Код верности Эпизод 7

— Ну, Скавр, это я тебе припомню, — проворчал Титус, медленно обходя голого парня, как экспонат в музее. — Всё знал, конечно, но надо было разыграть представление, сделать таинственный вид и поиграть в хранителя великой тайны.
Две руки, две ноги, всё как у всех, на своих местах. Но этот взгляд. Глаза смотрели с открытым вызовом, совершенно не смущаясь нелепости положения.
Титус поднял с пола одеяло и пренебрежительно протянул его парню.
— Прикройся. Думаешь, чем-то меня удивишь? И не такое видали.
Тот явно ничего не понял, но одеяло взял, небрежно накинул на плечи и устроился на кровати, скрестив ноги, не отводя изучающего взгляда.
Титусу вспомнились рассказы о восточных мудрецах, что могли часами пребывать в блаженном покое, созерцая мироздание. Может, этот гость один из них?
Краткие поиски не принесли ничего. Ни намека на одежду, ни следа личных вещей, будто их и не существовало.
«Не мог же он прийти нагишом? Невозможно, и стража у ворот ни за что не пропустила бы его в таком виде».
Время шло. Стоило ли искать дальше? Сначала нужно было понять, кто и, главное, зачем все спрятал, а на это уйдут часы.
Если Скавр знал и об этом? Ещё один пункт в списке обид, который Титус припомнит ему в подходящий момент.
Но это потом. А сейчас требовалось немедленно решить, в чём вести гостя. Не в этом же комичном виде? Ирония заключалась в том, что самого «мудреца» ситуация, кажется, совершенно не смущала, он пристально наблюдал за Титусом с абсолютно невозмутимым интересом.
«А чем я хуже? — дерзкая мысль мелькнула в голове Титуса. — Ему всё равно, а мне?»
Он тут же подавил её, представив насмешливые взгляды коллег и неприятные расспросы. Нет, лучше найти хоть что-то пристойное.

Устроившись на краю кровати, закутанный в одеяло, Никита чувствовал себя древнегреческим мудрецом, правда, без их красноречия и врожденного величия. Голый пророк. Эта мысль развлекла его.
Первоначальный шок прошел. Подобрав ноги, он с холодным интересом изучал «Степку» «Страшный гуманоид» оказался обычным мальчишкой, высоким, с дерзким взглядом и язвительной улыбкой. Настоящему Степке такой характер очень бы пригодился.
Хотя оставалась вероятность, что «Стёпка» всего лишь искусный робот, а настоящие «лунатики» прячутся снаружи.
— Ты живой? — коротко проверил он.
В ответ получил лишь недоуменный взгляд. «Ну хоть слышит и то хорошо».
«Стёпка» каким-то чудом открыл проем в стене, ненадолго исчез и вернулся с комплектом серой одежды и парой ботинок. Быстро разложив всё на кровати, он отступил в сторону, властным жестом указывая: «Бери, надевай».
— Vestis tua.
Никита прекрасно понял намёк, но решил продлить спектакль. Он с непониманием развел руками, изображая растерянность.
— Vestis tua, — терпеливо повторил юноша, указывая на свой мундир.
— А-а, одежда! — с притворным озарением воскликнул Никита. — Ве-стис ту-а. О-деж-да.
«Стёпка» кивнул, старательно имитируя его интонацию.
— Одеста.
Никита фыркнул от смеха.
— Не «одеста»! О-деж-да!
— О-дес-та, — стоял на своём парень, упрямо, с той же дерзкой улыбкой, и внезапно сделал движение к вещам.
— Non placet? Ibis ita, nudus.
Фраза прозвучала настолько категорично, что Никита молниеносно схватил одежду и начал торопливо одеваться.

Одежда оказалась простым комбинезоном. Он был чуть великоват, но Никита легко решил проблему, подвернув рукава и штанины. А вот с обувью вышла заминка, та оказалась мала. Титус, заметив его неудачу, молча принес другую пару.
К удивлению Никиты, на ботинках не было ни шнурков, ни молний. Он сидел, растерянно разглядывая их, пока Титус не рассмеялся. Юноша наклонился, легонько нажал на что-то, и ботинки с тихим шелестом захватили его ступни. Никита пошевелил пальцами, потом прошелся по комнате. Такого ощущения комфорта он не испытывал никогда.
— Как тебя зовут? — наконец спросил Никита.
В голове привычно отозвалось «Стёпка». Но должно же быть у него настоящее имя? Или они тут все по номерам, как игрушки — R2D2 или C3PO? Звучало глупо. В ответ — непонимающая улыбка.
Тогда Никита ткнул пальцем в свою грудь:
— Никита. — И чётко перевел указание на него.
Он почувствовал себя Робинзоном, учащим Пятницу.
— Nikita, — повторил он, снова показав на себя и затем на «Пятницу».
Тот, кажется, понял. Широко улыбнулся, кивнул.
— Nikita, — произнес он, потом указал на Никиту, а затем на себя. — Titus.
— Привет, Титус, — Никита по привычке протянул ладонь.
Титус озадаченно замер. Несколько секунд он изучал раскрытую руку, пытаясь понять ритуал. Наконец, осторожно, протянул свою, едва коснулся кончиками пальцев и быстро отдернул обратно.
— Salve, Nikita.
— Сальве, Титус, — так же мягко повторил Никита, опуская руку. Улыбка Титуса стала теплее, а в глубине глаз мелькнуло одобрение.
Титус обвел взглядом комнату, еще раз окинул Никиту одобрительным взглядом и коснулся почти невидимой панели на стене. Та бесшумно отъехала, открывая выход в полумрак коридора. Кольцо на его руке загорелось ровным голубым светом.
«Любопытно» — мысленно отметил Никита.
Титус указал на него, потом на себя и протянул руку в сторону двери.
— Eamus mecum.
Никита на миг застыл. Тогда Титус без лишних слов взял его за запястье и мягко потянул за собой.
— Noli timere.
И тут Никита почувствовал, как под его пальцами заметно дрогнула рука Титуса. Дрогнула от напряжения или страха.
— Не бойся, — тихо ответил он и решительно сжал его ладонь в своей.
Титус взглянул вниз, на их сцепленные руки. Потом медленно поднял глаза. Взгляд Никиты был абсолютно спокоен. Лишь доверие.
И этого было достаточно. Титус кивнул, принимая его доверие, и, не выпуская его руки, повел вперёд. И Никита шагнул за ним, не колеблясь.