брак с папулей давал Мамуле шанс сделать карьеру. Она воспользовалась этим шансом, высоко взлетев по служебной лестнице, став заместителем прокурора области. Мамуля обладала железным характером, и бесхарактерный Папуля беспрекословно её слушался.
Однако их наследнику не повезло. Он не был похож ни на Папулю, ни на Мамулю, словно Мамуля в период беременности смотрела не на красавцев-мужчин и представляла сына таким же красавцем, а на каких-то бомжаров-клошаров. Он был белесый, маленький, толстенький и подслеповатый, похожий на мучного червя. Папуле, когда задавали не очень удобные вопросы по внешности сына, только разводил руками и ссылался на каких-то мифических родственников по своей линии и показывал мутную старинную фотографию, где среди красноармейцев был некто, на кого был очень похож его отпрыск.
Отпрыск в силу внешности и личных качеств не был альфа-самцом, учился весьма посредственно, друзей  не имел, в классе не пользовался авторитетом. В университете он также был средним, ничем не выдающимся студентом, зато стал жаждать общения с женщинами в основном в горизонтальной плоскости. Ни к одной из девушек он не испытывал нежных чувств. Однако женщины совершенно не обращали на него внимания. Он видел, девушкам-сверстницам нравились физически крепкие ребята, вдобавок умеющие повесить лапшу на уши. В нем не было ни того, ни другого, зато чувствовалась гнильца и подловатость. Девушки на инстинктивном уровне чувствуют такие вещи. Поэтому Рябинову, тогда еще Рабиновичу, девушки попросту не «давали». Были проститутки, но они требовали оплаты своих услуг. Деньги у Рябиновича-Рябинова были, и он регулярно пользовался услугами этих веселых дам, чтобы снять физическое напряжение, однако не получал психологической разгрузки. Проститутки, получив деньги, равнодушно ложились, а потом также равнодушно вставали и уходили. Ему хотелось другого, полной власти и куража над душой и телом женщин, но скрывал свои чувства, мечтая, что со временем наступит благословенное время, когда женщины будут ползать у него на коленях. Он пристрастился к просмотру жесткого порно.
Неожиданно к осуществлению своей подспудной мечты Рябинов приблизился, когда после окончания юридического факультета университета стал вопрос о выборе профессии. Мамуля и папуля посоветовались, повстречались со знакомыми, занимавшими высокие посты, и решили, что сын должен стать следователем следственного комитета. Несколько телефонных звонков, и их отпрыску предложили место следователя в одной из районных отделов следственного комитета. Рябинов не привык сопротивляться родительской воле, а послушно направил свои стопы в этот следственный отдел. Начальником в этом отделе был армянин с русскими фамилией, именем и отчеством – Кирьяков Иван Антонович.
Дражайшие родители пообещали помочь в продвижению по службе. Одновременно они просили, чтобы сын старался в работе.
Вот наш следователь Рябинов и старался. Он приходил раньше всех и позже всех уходил с работы. Никогда не возражал начальству и всегда с ним соглашался. Без всякого недовольства принимал к производству самые сложные уголовные дела. Только раз с ним приключился, говоря современным языком, эпик фейл, когда его уголовному делу по убийству, суд присяжных вынес оправдательный приговор. Попутно при слушании дела выяснилось немало неприятных моментов в расследовании дела. Другого следователя точно посадили вместо подсудимого, но вмешательство Папули и Мамули помогли Рябинову не лишиться должности следователя. Только погрозили пальчиком и объявили выговор.
Папуля нахмурился, но промолчал, а Мамуля была в бешенстве. Она  бросила фразу, что больше не хочет слышать имени адвокатессы, которая особенно оттопталась на методах ведения следствия Рябиновым.
Послушный сынок принял слова Мамули как руководство к действию, и по совету Шодерло де Лакло, подавать месть как холодное блюдо, принял «нужные» меры, когда об уголовном деле с оправдательным приговором стали забывать. Мария Сергеевна, та самая адвокатесса, которая едва не поспособствовала Рябинову лишиться должности, неожиданно пропала. Поговаривали, что её, возможно, убили, но тело так и не нашли. Сам же Рябинов постарался вычеркнуть из памяти зимнюю ночь  с Марией Сергеевной…
Только став работать следователем, Рябинов понял, какой драгоценный подарок ему преподнесли родители. Он получил власть.
