Повод

Эта история, которую смело можно определить трагичной, пришла несколько лет назад из города N, застывшего в двух тысячах километров от Москвы. Резонанс она совершила крупный, только непродолжительный. Наверное, это произошло по очень простой причине: людям так и не рассказали о деталях. Никому не понравится подолгу толковать языком о пустой формальности; ведь нечего разбирать. Но сегодня подробности, которые так преданно любит любознательный народ, найдут своего читателя, и история вновь оживёт.
Артур Белогерский, молодой человек, проживавший восемнадцатый год своей жизни, вместе с тремя своими университетскими приятелями вошёл в квартиру, снятую на неделю. Имена их известны – Вадим Кражов, Илья Дратурин и Руслан Перкенский. За ними вошли дамы, тоже студентки, но с иных факультетов; вся компания состояла из девяти человек. Они были шумны и разговорчивы. Одни держали предпраздничное спиртное, другие пакеты с едой, и лишь Белогерский меланхолично вглядывался в ватагу, полную веселья, и предвосхищал скуку. Он мало радовался жизни, невзирая на столь молодой и здоровый возраст. Деньги и власть, манившие многих, не рождали в нём трепета, потому он относился к своему юридическому учению без страсти. Если попытаться сказать правду, то выйдет весьма шаблонно и даже как-то нелепо: он искал счастья, которое никак не показывалось перед глазами. Его сердце оставалось пустым к разным развлечениям, но Белогерский всё же не уставал предаваться глупостям молодости, надеясь, что всё-таки до него что-то и дойдёт, хотя бы ничтожная частица необходимого ощущения. А может, он это делал, чтобы чуть позже, по прошествии нескольких лет, не возникло чувства, что он что-то упустил, потратил, и всё зря, на какую-то ненужную муру, на тоску и отчаяние?! Артур точно намеревался выиграть во всём, и в этом он себе признавался, оттого протуберанцы презрения к себе становились всё злее и пышнее; а раз так, то сегодняшняя меланхолия – ещё невероятный подарок. Именно он арендовал эту квартиру, он пригласил товарищей, он же и желал отыскать счастье в пустоте и не растерять понапрасну время, которого, как считал, у него ещё было в достатке.
– Вы можете не шуметь, я ещё не запер дверь? Здесь соседи живут, не мы одни в этом доме, – с укором бросил всем Белогерский.
– Насколько нам известно, – ехидно заметил Кражов, скидывая чёрное пальто со своих хилых плеч, – ты здесь не жил, откуда тебе знать, кто тут ещё имеется?
– Даже если и так, то это не повод вести себя по-скотски, мы всё же люди. К тому же час поздний, все спят, – не сдавался Белогерский.
– Не согласен! – воскликнул Дратурин, не спешивший раздеваться. Казалось, он зашёл на минуту, и теперь ему непременно нужно покинуть всех. – Через неделю Новый год. Людям не до тишины. Все готовятся веселиться и праздновать. А мы, так сказать, раньше приступили, не так ли? – Он весело оглядел столпившихся в коридоре, но, не получив ответа, как-то сконфузился и наконец разделся.
– Ты потому и разбитый постоянно, Артур, что безостановочно ищешь всему объяснения, запрягаешь себя и окружающих в рамки. Вот тебя и не понимают. Тяжёлой ты человек, тяжёлый, – сказал слово Перкенский, высокий и статный парень, находивший в себе некое сходство с Белогерским, но ни разу никому не выразивший этой мысли. Он словно боялся показаться похожим на кого-то, и причина тому крылась в его детстве. Отец вечно сравнивал его с окружающими, и Перкенский замкнулся, был сдержан и часто молчал, даже если ему было что сказать. Он не терзался чувствами и сомнениями, как это делал Белогерский, а только всячески пытался скрыть язву, которая никак не затягивалась.
Белогерский запер за всеми дверь, снял верхнюю одежду самым последним и вошёл в комнату. Из кухни доносился женский хохот, желавший жить бессмертно. Творя шум, девушки принялись готовить блюда под намечающееся алкогольное веселье. Не желая им мешать, парни заперлись в комнате. Пока девушки развлекались в неукротимом словесном блуде, парни уселись вокруг потрёпанного, как и сама квартира, деревянного стола и затеяли важные, как им казалось, разговоры.
– Я слышал, у тебя есть все шансы заполучить нашу преподшу по… – ухмыляясь, заговорил Кражов. Его лицо всё ещё было красным от зимнего холода, и он напоминал сгоревшего на пляже человека. Лишь пляж был белым, а солнце чёрным. – Забыл лишь, как зовут её.
– Не делай вид, что не помнишь её имени! – возразил его близкий друг, Дратурин. – Ты мне говорил недавно, насколько она прекрасна, как ты бы желал оказаться на месте Артура.
