Senor Loco

СНОВА В МОРЕ

1

Это был обычный в карибском небе самолет. Только для меня непривычным было путешествие в небольшом самолетике вместо гигантского авиалайнера. Пассажиры с кожей всех оттенков, от совсем черного до смугло-белого, успели успокоиться после взлета и дремали в креслах.
Если есть возможность, я всегда сажусь у прохода. На этот раз мне удалось занять место рядом с выходной дверью. Напротив, через площадку, расположилась стюардесса в темно-синем форменном костюмчике.
Весь полет девушка сжимала затянутые в черные чулки коленки, маячившие в полутора метрах передо мной, и упорно отводила в сторону зеленые стрекозиные глаза. На смуглой коже брюнетки явственно проступали веснушки. Каждый раз, когда я начинал разглядывать эти крапинки на женском лице, настроение у меня резко повышалось. Пару раз я даже рассмеялся про себя. Это женщина из очень редких.
Когда стюардесса, по вызову пассажиров, проходила мимо, я немного наклонялся в сторону прохода, и девушка, вольно или невольно, слегка касалась меня боком. В конце концов красавица сама стала класть ладонь на мое плечо.
За иллюминатором было мало интересного – слой облаков, а в промежутках синий океан, весь в солнечных блестках. Само солнце слепило пассажиров с другого борта.
Однако скучно мне не было. Как обычно, я не имел представления, что будет в конце полета. И думал о том, что, если начну рассказывать о своей жизни всю правду, никто не поверит.
Вот искал я как-то билеты на Антигуа. И нашел, за семь тысяч рублей. А доллар в то время стоил в районе тридцати. Не очень дорого, не правда ли. Купил и полетел. И вот что из этого вышло.
Вылет был тринадцатого числа, вез меня в аэропорт автобус номер тринадцать, и место в самолете было тринадцатое. В Париже, в аэропорту Шарль де Голль, багаж я получал в "гейте" тоже под номером тринадцать.
Прочитав такое, читатель, скорее всего, поморщится и плюнет. А ведь так оно и было на самом деле, хотите, верьте, хотите, нет.
Но и это не все. Лететь надо было с пересадкой на карибском островке, который принадлежит пополам двум европейским государствам. Островной визы у меня не было, только шенген, но охрана все же пропустила на борт. Располагаюсь в салоне, тут подходит стюардесса и просит пройти за ней.
Но дальше бизнес класса мы не уходим. Девушка усаживает меня в кресло и, касаясь выпуклым бедром, объясняет, что на мое место есть второй билет. И не удобнее ли мне будет совершить перелет в более комфортных условиях. Деваться некуда, я нехотя соглашаюсь. Люблю стюардесс.
После посадки меня тормозит на паспортном контроле островная полиция. Жирная негритянка в форме приводит в аэропортовский околоток. Там я сижу до вечера. Сильно нервничаю, главным образом из-за чемодана. В котором было все, повторюсь, все мое имущество.
Свой рейс я, конечно, пропускаю. Слава Богу, к вечеру мне сообщают, что отправят дальше к месту следования. Но вот засада, следующий самолет, который и должен был доставить меня на Антигуа, задерживается до утра.
Аэровокзал на ночь закрывается, и меня выгоняют из полицейского отделения. Вместе с остальными пассажирами сажусь в микроавтобус и еду за счет авиакомпании в отель. Теперь почему-то никто не спрашивает у меня никаких виз. Отель, между прочим, пять звезд, настоящих. Мама родная… A poor boy from a far seaside town...
Жаловаться в ООН на произвол слуг закона островного государства я не стал. Хотя мог бы…

