Игра

В то лето, накануне моего сорокалетия, меня уволили. Наш сын перерос своего отца. Я тратила деньги мужа направо и налево. И у нашего брака, казалось, кончился срок годности.
Я всегда любила Костю. Раньше — до умопомрачения, с годами — все меньше. А сейчас, когда он стал пропадать и приходить домой, пропахший чужими духами, мои чувства балансировали между любовью и ненавистью.
Наш секс всегда был хорош. Мне кажется, сублимацией, когда пары скупают ассортимент ближайшего секс-шопа в надежде расшевелить затухающую страсть. Либо хочешь, либо нет. А до последнего времени, даже за семнадцать лет брака, меня возбуждало, как мой подкачанный муж снимает рубашку, обнажая покрытый татуировками торс. Игральные карты, наши с ним инициалы — «К» и «Ж», имя Jane в мою честь, плавающее в бокале с шампанским. Хорошо, когда брат — татуировщик, можно доверять. Дата рождения нашего сына Макса. Сколько раз я целовала это тело, сколько раз, утомленная под утро, засыпала на этой груди.
Мы всегда громко и яростно ссорились: вопили, швырялись тарелками, бросали телефоны в стену. А потом мой муж брал меня за руку и вёл или нес в кровать, где все ссоры оставались позади. Мой муж — хороший любовник. Хочется верить, что благодаря мне. Нашим соседям, наверное, не особо повезло: то звуки скандалов, то звуки любви. Но мы никогда не ссорились всерьёз, в нашей семье ни разу не звучало слово «развод». Мы были созданы друг для друга. На тусовках я искала его глазами, любовалась и гордилась им. Раньше.
А в последний год я сдулась. Меня глупо и несправедливо уволили с любимой когда-то работы. Мой обожаемый босс Петрович ушёл на пенсию, а вместо него поставили борзого «молодого да раннего», который на корпоративе прижал меня к стенке и полез в трусы. Я, конечно, отказала — резче, чем следовало. Возможно, и мне пришлось уйти из-за его придирок: «Евгения Михайловна, я тут поднял все ваши отчёты за прошлый год и вот что я обнаружил…»
Муж меня не поддержал. А я так надеялась, что он, как раньше, скажет: «Кто это обидел мою детку?» Историю о попытке добраться до моей вагины я скрыла — чтобы он не побежал бить морду моему несостоявшемуся боссу. До сих пор не знаю, стоило ли рассказывать. С тех пор во мне засела обида на мужа, который, по сути, винил меня в увольнении: «Не нашла общий язык, не договорилась, привыкла, что с тебя пылинки сдувают».
Да и я сама грызла себя за ту дурацкую сцену. Могла отшутиться, наобещать золотые горы — он бы забыл. В нашей компании я точно не самый желанный сексуальный объект в мои-то сорок. Но в реку прошлого не войти, увы. Хотя мысли сходить к бывшему начальнику и сказать что-то вроде «Мы не с того начали» — хлопая ресницами и закинув ногу на ногу — ещё были. Но я была слишком подавлена и опустошена для этого.
В нашу квартиру табуном шастали шестнадцатилетние девицы с километровыми ногами, и я боялась подумать, чем они занимаются с моим красавчиком-сыном, который, кажется, успел попробовать себя во всех видах спорта. Но я — прогрессивная мать, которая дружит со своим сыном-переростком, так что не стремилась держать свечку. Оставалось надеяться, что он адепт безопасного секса и нас не ждут сюрпризы в ближайшем будущем.
Одно то, что здоровенный парень говорит басом «ма», напоминало о моём возрасте. Сегодня «ма», а завтра, знаете ли, «ба».
Так вот о муже. О Косте.
Костя вдруг, нежданно-негаданно, загулял. Он пах духами, которые сводили меня с ума. Я узнавала некоторые запахи. Похоже, моя соперница любила Tom Ford, как и я. Я узнавала Black Orchid, Tobacco Vanille, Chanel — от Coco Mademoiselle до Chance. Конечно, я узнавала резкого, кричащего Mugler Alien. Некоторые запахи оставались загадкой, и я гадала: кто же ты, парфюмоманьячка? Сколько тебе лет? Похожа ли на меня? Замужем ли? Есть ли дети? Ты уводила у меня мужа, а я ещё не решила, готова ли его отдать.
Я оставляла на нём следы — приветы тебе. Царапала плечи. Ты же не думаешь, что мы перестали спать? Или он там тебе врет, что завёл дома кошку, которая отчаянно царапается?
Я никогда не старалась выследить, упаси Боже, подобрать пароль к телефону или искать компромат в соцсетях. Считаю это неуважением к себе в первую очередь. Хотя что уж… Мой муж никогда не давал поводов для ревности. Да, на него вечно пялились девицы от шести до шестидесяти. Да, он красавчик, этого не отнять. Но я так привыкла к нему, что стала воспринимать его как свою левую руку. Или правую. Короче, мало кто писается от восторга, просто глядя на свою руку. И если такие люди есть, я им завидую.
Хотя… если у тебя отрежут одну руку, от второй ты точно будешь в восторге. Хотя, думаю, люди с ампутированными конечностями (тьфу-тьфу-тьфу) вряд ли рады оставшимся и просто целыми днями льют слезы.
Впрочем, не туда меня заносит. Вот, видите: мои мысли — скакуны. Начну об одном, а через пару минут мерещатся несчастные с отрезанными руками. Что взять с копирайтера? Бывшего, несправедливо уволенного за харассмент, можно сказать. У которого вдруг загулял муж. И главное — неужели этот козёл не замечает, что пахнет женскими духами? Хоть бы душ принимал после секса. Или запретил бы своей девице (интересно, кто же она?) пользоваться ароматами, которые компрометируют.
Вы спросите, как же так? Ты говоришь, что скандалите напропалую, стены дрожат, а тут помалкиваешь, хотя повод — ого-го. Ссу, товарищи. Скажу честно: боюсь. Боюсь, что он влюбился. Боюсь потерять его и как мужа, и как друга. Выжидаю, спрятав голову в песок, выставив свою, потерявшую аппетитность за давностью лет, попу вверх.

