На семи ветрах Часть 3 Глава 5

 Юность! Необычное время жизни! Оно неповторимо по
чувствам и ощущениям, запретам и ожиданиям. Мир расцвечен
ра дужной краской, который со временем поменяется на цвет
ные приглушённые тона, зачастую приобретая по жизни серую
бытовую раскраску.
 Каникулы подходили к концу, осталась последняя неделя, отдыхающие разъезжались. У Павла остался последний год учёбы,
чтобы стать дипломированным юристом, потом два года армии.
За три года много воды утечёт. Расставанье молодых людей было
грустным. Кто знает, что ожидает их впереди, но это озорное лето
им уже не забыть.

У взрослых жителей села Верхние Выселки жизнь шла по своему
кругу. Так было и в большой семье Беляевых. Работы каждый день
непочатый край. Обеспечить уходом такую семью не просто.
Из бытовых приборов, облегчающих домашние заботы, никаких,
и только купленная по случаю подержанная ручная швейная ма
шина марки «Подольск» выручала семью не раз. За три недели
дома Люба перестирала руками, как делала и её мама, все занавески, постельное бельё. На швейной машинке закрыла все дыры на
штанах братьев, пустив одни на заплаты, совсем не пригодные для
ношения, чем был недоволен младший брат.
– В жару дырки освежали, было не так жарко. Да и красиво, все
дыры с бахромой.
– Дочь, когда уезжает твой кавалер?
– Вчера уехал.– Помнишь, когда вы первый раз ходили на речку, а потом гу
ляли до утра. Вот утром, часов в одиннадцать, приходила бабушка
Люды, соседка, жаловалась на тебя, что ты у её внучки жениха от
била. Видно, она на него имела виды.
– Специально я ничего не делала. Никого ни у кого не отбивала.
Вот почему при встрече со мной она отворачивается, не здоровается.
– У меня и в Раёво такая история была. Нравился однокласснице
Рите учитель физики, а она ему сбоку припёка. Ему понравилась я,
вернее, взрослый мужчина, влюбился. Бывает, оказывается, и такое.
Со мной была разборка. Недавно приезжал к нам директор школы,
он тоже кому-то нравится. И что теперь? Думаю, мне не надо у кого-то
спрашивать разрешение, узнавать, на всякий случай… Позволят они
мне или нет? Забудь. Мне вот хочется с крёстной повидаться, а зи
мой съездить в Раёво. С чем можно добраться до села Телесовского?
– С отцом надо посоветоваться.
 Отец пришёл домой после восьми, уставшим. Искупался в речке, поужинал в саду и на старом ватном одеяле, прикрыв глаза, раскинул своё усталое тело для отдыха. Он был счастлив, что вся семья в сборе, без ссор и выяснений каких-либо отношений,
подрастает сад. В этом году кое-где появились на яблонях завязи.
Погода прекрасная. Работы много, но какая жизнь без работы?
Дети радуют, женщина рядом, которую полюбил ещё подростком,и не заметил, как заснул.
На следующий день Мария рассказала мужу о желании старшей
дочери.– Одну её отпускать нельзя. Ехать на перекладных, мало ли что
может случиться. Шофёры, ещё те ребята, зачастую не трезвые.
Надо подумать.
 Андрей решил вопрос с работой и через два дня они с дочерью
были на Телесовском. Сестра Марии Анна к тому времени была
уже в разводе несколько лет. Теперь она жила на другом конце
села в большой двухкомнатной квартире, напротив магазина, в
котором крестнице они с мужем покупали одежду и письменные
принадлежности к первому классу. Любе показалось в этот раз у
крёстной неуютно. Всё чисто, прибрано, но как-то пусто без доброго
дяди Васи. Отец с дочерью остались на ночь. Любе хотелось уз
нать, про мальчика-подростка Витю, который спас её, когда ей
было лет шесть, от насилия его сверстников.
– Крёстная, помнишь того мальчика Витю, который привёл
меня из леса? Ты что-нибудь о нём знаешь?– Он живёт здесь. Окончил сельскохозяйственный техникум,
специалист по машинам, механик. Недавно семья построила себе
дом, от меня неподалёку, через дорогу. Женат. Жена с ним вместе училась, только по другому профилю, она бухгалтер. Давайте,
сходим. Здесь рядом.
 Решили пойти вечером. Постучались в дом, поздоровались и
объяснили, зачем они пришли. Люба увидела взрослого мужчину,
в котором бы сама не узнала мальчика Витю. Теперь ему было за
тридцать, коренастый молодой человек. Он рассказал, как после