Кражов толкнул друга в плечо.
– Ну спасибо, угодил. Подставил ты меня, а зачем?
– А нечего тут ссоры устраивать зря. Мы тут за весельем, не так ли, Белогерский? – Дратурин злобно-ехидно поглядел на Артура.
– Если я так неприятен вам стал, то почему согласились собраться здесь? Я ведь никого не держу, – понял издёвку Артур.
– У них юмор такой, дерзкий и грубый, за последние месяцы ты не успел этого понять? – постарался обратить разговор в нечто иное, более благое и перспективное, Перкенский. Он сидел подле Белогерского, потому положил ему руку на плечо, надеясь, что Артур не станет ожесточаться.
– Да нет, я узнал их полностью, мне хватило времени, только вот всё надеялся, что наши приятельские отношения не сойдут до грубой пошлости.
Кражов фыркнул.
– Тебе самому не смешно?
– Почему же мне должно быть смешно? – спросил Белогерский спокойно.
– Потому что ты крайне серьёзен, всегда, – заметил Дратурин. – Руслан всё верно подметил. Ты чрезмерно ответственен. Это не под стать твоим прожитым годам.
– Если вам всё же не нравится что-то, мы можем разойтись. К чему эта встреча? – вскинув руки в недоумении, произнёс Белогерский.
Кражов и Дратурин рассмеялись.
– Прекрати. Мы шутим, и не более того. Тебя очень легко задеть, ты сам не замечаешь, насколько ты неповоротлив? – проговорил Дратурин.
Белогерский подумал и сказал:
– Такие шутки появились после того, как обе ваши пассии увлеклись моей персоной, оставив, впрочем, вас с носом. – Кражов и Дратурин вмиг посерьёзнели. Это была одна из основных причин, что принудила их сдружиться, узнать друг о друге чуть больше. – И теперь вы злитесь на меня, но открыто своё негодование не выражаете, что странно. Неужели вы трусы? И потому вы всё переводите в шутку. До того инцидента вы не позволяли себе таких вольностей.
– Опять вы дошли до этой темы… – заметил вдруг Перкенский, которого, к слову, никто не услышал.
– Может, ты и прав, Артур, – заметил Кражов и потупил взгляд.
– Я ведь отказал обеим в знак нашей дружбы, – подчеркнул Белогерский с достоинством.
– И всё же мы одни, – как-то обиженно произнёс Дратурин.
– Но моя ли в том вина? Всё, что было в моих силах, я сделал. Остальное… не моего ума дела. Я ведь сознательно к вашим девушкам не проявлял интереса.
– Да боже, мы можем это прекратить? – громче прежнего сказал Перкенский. – Мы собрались ради того, чтобы обговаривать то, что уже прошло? Прошу заметить, что до этого происшествия, если можно так сказать, все мы были закадычными друзьями, а сейчас что-то разладилось. Давайте уже соберёмся умом.
– Мы не маленькие мальчики, чтобы постоянно вспоминать о неверности наших девушек, – заключил Кражов с важностью независимого во всех отношениях человека.
– Вот и славно, на этом и поставим в истории финальную точку, а то этот ваш юмор, эти перепалки меня задевают. Обидно, ей-богу, – порадовался Перкенский.
– Мудрые слова, мудрые, – подтвердил Кражов. – Потому ты и старше нас, вот и сейчас спасаешь.
Все минуту молчали.
– Если мы в мире, то с чего начнём новую жизнь? – спросил Дратурин.
Все поглядели на Перкенского, ведь он выступил как человек, выразивший желание примирять былые недопонимания. Однако Руслан сконфузился. Ему нечего было предложить. Тогда слово взял Белогерский.
– Я предлагаю сыграть в игру.
Кражов и Дратурин недоверчиво поглядели на приятеля. Перкенский предчувствовал новую драму. Если игра разладится, думал он, то их компания, так успешно сформировавшаяся за месяц, уверенно развалится до основания.
– Не беспокойтесь, – заметил Белогерский, видя перед собой скованные и запуганные взгляды. – В ней может выиграть каждый, тут всё в умении блистать умом.
– Так я и думал, – воскликнул Дратурин, стукнув кулаком по своему колену, – что это всё хитрый план. Замять прошлое, а после и утвердиться на нашей глупости!
– Разве я говорил, что вы глупы?
– Но хотел доискаться до неё, не так ли? – поддержал друга Кражов.
– Да боже, прекратите! – вырвалось у Перкенского.
Все замолчали на какое-то время.
Белогерский вновь заговорил:
– Послушайте же для начала. – Всем было интересно, а потому никто до крайности не воспротивился. – Мы будем играть на деньги. Сваливаем их на стол, в общий центр, так сказать.
