Мишка

Моему другу

- Секретность? А как же! У нас, знаешь, как раньше было... Сейчас, конечно, пытаются гайки затягивать, но не так, как прежде. - кряжистый дед легко поднялся из-за стола, открыл холодильник, достал бутылку водки, аккуратно поставил на середину стола и хмуро взглянул на гостя. Гость поежился.
- Ты вот, говоришь, как там... Блогер? Из газеты?
- Нет, Петр Васильевич, кто же сейчас газеты читает! В интернете я, подписчиков у меня много, больше, чем в газетах.
- Сам себе газета, стало быть, - дед откупорил бутылку, поддел тяжелой вилкой кусок селедки, шмякнул в тарелку гостю, добавил соленый огурец и повернул открытой частью банку шпрот. Удовлетворенно кивнув, разлил водку по рюмкам, поднял свою и застыл в ожидании.
- Вторая ведь уже, Петр Васильевич, - робко промямлил гость.
- Пей, дурак. - беззлобно буркнул дед. - Я в твои годы еще и не так пил. И не всегда такое.
Блогер, поморщившись, влил в себя половину рюмки, закашлялся. Дед, улыбнувшись, сунул тому под нос корку хлеба, намазанную горчицей. Из глаз блогера брызнули слезы, но кашлять он перестал.
- Научишься, - дед махнул свою водку, как воду, понюхал ту же корку хлеба, шумно выдохнул. - Мне теперь что, осталось совсем мало, врачи сказали. Нормальные врачи, по знакомству, не то, что у вас сейчас. Прямо скажу - говно сейчас врачи.
- Ну, тут не соглашусь...
- Не соглашайся. Потом, в поликлинике согласишься. О чем мы там?
- Ну, вы же ветеран спецвойск... Я в интернете покопался, обычно там 50 лет секретность, а у вас уже время прошло, вот я и подумал...
- Подумал - молодец. - дед ловко разлил по рюмкам. - Только секретность - секретностью, а многое рассказывать до сих пор нельзя.
- Но вам же можно?
- Что-то можно, что-то нельзя. - дед задумался. Видимо, в задумчивости, снова разлил по рюмкам. - Куришь?
- Ну, бросал, но иногда балуюсь, - засмущался блогер.
- С бабой своей балуйся, а курить - надо! Нервы успокаивает и вообще... - дед дотянулся до ящика рядом с плитой, достал оттуда пачку, вытащил две сигареты, одну протянул гостю, вторую прикурил сам от дешевой прозрачной зажигалки. Покосился на блогера, с сомнением рассматривающего сигарету.
- Думаешь, «Беломор» курю? - дед хихикнул. Не переживай, кури.
Гость прикурил, затянулся. Сигареты были хорошие.
- Вот вы говорите - мало вам осталось, уж простите. Тогда можете все рассказать, бояться-то нечего?
- Мне - нечего, тебе есть, чего. - Дед затянулся сигаретой. Видно было, что вторая бутылка водки на двоих уже оказала свое действие. - У нас же как раньше было... Сам-то можешь убежать, схитрить попытаться, другие документы сделать, или, к примеру, автокатастрофу себе устроить... Умели мы и такое... Только, если поймут, что обманул - отвечать всем близким твоим придется. Всем. До третьего колена. Были, конечно, у нас и такие, которым до фонаря близкие, но это другой отдел... А мне сейчас что, один я. Нет у меня никого. Один. - Дед осунулся и махнул еще рюмку. Несколько минут прошли в молчании.
- Ладно! - гаркнул дед так, что молодой блогер подпрыгнул. - Расскажу тебе про Мишку.
Блогер затушил сигарету, разлил по рюмкам, повинуясь взгляду деда. Развернул к тому банку шпрот и затих.