того случая вся эта малолетняя банда его преследовала.
– Страшно было?
– Непросто. За меня никто не заступался. Всё боялись их в
школе. Заводилой этой компании была Светка Сорокина. По
прозвищу  – Сорока. Она до сих пор его носит. Караулили по
очереди, даже заглядывали в окна, всё искали, чтобы расправиться, и однажды поймали после школы и сильно избили.
Вы зывали участкового и всех поставили на учёт. Троих всё-таки
посадили во главе с Сорокой, когда им исполнилось по восемнадцать лет, за другие проделки. Они и сейчас добротой не отличаются, любители гадостей.
Эта троица посей день дружит.
Не зря существует пословица: «Скажи мне, кто твой друг, и я
скажу, кто ты».
 – Спасибо тебе за смелость, за твой поступок. Мог бы меня в
том лесочке оставить, где бы они меня и нашли, а самому сбежать,
но ты не сделал этого. Была бы я жива? Кто знает?
– Сколько тебе сейчас? Чем занимаешься? – спросил Виктор.
– Семнадцать. Учусь в педагогическом институте, перешла на
второй курс. Красивая у тебя жена. Сколько дочке?– Как и тебе тогда, – шесть лет, и имя твоё. Дочка Любушка.
Уезжая с Телесовского, она всё возвращалась и возвращалась к
тем событиям, о которых до этой поездки отец и не знал. Каникулы
заканчивались, через три дня уезжать на учёбу. Сколько событий
с ней произошло за это время и всё куда-то уходит, утекает, но не
исчезает из памяти. С Виктором она больше не увидится, жизнь
выстраивает свои пути-магистрали. С Павлом? Денисом? Петром?
Всё может случиться, но и их от неё увели дороги. Как идти вперёд
к своим мечтам, не отдаляясь друг от друга? Впереди начало вто
рого студенческого учебного года. В него добавили двухгодичные
курсы медицинских сестёр с прохождением практики в разных
отделениях больниц, морге. Как выстроится этот год? Кто же знает?
С этими мыслями Люба уезжала в новые события своей жизни.
 Второй курс обучения начался с поселения в общежитие. Ей до
сталась та же комната, где она жила при поступлении в институт.
Были и другие, меньше размером, на пять человек, но ей предстояло жить в большой комнате, на десять коек.
В углу, где была её кровать, занять не получилось. Там уже обустроились две Нины,
Бударина и Рыбкина. Следующая кровать была Любина. Ещё на
первом курсе они договорились поселиться рядом. Обе Нины
пришли раньше и заняли Любе место рядом с собой, положив на
её кровать авоську. Эти девочки ей нравились, они были из рабо
чих посёлков области, из учительских семей. Обе аккуратные и
рассудительные, с длинными, почти по пояс волосами, шатенки.
Нина Бударина неизменно носила строгую причёску, собрав во
лосы на затылке, кареглазая, она была несколько выше Любы, по
характеру – справедливая, её и на втором курсе выбрали старо
стой, поэтому все факультетские новости эти трое знали первыми.
Нина Рыбкина ниже их всех ростом, голубоглазая, с мудрёными на каждый день причёсками Не зря существует пословица: «Скажи мне, кто твой друг, и я
скажу, кто ты».
 – Спасибо тебе за смелость, за твой поступок. Мог бы меня в
том лесочке оставить, где бы они меня и нашли, а самому сбежать,
но ты не сделал этого. Была бы я жива? Кто знает?– Сколько тебе сейчас? Чем занимаешься? – спросил Виктор.– Семнадцать. Учусь в педагогическом институте, перешла на второй курс. Красивая у тебя жена. Сколько дочке?
– Как и тебе тогда, – шесть лет, и имя твоё. Дочка Любушка.
Уезжая с Телесовского, она всё возвращалась и возвращалась к
тем событиям, о которых до этой поездки отец и не знал. Каникулы
заканчивались, через три дня уезжать на учёбу. Сколько событий
с ней произошло за это время и всё куда-то уходит, утекает, но не
исчезает из памяти. С Виктором она больше не увидится, жизнь
выстраивает свои пути-магистрали. С Павлом? Денисом? Петром?
Всё может случиться, но и их от неё увели дороги. Как идти вперёд
к своим мечтам, не отдаляясь друг от друга? Впереди начало вто
рого студенческого учебного года. В него добавили двухгодичные
курсы медицинских сестёр с прохождением практики в разных
отделениях больниц, морге. Как выстроится этот год? Кто же знает?
С этими мыслями Люба уезжала в новые события своей жизни.

