1. 2. Чем фашист отличается от других завоевателей

ЧТО ЕЩЁ ОЗНАЧАЕТ СЛОВО ФАШИЗМ или ЧЕМ ФАШИСТ ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ДРУГИХ ЗАВОЕВАТЕЛЕЙ?

    Под словом фашизм (что это такое -  я пояснил здесь http://proza.ru/2025/10/20/740) обычно под этим словом подразумевают какие-то нечеловеческие методы ведения войны. Некое понимание, что есть войны, которые ведутся цивилизованно, а есть что-то из ряда вон выходящее, не имеющее ничего общего ни с каким способом ведения цивилизованной войны. И совершенно не допустимое ни для кого, кто вообще претендует на статус человека.
    Фашизм – это явление, когда кого-то объявляют не людьми, и уничтожают их, как не людей. И говорят, что раз они «не люди», то и убивать их «не грех». И убивают, как будто это какие-то недостойные жить существа, виновные уже по статусу одного того, что они принадлежат кто той расе, какой принадлежат, или ещё имеют какой-то признак, по которому их считают недостойными жить.
    Причина этого обычно простая: просто хочется занять чьи-то ресурсы и территорию, а без боя они (ну надо же) своё отдавать не согласны, вот и приходится применять силу, чтобы их оттуда подвинуть. А для силы нужно оправдание, и оно находится в том, что они какие-то «неправильные» и «недостойные». Ещё могут быть и другие причины, и суть их не лучше, и ничем не более достойна оправдания.
    Раз речь идёт о нечеловеческих способах ведения войны, то в противопоставление им, наверное, должны подразумеваться какие-то «человеческие» (конвенционные, или как они там величаются). И все, кто не хотят считаться фашистами, но воевать тем не менее всё же хотят, должны им следовать (этим принципам, или конвенциям, или чему ещё, что должно отличать этих вояк от зверей). Что делает их не фашистами, а просто воюющими людьми. А что есть не-фашисткие методы ведения войны? Ну, наверное, какие-то более цивилизованные виды боевых действий, когда война ведётся по правилам, когда без предупреждения не нападают, когда в некомбатантов не стреляют, а гражданские объекты не бомбят, когда не создают несовместимые с жизнью условия существования, и когда готовы прекратить боевые действия, и идти на переговоры, как только противник того запросит.
    И вот решат, допустим, такие претендующие на статус не фашистов вояки захватить чьи-то ресурсы и территории, и выдвинут ультиматум: «отдавайте по добру-поздорову, или будем брать силой». И если им отдадут, то и никого убивать не придётся (ну так они думают, наверное). А если придётся, то всё будет по правилам: кто хочет с ними воевать – одевает форму и идёт сражаться, и воюет по правилам; кто не хочет – дома сидит, и не вмешивается, и таких они не трогают, ну а тех, кто сопротивляется, придётся бить до тех пор, пока не сдадутся.
    Бить, конечно же, только разрешёнными средствами ведения войны, и только до тех пор, пока оружие не бросят. Ну а как бросят, так сразу пленными станут, у которых есть права. И вообще, умирать будут только те, кто сам решил, что готов умирать, а остальных они не тронут (ну так они, наверное, думать должны). А потому вроде как получаются и не фашисты.
    Скажут «ну это просто завоевание – ничего личного». Никакого «убьём вас за то, что вы не люди»; только «за то, что мешаете взять то, что нам надо». Ну а так никого умирать не заставляют и не планируют – ну так, они, наверное, должны думать (ну или вид делать, что думают). Вот только есть у этой медали обратная сторона, которую очень невыгодно рассматривать тем, кто не хочет считаться фашистами, но воевать всё же хочет.
    Дело в том, что вся эта не-фашисткая идеология претендует на основания только в случае, если ты не делаешь в отношении других то, чего на их месте сам бы не потерпел. Потому, что если ты делаешь именно это, то возникает вопрос, а почему они должны это терпеть? Они же люди, а не недолюди с недоправами. И если ты имеешь право не терпеть такого в отношении себя, то и они имеют. И если ты их за это убиваешь, то получается, ты убиваешь за то, что, что они хотят оставаться людьми, а не превращаться в недолюдей?
    Возникает вопрос: а чем это лучше, чем убивать за расу, за нацию, за веру или за культуру? А ничем не лучше. Это даже самое плохое из того, что может быть – желание быть человеком самое важное, что есть в человеке, и покушение на это самое недопустимое. Это пункт номер один в этим списке, носящем название геноцид.
    Так почему же не все понимают, что война за «обезличенные» ресурсы и территорию – это тоже геноцид? А дело в том, что иногда в таких войнах противник, бывает, быстро сдаётся, и почти не приходится никого убивать. Никого особо не убили – вроде, и вопросов нет, можно претендовать на «цивилизованный» способ ведения войны. Говорить: «Да мы никого особо и не собирались – мы же белые и пушистые», и поди-докажи им, что это не так. Вот только работает это в случае, если противник, как только первые удары получит, сразу оружие побросает. Ну или ещё лучше, сразу, как только твои танки увидит, сразу руки вверх подымет, и конец войне. Потому, что если не подымет, и начёт сражаться – до упора, до последнего человека, до последнего вздоха, то тем меньше будет оставаться от того, что даёт тебе такие основания, и тем больше того, что даст основания твоим оппонентам.