Власть, власть над испуганными людишками. Он упивался властью над тварями дрожащими, сидевшими по другую сторону его стола. Ради власти он рано приходил на работу и позже всех уходил с неё.  Особенно легко было
ломать интеллигентов, трусливо рефлектирующих и чуть ли не пудящих под себя, когда он специально будничным тоном заявлял, что берет их под стражу и гарантирует, что сидеть им очень долго. Они тут же трусливо поднимали лапки в гору и во всем сознавались.
Зато обычные преступники, люди малоразвитые, туповатые, но битые жизнью, плохо поддавались его власти. Они уже были привычными к отсидке, и поэтому, идя в отказ и истерично клянясь крестом, богом, родителями, в конце привычно спрашивали, сколько им отмеряют, а когда узнавали, успокаивались и уже кололись по полной.
Но больше всего Рябинов любил работать над женщинами, существами, как он считал, эмоциональными, слабыми и психически нестабильными. Тут он был в своей стихии. Начинал всегда вежливо, с игривых намеков, шуточек, а потом начинал давить, а в конце грубо требовал, чтобы женщина ему отдавалась.
Из баек, передаваемых от одного поколения другому, раньше у следователей прокуратуры в кабинетах стояли массивные, из настоящего дерева, столы, крытые зеленым сукном. Столы были просто огромные, на нем, при случае, можно было, вытянувшись во весь рост, переспать ночь, потому, что домой слишком поздно идти, а рано утром надо быть на работе. При случае, на этом столе можно было и женщину рядом положить без всякого ущерба для стола. Нынешние столы не чета тем, прокурорским, хлипкие, из опилок, не рассчитанные на то, чтобы на них занимались любовью. Рябинов в этом убедился на горьком опыте, когда уболтал подследственную. Он, как всегда, наобещал ей с три короба, дурочка поверила, за что жестоко поплатилась, когда на неё навалилось тело Рябинина. Стол протестующее пискнул и развалился, а горе - любовники шмякнулись на пол. Грохот был страшный, но Рябинову повезло, было поздно, и все сотрудники следственного отдела разошлось. Зато не повезло подследственной, она отбила копчик и долго потом не могла ходить.
Рябинов сделал вывод и специально приобрел кресло,  которое поставил в не просматриваемом с окна углу кабинета, куда можно было толкнуть согласную на всё женщину, содрать с неё трусы, и, высоко задрав ей ноги, вонзиться в женскую плоть.
Как ни странно, ни одна из «обласканных» женщин на Рябинова не пожаловалась.
При этом показатели работы у Рябинова были хорошие, за исключением одного случая с этой, будь она неладной, адвокатессой Марией Сергеевной. Зато осчастливленные им женщины никуда не жаловались.
Так и работал бы следователь Рябинов дальше, но однажды вызвал к его себе начальник следственного отдела и поручил расследовать дело из архива.
Эх, если бы знал Рябинов, чем обернется ему это архивное дело, но никому не предугадать будущее, а поэтому со спокойной душой принял это уголовное дело к своему производству.
Это было дело по факту убийства федерального судьи в отставке Сергея Петровича. Сначала дело находилось в производстве другого следователя, который к моменту поступления Рябинова на работу уже уволился. Дело было возбуждено по заявлению падчерицы покойного судьи, которая на допросе пояснила, что в ночь убийства она спала в своей комнате на втором этаже, а утром, когда спустилась на первый этаж, обнаружила тело Сергея Петровича, и сразу вызвала полицию и скорую. В деле был протокол осмотра места происшествия, в котором было отражено, что в комнате падчерицы, на втором этаже,  обнаружены замытые следы крови. Падчерица объяснила, что это в её кровь и что у неё болезненные месячные с большим выделением крови. Экспертиза подтвердила идентичность крови. Падчерица заявила, что страдает меноррагией  и во время месячных не выходит из дома.
Первой была выдвинута версия, что преступление из мести мог совершить один из тех преступников, кто вернулся после отбытия большого срока наказания, назначенного Сергеем Петровичем. Проверили все дела, который вел Сергей Петрович. Ничего. Эту версию признали несостоятельной.