 Второй курс обучения начался с поселения в общежитие. Ей до
сталась та же комната, где она жила при поступлении в институт.
Были и другие, меньше размером, на пять человек, но ей предстояло жить в большой комнате, на десять коек. В углу, где была её кровать, занять не получилось. Там уже обустроились две Нины, Бударина и Рыбкина. Следующая кровать была Любина. Ещё на первом курсе они договорились поселиться рядом. Обе Нины
пришли раньше и заняли Любе место рядом с собой, положив на
её кровать авоську. Эти девочки ей нравились, они были из рабо
чих посёлков области, из учительских семей. Обе аккуратные и
рассудительные, с длинными, почти по пояс волосами, шатенки.
Нина Бударина неизменно носила строгую причёску, собрав во
лосы на затылке, кареглазая, она была несколько выше Любы, по
характеру – справедливая, её и на втором курсе выбрали старо
стой, поэтому все факультетские новости эти трое знали первыми.
Нина Рыбкина ниже их ростом, голубоглазая, с мудрёными причёсками на каждый день,
 с фигурой, как у статуэтки. Свою однокурсницу Люба считала самой красивой девочкой на всём факультете. Через две недели всех студентов отправили
по колхозам и совхозам области на сбор урожая, в основном на
картошку. Второй курс биолого-географического факультета, где
были одни девушки, отправили с первым курсом спортивного
факультета, где в основном были взрослые парни. Все они недавно вернулись со срочной службы. Расчёт был прост, на помощь,
носить вёдра, мешки. Делать погрузку на машины.

В совхоз «Рассвет» в село Волковка они приехали к обеду. Сту
дентов разместили по сельским избам. Двум Нинам и Любе до
сталась хибара, видавшая не одно поколение жильцов. Возможностей для ремонта у которых, видимо, так и не нашлось. Теперь в ней жила одинокая старушка, чья-то бабушка, мать, у которой никто не вернулся с Великой Отечественной войны, ни муж, ни четверо сыновей, ни дочь. Седая, худая, сгорбленная от тяжё
лой работы и такой горькой жизни. Сил на какую-либо работу в
совхозе не осталось. Не было их и на дом. Он был в запустении,
начиная с прогнившего крыльца. Вдобавок ко всему, её постоянными жителями были рой мух и клопы, которые накопились целыми колониями. Сельчане жили крайне бедно. Жизнь шестидесятых годов двадцатого столетия продолжала награждать людей непомерными трудностями. У многих студентов жильё было чуть лучше. Посовещавшись между собой, девушки отправились к руководителю группы, преподавателю Николаю Трофимовичу Болдину, который в это время находился в конторе у председателя
совхоза. Выслушав их, выяснилось, поменять им место житель
ства нет возможности. От председателя поступило предложение
провести там дезинфекцию.

