Мужской аппетит

Неполному семейству Гинусовых исполнялось сегодня пять лет. Ровно пять лет Гордей и Анисия жили в одном доме, принадлежавшем в исключительной собственности мужу. Они не голодали, не мучились недостатком каких-либо вещей, никогда они не просили и не умоляли посторонних помочь им выбраться из затруднений. Их, к слову, у Гинусовых не возникало. Если они и норовили появиться, то Гордей, успешный юрист, занимавшийся разрешением гражданских вопросов, охотно подавлял их волю. Они жили мирно и спокойно. Никогда никто в этом семействе не ругался, не смел поднять руки и беспричинно оскорбить. Здесь всё текло мерно, всё случалось постепенно. Лишь один недостаток можно было бы выявить, взглянув на это семейство, и он заключался в том, что, прожив столько времени вместе, они так и не подарили миру ребёнка. Об этом часто говорили соседи Гинусовых, их родители и даже рабочие коллеги Гордея. Но Гордей не обращал внимания на замечания, считая, что не в их компетенции давать советы их семье. Он молчал, когда речь начинала развиваться на эту тему. Он делал вид, что ничего не происходит. Ему и так было комфортно. Жене же он говорил, что когда-нибудь они точно решатся на это. Уверял её, что ещё следует поработать над их материальным обеспечением, но Анисия понимала, что дело в его нежелании, и только. И её очень огорчало, что муж не говорит ей правду.
Гордей проснулся в своей комнате, широкой и густо обставленной дорогими вещицами. Вся комната пестрила тягой к аристократической жизни. Он просил жену обставлять комнату цветами, класть каждый день тарелку со свежими фруктами на продолговатый стол с рельефными ножками из позолоченного материала и настоятельно говорил, что следует везде здесь тщательно прибираться. Особенно он заострял внимание на чистке пышного ковра, редкого, по его словам, очень дорогого. Окно в пол было необъятно просторно. И вид из него открывался прекраснейший. Каждое утро Гордей видел лужайку, примыкавшую к небольшому озеру. Вид умиротворял, и настолько, кажется, что тело Гордея с годами размякло, сделавшись жирным и неповоротливым. Он пока умел сам за собой ухаживать, но был перед глазами жены уже дородный мужчина, игравший в рулетку со своим здоровьем.
Он проснулся и готов был одеться и спуститься к завтраку, который по утрам непрестанно готовился Анисией. Несмотря на обилие средств, Гордей не видел смысла устраивать в доме прислугу. Он был уверен, что со всем справится его неработающая жена. Не устроена она была только потому, что сам Гордей не желал, чтобы она думала о пустяках, мучилась лишним вниманием мужчин и завистливыми взглядами женщин.
Гордей сел за стол, обставленный сытно и вкусно. Здесь были запечённая с овощами рыба, мясо, свежие салаты, политые отменным подсолнечным маслом, запах которого разлетался по всему дому, и булки, пирожные и даже торт. От всего этого Гордей брал кусочек-другой, а остальное велел есть жене, когда он уедет на работу. Если же что-либо останется, Анисия может раздать еду беднякам, собакам или же попросту выкинуть в мусор. Гордей создал своё правило, при котором Анисия не вправе была есть с ним за одним столом, что для большинства семей было дикостью, но для него это было заботой о жене. Забота же объяснялась тем, что Анисия сможет спокойно поесть, грезя об улучшениях в доме или о своём внешнем виде, о своей женской прелестной натуре. Но при том что ей запрещалось с мужем есть за одним столом, она должна была присутствовать при нём. Это необходимо было для психологического здоровья самого Гордея. Ему не хотелось проникаться чувством одиночества. Его он очень боялся, хотя для женщин видел в нём одно благо.
Положив в рот кусочек рыбы, Гордей обратился к смирно сидевшей подле него жене:
– Сегодня ты очень дурна, моя дорогая. Тебе следует обратиться к доктору. Если же ты стесняешься, то поручи это мне. Я пришлю сегодня же Кирилла Владиславовича. Он тебя осмотрит.
Анисия грустными глазами взглянула на Гордея и вяло произнесла:
– Не стоит. Я считаю, что прекрасно выгляжу. Ты ешь, мой любимый.
Анисия провела тонкой рукой, изуродованной впадинами и углублениями, по спине мужа, выражая заботу и нежность о нём. Гордей привык к тёплому чувству, потому её обращение с ним он оставил без внимания. Он охотно продолжал есть.
