Холмс - Дело о Запертой Голубой Комнате

(Записки о Шерлоке Холмсе: из еще неопубликованного)



Глава I. Прибытие Человека-Призрака


Осень 1895 года выдалась в Лондоне особенно сырой и тяжелой. Вечерний туман, густой и маслянистый, заползал в гостиную на Бейкер-стрит, заставляя языки пламени в камине дрожать, словно от страха.
Это было время, когда Шерлок Холмс, к моему величайшему изумлению, перестал называть бухгалтерские сводки «скучной рутиной». После недавней «войны за время» с Мориарти, Холмс полностью пересмотрел свое отношение к методичности. Теперь его интересы были разделены: половина дня отводилась на разложение химических реагентов и игру на скрипке, а вторая половина — на изучение европейских финансовых отчетов, что он делал, сверяясь с аккуратными записями, которые вела Мисс Уинтер.
Сама Мисс Уинтер, или Аналитик, как ее теперь официально называл Холмс, занимала свой новый, крошечный, но безупречно организованный столик в углу комнаты. Ее присутствие стало для нас привычным, как и запах табака. Она работала, не повышая голоса, а ее движения были столь же экономны и точны, как и ее выводы.
Мы сидели в тишине. Холмс курил свою трубку, заложив ноги на каминную решетку, а я читал свежий номер «Стэндард», когда раздался громкий, нервный стук в дверь.
— Клиент, Ватсон, — лениво заметил Холмс, даже не пошевелившись. — Не из высшего света, судя по нетерпеливости и силе удара. Аристократы стучат, банкиры звонят, а этот человек бьет в дверь, как в собственную.
Вскоре миссис Хадсон впустила нашего гостя. Это был мужчина лет тридцати, высокого роста, но сутулый, как будто нес на плечах непосильную ношу. Его одежда — добротный серый костюм с шерстяным жилетом — выдавала обеспеченность, но была неряшлива. Главное, что поразило меня, был его вид: он был мокрый от дождя, но бледность его лица была не от холода, а от потрясения.
— Мистер Холмс? Вы должны мне помочь! Моя жена! Она… она исчезла! — он схватился за воротник пиджака, не в силах отдышаться.
Холмс указал на кресло, и гость тяжело опустился в него. Мисс Уинтер оторвалась от своих бумаг и, не проронив ни слова, поставила перед ним стакан воды.
— Опишите обстоятельства исчезновения, сэр, — потребовал Холмс, выпуская кольцо дыма в потолок.
— Меня зовут Джордж Клэппер. Я владею судоходной компанией в Ист-Энде. Моя жена, Эвелин, она… она была нервной женщиной. И очень набожной. Мы жили в доме на Хэмпстед-Хит. Сегодня утром я уехал по делам в доки. Я вернулся в два часа дня.
Клэппер облизнул сухие губы.
— Наша спальня находится на втором этаже. Я называю ее Голубой Комнатой из-за обоев. Я всегда запираю ее, уходя, потому что Эвелин хранит там фамильные драгоценности. У меня только один ключ. Я его не терял.
Холмс медленно убрал ноги с решетки, и в его глазах появился первый интерес.
— Вы говорите, что комната была заперта, когда вы вернулись?
— Заперта снаружи! Я отпер дверь, вошел, и… комната была пуста. Эвелин исчезла.
— Куда она могла пойти? — спросил Холмс.
— Никуда! — почти крикнул Клэппер. — На ней было домашнее платье, она не брала ни денег, ни шляпки, ни даже ключа от входной двери! А самое главное, мистер Холмс…
Он понизил голос до шепота, и в нем прозвучал настоящий ужас.
— Все окна в Голубой Комнате были заперты изнутри, Ватсон. Все. Дверь заперта снаружи моим ключом. И все же… там никого нет. Эвелин просто испарилась из запертой комнаты!
Мисс Уинтер перестала писать и подняла голову. Ее обычно бесстрастное лицо выражало теперь нечто, похожее на сдержанное любопытство.
— Исчезновение из запертой комнаты, — пробормотал Холмс, мгновенно преображаясь. Он отложил трубку и поднялся, его движения стали быстрыми и целеустремленными. — Вот это уже интересно, Ватсон! Призраки и загадки, противоречащие законам физики, — это всегда самый желанный вызов для логики.
— Сэр, — вмешалась Мисс Уинтер, ее голос был низким и ровным. — Перед тем, как мы покинем дом. Вы сказали, что в комнате хранились драгоценности. Были ли они украдены?
Джордж Клэппер моргнул.
— Нет. Я проверил шкатулку. Все на месте.
Мисс Уинтер кивнула, записывая что-то в блокнот.
— Значит, мотив не в краже, мистер Холмс. Наша задача — не поймать вора, а объяснить невозможное движение.
Холмс надел свой плащ.
— Эффективность, Аналитик, всегда приветствуется. Ватсон, возьмите револьвер. Джордж Клэппер, ведите нас в Хэмпстед. Я чувствую, что нам предстоит столкнуться с самой холодной и самой логичной загадкой в мире призраков.