– Изба в одну комнату, извёстка на складе есть. Сейчас студенты пообедают, давайте попросим парней, чтобы они помогли. Одного
строителя я сниму с коровника в помощь, он дело своё знает.
Хозяйка этому будет очень рада, на память сделаем доброе дело.
 После обеда, через час, пришла группа из пяти парней с преподавателем и строителем с извёсткой, кистями и вёдрами. Из дома
вытащили всю скромную мебель и пожитки. Мужчины работали в доме. Девушки вытряхивали паразитов из постели, промывали скамейки,табуретки и всякую утварь, где были замечены их следы.
Потом на улице развели костёр на кирпичах и грели воду мужчинам для купания.
К вечеру мужчины закончили работу. Побелили всё внутри,
стены, потолок, русскую печь. Девушкам предстояло вымыть окна,
подоконники, пол, входную дверь, где могли остаться клопы.
Отмывшись от побелки, парни носили им воду из колодца для
смены. Теперь и они грели на костре девчатам воду для купания.
С шутками, прибаутками работа закончилась. Теперь нужно, чтобы
всё просохло. Решили вечером после столовой пойти в клуб всей
ударной молодёжной группой, познакомились поближе и договорились работать на поле в таком же составе. Перед закатом занесли вещи в избу. Хозяйка, бабушка Дарья, осыпала их благодарностями.

 Месяц сельскохозяйственных работ закончился комсомольцами
ударно. После вычета денег из зарплаты за питание, студентам
получилось немного заработать. После возвращения в институт
назначенная стипендия всеми была получена и за сентябрь, и за
октябрь. В этом году Любе, так как она из многодетной семьи, стали
выдавать тридцать талонов в месяц на питание.
Придя в общежитие, она деньги и талоны убрала в тумбочку под
расстеленную газету и на них положила стопку книг, спрятала, как
учила бабушка. На следующее утро решила оттуда взять талон на пи
тание и несколько рублей на всякий случай, но под газетой ничего не
оказалось.  Как это могло случиться? Все студенты! Одни девушки!
Такое может произойти только с ней! Как жить дальше? На что?
 Все в комнате уже собирались выходить, когда она расплакалась.
Узнав в чём дело, во главе со старостой стали друг у друга проверять вещи. В это время перед Любой, как на экране возникла большая цветная картина. Она увидела, как однокурсница прячет то, что у неё пропало, хотя глаза были закрыты. Она была уверена, что это правда. Это так. Мистика! Как сказать?
 Пропажа не нашлась, все как-то притихли, совместная жизнь в
общежитии только начиналась, и тут такое… При проверке Люба
наблюдала за всеми и нашла подтверждение своему видению.
Однокурсница вела себя так же, как когда-то её школьная подруга
Галя, которая с усердием искала, куда же деваются завтраки у подруги,
которые она же и воровала.
– Я знаю, кто это сделал, – вдруг в тишине неожиданно сказала
Люба и посмотрела на кровать, которая стояла во втором ряду,
почти напротив её.
– Кто? Кто? – посыпалось с разных сторон.
– Пусть она сама признается. Мне даже стыдно называть её имя.
– Назови, назови…
– Марина, зачем ты это сделала? – сказала Люба, не поднимая на
неё глаз. Как мне жить? На что? Взяла всё, подчистую, ничего для
меня не оставила, хоть бы немножко оставила…
В комнате проживали две Марины. С двух сторон послышалось:
– Я не брала, я не брала…
 Для стульев в комнате не было мест, после проверки все сидели,
молча на своих кроватях. Неприятная ситуация, можно подумать
на каждого из них.
– Это сделала Марина Щеголихина.
 Марина сидела на кровати, как и все другие. Возмущению её не
было предела. Вся комната наблюдала за происходящим.
– У меня всё проверили. Можешь сама посмотреть. Как я могла?
Надо иметь совесть, чтобы такое сделать.– Почему ты так думаешь? – спросила Нина Бударина.
– Я знаю точно, что это она взяла, и знаю, где она всё спрятала.
– И где? Где? – послышалось со всех сторон.
– Марина отдай сама и я тебя прощу.
– Я не брала! Что ты из меня делаешь воровку? У меня Света всё
проверила. Правда, Света?
– Да!
– Не всё! Под матрасом не смотрела. Точнее, ты засунула в матрас, но края денег видны. Ты торопилась, – Люба подходила к однокурснице. Девушки повыскакивали со своих мест, встали полукругом. Ситуация накалялась.
 Марина продолжала сидеть на прежнем месте в отличие от других.
Нина Бударина скомандовала:
– Уйди с кровати.
 Марина встала, староста приподняла матрас, и все увидели пропажу. Действительно, матрас был надрезан, скорее всего, маникюрными ножницами, торчала белая вата и небольшая кромка нескольких купюр. Достали, пересчитали. Деньги и талоны на
питание кроме одного, были на месте. Вернула и его, не успев на него сегодня по
обедать. Серьёзных событий в этот день получилось два. Разоблачение ; это первое. Как жить с человеком, когда у студентов всё нараспашку? Второе ; однокурсники не  могли понять, как это Люба всё увидела? Мистика? Обладает какими-то неизвестными способностями? С этого дня с женским полом у Любы за все пять лет не
было никаких проблем, это к слову, на всякий случай.

