Страдание очеловечивает

Был у нас в офисном центре один мужик, наш сосед. Инвестиционный брокер, бизнес-тренер. Среди наших он был оплотом красивой жизни. Дорогая — самая дорогая из всех — тачка. Жена-модель лет на двадцать моложе. Самый шикарный офис и самая сисястая секретарша. Был он мрачен и лыс, как Бондарчук, и был полным мудлом.

Никогда не здоровался. На паркинге вставал поперёк, так что места не хватало никому. На просьбы убрать машину захлопывал дверь перед носом и говорил: «Отцепитесь от меня».

Наши офисы были дверь в дверь, и мне приходилось сталкиваться с ним очень часто. И я была для него никем.

Пока не рухнул рынок. Не бахнул кризис 2009-го, когда средства в кое-каких банках заморозили. И видно, что-то он не проинвестировал или переинвестировал. Короче, он потерял всё. Квартиру и машину пришлось продать за долги. Жена ушла, персонал разбежался. И стал он жить в офисе. А звали его замудрёно — то ли Эдуард Маратович, то ли Марат Эдуардович. Короче.

С баблом растерял он все понты. И стал приходить ко мне в офис (а я работала допоздна) — чаевничать. С самыми дешёвыми печеньями или пряниками, никогда — с пустыми руками. И мы сидели и трепались порой до ночи. Бизнес-тренерам дай только поболтать.

До сих пор помню, как он мрачно шутил: «Страшно тянет вешаться, но страшно».

Короче, нормальный оказался мужик. То ли Марат, то ли Эдуард. Страдание очеловечивает. Вот так.