Костя
Женька сдулась. После того увольнения — просто выключилась. Говорить бесполезно. Я таскал её в кино, пытался отвезти на море — всё отскакивает. Она ушла в себя, в свою обиду.
На старой работе её использовали и платили гроши. А она этого не замечала, потому что там был её «второй папа» Петрович, который сдувал с неё пылинки. Я молчал, но мне это не нравилось. Она достойна в десять раз большего. И когда её выжили — я не стал её жалеть. Я ждал, что она, наконец, вспомнит, кто она, встряхнётся и покажет всем, в том числе и себе, на что способна. А она вместо этого легла и сдалась. Моей сильной, едкой Женьки не стало.
Идея пришла случайно. Я зашёл в магазин, хотел купить ей духов — старый проверенный способ поднять ей настроение. Консультант набрызгала на меня с десяток ароматов. Я вышел оттуда, воняя, как парфюмерный склад. Голова гудела. Ничего не купил, запутался.
И вот я захожу домой, а она... поднимает на меня глаза. Впервые за месяц — не сквозь меня, а в меня. Вглядывается. Нюхает воздух. И в её глазах — не апатия, а живой, острый, почти охотничий интерес.
И тут меня осенило.
Она не реагировала на мои слова, на поездки, на подарки. Но на запах другой женщины — среагировала мгновенно. Ревность? Любопытство? Инстинкт собственности? Неважно. Сработало.
На следующий день я опять зашёл в этот магазин. И купил один флакон. Не ей. Себе.
Я начал игру. Каждый вечер я заходил в магазин и давал себя обрызгать чем-нибудь новым. Цветочным, терпким, сладким — я в них не разбирался, просто пробовал всё подряд, как на дегустации. Она не спрашивала. Но я видел — её грызёт. Она снова думала обо мне. Не о своей работе, а о том, где я и с кем.
А потом я купил тот самый аромат, от которого она когда-то сходила с ума. И нарочно облился им с ног до головы.
Вечером она молча подошла, впилась в губы так, будто хотела съесть. А ночью царапала плечи, кусала, как в самые наши яростные годы. И в её глазах снова горело не отчаяние, а азарт. Ненависть, страсть, любовь — всё смешалось. То, что нужно.
Попалась, рыбка. Наша война только началась, и я намерен победить.

Женя
В то лето, накануне моего сорокалетия, меня уволили. Наш сын перерос своего отца. Я тратила бездумно направо и налево деньги мужа. Мой муж нашёл себе любовницу. А я его вернула в семью.
И нашла новую работу.
У нашего брака срок годности — бесконечность.