При осмотре дома было установлено, что дверь не взломана. Вторая версия - убийство мог совершить преступник, хорошо знакомый погибшему и тот сам открыл дверь. Допросили всех знакомых. Опять ничего.
Еще смущало следствие, почему неизвестный преступник, расправившись с Сергеем Петровичем, не стал убивать падчерицу.  Почему? Либо он не знал, что та находилась на втором этаже, либо они было в сговоре. Её допросили несколько раз. Падчерица твердо держалась своих первоначальных показаний, в ночь убийства была на втором этаже, отрицала факт знакомства с убийцей, а об убийстве узнала утром следующего дня, когда спустилась на первый этаж. К моменту приостановке следствия падчерицу признали потерпевшей по делу.
Предыдущий следователь дал много поручений операм и провел все необходимые экспертизы. Выводы экспертиз не помогли в поисках предполагаемого убийцы.  В свою очередь опера тоже ничего не смогли установить. Информаторы мялись, пожимали плечами и клялись мамой, что в криминальной среде нет никаких слухов о предполагаемом убийце.
Дело зашло в тупик. Никто не знал, как дальше поступить с этим делом, которое стояло на самом высоком контроле. Дело отправили в архив.
Теперь эту головоломку предстояло разрешить Рябинову. Он поскреб лысеющий затылок (в мыслях у него все еще была лохматая шевелюра), и составил план расследования, который, пробежав по нему глазами, без возражений утвердил его начальник.
Первым делом он вызвал потерпевшую.
Так аффтар добрался до героини нашей страшной сказки под четвертым номером.
Аффтар долго ломал голову, как же её назвать, а потом, по принципу, «раззудись плечо, размахнись рука», назвал её Зеркальная Фифа.  Впрочем, внимательный читатель может вспомнить, что персонажа под таким именем решила вывести в своем очередном романе писательница женских брутальных детективов Мария Сергеевна, но не успела, а теперь над этим романом корпела подружка Мафуньки Великолепной – Негрилка.
Только аффтар, человек ленивый, чтобы не писать каждый раз длинное, на его взгляд, имя героини под номером четыре, «Зеркальная Фифа», сократил до двух букв «ЗФ».
Читатель, ты удивлен?
Аффтар имеет виды на персонажа под четвертым номером…
Не будем забегать вперед.
Рябинов, когда позвонил потерпевшей, падчерице Сергея Петровича, услышал маняще-дразнящий женский  голос, который так заводит мужчин, что они готовы выпрыгивать из штанов и делать глупости, только чтобы слышать этот сводящий с ума голос.
Он сразу, как гончая собака, сделал стойку и первым делом подумал, что обязательно уломает и усадит в кресло в не просматриваемом с окна углу кабинета, и падчерица будет в полной его власти.
ЗФ, услышав, что её вызывают на допрос на завтра к десяти часам утра, сразу заявила, так рано она никогда не встает, у неё много забот, и она может прийти на допрос только не завтра, поскольку заранее записалась к косметологу и на маникюр. Потом на этой неделе у неё имеются другие срочные дела. Поэтому, заключила ЗФ, она может прийти только на следующей неделе, но только не в понедельник.
Рябинин, услышав ответ падчерицы, немало удивился. Другие, услышав требование о явке к следователю, испуганно бросали все дела, а тут – она не может, а точнее не спешит, да еще и не может в понедельник.
Он, обескураженный ответом, глупо переспросил, почему она не может в понедельник, и получил обескураживающий ответ: «понедельник – день тяжелый, в субботу и воскресенье она активно отдыхает, а в понедельник отсыпается и приходит в себя».
Рябинин хотел рявкнуть на ЗФ, но сдержался, на женщину с таким маняще-дразнящим голосом нельзя кричать. Надо взять её, как привык обычно делать, мягко постелить, а потом жестко приласкать.
- Хорошо, - ровно ответил он, - я готов вас видеть в любой день и в любое время по вашему выбору, - даже готов был шаркнуть ножкой.
ЗФ подумала - подумала и ответила с ленцой:
- Давайте я подумаю и вам обязательно перезвоню.