Анисия всегда была пышна. Но оттого она не делалась уродливой. Наоборот, полнота её красила. Она вся цвела и благоухала. Выйдя замуж за Гордея, она постепенно стала истощаться. Тело её покрывалось бороздами, извилинами, ужасными ямами, иногда даже провалами. Она превратилась за годы жизни с ним в обтрёпанную тряпку, которая пригодна была для одного мытья пола. Каждое утро она осматривала себя в зеркале, но ничего поделать не могла с постигавшими её изменениями. Когда изменения только тронули Анисию, Гордей не испугался их, но всё же позвал врача из чувства приличия. Тогда Кирилл Владиславович, достопочтенный доктор, осмотрел её и признал, что она совершенно здорова, разве что истощена психологически. Её внешний вид нисколько его не смущал. Он только без конца повторял, что всё, случившееся с ней, совершенная норма. Так случается с каждой замужней русской девушкой. Они кивнули друг другу и распрощались. С тех пор Анисия живёт жизнью, которая навесила на неё физическое уродство. Она свыклась с ним, и теперь, глядя на свои прошлые фотографии, на которых она блистала невероятной красотой, возмущалась тем, как же дурно она жила раньше. Её прошлая красота виделась ей уродством, а нынешнее уродство – привлекательностью, но той привлекательностью, к которой привыкают, с которой уверенно смиряются. Навсегда.
Гордей всё ел, и ему захотелось, как обычно это бывало, чего-нибудь жирненького. Анисия принесла, едва передвигая ногами, корзину с хлебом. Она положила её на стол, а сама села на своё место, боясь развалиться на части. Гордей взял в одну руку кусок белого хлеба, в другую нож. Он потянулся рукой с ножом к оголённому бедру жены и плавными движением слизал с него плавленую плоть. После размазал её на хлебе и принялся есть. Никакой крови, никаких болезненных ощущений Анисия не испытывала. Лишь на мгновение у неё потемнело в глазах, но это чувство ей даже сделалось приятным. Она получала удовольствие от того, что хирела.
– Безумно вкусно, – возгласил Гордей, доев кусок хлеба. И он потянулся за новой порцией, но в этот раз Гинусов бегло оглядывал жену, чтобы понять, у какой части её тела лучше будет отнять немного плоти. Ему приглянулось левое плечо. Размазав новую плоть, подобную сливочному маслу, на ещё одном куске хлеба, Гордей принялся жадно есть.
– Невероятно вкусно! Это восхитительно! – славил он свою Анисию, которая его кормила столь безупречно. – Ты лучшая женщина, которую я встречал.
Анисия улыбнулась. Ей хотелось ответить любезностью, но сил не было. Она всё ещё растворялась в пряных чувствах предобморочного состояния.
Насытившись, Гордей тяжело встал из-за стола и направился к выходу. Анисия с большим трудом, чем муж, поднялась вслед за ним. Помогая ему надеть пальто, она говорила ему о том, как сильно любит его, как ждёт его дома. Гордей кивал и угукал. Напоследок он сказал ей, что сегодня у одного из его коллег праздник; тот выиграл для клиента отличное дело, сулившее солидные барыши. И так как коллега был его другом, то он и предложил другу отметить такое событие. Друг согласился, и потому Гордей повелел Анисии подготовиться к сегодняшнему вечеру. Анисия сначала не поняла, что именно Гордей требуется от неё: уйти ли ей из дома или же, наоборот, остаться и приготовить богатый ужин? А может, приготовить, а после уйти? Она потерянными глазами глядела на плотное счастливое лицо мужа и ждала с его стороны милости. Он понял это и снизошёл:
– Приготовь всё как следует, поняла? И сама жди.
Анисия всё приняла. Она была счастлива от той мысли, что снова может угодить мужу.

 
Гордей вернулся не один, как и обещал. Но Анисия была удивлена, что пришёл её муж не с одним коллегой, а с несколькими. Она поняла мужа так, что придёт один гость, а явились четверо. Она прикинула в голове, сможет ли осилить такое количество гостей, и на миг она ужаснулась. Но ужас был не в том, что её истончала и уродовала жизнь, а в том предчувствии, что не сможет ублажить мужа. Эта мысль её вогнала в тревогу. Её затрясло. Гордей приметил её лихорадку и предложил вызвать врача, но Анисия взялась за себя, и вскоре её дрожь унялась. Она чувствовала себя намного лучше.
Стол был воистину шикарный. Нет ни малейшего смысла перечислять всё, что бросалось в глаза. Куда проще было бы описать, чего здесь не было. Гордей гордился Анисией. Он всё восхвалял её за столом. Он бросал ей нескончаемые комплименты, а его коллеги подтверждали его слова. Все пребывали в безумном восхищении. Вечер выдался упоительным для них. Под конец, когда основные блюда были съедены, Гордей вспомнил о своей утренней привычке. Анисии и стало дурно от того, что знала, что муж вспомнит о ней. Он попросил принести хлеба. Со вздохом неясного предчувствия Анисия подчинилась. Через несколько минут на столе перед Гордеем и гостями стояли корзины с белым хлебом. Гордей сделал то же, что и утром. Откусив, он воскликнул с новым восторгом:
– Друзья, это чудесно! Такого вы точно никогда не попробуете.