2

Самолет неожиданно начинает дергаться, как припадочный, пол уходит из-под ног, а облака за иллюминатором прыгают вверх. Пассажиры встревоженно галдят и вертятся в креслах. Один из пилотов, которого мне хорошо видно, что-то говорит по трансляции, но я не могу понять ни слова. Однако по спокойному виду стюардессы понимаю, что все, кажется, идет как положено. Пошли на снижение, и такое поведение небольшого самолета вполне обычно при посадке.
Но тут уши наглухо закладывает, а самолет круто заваливается в пике, как штурмовик в военном кино. Потом нас швыряет, еще раз и еще… Единственное, что остается сделать, это потуже пристегнуться, наклониться вниз и закрыть голову руками.
Однако все кончается благополучно, не считая пережитого стресса и запаха рвоты в салоне. Открывается дверь и в проем врывается влажное марево, публика собирает чемоданы и сумки. Но вылезать на свет Божий здешний народ почему-то не торопится.
Встаю и поворачиваюсь к стюардессе, но девушка упорно смотрит мимо. Приходится первым покидать самолет, спиной ощущая сожаление, транслируемое брюнеткой. Эх ты, ругаю я себя. Хотя хрен ее знает. Пилоты парни видные, и зарабатывают неплохо, а лезть в чужую жизнь…
 
Небо ясное, прозрачное. Поодаль стоит пара точно таких же, как и наш, самолетов, с золотыми полосами вдоль фюзеляжа. Невдалеке располагается здание аэровокзала – сине-голубой куб со стеклянной стеной, украшенной сверху вражескими буквами. Вокруг простирается желтая равнина выжженной травы, только у самого горизонта виднеется темно-зеленая полоса. Место кажется не особо веселым.
Дальнейшие события радости тоже не добавляют. Для начала леди и джентльменов долго держат в накопителе, про которые даже в нашем отечестве давно забыли.
Как обычно, так уж всегда получается, я оказываюсь первым в очереди. Нарядный, в белой форменной рубашке с погонами и желтым аксельбантом, таможенник долго копается в моем чемодане. Хотя все вещи на виду, сложенные в прозрачные пластиковые пакеты. Особый интерес служаки вызывают несколько пар нитяных рабочих перчаток. Нюансов я не помню, но есть большая разница, въезжаешь ты на острова для работы или отдыха. "Спорт, спортинг, яхтинг", - объясняю я болвану. Остальная публика покорно ждет окончания клоунады.
Почему-то дотошность таможенника настораживает меня. Все-таки, к туристам отношение должно быть более лояльным. Может быть, а, может, попка, что с него взять, выполняет инструкцию.

3

Апарт-отель расположен на самом берегу моря, вернее океана, Атлантического. Заселяюсь в заранее забронированные апартаменты. Номер хорош и денег своих стоит, но вот беда - окна выходят как раз на кафе поблизости. Обращаюсь к горничной, которую зовут Кармен, с просьбой о переселении. Та уходит ненадолго, возвращается и сообщает, что я могу переехать на противоположную сторону.
- Кармен, ю а э гут вумен! (Кармен, ты хорошая женщина!)
Доброе слово и кошке приятно. А Кармен женщина хоть и не первой молодости, но сохранившая остатки былого обаяния и красоты. Есть в ней одна черта, то самое внутреннее спокойствие, которого не хватает многим женщинам.
Теперь мои окна выходят на море, до которого буквально два десятка метров. Круглые сутки слушаю шум прибоя, ничего другого мне не надо.
 
Провожу почти весь день на пляже. Пытаюсь познакомиться с симпатичной стройной негритянкой в лавке, зазывающей клиентов, но та, поняв, что покупать я ничего не буду, общаться отказывается.
Прогулявшись по улочкам городка, не солоно хлебавши возвращаюсь домой. Однако свято место пусто не бывает. Вечером в окно скребется девчонка, которую я приводил вчера.

Вещей у меня немного, поэтому стираю сам и часто. Сначала сушил белье в душе, теперь, с разрешения горничной, развешиваю выстиранные трусы и рубашки на крыше отеля. Здесь это почему-то не возбраняется. Наверное, Кармен слишком благосклонно относится к моей персоне. Вот и сейчас она поднимается с большим тазом за мной наверх. Предлагаю женщине помощь, но та, с некоторым удивлением, отказывается.
Горничная натягивает специальное приспособление из пластиковых струн и начинает развешивать отельное белье. Кода она наклоняется, халат задирается и открывает ноги, когда-то сводившие мужчин с ума. Бедра ее уже тронуты целлюлитом, но привлекательности от этого не потеряли.
Кармен берет простыню и тянется вверх, вставая на носки. Спереди у нее тоже есть на что посмотреть. Смуглая кожа мулатки странным образом кажется мне бледной. Кажется, кроме халата… Вид полуприкрытого женского тела оказывает на меня самое очевидное действие. Испытываю сильное желание подойти сзади и обнять Кармен, но сделать этого так и не решаюсь.
 
