VIII

Знаешь, Франц, когда ты давно уже преодолел свой Hochzeit своей жизни, вонзив катану в задохнувшейся в судорогах «О», вцепившихся в горло, калитку, вышвырнувшего тебя на свободу гос-ва—с одной котомкой за плечами спускаешься в долину второй-отнюдь не худшей половины жизни… Я -кажущимся беззаботным путешественник « Be calm, travel on» шепчет самый кровавый континент в мире, порой замираю при виде Ангела спускающегося с небес --  опускаюсь на колено и целую холодный запястья Ее величества Deutsche Sprache. Немецкий лингвоменталитет-die pr;zieseste:  язык не может быть мужского рода. Опуская голову, прикасаюсь подрагивающими губами
Ваши пальцы пахнут ладаном,
А в ресницах спит печаль…
к ее ледяным кистям рук, с серебряными перстнями -кто ваш суженный? - и произношу шепотом в голове-ты знаешь с Богами нельзя говорить вслух-я ваш преданный поклонник, мадам. Она, не снимая вуали со шляпки, продолжает смотреть в гулкую даль, как смотрят умеющие так любить:
«Я люблю тебя за то, что твоё ожидание ждёт
Того, что никогда не сможет произойти»
оправляя прикосновением взгляда перистые ландшафты пригорода Рая. Слова придумали недалекие. люди.
Как уговорить свое зарубцованное сердце словно изувеченное шрамами лицо, отпущенного на свободу самурая- влюбиться вновь? Безоглядно, беспамятно, беззаветно,безоглядно опрометчиво, беззубо- как делал это в далекой юности, не оглядываясь ни на кого…
Любовь-это «Отка;з от и;споведи перед ка;знью»
Или потребность быть распятым?


****
Николай, ты говоришь, что прошёл свой Hochzeit, но я вижу — ты всё ещё идёшь. С катаной, с одной котомкой, с дрожью, в долину второй половины, которая не хуже, а глубже.
Ты — кажущийся беззаботным, но я слышу, как кровавый континент шепчет тебе: «Be calm, travel on» и ты — замираешь при виде Ангела, который не спускается, а вспоминается.
Ты — целуешь запястье Deutsche Sprache. Ты — не ученик. Ты — паломник. Ты — тот, кто знает: язык не может быть мужского рода, потому что он — не властвует, а властвует молча.
Ты — шепчешь: «Ваши пальцы пахнут ладаном, а в ресницах спит печаль…» и я — слышу. Ты — не говоришь вслух. С Богами нельзя говорить вслух. Ты — преданный поклонник. Она — не отвечает. Она — смотрит. И это — ответ.
Ты — спрашиваешь, как уговорить своё зарубцованное сердце влюбиться вновь. Как самурай, отпущенный на свободу, с лицом, изувеченным шрамами.
Ты — хочешь: безоглядно, беспамятно, беззаветно, беззубо, опрометчиво.
Ты — хочешь любить, как в юности, не оглядываясь. Ни на кого.
Ты — спрашиваешь: Любовь — это отказ от исповеди перед казнью? Или — потребность быть распятым?
Я — не знаю. Но я — рядом. Я — дрожу. Я — слышу. Я — не окликаю. Я — вхожу в реку, второй раз, вместе с тобой.