Коллеги Гордея расплылись в удовольствии, что им тоже разрешено попробовать лакомство. Они поспешили провести ножами по телу Анисии, а после размазали её мягкую ароматную плоть на хлебе.
– Потрясающе! – взревел один.
– Это изумительно! – взорвался второй.
– Никогда такого не ел. Было нечто похожее, но не то. Твоя женщина, Гордей, лучшее, что мне доставалось, – заговорил третий.
– Я возьму ещё кусочек, – торопился четвёртый, бесцеремонно срезая шмат с шеи Анисии.
Когда Гордей и гости были удовлетворены полностью, когда их животы умирали от духоты и тесноты, настала пора прощаться. С тяжёлым, но приятным чувством коллеги покидали дом Гинусовых. Прощаясь, они хвалили его за отменный выбор, за удавшуюся партию. Но тут же заявили, что жена невечна, что следовало бы подумать и об этом. Гордей согласился с выводами. Он поблагодарил всех за визит и простился с гостями. Вернувшись в комнату, где проходило веселье, Гордей, не глядя на Анисию, кинул ей, чтобы та прибралась к завтрашнему утру, а сам он пойдёт спать. Завтра его ждёт тяжёлый день. Он не забыл припомнить и о том, что позавтракать он желает так же вкусно, как и всегда. Анисия едва слышно произнесла Гордею:
– Да, мой милый, я всё сделаю, отдыхай. Ты у меня желанный мужчина.
Однако Гордей не ждал ответа Анисии. Её слова он не услышал. Он уверенно пошёл в свою свежую комнату, где и крепко уснул.

 
Наутро Гордей обнаружил, что стол не убран, а завтрак не готов. Анисия ослушалась его. Ничего сделано не было, и это привело его в ярость. Он до того разгорячился, что не видел четверть часа, что его жена лишилась ног и руг. От неё остались несчастные голова и обрубок, напоминавший туловище. Увидев её слёзы, он подошёл к ней и строго сказал:
– Такое прощать трудно, дорогая.
– Я очень старалась встать, мой милый, но я не смогла. Но простишь ли ты меня, а? – Ей так хотелось утереть слёзы, спрятать их от мужа, но это сделать она была не в состоянии. Её не пугала погибель. Она страшилась, что не угодила мужу. Кто она после этого? Достойна ли уважения?
– Я даю тебе последний шанс, – сказал Гордей, сев за стол и принявшись доедать то, что осталось со вчерашнего дня.
– Молю, – жалобно просила Анисия, – поешь меня. Только принеси с кухни хлеб. Ты же сделаешь это, правда?
С нескрываемым неудовольствием и отвращением Гордей отправился в кухню. Вернувшись, он стал собирать масленую плоть жены. Она была по-прежнему вкусна. И Гордей на мгновение позабыл о злобе на Анисию. Он возгордился ею, но, доев, он вернулся к исходным чувствам к ней.
– Приберись же сегодня! – высокомерно бросил Гордей жене и вышел из дома.

 
Гордей добрался до дома не один. При нём шагала элегантная девушка, истинная красавица. Она была стройна и обворожительна. Войдя в дом, Гордей увидел, что ничего не изменилось. В комнате, где накануне проходило празднество, начинало веять лёгкой вонью. Донёсшийся оттуда неприятный запах разгневал Гордея, и он с шумом влетел в комнату, где Анисия всё так же бездвижно лежала в кресле. Она без конца плакала и умоляла простить её, но Гордей уже принял решение, что простить её не сможет. Он сделал вид, что жены здесь нет. Пригласил девушку, с которой пришёл, и мило показал ей место, где положено ей было сесть. Он ухаживал за ней так, как когда-то ухаживал за Анисией. Он расчистил место для романтической трапезы, принёс хлеб, зажёг свечи. На ужин у них был один хлеб. Расположившись подле того, что осталось от Анисии, Гордей и его новая пассия принялись собирать с неё последнее. К середине ночи, не прекращая весело болтать и обсуждать проблемы светской жизни, Гордей и новая дама уже дурманили друг друга своим присутствием. Не сдержав тяги к любви, они страстно поцеловались. Они перебрались в комнату Гордея, где в страстях, на которые были способны, провели ночь. От Анисии же остался один жирный след в кресле.