Как у коня

     Поминая не к ночи киселевские высказывания о совпадении и не думаю, я даже и не стал ломать голову над секретом Полишинеля под шинелью не Гоголя, но Сталина, убедившись в отсутствии инета именно в период безлимита, на х... всех пропагандистов, я же понимаю место своего обитания, тута не только тупость мусоров, но и бизнес по - русски. Прогнувшаяся под мусоров мразь Т 2 обязательно срубит себе в профит копеечку, обыкновенно изъяв ее из карманов клиентов, такова Россия, не обманешь - не продашь, к тому же кроме такого вот бизнеса, существует еще и любовь по - русски, сериалы по - армянски, короче, до хрена имеется всякого говна, но больше нет.
     - Во всем у нас недостача, - тоскливо говорил Ильич, уставившись безжизненным взором в дальнюю стену Кремлевского зала всех концертов, стараясь не замечать шинельно - папашистого быдла понизу, уже готового единогласно проголосовать о выведении голосующих в расход.
     - Верно ! - вскочил Блюмкин, рукоплеская.
     - Сам знаю, - отмахнулся от выскочки Ильич, покидая кафедру.
     Он спрятался за кулисами, внимательно озирая сцену. Он ждал того спешного и нетерпеливого, кто выскользнет на освободившееся место, но уверившиеся опытным путем в лживости и коварстве вождя делегаты и приспешники мудро оставались на местах. Ленин вернулся.
    - Вы теперь товарищи с мест и на местах, - объявил он под гром аплодисментов. - А я Ильич, стало быть.
    И тут нанес неожиданный, воистину коварный по восточному удар товарищ Сталин.
     - Ты говно, - произнес он, нехотя вставая.
     - Говно ! - поддержал инициативу с мест зал, тоже вскакивая. - Мы все говно ! Именно это и сказал Ильич на прошлом сходняке нечестивцев.
     Загнанный в логический тупик и ловушку Ильич беспомощно разводил руками, снимал и надевал кепку, пока из - за кулис, браво печатая чеканный шаг, не выдвинулась шеренга балтийцев, возглавляемая путиловцем в замасленной тужурке. Его седые усы скорбно повисли к полу по понятиям всемирного тяготения, его жена и дети, втуне оставленные на маленькой кухне, где еще оставалось вино, в скромной квартире на Выборгской стороне, опасливо прислушивались к разрывам орудийных снарядов, выпускаемых наступающей на Нарву армией Ермолая Пионтковского.
    - Лишь бы не было войны, - вздыхала жена путиловца, толстая неопрятная женщина из народа.
    - Это Спецоперация, - успокаивала ее дочь, косоглазая и колченогая патриотка, хорошо зная по выступлению в средней школе директора, что ё...й в рот, мать вашу так.
    - А нам насрать ! - орал ее сын, пятилетний кочегар и перьдовик дошкольного образования. - Я, товарищи, не только кин западных насмотрелся, но я еще и в тырнетах шарюсь, а этого не одобряет не только уже Познер, но и Пуйло.
    При святом имени несменяемого ублюдка семья путиловца встала и запела.
    - Горит и кружится планета ...
    - Глохни, - взмолилась армия Пионтковского, трогательно складывая многочисленные руки на грудях патриотов европейской идеи сосуществования во имя газа и нефти.
    - Видали ?!
    Торжествующий крик Ильича, показывающего рукой на показываемую на экране ситуацию с семьей путиловца, усадил делегатов на места, а балтийцев и путиловца вернул за кулисы. Прискакивая петушком, Ильич прошелся по сцене, а затем предложил всем собравшимся почетное самоубийство. Щелчки сухих револьверных выстрелов были ему ответом. Вот так и сменилась революция на мирное строительство, мать вашу так.