- Не знаю, как лучше рассказать-то, - неуверенно начал Петр Васильевич. - Я сам эту историю не с самого начала знаю. Мишку я в первый раз увидел году в 86-м. Я тогда, скажем так, охранял особо важных персон - не тех, кто на Кремлевской трибуне на парадах стоял и на пленумах заседал. Тех персон, о которых другим знать не нужно было. Ученые всякие, химики там, физики. Интеллигенция, в общем. Многие по несколько лет из бункеров своих не вылезали. Условия, конечно, были у них очень хорошие - и паек, и телевизоры с видеомагнитофонами, и бассейн, и массажисты личные, чтоб интеллигентам этим здоровье поддерживать. С семьями разрешали видеться, в общем, неплохо жилось им. Рядом с Москвой комплекс этот располагался, сейчас нет его уже, как-то ездил ради интереса - застроено уже то место, следов не найти.
Дед задумчиво уставился в окно и поднял рюмку. Блогер схватил свою, чуть подождал, но, видя, что дед сидит так же отстраненно, робко чокнулся. Петр Васильевич, так же глядя в окно, выпил водку, перевел взгляд на стол, ухватил соленый огурец и, хрустнув им, посмотрел на блогера.
- Да, следов не найти, - продолжил дед. - А комплекс большой был, чего там только не понастроили в хорошие времена. Часть на поверхности, часть под землей. Снизу, в основном, лаборатории были, жилые блоки для ученых, а наверху уж то, что попроще - администрация, хозблоки, казарма наша.
- Блоков было девять. - дед посмотрел на свою рюмку, и уже опытный блогер тут же ее наполнил. - Я дежурил в блоках с первого по восьмой. А в 86-м меня перевели на Девятый. Вот тогда я и увидел в первый раз Мишку.
- Девятый блок сильно отличался от остальных. - дед выпил и, перевернув свою рюмку, со стуком поставил ее на стол. - Не было там ни телевизоров, ни массажистов. Отдельный куратор был, отдельная секция в казарме. И сидел в этом блоке только один человек. Не сидел даже - жил. Мишка.
- В блоке тоже все было иначе устроено - камера три на три, в камере - только кровать и отхожее место, пост охраны, внутренний телефон на стене, рядом огнетушитель - и все.
- А что, этот Мишка даже из камеры не выходил? - спросил блогер.
- Не выходил, - буркнул Петр Васильевич. - Еще до того, как перевели меня на Девятый блок, слышал я слухи разные. Общаться с дежурными по Девятому блоку нам было запрещено, но где-то за год до моего перевода умер их куратор, и после этого дежурные и куратор входили в Девятый блок с замотанными лицами. Разное говорили наши, никто толком ничего не знал, вот и строили предположения...
Петр Васильевич поднял свою перевернутую рюмку, сам налил в нее водку и выпил, не предлагая блогеру. Впрочем, тот еще до сих пор грел свою, недопитую. Дед закурил новую сигарету, шумно выпустил дым и продолжил.
- Когда меня перевели на Девятый - был долгий инструктаж. Два генерала проводили, я не знал, что и думать - в наших-то блоках куратором полковник был. Говорили мне, что Мишка, - а то, что он Мишка, я уже потом от него самого узнал, - они его по имени не называли, - особо опасный, и особо ценный сотрудник. Открывать камеру и входить - строжайше запрещено, общение - свести к минимуму, во избежание... Тут генералы начинали краснеть и вращать глазами. Я-то что, стоял смирно и слушал. Часа два меня мурыжили, потом отстали. И пошел я на Девятый блок...
- Но общались ведь с Мишкой, Петр Василич? Имя ведь узнали? - блогер, выпив, наконец-то, рюмку, попытался изобразить хитрый взгляд, но получилось не очень.