    Если противник начнёт сражаться в режиме, что не будет хватать мужчин, в бой пойдут женщины, не будет хватать женщин, в бой пойдут дети – все, кто могут держать в руках то, что стреляет, и нести то, что взрывается, тогда идеология развалится. И тогда захватчику придётся сказать себе: «Всё, хватит. Я не могу убивать женщин и детей за то, что они хотят оставаться людьми. Я думал, мы сумеем без этого, а не входит, значит, надо прекращать…», и подать назад. Вот только ведущие захватнические войны обычно такого не любят делать. Потому, что это будет означать, что они признают, что были неправы. А ещё, что опозорились. А это невыгодно и опасно. Поэтому они предпочитают переть вперёд до упора. И продолжать толкать версию, что они не фашисты. Потому, что это часть информационной войны, а информационная война часть общей войны, и в этой войне им нужна идеология, что фашисты тут не они. И чем опаснее проиграть, тем сильнее нужна, а чем они более неправы, тем опаснее прогорать. Так что кричать это они будут, и под таким лозунгом вперёд, к победе – где победителей не судят, и где они сами будут судить побеждённых судом победителя. И где они захватят контроль над тем, что можно говорить на таком суде. И какую напишут историю, и кто должен будет такую историю учить.
    Поэтому обратного хода у таких вояк обычно не бывает, и начав то, что пойдёт не по плану, он будет продолжать так, как пойдёт, несмотря на то, что оно идёт не так, как планировалось. Впрочем, критики несоответствий он не потерпит, и будет затыкать критиков тем решительнее, чем опаснее для него подымаемые ими вопросы.
    Поэтому на статус не фашиста при таком раскладе может претендовать только тот, кто думает, прежде себе что-то позволять. И не позволяет того, что приведёт не к тому, что он планировал. Ну или отвечает за то, что начинает. Вот только фашист ни за что отвечать не собирается. И он может кричать, что он не фашист, и что всякий, кто говорит иное, враг, и заслуживает кары. И что его сторона сработает исключительно аккуратно и быстро, и вообще чуть ли не безболезненно (быстро блицкригом врагу детский мат), и что поэтому всякий, кто посмеет лить на неё другое, клеветник. А когда начинается война – затяжная, кровопролитная, идущая на эскалацию, он просто продолжает настаивать, и что продолжает идти всё то же самое, и что всякого, кто посмеет что-то говорить против этого, надо без разговоров затыкать и затаптывать.
    Ну а война – она имеет тенденцию идти от аккуратного у неаккуратному. Потому, что даже если ты её начнёшь максимально аккуратно, аккуратно она не сможет идти, потому, что это война. Потому, что, если по правилам войны нельзя бомбить гражданские объекты, значит, этим можно пользоваться. Значит, противник на своей территории может прятать военные цели под гражданские. Значит, сможет делать так, чтобы тебе было трудно его поражать, не рискуя попасть по гражданским. А значит, у него окажется преимущество, а когда тебе надоест это терпеть, ты начнёшь меньше думать о том, как не рисковать, и больше о том, как его поразить. И когда, наконец, будет задет гражданский объект, враг начнёт кричать, что ты воюешь не правилам, и тоже начнёт бить по твоим гражданским объекта. И начнётся эскалация конфликта, эскалация ненависти, эскалация нежелания друг друга понимать, а желания только бить до упора. И вся аккуратность развалился, как карточный домик. И всё это будет из-за тех, кто начал то, что к этому ведёт.
    И когда ты придёшь в захваченную деревню, то большинство там может тебя встречать на главной улице с поднятыми руками, но часть может остаться сидеть у себя в домах, и кто-то может стрелять по тебе с чердаков. И тогда тебе придётся устраивать облавы, и ловить тех, кто убивал твоих солдат. Но выявить их всех может быть не так просто, и какую-то часть остающихся под сомнением тебе придётся либо на свой страх и риск пускать в расход, либо отпускать. Но если ты оставишь тех, кто убивал твоих, они продолжат по тебе стрелять, и возможно, в следующий раз тебя убьют. А вот если ты убьёшь подозреваемого, то риска не будет. И естественным отбором будут больше выживать те, кто поменьше думают о презумпции невиновности, и побольше о своей безопасности. Потому, что это война, и она несёт такие факторы, хочешь ты этого или нет.
    Если тебе не нравятся эти факторы, выход один: не иди на территорию чужих прав и свобод в том, в чём на свою территорию сам бы никого не пустил. Будет меньше таких факторов против тебя, больше против противника. Но если кто-то очень хочет взять то, чего сам бы на месте противника отдавать не захотел, то ему это не подойдёт. А значит, останется только делать то, что работает в противоположную сторону от того, что говорит. И подавлять тех, кто будет это несоответствие замечать.