– Сколько нужно? – спросил с вызовом Дратурин.
Белогерский достал кошелёк, вынул из него пять тысяч рублей и кинул купюру на стол. Не соответствовать было бы позором, расценили остальные, потому все достали кошельки, вынули по той же купюре и бросили на стол.
– Надеюсь, это не последние ваши деньги, – с напускным страхом высказался Белогерский.
Оставив его слова без внимания, все ожидали продолжения.
– Так вот, я знаю один анонимный чат. – Белокерский назвал его. – Собеседники заходят и уходят. Многие из них крайне высокомерны, а потому диалог выдержать по силам не каждому. Особенно это касается женской части. С ней мы и будем работать. Задача у каждого следующая – продержаться десять минут в общении. Для того потребуется невероятнейшее мастерство общения, умение обольщать, лгать, выдумывать и скрывать. Играем до тех пор, пока не выйдет победителем только один человек. Победитель забирает деньги. – Все поглядели на стол. Двадцать тысяч рублей меньше чем за вечер, одним махом. Звучало привлекательно.
– Трудно играть в такую игру с человеком, который увёл двух дам из-под носа, – пошутил Дратурин с сухим лицом. Никто, кажется, и не понял, что то была шутка. Все продолжали смотреть на деньги.
– Ну так что, играем?
Ответ был единодушным. Игра завязалась.

Первым сыграл Кражов. Переписываясь с девушкой, он не скрывал волнения. Руки его слегка потрясывались, губы сжимались и разжимались, а глаза бегали, и часто они останавливались на деньгах, мирно лежавших на столе.
– Проклятая дура! – злобно проговорил он, передавая телефон Дратурину. – Видите ли, ей не понравилось, что я увлекаюсь географией. Она даже не знает, где расположена Австралия. Ещё бы Словению со Словакией спутать. Самое время!
– Нечего было умничать, – победно высказался Дратурин. – Ты знал, что тебе только и нужно, что продержаться какое-то время, а ты так вёл себя, точно спутницу по интересам искал.
– Ну и к чёрту! – вспылил Кражов, достал из кармана брюк сигареты и зажигалку и закурил. – Не думаю, что у вас выйдет лучше. – Он уже с острой ненавистью поглядел на Белогерского, но ничего не сказал.
Дратурин был близок к цели. Он проговорил с девушкой девять минут, но она его сбросила.
– Эх, – угрюмо заметил он, – а я думал, что справлюсь. Я даже не знаю, почему она ушла. Может, у неё дела. – Поднеся телефон близко ко рту, он отчётливо и как-то иронично произнёс: – Сегодня ты, кажется, лишила меня спокойствия!
Он попросил угостить его сигаретой, и Кражов охотно протянул другу свеженький тоннель с табаком.
– Твоя очередь, Перкенский, – уже обильно пуская дым, сказал Дратурин, и он протянул товарищу телефон. – Уж ты-то сорви деньги!
Перкенский взял телефон, однако сразу же передал его Белогерскому. Артур недоумённо поглядел на Руслана.
– Твоя же очередь!
– Я отказываюсь от своей попытки, но деньги забирать не буду.
– Тогда забирай свою часть, – протараторил Кражов.
– У нас был уговор, и я согласился. Но от попытки отказываюсь.
Дратурин фыркнул от изумления.
– Благородство безупречное, только вот пустое! Играй, не юли.
Перкенский без желания взял телефон.
– Ладно, хорошо, я сыграю, но скажу сразу, что денег не возьму, если выиграю, – подытожил он.
Кражов потянулся вперёд, сильно сгорбив спину, и, узенькими глазками глядя на товарища, сказал:
– Ты что удумал? Ты тут не выпендривайся. Если не хочешь играть – забирай свои деньги. А если нет, то играй, а раз выиграешь, получишь всё, понял? – Он вернулся в прежнее положение. – Нам твоего благородства уж точно не надо. Мы все тут играем, все идём на риск, вот и ты играй. – Закончив, он вновь поглядел на Белогерского с былым презрением.
Перкенский выдержал двенадцать минут. Эта была отличная удача, уверенная, подчеркнул Дратурин. Он протянул Руслану руку с намерением поздравить с состоявшейся победой, хотя все понимали, что, скорее всего, Белогерский выйдет не меньшим победителем. И вправду, Артур продержался полчаса.
– Скажите, что я ошибаюсь… Над нами кто-то издевается? – спросил Кражов, обращаясь к каждому.
– Бахвал! – поддакнул Дратурин, потирая свою изъеденную мелкими плешами бородку.
