Холмс - Дело о Двенадцатом Элементе

(Из "Записок о Шерлоке Холмсе: из еще неопубликованного)


Глава I. Нарушение Равновесия

1896 год принес нам с Холмсом редкий период спокойствия, которое, если быть до конца честным, мой друг находил совершенно невыносимым. С Бейкер-стрит исчезли запахи креозота и дегтя, уступив место обычным запахам чая и старых книг.
— Ватсон, — сказал Холмс однажды утром, с нескрываемой тоской глядя в лондонский смог, — я начинаю думать, что методичная работа Аналитика на самом деле отвлекает от истинного хаоса жизни. Раньше, когда беспорядки в доме были столь же сильны, как беспорядки в Европе, я чувствовал себя живым. Теперь же...
Мисс Уинтер, которая сидела за своим рабочим столом, аккуратно складывая подшивки биржевых сводок, оторвалась от работы.
— Скука, мистер Холмс, — спокойно заметила она, не поднимая головы. — Это не внешняя проблема, а внутренняя. Вы не нашли за последние недели ни одного элемента, который бы оправдывал вашу жажду риска.
Холмс нахмурился, но не успел ответить, как в дверях появилась миссис Хадсон, а за ней — маленький, но внушительный человек, который казался сотканным из черного шелка. Это был мистер Эбенезер Смит, управляющий отделением Ломбардного Банка Южной Англии — одного из самых респектабельных и неприступных финансовых учреждений Сити.
Мистер Смит был явно вне себя. Его обычно безупречный галстук был сдвинут, а цилиндр он держал в руках, словно горящий уголь.
— Мистер Холмс! Катастрофа! Ужас! Это… это было внутри!
— Пожалуйста, начните с начала, мистер Смит, и опустите драматические прилагательные, — потребовал Холмс, указывая на кресло.
— Речь идет о Роберте Харрингтоне, Лорде Кэнфорде, — задыхаясь, начал банкир. — Он был одним из величайших в мире коллекционеров редких минералов. Сегодня утром в нашем банке состоялась закрытая сделка. Лорд Кэнфорд должен был продать свой знаменитый образец — «Двенадцатый Элемент» — бесценный, уникальный кристалл, по слухам, содержащий следы нового, еще не классифицированного элемента.
— Кто был покупателем?
— Мистер Сайлас Вэнс, американский промышленник, известный своей неуемной страстью к научным реликвиям. Цена вопроса... десять тысяч гиней, мистер Холмс. Оплата должна была пройти в Хранилище Передачи, самой защищенной комнате в банке.
— И что произошло?
— Сделка началась в десять. Комната была заперта снаружи мною и только мной, мистер Холмс. Внутри находились Лорд Кэнфорд (продавец), мистер Вэнс (покупатель) и доктор Алистер Финч (независимый эксперт, чтобы удостоверить подлинность образца). Все трое. Через час я должен был вернуться, чтобы получить подписи.
Глаза банкира округлились от ужаса. — Я отпер дверь в одиннадцать часов. Доктор Финч стоял у стола, держа голову в руках. Мистер Вэнс сидел в кресле, бледный как полотно. А Лорд Кэнфорд… он сидел напротив, в полном кресле, но мертв.
— Какова причина смерти? — спросил я, хватая сумку с медицинскими инструментами.
— В этом и ужас! — простонал Смит. — Никаких ран, никаких следов борьбы, никаких синяков. Врач Скотленд-Ярда сказал, что смерть наступила от мгновенной остановки дыхания. Словно он внезапно разучился дышать. Но самое главное, мистер Холмс, — комната была заперта! Дверь заперта снаружи. Окна выходят во внутренний двор и задраены стальными решетками. И в комнате было только три человека!
— Запертая комната, — пробормотал Холмс, мгновенно преображаясь. Его тоска исчезла, как туман под солнцем. — А теперь еще и отравление в замкнутом пространстве. Ватсон, ваш револьвер. Аналитик, прихватите свои весы для измерения микрогравитации. Нас ждут натюрморты в финансовом хранилище.