 На первую пару лекций не пришло десять студентов, и это было ЧП на факультете. Посещение должно быть всегда сто процентов. Из-за этого
могли отчислить из института, в лучшем случае, не дать или снять
стипендию. Всех вызвали по такому поводу в деканат с объяснением, не пошла только Марина Щеголихина, которую вызвали на следующий день. Деканату открылась вся эта неприятность. Педагогам было интересно и то, как Биляева Люба определила вора. Вся ситуация стала известна и в общежитии, и в институте.
 Однокурсники попросили убрать Марину Щеголихину из ком
наты. Комсомолка, будущий учитель не достоин, получать такую
профессию и быть в комсомоле. Позже её исключили из комсомола, отобрали место в общежитии. Она стала жить на квартире и продолжать учиться. Перед холодами Люба не обнаружила у себя в чемодане тёплую вязаную шерстяную кофту, синюю с
белыми полосками. Через некоторое время кто-то из студентов
сказал, что видел такую кофту на Марине, она в ней гуляла по
городу осенью. Известно об этом стало только в декабре. Две
Нины и Люба, узнав адрес, где проживала Марина Щеголихина,
пошли, чтобы забрать пропажу. Кофта из новой превратилась в
старую, с рыжими подпалинами на спине. То ли она её сушила у
открытого огня печки, то ли следы от непомерно раскалённого
утюга. Надевать в институт её уже было нельзя. От неожиданности Марина отдавала её без сопротивления, но утверждая, что
это кофта её.
– Ты что сделала с кофтой? Купишь новую вместо этой, – строго
сказала староста Нина Бударина.
Ничего умнее Марина не придумала:– Она такой и была!
 Девушки забрали кофту, которая годится теперь только для работы по осени на уборке картошки, и разошлись, каждая по своим делам.
  Это был день перед самым Новым годом, и Люба решила сходить
к Вере Петровне, как и обещала, рассказать ей о дальнейшей судьбе мальчика Вити, который спас её в детстве, в подробностях, о своём летнем отдыхе, делах в институте. По дороге зашла в магазин, купила небольшой кулёк мягких пряников и с хорошим настроением отправилась на встречу, чтобы поздравить её с насту
пающим Новым годом. Дверь была заперта, никто не открывал.
Она решила узнать у соседей, те рассказали, что через неделю, как
Люба съехала с квартиры, Вера Петровна умерла. Приезжал сын
на похороны. Теперь в квартире пока никто не живёт. Рак никого не
щадит! Господи! Спаси и сохрани! Хорошим человеком она была.
– Горько! Как горько! Она, видимо, знала о таком неотвратимом
приближении и поэтому мне поведала о своей жизни. Ей нужно
было выговориться. Тяжело, когда те, кого любишь, предают тебя.
Господи, спаси и сохрани от таких неверных! Пусть земля ей будет
пухом. Вечером Люба поведала о ней однокурсницам в комнате
общежития и, раздавая пряники, просила её помянуть.

 На следующий день студенты снова ходили в деканат по поводу
Марины, настаивая, чтобы её отчислили из института за недостойное
поведение. Позже состоялось очередное комсомольское собрание, в
решении которого было записано: обратиться к деканату с просьбой
её отчисления. Марина сдала зимнюю сессию, больше в институте её
никто не видел. Ушла на заочное обучение, куда-то перевелась или
исключили, о дальнейшей её судьбе никто так и не узнал.

 Глава шестая