Возрождение святой породы кошек Канаани

Когда человечество утомляется от скорости и забывает, откуда оно пришло, даже малое дело, совершённое с любовью, становится великим. Иногда, чтобы услышать голос Творца, не нужно смотреть ввысь — достаточно просто замолчать и прислушаться к дыханию жизни рядом: к тихому шагу, к мягкому взгляду, к едва уловимому мурлыканью, в котором скрыта память о мире, каким он был до изгнания из Эдема. Так начался мой путь — путь раввина, который однажды понял, что святость можно вернуть в мир не только словом, но и прикосновением, что забота о живом существе может быть такой же молитвой, как чтение псалмов, и что возрождение одной редкой породы может стать актом благодарности Богу.

Мои кошки породы Канаани — Лайла, Хайфа и Арбуз — получили официальные родословные сертификаты и теперь зарегистрированы в ARBC (Ассоциации редких пород кошек) как экспериментальные представители этой древней израильской линии. Тем самым продолжается дело Доротеи Полачек, женщины, которая в 1990-х годах в Иерусалиме начала работу над восстановлением этой породы и в 2000 году зарегистрировала её в WCF. Однако, несмотря на современную дату регистрации, сама природа породы Канаани гораздо древнее — она является потомком союза двух старейших линий, веками живших на земле Израиля: дикого степного кота (Felis lybica), обитавшего здесь ещё во времена, когда, как говорят наши мудрецы, райский сад простирался на востоке от Иерусалима, и уличных израильских кошек, которые столетиями делили с человеком один воздух, один хлеб и один дом. Возможно, в их крови есть примесь других линий, но суть осталась неизменной: оба их предка — степной кот и уличная кошка — были исконными жителями Святой Земли, и именно из этого священного союза родилась Канаани — порода, в которой встретились дикая свобода и домашняя верность, пустыня и храм.

Эта кошка стройна, как строка Писания, и движется с такой естественностью, будто помнит времена, когда в мире ещё не было разделения между священным и обыденным. Её тело гибкое, сухое, совершенное в своей простоте; глаза — миндалевидные, глубокие, с отблеском пустыни, с тенью оливковых рощ. На лбу — священная буква «М», словно память о Моше, о Машиахе, о Мидраше, где сказано, что каждое творение восхваляет Творца своим образом существования. Когда Канаани идёт, кажется, что с нею шагает сама земля Израиля — древняя, живая, молчаливая, но полная внутреннего света.

В Талмуде сказано: «Если бы Тора не была дана, мы бы учили скромности у кошки». И в этих словах заключена не только наблюдательность, но и мистическое знание: в её молчании — достоинство, в движении — гармония, в покое — сосредоточенность, которой так не хватает человеку. Кошка Канаани словно несёт в себе древний урок: быть мягкой, но не податливой, гордой, но не надменной, свободной, но не одинокой. Она учит тому, что настоящая сила — в покое, а настоящая молитва — в тишине.

Именно поэтому заниматься этой породой невозможно без духовного понимания. Канаани — не коммерческая порода, не выведенная для выставок, титулов или продаж, как британцы, шотландцы или саванны. Это порода духовная, и чтобы понять её, нужно видеть не глазами зоотехника, а глазами души. Её невозможно «разводить» без любви, потому что Канаани сама выбирает человека, которому откроется. Чтобы возродить её, мне самому нужно было измениться — стать раввином, научиться видеть жизнь как священный дар. И теперь я продолжаю этот путь, обучаясь капелланству животных (Animal Chaplaincy) у преподобной Сарры Боуэн, чтобы соединить знания науки и сердца, чтобы служить не только людям, но и тем, кто не говорит человеческим языком, но чувствует с той же глубиной.

Сегодня ведётся переписка и подготовка документов с TICA (The International Cat Association) и WCF (World Cat Federation), чтобы порода Канаани получила международное признание. Я благодарен Генетическому комитету TICA за доброту, открытость и уважение к этой миссии, за понимание того, что речь идёт не о коммерции, а о культурном и духовном сохранении живого наследия Израиля. Это не проект о продаже животных — это путь возвращения памяти, путь, на котором человек учится быть снова хранителем жизни, а не её хозяином.