Глава II. Три Свидетеля и Закрытый Сейф


Комната Передачи в Ломбардном Банке была, по сути, просторной, но аскетичной комнатой, облицованной толстыми дубовыми панелями, с единственной, массивной дверью. Внутри было только три предмета мебели: большой дубовый стол, три стула и небольшой шкаф-сейф в углу.
Лорд Кэнфорд сидел за столом. Его тело, одетое в элегантный твидовый костюм, выглядело неестественно расслабленным, но его лицо было синюшным, а глаза широко открыты, что указывало на внезапную асфиксию.
Инспектор Лестрейд уже был там. Он суетился, громко ругаясь, и выглядел так, словно вот-вот объявит, что преступление совершили призраки.
— Холмс! Черт побери, Холмс! Вы вовремя! — воскликнул Лестрейд, утирая лоб. — Это самая дикая история, которую я слышал. Запертая комната, трое в ней, и только один мертв! Я склоняюсь к версии апоплексического удара. Да, просто удар! Никакого убийства!
Типичный Лестрейд. Если факт не укладывается в его схему, он просто игнорирует его. Жуткие признаки удушья на лице жертвы явно кричали об отравлении, но для него было проще объявить это "ударом", чем признать существование неразрешимой загадки.
— Блестящая дедукция, Лестрейд, — холодно ответил Холмс, оглядывая помещение. — Как вы ловко свели случай со сложнейшим химическим отравлением к простой физиологической неудаче. Ваш талант к упрощению всегда меня восхищал.
— Да нет же никакого отравления! — Лестрейд указал на фарфоровые чашки. — Мы проверили чай! Чист, как слеза младенца.
— Элемент, который убил Лорда Кэнфорда, не был ни в чашке, ни в контракте, — произнес Холмс. — Ватсон, осмотрите тело. Я займусь сценой. Аналитик, вы займетесь двумя оставшимися элементами.
— Какими элементами, мистер Холмс? — спросила Мисс Уинтер, уже доставая тончайший карандаш и блокнот.
— Мистер Вэнс и доктор Финч, — ответил Холмс. — Они не только свидетели, но и факты, которые могут хранить в себе решение.
Я приступил к осмотру. На столе лежали два чистых пергаментных контракта и три совершенно одинаковых, пустых фарфоровых чашки. Рядом, в центре стола, стоял маленький, изящный свинцовый футляр с толстым стеклом. Внутри лежал знаменитый «Двенадцатый Элемент»: кристалл с необычайным фиолетово-зеленым свечением.
Я не нашел никаких внешних признаков насилия на теле Лорда Кэнфорда, кроме жутких признаков удушья. В его руке была зажата небольшая, сложенная вчетверо, промокательная бумага.
Холмс тем временем уже присел на корточки у стульев.
— Доктор Ватсон, вы заметили что-нибудь на промокательной бумаге?
— Нет, Холмс. Она совершенно чиста, — ответил я.
— Так же, как и этот стул, на котором сидел Лорд Кэнфорд, — сказал он, изучая под увеличительным стеклом обивку стула. — Не так ли, Аналитик?
Мисс Уинтер, закончив опрос мистера Вэнса (бледного, как призрак) и доктора Финча (слишком спокойного), подошла к стулу.
