Муха летит на завод

1
Мир не без добрых людей, подумал Мишка, когда социальный работник всерьез пообещал после освобождения из колонии помочь с трудоустройством.
— Серьезно? Остаться у вас в городе?
Мишка был не местный: в воспитательной колонии сидят пацаны с пятнадцати регионов. Возвращаться некуда: у матери с отцом свои семьи, а он — отрезанный ломоть. С двенадцати лет бедовал по спецухам и баторам (это такие школы-интернаты для малолеток), в пятнадцать попал в колонию, и вот, в неполных девятнадцать лет, срок заключения кончался.
— А что? — пожал плечами соцработник. — На заводе всегда есть вакансии, жилье иногородним предоставляется. После стажировки и ученичества есть возможность получить разряд. Желающих отправляют учиться. Соглашайся. Денег заработаешь! За четыре года ты нам всем как родной стал. Хочется тебе помочь.
— Работа — это хорошо. Только мне жить негде.
— Это мы предусмотрели. Есть комната в общежитии. Все необходимое: диван, стол, стул, микроволновка. На первое время хватит, а потом сам себе снимешь жилье или завод предоставит.
— Роскошно.
— Замполит даст тебе номер телефона заводского начальника, позвонишь, договоришься о встрече. Придешь в заводские кадры, получишь список необходимых документов и направление на медкомиссию.
— Муторно, — вздохнул Мишка.
— Зато через месяц на работу устроишься, через два получку дадут. Немаленькую.
— Да. У нас в средней полосе зарплаты так себе, мне батя рассказывал, — согласился парень.
— А когда на разряд сдашь, она очень даже приличная станет для такого молодого парнишки!
— Новая жизнь, — размышлял Мишка.
— Конечно! Никаких старых связей, никакого криминального прошлого. Начинаешь взрослую трудовую жизнь с нуля. Никто на тебя не влияет, не мешает.
— Решено! — хлопнул в ладоши Мишка. — На завод!

2
Провожали Мишку чуть ли не всей колонией. Шутка ли, мальчишка отсидел четыре года! Вырос, возмужал, окончил школу и получил аттестат.
— Давай, Мишаня, звони, — пожал руку начальник отряда. — Куда сейчас?
— На хату, — усмехнулся Мишка, сжимая в руке бумажку с адресом комнаты в общежитии, где ему предстояло поселиться, и связку ключей. — Брошу вещи — и на завод пойду устраиваться.
Мишка пожал руки провожающим и пошел на автобусную остановку, представляя себя директором завода.
Зазвонил телефон. Мать прислала его в посылке перед освобождением вместе с сим-картой, чтобы сын был на связи. Не новый, конечно, из дешевых, но все-таки не кнопочный и с интернетом. Мама загрузила нужные приложения, вбила необходимые номера. Даже навигатор имелся.
— Алло.
— Ты где, сын? — звонил батя, человек суровый, дважды судимый.
Глядя на отца, Мишка и начал чудить по молодости. Думал, братва оценит, что он собрался идти батиной тропой. Оказалось, фигня все это. У каждого своя дорога, по чужой колее не проскочишь.
— Я на воле.
— Что решил?
— Тут останусь. Жильё у меня пока что есть. Попробую на завод пойти, говорят, платят хорошо.
— Это правда, — батя кашлянул. — Ты правильно решил. Нечего тебе у нас в поселке делать. Я с утра до вечера баранку автобуса кручу, а на жизнь еле хватает. То купи, это купи, братишке твоему мелкому купи… Большой город — другое дело.
Мишка не любил эти разговоры. О нем особо никто никогда не заботился. Сначала родители были заняты своими ссорами, потом отца надолго посадили, мать растерялась, запила. Бабушка забрала его к себе, но через пару лет померла, пришлось возвращаться к матери, которая к тому времени нашла нового мужа. Нет, в конце концов, у всех все сложилось: мать и её новый избранник поженились, переехали в город, купили квартиру, машину, родили двух девочек. Батя освободился, когда Мишка сам уже сидел. Ничего, отец тоже нашел себе женщину, обзавелся еще одним сыном, работает, не пьет. Пацаны с поселка писали в письме, что вроде как его жена снова беременна, но сам отец про это молчит. Нет места для Мишки ни в сердце матери, ни в сердце отца. В квартирах места точно нет.
— Ладно, бать. Давай. Созвонимся.
— У тебя как с деньгами?