- Буду ждать вашего звонка, - только и сумел ответить Рябинин, а потом, обескураженный, подумал, что это было? Его, следователя Следственного комитета, которого априори должны бояться, как щенка макнули только напсученную лужу. Нет, красавица, теперь ты от меня просто так не уйдешь, с азартом подумал Рябинов.
Наконец, настал день и час икс.
Когда в его кабинет вошла, нет, не вошла, а вплыла потерпевшая, Рябинов внутренне ахнул и почему-то сразу подумал, что не по Сеньке шапка, но тут же одернул себя. Она будет моей, не для того я здесь сижу!
Говоря объективно, это была женщина из высшего общества. Он видел таких только на обложках дорогих журналов или в фильмах.
К нему уже попадали красивые женщины, но, как правило, они были или глупы, подтверждая общеизвестную истину, что красота заменяет женщине ум, или подавлены страхом, и смотрели  на Рябинова, как бандерлоги на удава Каа и безропотно отдавались.
Иной раз, усадив в кресло и задрав ноги кверху очередной красавицы, ему хотелось воскликнуть: «курица, раскинь мозгами, подумай о себе», но никогда этого не делал.  Зачем? Он ведь не был добрым самаритянином.
Увидев в первый раз падчерицу покойного судьи, которая проходила у него по делу в качестве потерпевшей, Рябинов потерял голову. Он не просто хотел эту женщину. Он желал эту женщину, чтобы униженно стояла на коленях и покорно выполняла все его прихоти.
Он навсегда запомнил её появление в кабинете. Потом, вспоминая её появление, понял, что она тщательно отрепетировала каждый свой шаг и каждый свой жест.
В самом деле, открылась дверь, и она пороге появилось прекрасное видение в виде женской фигуры, которую облегает приталенной кожаное пальто коричневого цвета, в сапогах на высокой шпильке, на голове федора с широкими полями.
Женщина прошла в кабинет и царственным жестом сняла пальто, и Рябинов, сам себе, удивляясь, против своих правил, бросился принимать сначала пальто, а потом шляпу, которые бережно и аккуратно, не дай бог упадут, аккуратно уложил в кресло, на котором обычно пользовал своих недалеких простушек. У него даже перехватило дыхание, когда разглядел её лицо, белое и неподвижное, словно алебастровая маска, на которой были нарисованы ярко-красные губы, а в глазницы вставлены темные, как непроглядная ночь, глаза. Лицо обрамляли густые черные волосы, рассыпавшиеся по плечам.
ЗФ обвела взглядом кабинет и села не на стул, на котором обычно тревожно переминаются вызванные, боясь неожиданных каверз от следователя, а в кресло самого следователя.
Рябинов только рот открыл от неожиданной наглости падчерицы убиенного судьи и хотел было присесть на стул для вызванных, но едва стал опускать свой зад на него, как мгновенно передумал и остался стоять на ногах. Он не был суеверным человеком, но вот как-то резко перехотелось занимать это место. Береженого, как говорится, боженька бережет. Но надо поставить эту наглую девицу на место. Поэтому, подпустив яду в голосе, вежливенько так спросил:
-  Вы решили занять мое место и стать новым следователем?
ЗФ явно сделала вид, что не услышала яд в его голосе, осмотрелась по сторонам и спокойно заметил:
- Я не вижу для себя более достойного места.
- Почему же, вот ваше место, - и Рябинов показал на стул для вызванных.
ЗФ скептически заметила:
- Уже сидела на нем и не понравилось. Вопросы, одни и те же вопросы. Будто меня в чем-то подозревают. Надоело на них отвечать. Кстати, у вас же стоит еще одно кресло, - и показала на кресло, стоявшее в углу.
Рябинов усмехнулся про себя. Это кресло не меня, а для тебя, милочка. Скоро ты усядешься в него, задерешь ноги кверху, и покорно будешь исполнять все мои прихоти.
Он еще раз, но уже с нажимом, повторил:
- Прошу вас освободить мое рабочее место. Мне надо вас допросить.
- Ну, если просите, - ЗФ на секундочку задумалась, а потом легко поднялась. - Прошу, ваше место свободно!
- Благодарю, - Рябинов торопливо плюхнулся в кресло, боясь, что ЗФ передумает, и останется в дураках.