— Обивка в норме. Нет признаков влаги или порошка.
— Тогда взгляните на этот стул, — Холмс указал на стул, который занимал мистер Вэнс. — Видите едва заметное потертость на уровне колена? Словно что-то было быстро прикреплено и оторвано от ткани.
— Да, — Мисс Уинтер прикоснулась к ткани. — Это не старый износ. Это было сделано сегодня.
Холмс встал.
— Элемент, который убил Лорда Кэнфорда, не был ни в чашке, ни в контракте. Он был введен в замкнутое пространство, чтобы убить быстро и бесшумно, а затем самоуничтожиться или быть удален.
— Самоуничтожиться? Что это может быть, Холмс? Газ? — спросил я.
— Только газ, который был в достаточной концентрации, чтобы убить одного человека за секунды, но не повлиять на остальных. Но в этой комнате не было никаких механизмов для распыления.
Мисс Уинтер указала на свинцовый футляр с кристаллом.
— Мистер Холмс, покупатель, мистер Вэнс, сказал, что он попросил открыть футляр, чтобы осмотреть кристалл в течение десяти минут. Он был открыт. Позже он был снова закрыт доктором Финчем. Доктор Финч держал его в руках. Вэнс тоже. Никто не пострадал.
— Не пострадал, — задумчиво повторил Холмс. — А теперь посмотрите на сам футляр. Помимо Двенадцатого Элемента, который нас всех отвлекает, что еще там есть?
Я заглянул внутрь: там был сам кристалл, а рядом с ним — маленький, плоский пакетик с белым порошком, завернутый в тонкую киперную ткань.
— Это осушитель, Ватсон. Порошок-осушитель. Чтобы влага не повредила ценный образец.
— Отлично, — кивнул Холмс. — Двенадцатый элемент отвлекает нас от одиннадцатого элемента. Мисс Уинтер, проанализируйте финансовый аспект.
— Сделка на десять тысяч гиней, — начала Аналитик. — Но доктор Финч, эксперт, по контракту имел право последнего слова о подлинности. Если бы он объявил образец поддельным, сделка бы аннулировалась. И, что самое важное, Лорд Кэнфорд имел в своем завещании пункт о срочности: если образец не будет продан к концу недели, он переходит в собственность Королевского Музея с минимальной компенсацией для наследников.
— Время, Ватсон, было важнее, чем деньги. Убить Лорда Кэнфорда — значит, отменить сделку. Но кристалл все равно уйдет в музей.
— Если только, — добавил Холмс, улыбаясь той своей тонкой, опасной улыбкой, — смерть не была немедленной, а Двенадцатый Элемент не был подменен или испорчен, прежде чем кто-то успел это заметить. А что насчет нашей промокательной бумаги в руке жертвы?
— Он сжал ее, Холмс. Словно пытался что-то стереть.
Холмс медленно кивнул, глядя на двух оставшихся в живых. — Мистер Вэнс не пострадал, доктор Финч не пострадал. Оба они держали футляр с осушителем. Лорд Кэнфорд умер мгновенно, с промокательной бумагой в руке. Значит, он был единственным, кто контактировал с ядом. И яд был в воздухе.