— В колонии работал, копил последние полгода. Кое-что звякает.
— У тебя банковская карта есть?
— Откуда?
— Не откладывая, сделай карту! Скинь мне номер, я тебе денежку переведу на первое время. Тоже подкопил тут.
Отец снова кашлянул.
— Ты болеешь, что ли?
— Да не, так. От курева, наверно.
Мишка не поверил. За годы, проведенные среди чужих людей, он научился читать в душах людей по голосу, по глазам, по движениям.
— Давай, пока. Автобус подошел.
Он забрался в пригородную маршрутку, поставил на колени рюкзак, уселся к окну. Внешне Мишка ничем не отличался от пассажиров. Белобрысый, в спортивках и кроссовках, в короткой синтепоновой куртке и черной бейсболке. Никто бы не догадался, что он только что переступил порог специального учреждения, где провёл несколько лет.
Майское солнышко грело щеку через стекло. Широко распахнув голубые глаза, Мишка впитывал проносившуюся мимо него действительность. Деревья зеленели наисвежайшей листвой, на дачных участках, расположенных вдоль дороги, копошились люди. Пахло пылью, духами женщин, сидящих впереди.
— Кайф, — улыбнулся Мишка и повернул веснушчатое лицо на остановившуюся перед ним тетеньку.
— Пьяный, да? — проскрипела она.
— Чего?
— Того. Плати за проезд.
— А сколько стоит?
— Ты чего, из тюрьмы сбежал?
— Почему? — расстроился Мишка.
Взгляд, что ли, выдал?
— Цену не знаешь.
Мишка протянул пятьсот рублей.
— Поменьше есть?
— Например?
— Ты дуру из меня не делай! — закипела тетка. — Плати или вылезай!
— Я и плачу!
Кондуктор порылась в сумке, вытащила самые замызганные сотенные бумажки и горсть серебристой мелочи.
— На! — Она высыпала сдачу в подставленные ладони. — В следующий раз вообще рублями сдам!
Мишка промолчал. Он даже не обиделся от удивления. Очень давно с ним не обходились так бесцеремонно. Привык, знаете ли, что все кругом с тобой на братской ноте. Сотрудники вежливые, учителя приветливые, пацаны уважают. А тут первый повстречавшийся вольный человек обхамил по полной программе.
Мишка отвернулся к окну и уткнулся лбом в стекло.

3
Банк нашел по навигатору. Зашел, стесняясь. Подошла милая, улыбчивая девушка.
— Могу вам помочь?
— Ага. Мне карту надо сделать.
— Какую?
— Обычную. Куда деньги кладут.
— Дебетовую? Зарплатную?
— Типа того. Наверно.
Девушка пробила талончик на очередь, объяснила куда смотреть, что слушать. Очень хороший сервис. Душевный. Другой банковский служащий, тоже девушка, быстро оформила карту, рассказала все нюансы пользования, поблагодарила за доверие и пожелала хорошего дня.
Офигеть! Сегодня день противоречий, решил Мишка, и решил прогуляться. Зашел в продуктовый, купил две мини-пиццы. Замялся у холодильника с пивом. Заманчиво... Прошел мимо, купил кефир.
— Дайте еще сигарет.
— Выбирайте, — продавец ткнула пальцем в отпечатанный на принтере список наименований.
— Блин, — растерялся Мишка. — Таких, которые мне надо, нет.
— Другие возьмите, — отозвалась продавщица.
— Давайте те, что обычно все берут.
— Я не знаю, какие все берут, что вы мне нервы мотаете? — возмутилась женщина.
Скапливалась очередь.
— Возьми такие, — посоветовал какой-то мужик.
— Мне такие, — указал Мишка.
— И зажигалку не забудь, — подсказал добрый дядя.
— Паспорт давай, — вдруг потребовала тётка.
Мишка покраснел, порылся в рюкзаке, нашел, показал.
— Не продам.
— Как это?
— Восемнадцати нет.
— Да вы посчитайте, мне девятнадцать скоро!
— Да?
— Да!
Тетка пробила покупку, Мишка достал наличные.
— Что ж такое! — Женщина даже раскраснелась. — Еще и карты у него нет!
— Есть у меня карта! То есть будет скоро. Я заказал.
Еле выбрался Мишка из магазина. Встал возле крыльца перевести дух, оглядеться, перекурить. Сигарету в руках он сто лет не держал.
— Чего ты, малой? — из магазина с поллитрой вышел мужик-помощник. — Как будто вчера из командировки приехал.