- Что ж, давайте начнем,- сказал Рябинов. – процедура вам уже знакомая, я задам вам вопросы, а вы на них ответите.
- Я же давала показания прежнему следователю, - капризным тоном заявила ЗФ. – Мне надоело отвечать на одни и те же глупые вопросы. Повторяю, я не знаю, кто мог убить Сергея Петровича и никого не подозреваю.
Мягко говоря, неправду говорила ЗФ. Она знала, кто убил Сергея Петровича, но не хотела никому об этом сообщать.
Рябинов в свою очередь никак не мог сосредоточиться на допросе. Он, как ни пытался, не мог отвести взгляд от длинных ног падчерицы, обтянутых серебристыми колготками, которые казались отлитыми из чистого серебра, низкий с хрипотцой голос заставлял ерзать в кресле. Следователь хотел  её до дрожи в руках. Но он собрался и кое-как сумел допросить, хотя ничего нового ЗФ не сообщила. Её показания (потом проверил) точь-в-точь соответствовали прежним показаниям, которые она дала другому следователю. Рябинов знал, так не бывает. Об одном и том же событии каждый раз рассказывают по-разному, сохраняя только суть показаний. Рябинов заподозрил, что потерпевшая выучила их наизусть, и теперь повторяет. Он попытался раскачать потерпевшую отвлекающими вопросами, попытался сбить с темпа, увести в сторону, но у него ничего не получилось. Она или игнорировала, или делала вид, что не замечала его вопросов, и продолжала ровно с того места, на котором остановилась. Опыт следователя кричал Рябинову - так не бывает! Но он ничего не мог поделать, и продолжал записывать её ответы, которые уже знал наизусть.
ЗФ, сохраняя внешне ледяное спокойствие, очень волновалась. Она уже думала, что уголовное дело по убийству отставного судьи Сергея Петровича  давно и прочно забыто, но теперь новый следователь, какое-то блеклое недоразумение, вновь пытал её о событиях той злосчастной ночи, когда Алимчик убил сначала Фифу, а потом Сергея Петровича.
ЗФ за глаза прозвала невзрачного следователя Коляша-неваляша. Почему? Даже себе не могла объяснить, просто увидела, и на язык пришло «Коляша-неваляша». Очевидно потому, что Коляша-неваляша комплекцией был похож на старую советскую игрушку куклу-неваляшку.
Она видела, какими жадными глазами облизывал её следователь, как пялился на ноги и как похоть сбивала его с толку, заставляя суетиться и облизывать губы, словно хотел пить, а она преградила ему путь к источнику живительной влаги. Нет, она не за что не расскажет «Коляше-неваляше» об Алимчике, не «сдаст» его, истинного убивца Фифы и Сергея Петровича. Причина проста - Алимчик подарил жизнь ЗФ, вырвал из зазеркального мира, где бы она погибла, когда лопалась зеркальная панель. ЗФ умела быть благодарной. Жизнь за жизнь. Фифа, чей зеркальной копией была ЗФ, слишком заигралась, за что и поплатилась. Сергея Петровича жаль, он случайно попал под раздачу. Наверно, открыл дверь, когда выходил Алимчик.
Вот  протокол её допроса.
Сергей Петрович, федеральный судья в отставке – отчим. Он женился на её матери. У неё был младший брат, который родился в браке Сергея Петровича с её матерью. Брат вместе с матерью погиб в автомобильной катастрофе. Больше Сергей Петрович не женился. Они жили вдвоём, в двухэтажном доме, Сергей Петрович – на первом этаже, она – на втором этаже. Сергей Петрович после смерти жены замкнулся, но к ней относился хорошо, как к своей дочери. Сергей Петрович никогда не рассказывал о своей работе, а она ею никогда не интересовалась. После выхода на пенсию Сергей Петрович ходил в гости к друзьям, ездил в санатории, на рыбалку. К нему в гости приходили его знакомые, кто конкретно – она не знает, не интересовалась. Они редко пересекались, он – на первом этаже, она – на втором. Сергей Петрович очень редко поднимался к ней на второй этаж. Каждый сам готовил для себя. Насколько ей известно, ключи от дома Сергей Петрович никому не давал. Она редко кого из своих подруг приглашала к себе домой. Предпочитала с ними встречаться или в кафе, и на другой квартире, которая осталась после матери. Она никому ключи от входной двери дома не давала.