Глава III. Теория Отравленного Осушителя


Мы вывели Вэнса и Финча из комнаты, чтобы Холмс мог работать без отвлекающих факторов. Лестрейд остался снаружи, недвусмысленно демонстрируя свое недовольство.
— Ватсон, взгляните на это. — Холмс указал на свинцовый футляр. — Камень, несомненно, подлинный. Но осушитель... Мисс Уинтер, пожалуйста, достаньте и исследуйте пакетик.
Мисс Уинтер надела тонкие кожаные перчатки, которые всегда носила в полевых условиях, и осторожно извлекла небольшой, плоский пакет с белым порошком, завернутый в киперную ткань. Она поднесла его к носу.
— Нет запаха. Порошок тяжелый, мистер Холмс. Он не похож на обычный осушитель.
— Я уверен, что это не осушитель, — заявил Холмс, обходя стол. — Осушитель не способен убивать. Но что, если этот пакетик был подменен? Посмотрите на него: это был двенадцатый элемент, который действительно убил. Не кристалл, а способ его сохранения.
Дело «Запертой Голубой Комнаты» было простым фарсом по сравнению с этой загадкой. Там мы искали, как убийца вышел; здесь мы искали, как убийца не вошел, но смог ввести яд в закрытое пространство так, чтобы он подействовал на одного человека и не подействовал на других.
Холмс продолжил свою мысль:
— Мы ищем яд, который является летучим, но не убивает всех сразу. Если бы это был газ, он бы убил всех троих в этой закрытой комнате. Но он убил только Лорда Кэнфорда. Значит, яд должен был быть активирован, а затем направлен к одной жертве.
Мисс Уинтер, используя свой портативный микроскоп, исследовала кристалл порошка. — Мистер Холмс, это не просто соль. Это цианид серебра. В чистом виде он относительно стабилен, но очень токсичен. Он может быть активирован.
— Чем? — спросил я.
— Кислотой, Ватсон! — воскликнул Холмс. — Летучий цианистый водород — вот наш убийца! Но откуда в комнате взялась кислота?
Холмс посмотрел на промокательную бумагу, которую я вытащил из руки жертвы. Он аккуратно развернул ее пинцетом. Бумага была почти чиста, но в центре оставался едва заметный влажный след.
Лестрейд, который не удержался и просунул голову в дверь, хмыкнул. — Влажный след? Вы хотите сказать, что человек был убит влажной бумажкой, Холмс? Какое-то новое оружие, не иначе. Я же говорю, это удар.
— Разумеется, Лестрейд, — ответил Холмс, даже не посмотрев на него. — Влага, которую я имею в виду, называется серной кислотой, Инспектор. Вы, конечно, знаете, что она получается от взаимодействия серы и протоплазматического испарения...
Лестрейд поперхнулся и поспешно убрал голову, не дослушав. Холмс усмехнулся:
— ...который появляется на кончике серной спички, когда она загорается.
— А вот и активатор, Ватсон. Лорд Кэнфорд был единственным, кто постоянно пользовался серебряным портсигаром и спичечной коробкой с серным напылением. Он не пил чай; он был болен сердцем. Но он курил.
— Яд был спрятан в пакете с осушителем. Убийца знал, что, когда Лорд Кэнфорд откроет футляр, чтобы полюбоваться кристаллом и при этом дотронется пальцем до яда, яд будет перенесен на его руку. Затем Лорд Кэнфорд, по привычке, закурит. Серный огонь, смешанный с влагой его дыхания, проконтактировал с цианидом на руке. Мгновенная реакция.
— Но как это связано с кислотой?
— Никак, — вмешалась Мисс Уинтер, ее глаза сузились. — Это связано с его дыханием и специальной маскировкой. Мистер Холмс, вы пропустили одну деталь, касающуюся Доктора Финча. Он носит очки, но его глаза слишком чисты.
Холмс вздрогнул. — Вы гений, Аналитик!
— Доктор Финч, — продолжила Мисс Уинтер, — нанес на свои линзы противоцианидный раствор. Возможно, слабый раствор йода или другое соединение, которое нейтрализует летучий цианид. Это объясняет, почему он не пострадал. Он ожидал, что цианистый водород будет выпущен при открытии футляра!
— Но почему умер только Кэнфорд?
— Потому что, Ватсон, — объяснил Холмс, указывая на стол, — убийца не полагался на активацию кислотой. Он полагался на человеческий фактор. Мистер Вэнс, американский промышленник, был напуган, бледен и сидел далеко. А доктор Финч, эксперт, стоял близко к столу, ожидая, что цианид убьет всех, включая Вэнса.
— Он не планировал убивать только Кэнфорда, — Мисс Уинтер холодно посмотрела в сторону коридора. — Он планировал инсценировать случайную смерть всей группы из-за «Двенадцатого Элемента» и его «нестабильности». Но почему он выжил?
Холмс посмотрел на стул Вэнса с оторванной нашивкой.
— Доктор Финч не знал, что Сайлас Вэнс, американский промышленник, имеет противогазовую заслонку, тончайшую респираторную сетку, встроенную прямо в его воротник. Он боялся недобросовестности Кэнфорда, но не ожидал коварства Финча!
— Но кто из них убийца?
— Убийца тот, кто не пострадал, но должен был, — сказал Холмс. — Доктор Финч, подлый эксперт, был уверен в своей защите. Он подменил осушитель, зная, что, как только футляр будет открыт, цианистый водород заполнит небольшое пространство и убьет всех. Но Вэнс защитился, а Кэнфорд...
Холмс взял промокательную бумагу.
— Кэнфорд не умер от цианида, Ватсон. Он умер от удушья! Он сжал промокательную бумагу в руке, когда почувствовал, что задыхается, и попытался ею заткнуть нос и рот! Он думал, что задыхается от Двенадцатого Элемента, когда на самом деле… он задохнулся от собственной паники, усиленной ядом!
— Ватсон, вернитесь к Финчу. Его спокойствие — это его вина.