— Я и приехал. Сегодня.
— Да ну? — удивился дядька. — Сидел, что ли?
— А что?
— Ничего. На вот, — мужик протянул бутылку. — Хлебни. Угости-ка сигареткой.
— Да я не это, — замялся Мишка, протягивая пачку. — Вроде как, не готов еще выпивать.
— А что?
— Надо сперва до дома добраться.
— А что? Где живешь?
— Вот, — Мишка протянул бумажку с адресом.
— Так это рядом. Общага. Блочная система. Четыре или три комнаты и общая кухня. Зато сортир и маленькая ванна у каждого свои! Я там бывал. В гостях. Роскошно. Один живешь?
— Да.
— Пошли, я тебя провожу. Сядем, выпьем. Потрещим малёха. Как там, в лагерях нынче?
Мишке показалось, что он попал в компьютерную игру-бродилку: очень хорошая графика, но ощущение, что всё не по-настоящему.
Мужик вёл его дворами, останавливался хлебнуть из горла, трещал о своем тюремном прошлом, и чем дальше, тем громче. Когда добрались до желтой общаги, в бутылке оставалось меньше половины.
— Вот она! — указал мужик. — Подъезд один. Пошли!
— Погоди, — остановил его Мишка. — Подожди меня, я наверх сбегаю, рюкзак кину и выйду. Надо в магазин сходить, закуси купить и еще кира. Бутылка-то кончается.
— Точно. Ну, сходи.
Мишка открыл брелоком ржавую дверь с домофоном, зашел в тёмный вестибюль, выдохнул. Еле отделался. Он походил по этажам, нашел нужный среди прочих номеров квартир за голубой фанерной дверью. Открыл. Прямоугольный коридор заканчивался огромной кухней. Его комната оказалась крайней слева. Дальше была еще одна и напротив две.
Мишка прислушался. Кто-то кашлянул. Орал телевизор. На кухне подгорала рыба, к потолку поднимался едкий дым. Пахло отвратительно. Он заторопился, открыл свою дверь, скользнул внутрь. Даже свет включать не стал. Страхово. Соседи почуют нового пассажира. Или мужик-алкаш с улицы спалит.
Комната квадратная, просторная, справа узкая дверь, заглянул – санузел. Одно большое окно с тяжелыми шторами. У стены диван, напротив стол. Пахнет нежилым помещением. И рыбой!
Мишка шагнул. Скрипнула половица. Скрип. Скрип. Скрип. Скрип. Скрип. Подошел к окну, распахнул. Вдохнул свежий вечерний воздух. Улыбнулся.
— Свобода, — он перекатил сладкое слово во рту, как леденец, достал из кармана пачку сигарет и зажигалку, извлек сигарету, разложил все в ряд на подоконнике и уставился, уткнувшись подбородком, замерев в наклоне.

4
— Вот, — работник отдела кадров подала пачку бумаг. Заполните, принесёте. А это памятка.
На отдельном листке был длинный список необходимых документов, анализов, справок и так далее. Мишка наморщил лоб, тщась разобраться с ходу.
— Что-то непонятно?
— Нет-нет, — Мишка понял, что его выпроваживают.
Он вышел на улицу, присел на лавочку возле административного здания, перелистал бумаги. Набрал номер, который дал ему замполит.
— Говорите, — сразу перешли к делу «на том конце провода».
— Здравствуйте! — И ни одной мысли в голове. — Я освободился вчера из детской колонии, сходил в кадры, мне велели позвонить вам.
Что я несу?
— А-а-а! Вы Михаил! Помню, помню! Мне отрекомендовали вас с лучшей стороны. Хорошо, что позвонили. Ну, как у вас настрой?
— Пока непонятно. Впереди медкомиссия и сбор документов.
— Пустяки! Формальности!
Очень жизнерадостный молодой голос.
— Все через это проходят. Надеюсь, вам объяснили, что из-за судимости вас в сварщики и сборщики, конечно, не возьмут. Начинать свою трудовую деятельность будете такелажником, ну а потом как пойдет.
Конечно, Мишке ничего не объясняли. Владелец приятного голоса, не жалея времени, объяснил процесс подготовки документов, порядок сбора справок, принципы и перспективы работы такелажником. Пообещал небольшую зарплату сразу и огромную в будущем.
— Еще у нас есть льготная ипотека, различные меры поддержки...