Вечером перед убийством она пришла из офиса – она занимается репетиторством и снимает для этих целей офис, поскольку не приглашает учеников к себе домой. Ведет она также онлайн-занятия. Для этой цели у неё на втором этаже есть комната. Когда пришла домой, она виделась с Сергеем Петровичем. Она рассказала ему о своих учениках и занятиях, сказала, что очень устала и поднялась на второй этаж. На первый этаж в этот вечер она не опускалась. Там было тихо. Обычно Сергей Петрович смотрит или исторические сериалы, или фильмы про рыбалку.
В доме было тихо. Она легла спать. Спала крепко и ничего не слышала. Утром ей надо было идти в офис к 10 часам на первые занятия с учениками, и спустилась на первый этаж. По привычке  громко поздоровалась с Сергеем Петровичем. Тот обычно отвечал, но в этот раз не ответил. Еще она обратила внимание, что открыта дверь в его комнату. Едва она вошла туда, как увидела мертвого Сергея Петровича. Он лежал в луже крови. От вида крови ей стало плохо, затошнило, и она чуть не упала в обморок. Но она собралась с силами, вызвала полицию и  скорую помощь. По приезду полиции она открыла входную дверь. На ключнице висели ключи: её и Сергея Петровича. Она не знает, приходил ли к Сергею Петровичу в этот день вечером кто-либо из знакомых. На кухне ножи не пропали. О том, каким способом убили Сергея Петровича, она узнала из заключения судмедэксперта. По этому поводу она ничего сообщить не может.
У Сергея Петровича от первого брака есть уже взрослая дочь, которая вместе с матерью давно уехала в Израиль. По слухам, потом они уехали в США. Насколько ей известно, с момента отъезда его первая супруга с дочерью отношений с ним не поддерживали. Сергей Петрович ей жаловался, что хотел бы узнать о судьбе дочери, но никаких контактов не сохранилось.
Она никого из знакомых и друзей Сергея Петровича в убийстве не подозревает.
Больше по данному факту она ничего сообщить не может.
На вопросы следователя она ответила, что является единственной наследницей. Она подала нотариусу заявление о принятии наследства, но никаких других действий по принятии наследства не предпринимала.
Поскольку ей ничего не известно о родственниках Сергея Петровича, поэтому никого не извещала о его  смерти.
С её слов записано верно, и ею прочитано.
Допросы записываются буквально, как сказали, так и записали. Фразы выглядят коряво, но литературной обработкой их не занимаются, иначе это будет не ответы допрашиваемого, а литературное изложение от следователя, что может исказить смысл сказанного. Поэтому, как сказали, так и записали.
Рябинов после окончания допроса распечатал протокол и дал его прочитать ЗФ. Та внимательно, построчно его прочитала и поставила подпись.
После допроса Рябинов завел пластинку на привычную тему  о сексе, хотя в ходе допроса отпустил уже с десяток – она не поленилась и стала специально вести подсчет – комплиментов на грани фола. Он очень интересовался её сексуальными предпочтениями, и какой тип мужчин ей больше всего нравится. 
ЗФ, услышав эти вопросы, удивленно выгнула левую бровь. Какое это имеет отношение к расследованию убийства её незабвенного отчима – Сергея Петровича, федерального судьи в отставке? Но если спрашивает – ЗФ не вправе себе отказать потешиться, а поэтому отвечала полунамеками, давая понять, что она женщина совсем не пуританского воспитания, а придерживается широких взглядов, и где-то бисексуальна. Но мужчины, - тут ЗФ бросила томный взгляд на Коляшу-неваляшу и кончиком языка аккуратно облизала губы, стараясь не съесть губную помаду, - я обожаю мужчин, но не просто мужчин, а с перчиком, с выдумкой, умеющих воплотить сокровенные девичьи мечты, до дрожи, до бесконечных оргазмов. ЗФ вовсю повеселилась по принципу: «какие вопросы, такие и ответы». Зато Коляша-неваляша расцвел, как цветок папоротника в ночи (ЗФ никогда не видела папоротника, ни как он цветет в ночи, ей просто нравилось данное выражение), но если хочет быть секси-мальчиком, грозой и ужасом всех привлекательных женщин, которых он поимел глазами и пошмыгал носом, - пусть таки будет.