Глава IV. Катализатор


Мы вернулись к двум свидетелям, которых Инспектор Лестрейд держал в соседнем кабинете. Узнав, что Холмс готов назвать имя убийцы, Лестрейд, чье терпение иссякло, немедленно поспешил к нам.
Доктор Алистер Финч сидел в глубоком кресле, скрестив руки на груди. Его очки блестели, а выражение лица оставалось непроницаемо спокойным. Сайлас Вэнс, американский промышленник, напротив, нервно расхаживал по комнате, его лицо было покрыто каплями пота.
— Вы вернулись, мистер Холмс, — ровно произнес Финч. — Я надеюсь, вы не собираетесь обвинять меня. Я был лишь сторонним наблюдателем, призванным для научной экспертизы.
Холмс, остановившись напротив Финча, не стал ходить вокруг да около.
— Ваша экспертиза, Доктор Финч, оказалась смертоносной, — сказал Холмс. — Вы не просто сторонний наблюдатель; вы — Катализатор этого преступления. Вы организовали убийство Лорда Кэнфорда, рассчитывая на двойной исход, который освободил бы вас от обязательств и дал бы вам возможность присвоить себе научную славу.
Финч усмехнулся.
— Блестяще, Холмс. Но мотив? Я бы получил те же деньги, если бы сделка состоялась. И как вы объясните то, что я сам не умер в этой закрытой комнате?
Вмешалась Мисс Уинтер, ее голос был низким, но совершенно не оставляющим сомнений. Она держала в руках свои записи и несколько вырванных из книги страниц, которые она подобрала из портфеля Финча.
— Вы ошибаетесь. Вы бы не получили деньги, Доктор Финч. Вы бы получили ничего.
Она указала на записи.
— Вы знали о пункте завещания Кэнфорда: если камень не продадут до конца недели, он перейдет в Королевский Музей. Но вы упустили другое. Королевский Музей, по условиям гранта, имеет право уволить любого эксперта, который дважды подряд ошибочно сертифицировал подлинность минералов, представленных на продажу.
Лорд Кэнфорд, будучи нечестным человеком, не продавал бы подлинный «Двенадцатый Элемент», не попытавшись обмануть покупателя. И вы, Доктор Финч, как эксперт, уже один раз были замешаны в скандале с сертификацией метеорита в прошлом году. Если бы вы сертифицировали этот камень как подделку, это был бы ваш второй провал, и вы потеряли бы свою влиятельную должность в Музее. Если бы вы сертифицировали его как подлинный, а позже обнаружилось, что это подделка, вы бы снова потеряли место. Единственный способ сохранить свою должность и репутацию — это отменить сделку, не компрометируя камень.
Холмс закончил:
— Убив Кэнфорда, вы рассчитывали, что все подумают, будто смертоносный газ испарился из Двенадцатого Элемента. Вы бы получили шанс повторно исследовать образец, публично заявив о его чрезвычайной нестабильности и, таким образом, присвоить себе научную славу за открытие его химических свойств! Вы не хотели денег; вы хотели безопасность своей репутации и бесплатный образец для исследования.
Финч сжал зубы. Он посмотрел на Вэнса.
— Вэнс должен был умереть, чтобы не было свидетелей, которые видели, как я открыл и закрыл футляр, подменив осушитель!
Вэнс, который до этого молчал, поднял голову.
— Я знал, что ты крыса, Финч. Кэнфорд предупредил меня, что ты не прочь подменить свой желанный "Двенадцатый Элемент" или сфальсифицировать экспертизу. У меня была защита от тебя, Доктор.
Холмс указал на пятно на стуле Вэнса.
— Ватсон, Аналитик, этот кусочек ткани с колена мистера Вэнса, который я заметил. Мистер Вэнс, это был всего лишь адсорбент, не так ли? Тончайший слой активированного угля, который вы быстро приклеили к брюкам и оторвали, когда почувствовали первые признаки газа?
Вэнс кивнул.
— Да. Я не доверял никому в этой комнате.
— Доктор Финч, — заключил Холмс. — Ваша самоуверенность вас погубила. Вы считали, что господствуете над наукой и человеческой реакцией. Вы не учли двух переменных: страха мистера Вэнса, который подготовил себе защиту от вас, и паники Лорда Кэнфорда, который, вместо того чтобы открыть дверь, попытался задохнуться от собственной тревоги.
— Ваша попытка инсценировать смерть от химического чуда обернулась простым убийством в запертой комнате, где яд, который должен был убить всех, убил только одного.
Лестрейд, осознав, что Холмс снова решил его загадку, подошел и нацепил на Финча наручники, но не смог сдержать последнюю колкость.
— М-м-м, конечно, Холмс. Цианид серебра и серная спичка. Слишком сложно для меня. Но ведь это же было так очевидно!
Холмс повернулся к Лестрейду, его глаза сверкнули.
— Очевидно, Лестрейд? Очевидно, что вы перепутали цианид с апоплексическим ударом, а убийцу с жертвой. Ваше расследование было похоже на охоту на слонов с помощью мухобойки.
— Пойдемте, Ватсон, Аналитик. Нас ждут домашние дела. А этот элемент (он указал на Финча) заслуживает точного и методичного учета.
— С удовольствием, мистер Холмс, — ответила Мисс Уинтер, начиная писать. — Метод был сложен, но мотив — прост, как золото.