— А жильем обеспечиваете? Иногородних? — перебил Мишка.
— Тут сложнее. Есть процедура, — начал юлить голос. — Но в принципе...
— Просто мне жить негде.
— У меня другая информация, — перешел на деловой тон работодатель.
Защищается, понял Мишка. Ничего у них не предоставляют.
— Меня на месяц пустили пожить.
— Отлично! Если поторопитесь, успеете трудоустроиться и даже аванс получить. На первое время комнату снимите, а там... Все образуется, поверьте.
— Я верю.
— Если что, я на связи.
Связь тут же оборвалась. Мишке стало страшно, как в первый день в СИЗО.

5
— Пап, привет.
— Привет.
— Мне тут пачку документов надо собрать, чтобы на завод устроиться. Тут и сведения о прививках, и справка от участкового по месту жительства, другие справки всякие: кож-вен, психушка. Военный билет нужен, а у меня его в помине нет!
— Так. Что нужно от меня?
— Можно, я тебя грузану? Вышлю фотки по мессенджеру. Поможешь мне кое-какие документы подсобрать?
— Не вопрос, Миша. Высылай. Чем смогу.
Отец — красавчик! Конкретный мужик. Такой заднюю не врубает в ответственный момент, понимает.
— Спасибо, батя, — Мишка растрогался. — Понимаешь, я тут один совсем. Мне ссыкотно очень. Впервые по-взрослому сам по себе плыву.
— Ладно. Ты там держись, руки не опускай.
— Я все думаю, вдруг не получится. Что тогда?
— Ну, приедешь домой. Придумаем что-нибудь. Не уникальная ситуация, люди помогут. Но лучше не доводи до этого.
— Да я понимаю, у тебя своя семья, у мамки своя.
— Дурак ты! — отец выругался. — Ты сын мой! Понял? Я всегда рядом буду. Всегда помогу. Я много чего тебе задолжал и по факту обязан.
Они замолчали. Каждый переваривал сказанные слова.
— Ладно, — промямлил Мишка. — Бать, нормально все. Ты для меня образцом был.
— За это я себя больше всего корю.
— Ну, хорош, — запротестовал Мишка. — Ты слово свое всегда держал, а это что? Это главное! Удар всегда держал! Голову не опускал!
— Ничего ты не знаешь, — вздохнул отец. — Ладно, давай, высылай свои фотографии.

6
В дверь постучали.
Мишка подскочил на диване. Положил телефон на стол, подошел к двери.
— Кто там?
— Сосед.
Мишка открыл. Перед ним стоял невысокий темноглазый парень постарше. Он потянул носом воздух.
— Ты зачем в комнате куришь?
— А что?
— А то, что несет в общий коридор. Я, например, не курю. Моя девушка тоже. Почему я должен дышать дымом?
— Я в окно, — попытался оправдаться Мишка.
— Какая разница? Есть закон. Кури на улице. А лучше совсем не кури, — посоветовал парень. — И вообще, ты откуда тут нарисовался? Снимаешь?
— Ага.
— Давай тогда познакомимся. Владимир. Инспектор ГИБДД.
Официально как!
— Михаил.
— Где работаешь?
— На завод устраиваюсь.
— Приезжий?
— Это допрос, товарищ инспектор? Вызывайте повесткой!
— Надо будет — вызовем, — полицейский строго уставился на соседа.
— Ладно, — взвесив риски, согласился Мишка. — Буду курить на улице. Ещё что? За блокнотом сходить? Вдруг забуду какое-нибудь правило?
— Пока всё, — не мигая, смотрел на него Владимир.
Мишка закрыл дверь. Ну и сволочь! Надо же, поселиться рядом с ментом, да еще и таким ретивым!
Мишка сдёрнул с дивана покрывало, примерил на дверной проем — с запасом. Подкопил смелости и постучался к соседям сбоку. Открыл лохматый пожилой мужичок в майке.
— Здорово.
— Добрый вечер. Я ваш новый сосед. Миша. Не одолжите ли молоток и гвоздиков небольших с десяток? Если, конечно, есть.
— Найдется. Заходи.
Соседи жили скромно. Зато комнат было целых две. Поздороваться вышла хозяйка, толстая женщина с сединой в волосах.
— Это сосед новый. Через стенку. Миша.
— Добро пожаловать, — поздоровалась тетка.
— Может, новоселье отметим? — предложил мужик. — Слышь, Верка?
— Не устал пить-то? — хозяйка хмурила брови.