Наконец Белогерский завершил диалог и сказал:
– Девушка попалась приятная, и мне захотелось довести разговор до логического конца. Невежливо было бы скидывать диалог вот так, резко!
Едва сдерживая негодование, Кражов бросил:
– У нас два победителя. Выходит, второй раунд?
Перкенский поглядел на Белогерского, подумал и выдал идею, так удачно и просто пришедшую ему в голову:
– А я не жадный. Если Артур захочет поделить деньги поровну, то я не воспротивлюсь.
Белогерский, нисколько не размышляя над его словами, ответил:
– Я не против. Я за подобный исход.
Дратурин всплеснул руками. Его недовольство не скрывалось, но он промолчал, а Кражов, ненадолго застыв с сигаретой в руках, психанул и звякнул кулаком по столу.
– Вы всё подстроили, чтобы оборвать нас на десять тысяч рублей! Деньги вы не получите! Илья, подтверди! – Он бросил взгляд на друга. Тот чуть замялся, но сказал в итоге уверенное слово.
– Да, это точно, а как я сначала не заметил-то! Результаты отменяются. И играем заново, если хотите!
– Как мы могли это всё подстроить, если даже не знали, кто нам попадётся? – не поверив, что подобное возмущение могло появиться, спросил Белогерский. – Все мы могли проиграть и выиграть. Всё зависело от удачи и от нашего умения общаться. Никто никого не заставлял. Всё вышло добровольно! – Он потянулся за деньгами, однако Кражов яростно схватил того за кисть, выронив сигарету на стол.
– Ты не возьмёшь ни копейки отсюда. Разве что только свои деньги. Надеюсь, это ясно?
Разговор проходил в услащённом тоне, никаких криков и ярких возбуждений не было, потому девушки оставались в кухне до последнего. Они не знали о деталях случившегося. Им, как и многим другим, уже после высказывали домыслы.
Вышло так, что Белогерский взбунтовался. Почувствовав наступление Кражова, причём, как думал, совершенно нелепое и необоснованное, он встал с места и попытался стряхнуть руку приятеля, но тот оказался цепким, невзирая на свою кажущуюся хилость. Напротив, Кражов проявил бурную силу. Он тоже быстро приподнялся и потянул на себя Белогерского. Дратурин в это время, подчиняясь единству с Кражовым, поднялся и подбежал к балкону. Открыл дверцу и произнёс:
– Давай сюда, мы его проучим.
Кражов ещё несколькими рывками дотянул сопротивлявшегося Белогерского до балкона, но самому бы ему не удалось выпихнуть Артура на балкон. Дратурин и Кражов вместе взялись за него, и через мгновение они стояли у окна, за которым снег спешно тянулся к земле.
– Ну что, ты ещё не понял? – спросил Дратурин, плотно держа Белогерского за одну руку.
– А он умный у нас, должен понимать! – подлил Кражов, держа его за другую руку.
Белогерский сопротивлялся, но вырваться никак не мог. Он всё рвался выпростать руки, искусно извивался, однако недостаточно было его умения и сил, чтобы сделаться свободным.
Перкенский, когда началась неприличная приятельская суета, очутился в тяжёлом подавленном чувстве, но теперь вдруг очнулся. Он встал в проходе на балкон и проговорил:
– Прекратите этот балаган, эти шутки!
– А кто же шутит? – улыбнулся Кражов и плечом толкнул широкое окно, и оно распахнулось. Влетел порыв холодного воздуха и снега. – Как тебе, свежо? – говорил он уже с Белогерским.
Тот ничего не ответил.
– Ну так полетай, узнаешь – возвращайся! – тихо произнёс Кражов и стал выталкивать Артура из окна (к слову, квартира расположилась на четвёртом этаже). Дратурин помог своей силой. И через секунду Белогерский летел вниз. Перкенский подбежал в тот момент, когда уже исправить что-либо было нельзя.
– Что вы наделали, идиоты? – в испуге произнёс он, вываливаясь из окна, чтобы увидеть Белогерского.
Но тут-то и случилось безумие. Недокормленное раздражение распространилось и на Перкенского, и Кражов с Дратуриным, точно одурманенные силой бесов, попытались выкинуть и его. И они почти это сделали, только Перкенский так безжалостно схватился за двух своих карателей, что те стали вываливаться вслед за ним. Настал миг, когда ситуация совершенно отбилась от рук, и они втроём, под действием злой силы, выпали из окна. Девушки лишь спустя десять минут (и то по любопытству) вошли в пустую комнату. Никого не видя и не слыша, они испугались и кинулись к балкону. Аккуратно выглядывая из окна, одна из них обнаружила на земле знакомые бездвижные тела. Бешеный её крик протрубил на снежную улицу о несчастье. Так заканчивался год.