- Общался, конечно. Сначала не понимал - раз такая секретность, так передавайте ему паек или газеты через окошко, было там у него в камере такое, узкое. Но нет. Иногда приходил куратор, приносил предметы какие-то, в бумагу завернутые. Чаще в окошко передавал, но  иногда предметы были плоские, но большие, в окошко бы точно не влезли. Но тогда куратор сам лицо заматывал, и меня заставлял. Заходили в камеру, оставляли эти предметы и уходили. Глаза у нас, конечно, открытыми оставались, так я Мишку и увидел. Обычный человек, лет тридцати, среднего роста. Ничего необычного.
- А потом что с этими предметами? - спросил блогер.
- Обратно выносили, обычно на следующий день. Замотаны они были уже не так плотно, поэтому как-то я чуть отодвинул бумагу и увидел...
- Что? - блогер резко нагнулся вперед, чуть не врезавшись головой в бутылку.
- Портрет. - ответил Петр Васильевич. - Какой-то мужик в мундире, смуглый, весь в орденах.
Ты слушать будешь или как?
- Буду, - разочарованно кивнул блогер и покосился на бутылку. Там еще оставалось.
- Интересно мне стало, - дед разлил по рюмкам. - И начал я с Мишкой разговаривать. Он до этого и сам пытался со мной общаться, но у меня же инструкция, запреты. И вот, что он мне рассказал.
---------------------
Мишка рос обычным парнем, ничем особенным среди сверстников не выделялся. В школе - четверки\пятерки, поведение - обычное, хулиганил, конечно, как без этого, но грань не переступал. После школы поступил в институт, на третьем курсе женился. И тут началось непонятное.
Молодая жена подходила ко всему ответственно. Справятся ли они с воспитанием ребенка? Умные журналы советовали потренироваться, заведя домашнее животное. Мишка не очень одобрял эту идею - дел у молодой семьи и без питомцев хватало, но жену он любил, и исход был предсказуем. Немножко портила картину Мишкина аллергия на шерсть, но мудрая жена справилась с задачей, с торжествующим видом притащив домой попугая в клетке.
Попугай не был говорящим. Обычный такой попугай. Тупой. Орущий по ночам. Мишка невзлюбил его в первого взгляда. Чувство было взаимным. Попугай, видимо, понимал, когда Мишка засыпает и в этот момент начинал особенно пронзительно орать. Жена наблюдала за Мишкиной реакцией, и ему приходилось пересиливать себя, чтобы не выкинуть дурную птицу из окна.
В один из вечеров, Мишка, уставший и злой, решил лечь спать пораньше. Попугай не упустил случая и выдал особенно мерзкую трель. Мишка, лежа с закрытыми глазами, дернулся и послал проклятья на голову попугая и всех его ближних и дальних родственников. Попугай не унимался. Перед закрытыми глазами Мишки возник темный водоворот. Мишка некоторое время отвлекался, то увеличивая, то уменьшая вращающиеся темные круги. Потом в середине водоворота возник попугай и Мишка, собрав круги перед глазами в точку, мысленно бросил их в проклятую птицу.
Зазвенел будильник. Мишка открыл глаза, потянулся и с удивлением понял, что выспался. Скосив глаза на клетку с попугаем, Мишка проснулся окончательно. Мертвая птица лежала на полу клетки.
Попугая закопали за домом, от прощальных слов Мишка воздержался, жена тоже постояла молча. Мишка подумал было, не связана ли смерть попугая с темным водоворотом, но отогнал эти мысли. Через пару недель в молодой семье уже не вспоминали о попугае.
Прошло два года. Семейная жизнь не очень ладилась. Рабочие графики супругов не совпадали, Мишка приходил раньше, готовил ужин и ждал жену. Жену частенько подвозил до дома ее коллега, казалось бы, ничего особенного, но Мишка ревновал. Как-то, засыпая, он вспомнил историю с попугаем и решил опять попробовать представить темный водоворот. Представил быстро, даже как-то слишком быстро. Поставив в эпицентр лицо коллеги жены, Мишка, хихикнув, метнул в него темные круги и уснул.