— Здоровья хватает, — сосед достал молоток, отсыпал горсть гвоздей. — Так что? Посидим культурно?
— Только мне кое-что сделать надо. По ремонту.
— Делай. А я в магазин сбегаю. Верка, давай тыщу!
— Скидывайтесь.
Мишка достал из кармана пятьсот рублей, протянул мужику.
— Отлично! Меня Григорий зовут. Пенсионеры мы. Давай, я как с магазина пойду, к тебе постучусь. Верка, организуешь закуску?
— Тушенку открою. Банку огурцов дам. Хлеба купи, не забудь, и кильки, я люблю.
На том и порешили. Мишка вернулся к себе и основательно приколотил покрывало, плотно прикрыв дверной проем.

7
— Кто? Инспектор? ГИБДД? — Григорий пьяно расхохотался и обнял за плечи захмелевшего Мишку. — Верка, слышала? Да он на мойке работает! А ты ухи развесил! Не бзди! Теперь мы его одолеем!
— Как мне надоел этот моралист проклятый, — пожаловалась сидевшая на табурете напротив Верка. — Рыбу не вари на общей кухне, капусту не туши. Кури на улице!
— Щас мы ему покажем! — Григорий закурил, бросив зажигалку на стол.  — В знак протеста!
— Ты закусывай, парень, — подсунула открытую банку тушенки хозяйка. — Огурчик вот.
— Ты сам-то откуда?
Мишка ответил.
— И чего сюда приехал? Сопли морозить? Тут знаешь, какие зимы? Не то, что у вас, на югах. Тут мороз полгода. Снега под два метра.
— Он имеет в виду сугробы, — пояснила Верка.
— Ага. И темно. Всё время темно. Световой день три часа. Я срочку в Калининграде служил, вот где жить можно!
— На завод устраиваюсь, — пояснил Мишка.
Григорий опять расхохотался.
— На завод! — Он ржал так, что живот колыхался.
— Все мухи летят на твой завод! — плюнул под пол Григорий. — Да я на этом заводе столько лет... Приди вовремя, уйди вовремя, перекур по свистку. Воспитывали, как собаку Павлова.
— Деньги же!
— Так работать надо, — всплеснула руками женщина. — А этот только водку хлещет! Выгнали его с завода.
— Сам ушел! На пенсию.
— Выгнали, говорю, — ткнула в бок мужа Вера. — Работал бы дальше, так не жили бы в таких условиях.
— Каких?
— Затрапезных!
— Это чо такое? — удивился Григорий.
— Короче, иди, парень, на завод, — посоветовала Вера. — Учись, не пей, будешь зарабатывать. Там трудолюбивых ценят.
— Я пойду. — Мишка встал, покачнулся.
В коридоре нашел тапки, вышел. В голове у него была каша из мыслей, советов, желаний и надежд.

8
Мишка посчитал остатки наличности, сложил с суммой на новенькой банковской карте и понял, что надо срочно искать подработку. В интернете нашел вакансию неподалеку от дома, в продуктовом отделе большого торгового центра. Требовались упаковщики продуктов на период проводимой акции. Оплата ежедневная. Работа с девяти утра до девяти вечера. Без оформления. Короче, то, что нужно.
Явился по адресу, побродил по магазину — огромный. Подошел к охраннику, который уже «принял стойку» и какое-то время маячил за спиной.
— Здравствуйте.
— Ну, привет, — напрягся парень в безрукавке с надписью Security и с рацией в руке.
— Я по объявлению, — Михаил показал экран телефона.
— А, это тебе к администраторше. Пошли.
Мишка покорно пошел следом.
— Правила такие, — объяснила полная женщина, которая оказалась тут главной. — Стоишь у кассы, продавец пробивает продукты, ты аккуратно складываешь в пакеты и подаешь покупателям. Улыбаешься, желаешь здоровья и всех благ. В каждый пакет кидаешь флаер. Есть один перерыв на полчаса, сам решай, когда. Можно прийти сюда, разогреть чайник, пообедать. Охранники будут фиксировать время отсутствия, так что без обмана. В конце смены старший продавец выдаст тебе тысячу. Вопросы появились?
Мишка пожал плечами. Работёнка – семечки.
— Тогда можешь приступать, — администратор глянула на часы. — Уже двенадцать, так что сегодня без обеда. Зато вечером получишь полную оплату. Женя, проводи его.
Они пошли обратно.
