Слёзы Андрея

Яркий свет резко ударил в глаза. В начале осени после вечерни уже темно и прохладно, и в одном подряснике долго на улице не простоишь. К тому же началась морось. А этот свет…

«Что же это такое?» — мелькнуло у меня, пока я, щурясь, пытался разглядеть, что движется прямо на меня.

Спустя пару минут два ярких прожектора приблизились почти вплотную. Это был Андрей. К стенам величественного храма в честь Георгия Победоносца он подъехал на электрической инвалидной коляске, а два ослепительных луча — оказались фарами, встроенными в её низ.

— Здравствуйте! Можно ли покаяться? Я хочу исповедоваться Иисусу Христу, пожалуйста! — буквально выкрикивал Андрей.

Говорил он очень-очень медленно. Искривлённое болезнью тело, с постоянно наклонённой набок головой, с огромным трудом выдавливало из себя каждое слово. И на мгновение мне показалось, что силы, затраченные этим несчастным на одну лишь просьбу об исповеди, были несравнимо глубже всех моих собственных покаяний, вместе взятых.

Прикованный навсегда к инвалидному креслу, он смотрел на меня — грешного и недостойного алтарника — большими, добрейшими глазами. Они, эти глаза, умоляя об исповеди, наполнились слезами. Пожалуй, это были одни из самых чистых, проникновенных и искренних слез, что я видел в жизни. О, как много всего было в них! Но главное — вера и надежда. Надежда на то, что исповедь всё же состоится, и вера в то, что Господь его помилует.

По великому Промыслу Божиему отец Алексий ещё находился в криптовом храме Сорока мучеников Севастийских. В тот день кающихся было много, и не все успели принести покаяние во время вечернего богослужения, поэтому некоторые дожидались своей очереди уже после первого часа. Я попросил Андрея подождать, а сам пошёл в храм — вызвать батюшку.

Только я зашёл в арку и собрался спускаться, как навстречу вышел отец Алексий. В пальто, уже готовый благословить меня и ехать домой. Батюшка — многодетный отец. Его ждали дети, матушка, домашние заботы. Но, узнав, что Андрей проделал долгий и нелёгкий путь на инвалидной коляске лишь для того, чтобы исповедовать грехи перед Господом, он без малейших раздумий попросил меня принести епитрахиль и поручи.

Выполнив просьбу, я отошёл в сторону и наблюдал. К тому времени в приходе уже никого не было: прихожане разошлись, а охранник вот-вот собирался закрыть ворота. Отец Алексий облачился, прочёл положенную молитву, накрыл голову Андрея епитрахилью — и вот оно, началось одно из самых ключевых и важных Таинств Православной Церкви.

Я отошёл метров на пятнадцать, встал под сенью дерева и смотрел. На всякий случай даже сфотографировал — вдруг когда-нибудь напишу об этом рассказ, и будет чем проиллюстрировать. Я был уверен, что там, где шла эта спонтанная, ни для кого не ожиданная исповедь, происходит нечто великое: очищаясь от скверны, сердце Андрея наполнялось благодатью Святого Духа.

Исповедь длилась минут семь. На середине чуть усилился дождь. И вот я вижу — отец Алексий выпрямляется и читает разрешительную молитву.

«Слава Богу», — пронеслось у меня. Слава Богу, что этот бедный человек, которого, как позже выяснилось, много лет назад собственный сын оставил на попечение престарелой больной матери, смог принести покаяние Иисусу Христу. Мы не знаем и не можем знать, в чём он каялся. Это осталось между Андреем, Господом и отцом Алексием. Но одно было ясно точно — покаяние состоялось, и душа его очистилась.

Глядя на такое самоотверженное преодоление, осознавая хотя бы отчасти те трудности, которые Андрей испытывал даже для простого произнесения слов, невольно ловишь себя на мысли о жгучем стыде. Стыде за своё вечное недовольство жизнью. За то, что, имея руки, ноги, здоровье, семьи и работу, мы вечно всем неудовлетворенны, не можем насытиться, требуем ещё и ещё, жалуемся на судьбу. Нам вечно что-то не так.

И знаете, пример веры, воли и покаяния, который явил Андрей, заставил вашего покорного слугу, а может, и тебя, дорогой читатель, трезво взглянуть на предмет наших вопрошаний к Богу, объективно оценить безумие собственного ропота, который мы бесконечно транслируем на Небо, честно посмотреть на отражение души в зеркале Евангелия. Автор этих строк в том отражении увидел слёзы… Слёзы, вероятно, той же духовной природы, что и незабываемые слёзы Андрея. С одной лишь разницей: его слёзы были слёзами искреннего покаяния, а мои — слезами стыда за вечный ропот.

После исповеди Андрей снова включил прожекторы на своей коляске и устремился в темноту ростовских улиц, в темноту мира, где уже ничего не страшно, потому что всегда рядом — Бог.

4 ноября 2024 года