Несколько дней спустя во дворе отеля вижу двух чернокожих внушительных габаритов, с мрачными лицами. У меня появляется нехорошее предчувствие. Однако, выяснив у Кармен, что парни просто ищут апартаменты, успокаиваюсь. Еще горничная сообщает, что неграм в заселении отказали, хотя отель, всего в несколько номеров, пустует. Сейчас не сезон, и кроме меня никто не живет. Хозяин-барин, вернее, стройная барыня европейской внешности. Жаль, что эта дама неприступного вида редко здесь появляется.
Выхожу во двор, чернокожие направляются в мою сторону. Поворачиваю назад, но понимаю, что убегать поздно. Как говорил мой любимый шеф: "Доигрался Джон на скрипке".

4

Я снова в море. Люблю я его, море, какой бы банальностью это не звучало. Кончилась неопределенность и ожидание неизвестно чего. Дон Алексей стоит у фальшборта корабля без названия. На месте, где еще недавно были буквы или цифры, обозначавшие принадлежность судна к какому-то ведомству, красуются свежие пятна шаровой краски.
На море штиль, небо ясное и жара совсем не ощущается. "Пароход" мне нравится – небольшое суденышко, на палубе возвышается рубка, за ней трюмный люк и лебедка. Пока никто не препятствовал, я осмотрел все, куда смог залезть, и убедился, что определить принадлежность судна к военно-морским или полицейским силам невозможно. Ни тебе водометов, ни огнестрельного оружия. Обычный вспомогательный катер.
Мне неизвестно, частный кораблик или нет, да это и не важно. Также без разницы какой флаг висит на корме. Думаю, что в документах на судно полный порядок.
Поселили меня, к великой надо сказать радости, одного. На двери в тесную каютку прикручена прямоугольная табличка белого металла с надписью "NAVIGATOR". Внутри двухэтажная койка, столик и рундук. Иллюминатор узкий, мне не пролезть. Да и незачем, приспичит утопиться - прыгай в воду с палубы.
Из команды на глаза попалось всего три-четыре человека. Мулаты в гражданской робе, молодые крепкие парни, и кажутся на одно лицо. Молчаливые и предупредительные, но я прекрасно понимаю, что, если надо будет, отправят меня вежливые ребята к акулам на раз-два.
На крыше рубки курят, как и положено, сигары, два босса. Мастер, то есть капитан "парохода" и командор, начальник всей экспедиции.
С командором я знаком, как у нас говорят "бухали вместе". Это никто иной, как Даниэль, тот самый, с которым мы гуляли в Кабарете на вилле у итальянцев. Остальные участники вечеринки до сих пор не дали о себе знать.
В голову поневоле лезут разные мысли. Не старый ли знакомый пару раз чуть не угробил нас всех? Не факт, неизвестно, кто были хозяева нападавших на нашу компанию оборванцев и доминиканских мафиози. А девки-отравительницы в Бока Чике? Однако выяснять подробности сейчас не с руки.
Прикинуть, так сокровища ищет до хрена народу. Я уже сбился со счета заинтересованных сторон. Почему-то мне думается, что оставшийся в живых длинный негр отвязался и начал действовать самостоятельно, заодно с колдунами-брухо. Потом на хвост сели пронюхавшие про сокровища менты. Теперь вот появилась новая артель. На этот раз ребята собрались серьезные.
Не понятно, почему раньше Даниэль наделал столько косяков. Хотя в цейтноте вечно все идет сикось-накось. Конечно, нападения могли быть и не его рук дело. Еврей вовсе не похож на головореза, который кладет трупы штабелями. Но, опять-таки, форс мажор, не исключены эксцессы исполнителей. Игра идет без всяких правил.
На кону фантастический куш, а командора, это я уже понял, не остановит ничего. Чует мое сердце и без женщины не обошлось, я только не успел просечь, без какой именно. Как говорят игроки в бильярд, "появилась чуйка, но пропала кладка".
Однако выбор невелик. Видимо, Катрин не то чтобы отвергла его, но, как бы это сказать... Скорее всего, Катька посчитала, что лучше быть богатой с хорошим любовником, чем богатой с неважным. Впрочем, об этом не мне судить. И голову ломать незачем, какая разница.
Теперь понятно, что движение нашего катамарана все время отслеживалось, но конкретное местонахождение затонувшего судна Даниэлю известно только приблизительно. А бухта там приличных размеров. Именно поэтому я и отправляюсь в очередное путешествие, хорошо бы, не последнее. Процентик Сусанину был обещан, без торга, и на этом все.
Симпатичная миниатюрная повариха смотрит на меня из камбуза долгим взглядом. В обтягивающих джинсах и голубом топе женщина выглядит очень сексуально, и шрам на лице ее не портит.
Пока катер стоял у пирса, вода была без ограничений, и в душе я мылся, как обычно, каждое утро. Как-то выхожу уже из кабинки, и заглянула она за дверь не вовремя, а, может, в этом и был расчет. Короче, что-то там между нами замкнуло, и я едва не обнял красотку. Но удержался, и теперь кок "продает глаза". Так одна моя знакомая говорит иногда про кошку, когда та просит жратвы молча, без мяуканья.
Долго раздумываю, а не заняться ли этой подругой всерьез. Но что-то меня смущает, что-то в ней не то, не могу сказать точнее. Зато я знаю другое. Если женщина нравится, ни о чем раздумывать не надо, наоборот, приходится все время себя осаживать. К тому же она пассия капитана, и лишние проблемы мне ни к чему.
Насчет присутствия женщины на борту никто не парится. В том смысле, что это плохая примета.
Если погода позволяет, обедаем на свежем воздухе, на трюмном люке. Кок накрывает на четыре персоны. Командор, капитан и третий начальник, по-русски "дед", то есть стармех, немолодой молчаливый метис. Его я вижу только во время принятия пищи, и то не каждый раз. Механик все время проводит в машинном отделении, даже спит там. Четвертым с начальством обедает пассажир по имени Алекс.