— Тут текучка страшная в связи с этой акцией, — поделился охранник Женя. — Каждый день новые лица.
— Почему?
— Говорят, тяжело.
— Слабаки, — фыркнул Мишка. — А куда вы курить бегаете?
— Тут повсюду камеры, специальный человек следит за нашим передвижением. Загаситься не дадут.
 Женя подвел его к прилавку.
— Вот. Работай. А я по периметру пройдусь.
Продавец не обратила на Мишку никакого внимания. Он с ходу выдернул из пачки пакетов один и принялся укладывать продукты покупателя. Тут же лежала стопка флаеров. Один пихнул внутрь.
— Какой сервис! — удивился дяденька. — Спасибо!
— Мир вашему дому, — ослепительно улыбнулся Мишка и вытащил следующий пакет.
Через три часа ему захотелось в туалет. Сбегал. Через шесть стали болеть пятки. Он походил немного взад-вперед, пока не было покупателей. Тут же явился Женя, которому по рации передали, что Мишка решил свалить.
— Да я просто ноги размять ходил, — пояснил новичок.
— Ты осторожнее. Могут не заплатить.
— Произвол! — Мишка закатал рукава.
В девять вечера к нему и ещё трём пацанам, с которыми он так и не успел познакомиться, подошла какая-то тётка и раздала по тысячной бумажке
— Приходите завтра, — пригласила она.
Ладно, подумал Мишка, бывает и похуже работёнка.

9
Он отработал ещё четыре дня и бросил это дело. К вечеру ноги уставали так, что домой приходилось идти, шоркая подошвами по асфальту.  Пацанчики, с которыми он начинал в первый день, продержались и того меньше. Михаилу показалось, что он даже похудел. На работе удавалось разок заварить лапшу и закинуть, не пережевывая, прямо в ненасытную утробу. Домой он приходил жутко голодным, разогревал гречку с сосисками, ел и заваливался спать.
Кому нужна такая жизнь? В колонии хотя бы почитать время было, и кормили лучше.
Звонил отцу. Результат нулевой. В военкомате сказали, что надо прибыть лично; участковый, наоборот, предупредил, чтобы он не вздумал возвращаться.
Неожиданно позвонила подруга из прошлой жизни. Оказалось, раздобыла номер у матери. С ней завязалась отчаянная любовная переписка. Нахлынули такие чувства, что Мишка два дня как очумелый бродил по городу, уткнувшись в телефон.
— Приезжай ко мне, медвежонок, — ворковала девочка в трубку. — Я по тебе скучаю...
Аккумулятор мобильника еле фурычил. Приходилось заходить в торговые центры, подзаряжаться. Парень глазел на людей и злился. Ходят, мошной трясут. Мимо проплывали самодовольные мужчины, холёные женщины, проносились стайки нарядных тинэйджеров.  Никого похожего на себя он не замечал. Может, он тут лишний? Может, пора домой? Мишка метался, кружил по залитым солнцем улицам северного города, будто ошалевшая после зимней спячки муха.
Здравый смысл говорил, что всё это ерунда, а пацанское сердце рвалось на части: а вдруг она его любит?
Сгоняю в поселок на пару дней, решил Мишка. Гляну в глаза девчонке. Всё равно здесь ловить нечего. Заодно в военкомат схожу да по диспансерам справки соберу. А может, ну его, этот завод с его карьерой? Дурацкая была затея. Заморочили голову сотруднички. Подрезать крылья хотели. Я вольный человек, мне никакие рамки, границы и правила не указ, по будильнику вставать — это не моё.
Он написал начальнику отряда, занял «под честное слово» пятьсот рублей, затем с той же просьбой позвонил замполиту, ещё нескольким сотрудникам. Набралась приличная сумма.
Через приложение Мишка купил плацкартный билет на ближайший поезд, собрался и постучал к соседям.
— Придержите ключи у себя. Я на пару дней сгоняю на родину, — сообщил он. — Документы оформить.
— Ага, — равнодушно кивнул похмельный Григорий.
Мишка вышел.
— Уноси ноги. Подальше отсюда, поближе к солнцу, — сосед закрыл за ним дверь, покрутил связку ключей на пальце.
Даже брелока мальчишка себе не оставил. Вернется он, ага.
— Что, смотался? — вернулась из кухни пропахшая рыбой Верка, вытирая руки о подол халата.
— Ну, — муж усмехнулся.
— Каждому своё, — рассудила женщина.
— И то верно.