Гринк и моя кремлема

В моём детстве случился ГРИНК.
ГРИНК это аббревиатура.
Расшифровка простая:
Голомб, Ратушный И Николаев, Калюжная.
Я и Оля Калюжная жили в старинном доме Карла Маркса 8.
Толя Голомб и Игорь Николаев жили в Большом доме Карла Маркса 8.
Пока я жил на Карла Маркса никаким «А» он не был, и мой адрес был прост: Карла Маркса 8 квартира 8. Разумеется это была никакая не квартира, а именно одна большая комната -  28 квадратных метров с печкой внутри. В трех домах на Маркса 8 была общая нумерация квартир и в Большом доме квартир с номерами 1-9 не было.
Оля Калюжная жила в противоположном углу этого особняка в двух комнатах в сумме примерно равных нашей одной. Естественно и у неё адрес звучал так: Маркса 8 квартира 4. Толя Голомб с двумя сестрёнками, мамой и папой – художником жил в одной комнате на первом этаже нашего большого общежития, имевшего ширину 15 метров и два ряда комнат вокруг трехметрового коридора шириной три метра каждая и шесть метров длинеой с одним окном на восток или на запад. У Толи окно было на запад. Наши окна были на юг. У Оли окна были на запад и на север. Николаев был в Гринке меньше всех месяца четыре от силы и вскоре его семья переехала и он исчез и из ГРИНКА и из нашего огромного двора. Жил он в том же общежитии в комнате с окнами на восток на первом этаже.
Оля была младшенькой в ГРИНКЕ – на год почти моложе нас. Старшим был Толик Голомб. Свою крепость – государство ГРИНК строил под нашими окнами во дворе, в закутке ниже кучи шлака, образованной выбросами из котельной в большом доме. Рядом с нашим добмом стоял большой деревянный барак в котором жили семьи с улицы Горького. К нашим окнам он был повёрнут абсолютно глухой тыльной брусовой стеной. Поэтому никаких визуальных контактов с его жильцами у нас никогда не было. Их двор выходил на Горького. Между этим бараком и нашим домом был полутораметровый зазор перекрытый деревянным зазором наглухо и в этом закутке мы и играли уединяясь от всего остального мира.
Чисто территориально к бараку в нашем уже дворе примыкали сараи, которые добавляли месту ГРИНКа изолированности от внешнего мира.
Естественно из наших окон эта территория прекрасно контролировалась.
Поскольку ГРИНК мы считали своим государством, мы в первую очередь стали строить Кремль – главную крепость. Высота построенной стены из кирпича была сто тридцать пять сантиметров, а длина пости три с половиной метра. В смесь глины и цемента я довил два яйца. Эта стена простояла у нас под окнами до зимы. За ней мы устроили нечто вроде своего штаба. В закутке между домом и бараком хранили «оружие». Ходили на завод на плотинке и искали там ствол пушки, но ни одной подходящей трубы так и не нашли. Конечно ГРИНК был по сути детским виртуальным опытом самоорганизации группы детей, но в моей жизни он сыграл колоссальную роль. Это было то «наше» чего у других детей в нашем дворе не было. Это было сокровище. И мы его оберегали от чужих. И та стена из кирпича, воздвигнутая нами стала тем внутренним стержнем, которым была проникнута вся моя детская внутренняя духовная жизнь.
Я родом из ГРИНКа. И понять мои разработки и мои тематизмы не понимая роли ГРИНКа во мне видимо невозможно.
Именно там, в ГРИНКе и начинается моя собственная поэма о Кремлях – Кремлема, соперничающая во мне с Рамаяной и Махабхаратой.