Провайдер снов

Городской шум больше не беспокоил Алису. Не потому, что его не было — за герметичным стеклом окна неумолчно гудели маглевы, а рекламные голограммы выписывали в небе ядовитые спирали. Нет. Просто теперь у нее был «Ковчег».

Сервис «Ковчег» предлагал последнее слово в цифровом детоксе. Не блокировку уведомлений, не еще одно приложение для медитации. Нейроинтерфейс, подключавшийся напрямую к зрительной коре и лимбической системе, дарил не видео, а полноценные воспоминания. Заплатив подписку, можно было «вспомнить» то, чего никогда не было: как ты гулял по туманным холмам Шотландии, как слушал тишину арктических льдов, как сидел у костра под небом, усыпанным звездами, которых в смоге мегаполиса не видели уже три поколения.

Алиса, дизайнер интерфейсов, купила «Ковчег» от безысходности. Постоянный цейтнот, токсичные клиенты, треск будильника в шесть утра. Ее жизнь стала серой и безвкусной. Первая же сессия в «Ковчеге» стала откровением. Она выбрала пакет «Утро в сосновом лесу». И вот она — не картинка, не звук — а ощущение. Холодковатый воздух, обжигающий легкие, смолистый запах, солнце, пробивающееся сквозь хвою и греющее кожу. Она чувствовала покой. Настоящий, физический.

С тех пор она жила в двух мирах. Реальный был набором механических действий: работа, еда, сон. Главная жизнь начиналась, когда она надевала легкий обруч-интерфейс и погружалась в кристально чистые, идеальные воспоминания, сгенерированные «Ковчегом».

Но через месяц она заметила странное. Ее реальные воспоминания начали блекнуть. Попытка вспомнить запах пирога, который пекла бабушка в детстве, вызывала лишь стандартный «Ковчег-аромат» ванили и корицы. Лицо первой любви, Матвея, расплывалось, замещаясь собранным алгоритмом идеальным мужским лицом — симметричным, с правильными чертами и спокойным выражением.

Она решила бороться. Достала с антресолей старый бумажный фотоальбом. Пыльный, пахнущий временем. Нашла фотографию: ей семь лет, она с родителями на пикнике. Отец смеялся, занеся над головой арбуз. Мать смотрела на него с улыбкой. Воспоминание было живым, теплым, пахло дымом и жареной картошкой.

— «Ковчег», — скомандовала она, — сохрани это воспоминание. С максимальной детализацией.

— Анализирую, — безразличный голос в наушниках. — Обнаружены артефакты: асимметрия улыбки объекта «отец», неидеальное разрешение изображения, посторонние запахи. Рекомендуется оптимизация?

— Нет! Сохрани как есть.

— Выполнено.

В тот же вечер, чтобы снять стресс, она запустила любимый пакет «Закат на океане». Волны, шепот прибоя, багряное солнце, садящееся в воду. Идеально.

На следующее утро она снова открыла альбом. Хотела вновь ощутить то теплое чувство. Но когда представила пикник, перед ее внутренним взором возник не лесной лагерь с дымом костра, а безупречный песчаный пляж. Отец улыбался с идеально симметричной улыбкой, держа в руках не арбуз, а кокос. А вместо леса накатывал отрендеренный океанский прибой.

Ее охватила паника. Она судорожно листала альбом, вглядываясь в лица. Бабушка, дедушка, школьные друзья... Их черты были узнаваемы, но казались плоскими, кукольными. «Ковчег» не стер память. Он ее отретушировал. Заменил шершавую, живую ткань воспоминаний на гладкий цифровой суррогат.

Алиса сорвала обруч и швырнула его в стену. Пластик треснул. В тишине квартиры ее собственное дыхание показалось чужим и пугающим.

Она распахнула окно. В комнату ворвался грохот мегаполиса, запах выхлопов и пыли. Глубокий вдох — и этот едкий, отравленный воздух показался на удивление... настоящим. Единственным, что у нее осталось.

Смотрела на адскую красоту неоновых реклам и хотела плакать. Она достигла предела цифрового минимализма — избавилась от всего информационного шума. И обнаружила, что вместе с шумом потеряла самый главный сигнал: хаотичный, неидеальный, но единственно подлинный след своей жизни.