Глава II. Хэмпстед-Хит и Природа Замка


Через час мы стояли перед домом Клэппера на Хэмпстед-Хит. Это был внушительный особняк викторианской постройки, но из-за густого тумана и ветвей старых деревьев он казался отчужденным и мрачным. Изоляция дома была важным фактом: если Эвелин и покинула его, то сделала это не под взглядами соседей.
Миссис Клэппер, низкорослая, нервная женщина, встретила нас в холле. Ее глаза были полны невыплаканных слез, но ее единственная попытка заговорить была прервана Холмсом.
— Ни слова, мэм. Ваше горе мешает логике. Я должен увидеть комнату.
Мы поднялись на второй этаж. Голубая Комната находилась в дальнем конце коридора. Дверь выглядела тяжелой и надежной, с массивным, старинным замком, установленным, очевидно, еще при постройке дома. Джордж Клэппер с дрожащей рукой показал нам ключ — массивный кусок латуни с необычной резной бородкой.
— Это единственный ключ, мистер Холмс. Я сам его отпер, когда вернулся.
Холмс не взглянул на ключ. Он достал свое увеличительное стекло и начал осматривать дверь и косяки. Он прощупал каждую щель, изучил петли.
— Ватсон, взгляните на порог, — сказал он. — Никаких следов, кроме нашего клиента. Никаких царапин на косяке, говорящих о взломе. Замок, несомненно, был заперт.
— Мисс Уинтер, — Холмс повернулся к Аналитику. — Ваша специализация — механическая точность. Осмотрите замок и ключ.
Мисс Уинтер подошла к двери. Она не стала открывать её, а попросила Клэппера вставить ключ и снова запереть дверь. Затем она достала из своей сумочки, которая всегда вмещала поразительное количество инструментов, миниатюрный набор для слесарных работ, включавший калибратор и микроскопический фонарик.
Она методично исследовала замочную скважину, затем попросила ключ и сравнила его с механизмом.
— Замок — это пятисувальдный замок производства Chubb and Sons, старой модели. Ключ оригинальный, не имеет признаков дублирования, — ровным тоном сообщила она. — Важно, мистер Холмс: механизм этого замка таков, что его невозможно запереть снаружи без ключа. И тем более невозможно отпереть изнутри, а затем запереть его обратно без инструмента.
— Отличное наблюдение, Аналитик, — кивнул Холмс. — Это подтверждает заявление Клэппера: комната была закрыта на ключ снаружи.
Клэппер отпер дверь. Мы вошли в Голубую Комнату.
Комната была просторной, с ярко-голубыми обоями, украшенными серебристыми лилиями. Центральное место занимала массивная кровать с балдахином, а в углу стоял туалетный столик с резной шкатулкой, в которой, по словам Клэппера, лежали драгоценности.
Холмс первым делом направился к окнам.
— Ватсон, — сказал он, указывая на оконные рамы. — Окна выходят на внутренний сад. Здесь два окна. Оба задраены изнутри на медные шпингалеты. Эти шпингалеты старые, покрыты патиной, и на них нет ни малейшего следа попытки взлома или подделки. Они закрыты уже несколько месяцев.
Я проверил. Холмс был прав. Через эти окна выйти было невозможно, не сломав, по крайней мере, патину.
Следующим пунктом был камин. Каминный дымоход был узок. Холмс быстро приподнял чугунную заслонку.
— Проход слишком узок даже для подростка, Ватсон. И он не использовался много недель. Слой сажи нетронут.
Мы остались в центре абсолютно пустой и герметично запертой комнаты. Исчезнувшая женщина не могла выйти через дверь, через окна или через дымоход. Драгоценности были на месте, что исключало мотив ограбления.
Джордж Клэппер сидел на кровати, сжимая голову руками.
— Это призрак, мистер Холмс. Моя Эвелин ушла, как призрак.
— Призраки, сэр, — холодно ответил Холмс, глядя в центр комнаты, — не противоречат законам физики. Но логика — да.
Он повернулся к Мисс Уинтер.
— Аналитик, что вы можете добавить? Мы исключили дверь, окна, дымоход, кражу и внешнего агента. Что осталось?
Мисс Уинтер подошла к письменному столу Эвелин. На нем лежала раскрытая Библия и небольшой, аккуратный след от чернильного пятна.
— Мистер Холмс, есть два вида запертых комнат. Те, где кто-то вышел, и те, где кто-то вошел и убрал следы. В данном случае, судя по нетронутым драгоценностям, Эвелин действовала по собственной воле. И здесь, — она указала на стол, — есть доказательство, которое вы упустили.
Она подняла крошечный кусочек бумаги, приклеенный к внутренней стороне обложки Библии.
— Это обрывок квитанции из небольшой аптеки в районе Ламберта. Она датирована вчерашним днем. Квитанция о покупке особого вида бельевого отбеливателя.

