Буквы

Строчки напирали друг на друга. Усталые буквы теснились между слежавшихся страниц, не понимая, зачем их так плотно набросали и оставили. Им казалось, что связи между ними никакой нет, достичь понимания сами они не могли, потому что их всех сразу ещё никто не читал, потому они изнывали от нетерпения, когда же наконец кто-то их все до единой прочтёт, определит цель их и замысел, всю судьбу их разложит по полочкам, облегчит, так сказать, жизнь и освободит от неизбывной неопределённой усталости несуществования. И ждали они своего героя, спасителя и пророка, чтоб он донёс до них их сокрытую до поры от них самих сущность, заполнил их совместную пустоту светом и ясностью, одарил — если в них это заключено — мудростью и теплотой, какие не мог не оставить подле сам создатель строчек, которого они также не помнили из-за давности лет и младенческого возраста. Ведь как рождённый помнит родителя, оставившего своё чадо? Трудно это, маловероятно, невозможно — при отсутствии родителя.

Им нужна была сопутствующая мысль, с которой можно свить ниточку, смотать в клубок и бросить под ноги: указывай дорогу к пониманию. Без этой ниточки сами буквы выбраться, как ни старались, не могли и мучились от нетерпения своими бессмысленными днями и ночами, которые они также ещё плохо различали. Только те, которые были ближе к краю страниц, что-то подобное замечали, некое движение света, но слабое-слабое, едва уловимое, что поначалу казалось им приходом спасителя. Потом, со временем, они настолько привыкли к этим незаметным знакам, что поверили было, будто это им кажется, а затем и вовсе перестали обращать внимание. Следует сказать, что постепенно между собой они давно уже обсудили, что какая буква значит, как они складываются друг с дружкой в слоги, слоги в слова, слова во фразы, фразы в предложения, и всё это путается какими-то точками, закорючками, ростом самих букв и тут же тонет в широте пустого места в конце строки... На этом их понимание заканчивалось. При этом свободы между строк не было — так же, как не приходило ничего нового в их застывший мир, который срочно требовал спасения от себя самого, в себе самом заключённом и изнывающем.

И вот однажды, когда ничего не предвещало появления надежды, мир букв пошатнулся. Неведомая сила сначала их встряхнула, затем пронзительный резкий порыв ветра сорвал налипшую пыль, и внезапная яркая вспышка ослепила все буквы разом на каждой раскрывающейся странице. Буквы оживились, в них тотчас воскресла надежда на спасение, надежда на новое будущее, оживающее на глазах и питающее животворной энергией необходимости, надобности в них, отчего каждая старалась выглядеть заметнее соседки и произвести наилучшее впечатление, отчего страница, предстающая во всей небывалой красе, привлекала не взгляд, но целиком душу Читателя, готовящегося пробежаться по неизведанному маршруту спасения букв от их одинокой погибели...

18 сентября, 13:32  — 21 сентября 2025, 22:31