У ЗФ была хорошая память, а Фифа, чьим зеркальным отражением она была, умела играть на человеческих слабостях и манипулировать людьми, но она слишком заигралась, за что и поплатилась.
Она  не хотела повторить её судьбу, поэтому, немного поиздевавшись над сексуально-озабоченным Коляшей-неваляшей, она опять стала изображать из себя безутешную падчерицу.
Надо отдать должное Фифе, она заставила отставного судью Сергея Петровича составить завещание в её пользу. Молодец, девочка, постаралась, ведь никто на свете не знает, что она, ЗФ, заменила Фифу.
Теперь по завещанию ЗФ отхватила солидный куш – этот особняк, еще две квартиры в городе, большой пакет акций крупных компаний, две дорогие машины и еще ряд мелких, но приятных мелочей.
Однако она не стала торопиться с принятием наследства. Только подала заявление нотариусу. Не хотела выглядеть слишком меркантильной, хотя по сроку уже могла получить наследство. Наследство от неё никуда не ускользнет.
К ней уже обращались по поводу продажи Боргварда. Редкая, можно сказать коллекционная, очень мощная машина, на фоне китайских разовых поделок смотрится очень солидно. Деньги за неё также предлагали очень большие. Она обещала подумать, хотя для себя уже давно решила – Боргвард надо продавать. Ей хватить хорьха, но и на эту машину уже были покупатели. Возможно, и этот автомобиль она продаст. Купит себе другую, не такую слишком заметную машину.
Квартиры, которые при жизни Сергея Петровича стояли пустыми, она стала сдавать в аренду. До смерти Сергея Петровича Фифа занималась репетиторством, а Сергей Петрович ежемесячно подбрасывал ей на булавки солидные суммы. После того, как она поменялась местами с Фифой, ей пришлось самой заниматься денежными вопросами. Она продолжила заниматься репетиторством, появились даже новые ученики, но теперь доходы от Сергея Петровича выпали, и ей пришлось ужаться в своих расходах по сравнению с Фифой.
Но деньги были не главными для ЗФ. Она никак не могла надышаться воздухом свободы. Будучи зеркальным отражением, была вынуждена бездумно повторять за своей госпожой все её движения, страдать и про себя не соглашаться с ней, но зеркальный двойник не имеет права на своё мнение. Спасибо Алимчику, который спас её из начинающих трескаться и осыпаться зеркальных панелей. Фифа думала, что подчинила его себе и хотела, что тот убил свою мать. Алимчик сумел её переиграть. Теперь она поменялись местами, она на свободе, а Фифа с перерезанным горлом в Зазеркалье между жизнью и смертью. Как долго она протянет?  ЗФ была благодарна Алимчику, а поэтому, что следователям, что первому, что второму, конкретно Коляше-неваляше, не говорила, что знает убийцу Сергея Петровича. Она понимала, долг платежом красен, ведь Алимчик,  который жестоким способом лишил жизни её госпожу, сжалился над ней и вытащил её из зазеркалья, тем самым даровав ей реальную, а не мнимую жизнь. Ей пришлось постараться, чтобы затащить в Зазеркалье Фифу, чтобы поменяться с ней местами. Её мечта осуществилась. Она не одобряла свою госпожу за опыты над Алимчиком.  Фифа получила заслуженное возмездие. Теперь вместо неё будет жить она, ЗФ!
Единственное огорчение – смерть её отчима Сергея Петровича. Однако чем отставной судья помешал Алимичику? Она пришла к выводу, Сергей Петрович, очевидно, не вовремя высунулся из своей комнаты, когда Алимчик уходил. Поэтому, чтобы спастись, Алимчик убил и его. ЗФ не одобряла убийство Сергея Петровича и легко бы сдала Алимичика, если бы он не спас её из Зазеркалья. Хотя её мягкосердечие выходит ей боком. Её повторно допрашивают и не факт, что на этом мучения ЗФ закончатся.
ЗФ долго думала и приняла со смирением тот факт, что случилось, то случилось. Алимчика она решила не выдавать, пусть ищут. Найдут, и она с облегчением умоет руки. Pereat mundus et fiat justicia.