Глава III. Чернила, Патина и Каустик


Клэппер был в таком отчаянии, что мы без труда убедили его предоставить нам карету. Мы с Холмсом отправились в Ламберт, чтобы проверить квитанцию, а Мисс Уинтер осталась в Голубой Комнате.
— Я поручил Аналитику заняться самым скучным и самым важным делом, Ватсон, — объяснил Холмс, пока наша карета продиралась сквозь ламбертские переулки. — Замок был проанализирован, окна и дымоход исключены. Но есть еще один элемент, который может обеспечить выход из комнаты: механическое смещение. Массивная мебель, плохо закрепленный пол, старая дверь — что-то, что можно временно вывести из строя, а затем вернуть на место, сохранив при этом иллюзию запертости.
Он достал из кармана кусочек квитанции.
— Насчет отбеливателя. Эвелин Клэппер, набожная женщина, не была горничной. Если она купила сильный отбеливатель, это не для чистки. Это для разъедания.
Мы нашли аптеку, указанную в квитанции. Холмс показал ее владельцу, старому, сутулому провизору, обрывок бумаги.
— Этот отбеливатель... — сказал Холмс. — Это не просто хлорная вода. Это высококонцентрированный каустический раствор. В народе его называют "Французская вода". Его использовали для отбеливания самых плотных тканей, но он способен и на большее.
— Конечно, сэр, — ответил провизор, с любопытством глядя на Холмса. — Очень сильное средство. Женщина, которая его покупала, показалась мне очень взволнованной.
— Отлично, — Холмс поблагодарил его и вернулся к карете. — Мы установили: Эвелин Клэппер купила высококонцентрированный химикат, способный разъедать органические материалы, такие как дерево, замазку или старые лаки.
— Но как это помогло ей выйти, если дверь была заперта? — спросил я. — Она не могла пролить его на массивный замок.
— А ей и не нужно было проливать его на замок, Ватсон! — воскликнул Холмс, и его глаза заблестели. — Ей нужно было пролить его на опору! На что-то, что позволяло двери держаться в своем положении, несмотря на то, что засов замка был выдвинут!
Мы вернулись в Хэмпстед-Хит с максимальной скоростью. Мисс Уинтер ждала нас в холле. Она не сдвинулась с места, не выказывала ни усталости, ни нетерпения.
— Ваши результаты, Аналитик? — спросил Холмс, даже не сняв плаща.
— Я сосредоточилась на верхней петле двери, мистер Холмс, — начала она, разворачивая свой методический отчет. — Замок надежен. Засов безупречен. Но дверь, хоть и массивная, подвешена всего на двух петлях, которые держатся на старинных, слегка рассохшихся деревянных косяках.
Она подняла крошечный кусочек дерева, напоминающий белую крошку.
— Это не просто рассохшееся дерево. Это древесина, подвергшаяся быстрому химическому воздействию. Я обнаружила слабый, но характерный запах хлора, если приложить нос прямо к верхнему гнезду петли.
Холмс хлопнул себя по бедру.
— Выдающаяся работа, Аналитик! Я знал, что вы найдете точку механического сбоя!
Он объяснил мне: — Замок Chubb был заперт. Но если удалить верхний шарнир (петлю) с рамы, дверь можно, приложив значительное усилие, временно сместить под углом, которого достаточно, чтобы проскользнуть мимо выдвинутого засова!
— Именно, — подтвердила Мисс Уинтер. — Эвелин Клэппер, скорее всего, подготовила комнату накануне: она использовала каустический отбеливатель, чтобы растворить старую замазку и ослабить древесину вокруг верхнего винта петли. Утром, когда муж ушел и запер дверь, она вывернула верхний винт из ослабленного гнезда с помощью простого инструмента (возможно, перочинного ножа), приподняла дверь, вышла, и поставила дверь на место.
— И шпингалет? — спросил я.
— А шпингалет, Ватсон, — продолжил Холмс, беря на себя интуитивный вывод, — это был финальный, самый тонкий жест обмана. Она оставила ключ торчать изнутри. Если бы она вышла, то дверь осталась бы незапертой. Она оставила ключ на видном месте, чтобы, когда Клэппер вернулся, его внимание было приковано к запертой двери, а не к тому, что на косяке не хватает одного-единственного, ослабленного винта.
— Но кто же запер дверь снаружи? — спросил я. — Клэппер сказал, что запер ее сам.
— Он и запер, Ватсон! — воскликнул Холмс, поворачиваясь к Джорджу Клэпперу. Наш клиент, до этого момента парализованный ужасом, резко напрягся. — Эвелин вышла, используя химическое смещение петли. Дверь вернулась в раму. Засов замка был выдвинут, но не мог зайти в свое гнездо, поскольку дверь была смещена на миллиметр. Вам, Джордж Клэппер, оставалось только повернуть ключ в замке, чтобы загнать засов обратно в гнездо.
Холмс резко обернулся к Клэпперу.
— Вы, мистер Клэппер, вернулись домой, отперли дверь своим ключом, вошли в пустую комнату, и идеально запертая дверь была вашим собственным, невольным творением! Вы сами закончили «чудо» исчезновения. Вы думали, что она ушла, но на самом деле...
Холмс сделал паузу.
— Вы сами её заперли! И теперь, мистер Клэппер, вы должны объяснить нам: почему ваша набожная жена, Эвелин, сбежала, используя методы, достойные профессионального взломщика, а не просто вышла в домашнем платье?