5

В этом плавании мне прекрасно спится. Свежий воздух, качка и, как ни странно, душевный покой. Потому, наверное, что думают за меня сейчас большие ребята. Столько я не спал даже в нашем круизе на катамаране. Возможно, это бегство от реальности. Подсознание, все время убеждаюсь в этом, область неизведанного, и вряд ли мы когда-нибудь сумеем понять, как оно работает.
Но в это утро я просыпаюсь от вибрации всего суденышка, грохота и скрежета железа по железу сверху. Поднимаюсь на палубу. Наш кораблик отдает якоря, на крышке трюма двое мулатов готовят акваланги. Ребята работают сноровисто, со знанием дела.
Кэптэн, в полинявшей, заломленной назад фуражке-мичманке, командует, не вынимая сигары изо рта. В его поведении я улавливаю некоторую рисовку. Ну и хорошо, моряк он грамотный, а причуды капитанов на флоте в порядке вещей.
Как я уже писал где-то, ориентировка на местности у меня никакая. Как-то в армии стояли мы в лагерях. Был я совсем молодым воином, и приспичило мне из-за расстройства кишечника отлучиться в кусты. За кусты могли наказать, да и правильно, если все начнут гадить где попало…
Вокруг маячила целая куча ориентиров: теплотрасса из блестящего алюминия, башенка учебного центра и несколько мачт для антенн. Но вышел я из леса на какую-то непонятную дорогу только через несколько часов, когда почти стемнело.
К тому времени я уже, сказать честно, впал в панику. Стал голосовать, остановился медицинский уазик. Объяснил офицеру, что случилось, тот усадил меня рядом с собой в кабину. Медики, они добрые.
Скорость у машины приличная, а я не знаю даже, в правильную ли сторону едем. Сильно нервничаю, объявят дезертиром, да мало ли что. Служил я всего несколько недель и ничего в службе не понимал.
Тем временем стало совсем темно, но, слава Богу, метрах в ста от шоссе успеваю заметить знакомую арку со шлагбаумом. Радостно благодарю лейтенанта и кустами пробираюсь в лагерь. Ужин уже прошел, все сидели по палаткам, моего отсутствия никто не заметил.
Возвращаюсь из неприятных воспоминаний в реальность. Бухта, кажется, та самая, по крайней мере, очень похожа. Но вот где лежит наш "пароход", это вопрос. Да хрен его знает. На горизонте скалы, невдалеке из воды торчат какие-то коралловые огрызки. И вода, вода, кругом вода. Настроение у меня портится. За каким дьяволом везли сюда вашу задницу, сэньор русо? Или, может быть, вы чего-то утаиваете от нас?
Но утаивать я ничего не собираюсь. Сам не знаю, где мы находимся и куда двигать дальше. Электроника, эхолоты и гидролокаторы, бессильна. Затонувшее судно деревянное, сгнившее, полузасыпано грунтом. И найти его техникой невозможно.
Тем не менее, мастер докладывает, что приборы обнаружили что-то необычное. Двое парней из команды надевают амуницию, спускаются в шлюпку и уже из нее булькаются в воду.
 