Ведь Алимчик от Сергея Петровича видел только хорошее и так жестоко его отблагодарил. Она бы с удовольствием сама допросила с пристрастием Алимчика, а потом бы прирезала его, как Фифу. Было бы здорово затащить его в зазеркалье и там положить его рядом с фифой, пусть вечно истекают кровью и булькают горлом в ненависти друг к другу. ЗФ знала, живым в зазеркалье заказана дорога, но ведь Фифу сумела протащить. Возможно, она была в стрессовой ситуации, но кто помешал бы ей вновь создать такую ситуацию?
Она убрала следы пребывания Алимчика в квартире, а потом на первом и последующих допросах придерживалась одной версии – кто-то неизвестный проник в квартиру первого этажа и убил Сергея Петровича. Она не знает, почему убийца не поднялся на второй этаж и не расправился с ней.
Возможно, поэтому она и осталась живой. Зеркальные панели на втором этаже она разбила сама. В бешенстве и отчаянии после смерти незабвенного (обязательно всхлипы и платочек у глаз, вытереть слезинку, чтобы тушь не потекла) Сергея Петровича.
У покойного ничего не было украдено, но в его комнате ничего ценного не было. Сергей Петрович не носил золотой перстень, а деньги держал на картах. В его комнате висела ценная картина – этюд Лентулова, одного из русских авангардистов. Однако русский авангард – это на большого любителя. Для большинства простых граждан русский авангард - это просто мазня, не заслуживающая никакого внимания.
Она спала сном младенца и узнала о гибели любимого отчима только утром, когда спустилась на первый этаж, и сразу вызвала полицию. Опять всхлип и платочек у глаз. Сергей Петрович никого дома не принимал, знакомых у него не было. На неудобный вопрос – о том, что Сергей Петрович завел сожительницу, ЗФ просто пожала плечами. Ответ по пословице – седина в бороду, бес в ребро. Потом он вернулся обратно. Никого из знакомых она не подозревает. К ней изредка заходил сын бывшей сожительницы Сергея Петровича, - Алимчик. Это была её прихоть, своеобразная месть Сергею Петровичу, но тот, несмотря на мелкие криминальные наклонности, был вахлак вахлаком, робким, стеснительным и неуклюжим. Он приходил, кажется, пару раз, а потом перестал. Почему, - она не интересовалась. Как потом случайно узнала – Алимчика – посадили, и о его дальнейшей судьбе она ничего не знает. Насколько ЗФ поняла, следствие зашло в тупик. Труп был, а убийцу не могли найти. Поэтому её уже несколько раз вызывали и допрашивали, пытаясь поймать на неточностях, но ЗФ обладала фотографической памятью, и слово в слово повторяла свои первые показания, ни йоту не отступая от них.
Активность этого Коляши-неваляши ей очень не понравилась, а особенно его скабрезные шуточки и намеки о сексе. Фифа нравилась вертеть мужчинками, требовать от них повиновения и рабской покорности. Идеалом Фифы была деспотичная красавица из повести Леопольда фон Захер-Мазоха Venus im Peiz ( Венера в мехах). Она стремилась ей подражать, и ей удавалось играть с мужчинами. Только с Алимчиком, на её несчастье, она слишком заигралась.
Что ж, теперь поиграем с Коляшей-неваляшей. Она хочет сексуальных приключений… Что ж, применим опыт Фифы и поиграемся с ним, превратим в преданную собачку.
Жаль, что никому не дано было знать будущее. Иначе бы ЗФ после допроса у следователя срочно бы собрала вещи и уехала куда-нибудь далеко – далеко, чтобы никогда в жизни больше не встретиться с Коляшей-неваляшей.
ЗФ села в свой хорьх, прогрела двигатель, заодно салон автомобиля и поехала домой. Она теперь жила в одной из квартир. В особняк, после случившегося, она боялась заходить. Иррациональный страх накрывал её каждый раз, когда входила в эту квартиру. Ей чудилось, что сейчас из комнаты сначала выйдет с перерезанным горлом Сергей Петрович, а потом Фифа будет булькать перерезанным горлом и умоляюще смотреть на неё и пытаться что-то сказать…