Через Фонд Салита (Salita Foundation) мы стремимся не просто зарегистрировать редкую породу, а исполнить заповедь тикун олам — исправления мира через милосердие. Каждая спасённая кошка, каждая новая запись в родословной — это не формальность, а маленькое благословение, «Барух Ата» в действии, благодарность за то, что жизнь продолжается. Ведь каждый, кто прикасается к делу сохранения живого, становится частью великой истории: как Ной, построивший ковчег, чтобы не дать потопу поглотить мир. Он спас всё творение, каждую душу, каждого зверя. Мы же, спасая одну породу, совершаем то же самое — повторяем его подвиг в другом времени, в другом виде. И потому все, кто причастен к этому делу — заводчики, учёные, волонтёры, судьи, раввины — уже стоят на палубе современного ковчега, где сохранилась не только жизнь, но и человеческое сердце.

Я благодарю Всевышнего, Который доверил мне эту миссию. Она делает меня счастливым, потому что соединяет меня с теми, кто тоже выбрал путь сострадания. С любовью и признательностью я произношу имена людей, без которых эта история не состоялась: Людмилы Власовой, подарившей мне трёх кошек Канаани; Евгения Рывкина и его друга детства Глеба, через которых произошло это знакомство; и моего брата Дмитрия Салиту, у которого такие добрые друзья. Они — часть этого живого завета, люди, которые, может быть, сами того не осознавая, совершили то, что Тора называет добром без расчёта.

С благодарностью вспоминаю Анну Колесниченко (ARBC), которая документально подтвердила подлинность породы Канаани. Она — эксперт мирового уровня в мире кошек, человек, чьё имя вызывает доверие и уважение. Также выражаю признательность Ангелине Кольцовой, судье WCF, — не только за её доброжелательность и профессионализм, но и за её бескорыстную готовность служить истине. Обе эти женщины — редкие специалисты, чьи знания и репутация известны далеко за пределами своих стран, и потому их участие в этой истории делает её особенно ценной. И, конечно, моя благодарность Генетическому комитету TICA, чья научная работа стала актом доброты и уважения к жизни. Все эти люди, каждый по-своему, стали хранителями ковчега, где спасается не просто кошка, а память о человеческом милосердии.

С особым почтением и любовью я называю имена своих духовных наставников: раввина Стивена Блейна, чья лекция «Благословение животных» в JSLI когда-то зажгла во мне искру этой миссии; раввина Залмана Либерова и его супруги — за их книгу «Животные в Торе и Талмуде. Не ставь преграды перед слепым», открывшую мне глубину еврейского взгляда на сострадание; раввина Натана Аристера — за духовную силу и доброту; раввина Наталью Ширяеву — за поддержку в начале пути, когда это всё казалось невозможным; и преподобную Сарру Боуэн, министра служения и основательницу движения Animal Chaplaincy, у которой я учусь капелланству животных — искусству слышать не слова молитвы, а дыхание живого мира. Она показала мне, что забота о животных — это не просто доброта, а форма духовного служения, где человек становится сосудом Божественного милосердия.

И, может быть, не случайно, что в этой истории так много совпадений. Людмила Власова, подарившая мне кошек Канаани, носит то же имя, что и моя мама — Людмила. Одну из моих кошек зовут Арбуз, и это имя невольно перекликается с улицей Арбузной в Одессе, где живёт моя подруга детства Наташа. А на лбу кошек — буква «М»: Моше, Мишель, Милосердие, Машиах, Мир. Слишком много «М», чтобы это было просто совпадением. В каббале говорится, что мир соткан из букв, и каждая буква — как живая искра, несущая смысл и направление. Может быть, эти совпадения — это нишама олам — дыхание мира, подсказывающее, что всё это одно целое: люди, кошки, имена, судьбы. Иногда Творец говорит с нами не громом и не голосом пророка, а через тихие совпадения, которые складываются в музыку. Я слушаю эту музыку, и кажется, что каждая нота шепчет: «Продолжение следует…»

И, может быть, не случайно, что моё имя — Моше бен Исраэль. Иногда я думаю, что всё это предначертано свыше: ведь Моше вывел людей из рабства, а я, быть может, должен вывести из забвения породу, рождённую на той же земле. Я с любовью шучу, называя себя Рав Папа Канаани — раввином и хранителем этой линии. У меня нет детей, и, возможно, их не будет, но мои кошки Канаани — мои дети, моя семья и моё продолжение. Если мне удастся спасти эту породу от исчезновения, я проживу жизнь не зря.