Эпилог. Разговор у камина

Вечер того дня мы провели в традиционном молчании, прерываемом лишь треском поленьев в камине и шорохом газет. Мисс Уинтер сидела, как обычно, погруженная в чтение финансовых отчетов, а Холмс — в размышления.
— Забавно, — наконец произнес Холмс, выпуская кольцо дыма. — Если бы Финч был просто скупцом, он бы выбрал простой яд. Но он был идеологом, Ватсон. Он боялся не столько нищеты, сколько публичного позора. Потеря должности в Музее для него была равносильна социальной смерти.
— Ваша «Аналитик» совершенно верно уловила этот нюанс, Холмс, — заметил я. — Ее финансовый анализ оказался точнее вашей химии. Она увидела, что его двигало не желание приобрести, а страх потерять.
Мисс Уинтер, не отрываясь от бумаг, подала голос:
— Доктор Финч, как многие амбициозные люди, создал в своем уме образ идеального ученого. Ему нельзя было ошибаться дважды. Его план был гениален, потому что он предполагал, что жертвы будут действовать логично в условиях паники. Он не учел чистой, животной реакции страха Кэнфорда, который просто попытался заткнуть себе рот. А его собственное спокойствие, благодаря противоядию на линзах, стало лучшей уликой.
Холмс кивнул, довольный.
— Вы правы. Человек редко действует логично, когда его жизнь или репутация на волоске. В этом и заключается очарование нашего дела, Ватсон. Все пошло не так не из-за убийцы, а из-за паники жертвы, которая, стремясь спастись от воображаемого газа, сама подписала себе смертный приговор.
Я отложил газету и посмотрел на него.
— И что теперь? Ваше беспокойство, похоже, вновь отступило, Холмс.
Он улыбнулся.
— Да, Ватсон. Но вы же знаете, что спокойствие на Бейкер-стрит недолговечно. Каждая разрешенная загадка — это лишь пауза перед новым, более сложным вызовом.


Конец.