На мостике заготовлены странные для постороннего взгляда штуковины, черные круги и ромбы. Но мне известно, что, если их поднять на мачту, то это будет сигнал о работе аквалангистов. Однако эти причиндалы лежат пока без дела.
Довольно быстро парни появляются на поверхности. Добыча их меня и радует, и пугает одновременно. Это череп, человеческий, и пара костей. Как раз для Веселого Роджера.
Аквалангисты сообщают, что внизу такого добра наберется на несколько трупов. Все в хорошем состоянии, свежее, так сказать.
Из разговоров я понимаю не много. Но главное, кажется, просек. Даниэль понятия не имеет, откуда здесь человеческие останки. Значит, голодранцев послал не он. И никто ему про них не рассказал. Как говорил мой любимый шеф, "хоть один маленький плюсик на фоне сплошных минусов". Как в донорной примеси. Или акцепторной, не помню точно. Хотя уверенности нет, по лицу Даниэля многого не узнаешь.
И еще хорошо то, что теперь есть хоть какая-то привязка к местности. Поэтому, когда боссы обращают на меня вопросительные взгляды, как можно уверенней показываю рукой направление, в котором нам следует двигаться дальше.
Вспоминаю по этому поводу анекдот. Сидит чукча на берегу моря, всплывает американская подлодка. Вылезает капитан, спрашивает у аборигена: "Эй, чукча, где здесь северо-запад?" – "Там, однако". Американец благодарит, лодка погружается. Всплывает русская подлодка. Вылезает русский капитан: "Эй, чукча! Куда американцы пошли?" – "На северо-запад, однако". – "Ты мне русским языком скажи: туда или туда!"

6

Попал я, как и следовало ожидать, пальцем в небо, в самую середку. Уже неделю мы осматриваем дно бухты, методом тыка. За борт спускается длинный конец, то бишь трос, с узелками-метками. Аквалангист берет трос в руки и описывает окружность по дну, пока не приходит к исходной точке. Потом кончик травится до следующей отметки, круг получается побольше. И так до бесконечности.
Экипаж у нас невелик, три матроса и моторист. Для такого судна это меньше половины от штатного расписания. Даниэль требует работать парами, это правило железное. Наверное, для контроля и хоть какой-то гарантии добросовестности. Я участвую в поисках наравне со всеми, и даже командный состав, время от времени, спускается на дно.
Ныряем весь день, от рассвета до заката. При таком графике погружения – это тяжелая работа, и кое-кто начинает роптать. Мулаты из экипажа оказались не особо трудолюбивыми и не очень сообразительными ребятами. Пока я только здоровался с ними, и то издалека, мне и в голову не приходило раздавать характеристики. Но когда начал работать бок о бок, вся толерантность мигом испарилась.
Однако воля командора заставляет темнокожих вновь и вновь лезть в воду.