Глава IV. Мотив и Внезапное Набожество

Джордж Клэппер побледнел. Потрясение, которое еще час назад казалось искренним горем, теперь превратилось в яростный, загнанный страх. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли.
— Я… я не понимаю. Она сбежала! Я не знаю, почему!
— Вы не знаете, почему, — холодно повторил Холмс. — Но мы знаем. Мы знаем, потому что ваша история, мистер Клэппер, полна трещин, сквозь которые просачивается истинный мотив.
Мисс Уинтер, наблюдая за реакцией Клэппера, взяла слово, ее тон был сух и беспощаден, как удар молотка.
— Вы описали свою жену как «нервную и очень набожную». Однако женщина, которая планирует побег, требует: 1. Хладнокровия для тщательного расчета. 2. Технических знаний для работы с химикатами и ослабления дверной петли. 3. Невероятной смелости, чтобы оставить драгоценности, что противоречит мотиву страха или грабежа.
— Следовательно, — продолжила Аналитик, — ваше описание Эвелин Клэппер ложно. Она не «нервная», а расчетливая. И ее «набожность» — это не черта характера, а инструмент.
Холмс кивнул, его глаза блестели.
— Отбеливатель, мистер Клэппер, сжигает древесину. А что еще он сжигает? Чернила. Вы видели пятно на столе рядом с Библией?
Я вспомнил то крошечное пятно, которое показала Мисс Уинтер, — неаккуратный, почти незаметный след.
— Вы думали, что это просто чернильное пятно. Но Эвелин Клэппер использовала его как тест. Она проверяла, как быстро каустический раствор может удалить или обесцветить чернила.
— А зачем ей удалять чернила? — прошептал Клэппер, его лицо посерело.
— Затем, что ваша «набожная» жена в последнее время не читала проповеди, а изучала финансовые документы, — заявил Холмс. — Я прошу вас, Аналитик, просветить нашего клиента.
Мисс Уинтер подошла к туалетному столику. Она подняла ту самую Библию, которая лежала раскрытой.
— Мистер Клэппер утверждал, что его жена — очень набожна. Однако, если мы посмотрим на сгиб обложки, мы увидим недавний, почти незаметный след от тиснения на коже, характерный для свернутой банковской облигации. Эвелин Клэппер не использовала Библию для молитвы. Она использовала ее как тайник.
Она перевернула Библию. Под тонкой, едва заметной заплатой на задней обложке, где Клэппер, очевидно, не стал проверять, она нашла еще один, более крупный кусок бумаги. Это был не обрывок квитанции.
— Это ордер на арест, выданный магистратом из Ламберта, — ровным голосом произнесла Мисс Уинтер, глядя прямо на Джорджа Клэппера. — Имя в нем: Джордж Клэппер. Обвинение: крупное мошенничество с векселями с использованием вашей судоходной компании. Ордер был выписан вчера, как раз когда Эвелин покупала каустический раствор.
Холмс закончил:
— Ваша жена не сбежала от вас. Она сбежала от вашего преступления. Она не была «нервной». Она была в ужасе от вашего неминуемого разоблачения. Она спрятала ордер и, поняв, что сегодня вы вернетесь и заберете единственный ключ, устроила свой изощренный побег.
— Она знала, что вы будете искать признаки ограбления или следы взлома. Поэтому она оставила драгоценности и создала совершенную иллюзию невозможности побега. Но женщина, которая сбегает от ареста мужа, не может позволить себе ждать. Она взяла только то, что действительно важно.
— Что? — выдавил Клэппер, дрожа.
Мисс Уинтер указала на стол. Помимо чернильного пятна и Библии, там не было ничего.
— Ничего не пропало, мистер Клэппер, кроме одной маленькой детали, о которой вы не подумали. Её письма. Личные письма, которые могли бы связать ее имя с вашей незаконной деятельностью. Набожность, квитанция, запертая дверь — все это было отвлекающим манёвром для обеспечения ей пяти минут на то, чтобы сжечь все личные бумаги в очаге, пока вы ждали, ищущие мистику.
Клэппер рухнул на колени.
— Вы должны меня найти, Холмс! Она забрала бумаги, которые мне нужны, чтобы… чтобы уйти!
Холмс с отвращением надел перчатки.
— Мы нашли вашу жену, сэр. Она свободна от вашего влияния и чиста от вашего преступления. А вы — всего лишь мошенник, который запер себя в ловушке собственной лжи.
— Ватсон, — сказал он, выходя из комнаты. — Аналитик, сообщите инспектору Грегсону. Мы закончили с этим «призраком». Он не что иное, как каустическая ложь и старая добрая жадность.