Через неделю жена вернулась с работы с заплаканным лицом. Через два дня были назначены похороны коллеги. Не справившись с управлением, тот вылетел на встречную полосу и лоб в лоб столкнулся к грузовиком...
Еще через год Мишка развелся. Сильно переживал, много пил. Пил долго и с кем попало. Рассказывал случайным приятелям свою несчастную историю любви. О том, как учился и хулиганил в школе. О своей аллергии на шерсть. О попугае. О коллеге жены. В пьяном угаре уверял, что, стоит ему представить кого-то...
Тот вечер он помнил плохо. Очередной кабак, незнакомые собутыльники. Его, Мишкины, привычные рассказы. Кто-то подсовывает фотографию...
Через месяц за ним пришли. Долго везли куда-то. Темная комната с лампой, бесконечные вопросы. Мишке рассказали, как он, дескать, хвастался, что какому-то Егору Андреевичу - не жить, и тут же показывали фотографии того самого Егора Андреевича, выпавшего с собственного балкона. Грозили сроком. И опять бесконечные вопросы. Мишка рассказал все, что знал, все, что помнил, вплоть до детских страхов. Особенно заинтересовались Мишкиными рассказами о попугае и коллеге жены.
- Ты можешь выйти. Если ты действительно можешь что-то сделать с человеком - сделай, - сидящий напротив Мишки человек в сером костюме протянул фотографию.
- Кто он? - хрипло спросил Мишка. Он уже мало что понимал после этих бесконечных допросов.
- Не волнуйся. Это плохой человек. Главарь банды. Но посадить мы его не можем, доказательств не хватает. А из-за него гибнут люди. Ну что, сделаешь?
- Я попробую... - кивнул Мишка. Его отвели в камеру, он лег, закрыл глаза и представил темный водоворот.
Главаря банды застрелили в ресторане через неделю, а Мишка попал в Девятый блок...
------------
Петр Васильевич посмотрел на блогера, не спит ли. Тот сидел с двумя наполненными рюмками в руках. Дед кивнул, аккуратно разрезал последний соленый огурец пополам, взял рюмку, выпил, крякнул, закусил. Блогер повторил ритуал.
- Значит, тогда, в конце 80-х... Это всё он, Мишка?
- Ну, вряд ли всех... Были страны, друзья Советского союза... Но иногда переставали быть друзьями. Или кто-то из генералитета слишком много хотел откусить... А в начале 90-х,сам знаешь, из окон выпадали, сердечные приступы... Хотя, ты и не помнишь...
- А одного я знал, - продолжил дед. - Очень хорошо знал. Он с моим отцом дружил. Мировой мужик был. И тоже - из окна. Я Мишке его описал, он и говорит - да, приносили фотографию такого. Мишка, он же по фотографиям, или, если сложно найти было, по портретам, и расписывали ему их, как негодяев последних...  А я ему и рассказал про этого знакомого моего. Ладно бы.... А тут такого человека. И тогда Мишка попросил принести ему кое-что. Не знал же я, как повернется.
- Что повернется? - блогер протянул деду рюмку, но тот не обратил на нее никакого внимания. Встав, Петр Васильевич ушел в комнату, долго гремел там чем-то, потом вернулся.
- А Мишка-то? Жив еще? - блогер, будто и не пил, подскочил к деду.
- Умер. Тогда и умер. Иди, сынок, пора тебе, - тихо ответил Петр Васильевич, подталкивая блогера к двери.
- Стоя на лестничной клетке, блогер хотел еще что-то спросить, но дед крепко сжал его руку.
- Иди. Напиши там, в газете своей, или как там. Напиши про Мишку. Мне мало осталось, не страшно. А люди пусть знают.
Дверь за стариком захлопнулась. Молодой блогер задумчиво спустился  по лестнице, вышел из подъезда, подставил лицо прохладному ветру, поднял руку и разжал ладонь. Постояв минуту, он сунул маленький осколок зеркала в карман и скрылся в темноте.