7

С постели меня поднимает неистовый рев сирены. Совсем рядом с нами, в сером утреннем тумане, дрейфует военное судно. Не знаю, какого класса этот корабль, он намного больше нашего катера и вооружен с кормы до бака. Пулеметы и даже автоматическая пушка присутствуют, и развернуты они в сторону нашего безобидного суденышка.
На борту корабля выстроились в шеренгу десяток вояк с профессиональным оскалом на физиономиях. Солдаты в касках, спасательных жилетах оранжевого цвета и с автоматами, направленными опять же на мостик сугубо мирного "парохода".
Военные или пограничники, кто они здесь, в этой великой морской державе из целых двух островов. Приглядевшись, однако, осознаю неправильность происходящего. Содержание такого корабля не по силам государству, в водах которого мы находимся. Или не находимся? Лица под касками почти все белые, и флаг! Звезды на синем фоне. Американцы? Зачем они здесь?
На палубе мне делать нечего, и я считаю за лучше остаться в каюте. Наблюдаю в иллюминатор, как с корабля спускается шлюпка, заполняется военными, кто они, морские пехотинцы? Шлюпка швартуется к нашему суденышку, и башмаки солдат НАТО топают по палубе.
Судя по всему, идет обыск. Ко мне тоже заглядывает терминатор, едва помещаясь в тесную каюту. Однако задерживается не на долго, вывалив одежду из чемодана на палубу, военный выходит в коридор.
В конце концов вояки покидают катер, а я поднимаюсь на мостик. В рубке сидят Даниэль с кэпом, как ни в чем не бывало дымящие сигарами.
– Were you disturbed too, Alex? (Вас тоже потревожили, Алекс?) – интересуется капитан, краснолицый и седовласый. Выглядит кэп весьма импозантно, но я давно уже перестал судить о людях по внешности. О мужчинах уж точно.
– Stopped a peaceful ship, turned everything upside down.... They searched everything (Остановили мирное судно, перевернули все вверх дном... Обшарили все) - мастер хмыкает, - could get into. (куда только смогли залезть.)
Даниэль смотрит в иллюминатор и его простодушное лицо ничего не выражает.
– And what were they looking for? (А что искали?) – спрашиваю я, усаживаясь в свободное, притороченное к палубе кресло.
– Yes, they say the pirates have showed up, – поднимает брови кэп. - It’s strange, but we don’t know anything about this, there’s silence on the air. But, in order to avoid and to prevent. Of course, they made a formal apology. Should I order some coffee? (Да, говорят, пираты объявились. Странно, но нам об этом ничего не известно, в эфире тишина. Но, во избежание и для предотвращения. Принесли, конечно, формальные извинения. Не приказать ли кофе?)
- Good idea, (Хорошая идея.) - киваю я в ответ. Выпить кофе, это, конечно, совсем не идея, но сейчас именно то, что нужно.
Кэп по трансляции приглашает кока на мостик. Появляется повариха в халате, полы которого, не стянутые поясом, распахиваются при каждом шаге. Мне не нравится слишком откровенный наряд женщины. Но об этом пусть капитан тревожится. А побеспокоиться ему есть о чем. Кок определенно начинает заигрывать с парнями из команды, причем делает это демонстративно, у меня на глазах.
Вздыхаю про себя, ну как не понять. Вместо того, чтобы срать человеку, а потом требовать внимания, почему бы для начала не определиться со своим нынешним любовником? Тогда и пообщались бы. В моей совсем не праведной жизни всякое бывало, но прыгать у всех на виду из одной постели в другую получается как-то не очень красиво.
Да, кстати, откуда в этих краях пираты? Их здесь не было со времен парусного флота. Кто же эти отважные люди?

Отважные люди не заставили себя долго ждать.