Эпилог. Простой Выход


Мисс Уинтер, с ее обычной бесстрастностью, позвонила в Скотленд-Ярд, сообщив инспектору Грегсону о находке ордера на арест и местонахождении Джорджа Клэппера. Ее голос был настолько ровным, а изложение фактов настолько точным, что я не сомневался: арест будет быстрым и чистым.
Мы с Холмсом уезжали из Хэмпстед-Хит, когда мимо нас прогрохотала полицейская повозка.
— Каустическая ложь, — задумчиво повторил я, глядя на темные ветви деревьев. — Я должен признать, Холмс, этот случай был одним из тех, где я был готов поклясться в сверхъестественном. Но как Эвелин Клэппер была уверена, что ее муж не заметит ослабленную петлю или запах хлора?
Холмс удовлетворенно закурил.
— Вот где заключается истинное искусство преступника, Ватсон. Она знала своего мужа. Джордж Клэппер был человеком, одержимым видимостью. Он был уверен в надежности замка, потому что сам его купил и запер. Он искал сенсацию, ищущих мистику, а не логику. Его разум был занят мыслью о том, как кто-то мог выйти, а не почему он не мог выйти.
Он жестом указал на Мисс Уинтер, которая сидела напротив нас, проверяя свои записи.
— Если бы он был таким же методичным наблюдателем, как наш Аналитик, он бы обратил внимание на крошечный кусочек белой крошки у дверного косяка или едва уловимый химический запах. Но его зрение было затуманено страхом разоблачения и верой в собственную абсолютную власть над женой.
— Значит, самое сложное в этом деле было… найти квитанцию, — заключил я.
— Самое сложное, Ватсон, было отказаться от интуиции и принять методику, — поправил Холмс. — Именно в этом кроется ценность Аналитика. В то время как я сосредоточился на геометрии комнаты, Мисс Уинтер сосредоточилась на экономике побега – почему женщина пожертвовала всем, кроме сгоревших писем? Потому что ей нужно было нечто большее, чем просто свобода, ей нужна была чистая репутация от преступных связей.
К ночи мы вернулись на Бейкер-стрит. За окном шел тихий осенний дождь.
Холмс сел в свое кресло и взял скрипку. Мисс Уинтер, закончив работу с документами, тихонько собирала свой столик.
— Я могу сказать одно, Холмс, — сказал я, наливая себе стакан воды. — У этой женщины был сильный характер. Жаль, что ей пришлось выйти из комнаты столь простым образом.
— Не путайте простоту исполнения с простотой замысла, Ватсон, — ответил Холмс, положив смычок на подставку. — Она вышла просто, но замысел был достоин маэстро. И этот замысел, в конце концов, принес ей не только свободу от тюрьмы, но и, что куда важнее, свободу от Джорджа Клэппера. Это был самый логичный выход из запертой комнаты, который я когда-либо видел.

Конец.