Сериал

Дверь с трудом отворилась, и в квартиру вошли Вельдетовы Константин и Мария. В руках они держали пакеты: у Марии – с подарками детям к сегодняшнему празднику, а у Константина – с продуктами. Не успели они войти и скинуть с себя пухлые куртки, припорошённые снегом, как продолжили разговор, тянувшийся с улицы.
– Я всё же считаю, что их надо было пригласить позже, – убеждённо выразил мнение Вельдетов. – Это же наш праздник, семейный.
– А с каких пор твой брат не наша семья? Ты не рад его видеть? – резонно спрашивала супруга и удивлённо вскидывала густые ухоженные брови.
– Нет, ну я его люблю, конечно, пусть приходят, как не пригласить-то, но я хотел побыть с вами подольше. Могли бы пригласить их ближе к полуночи. И они от этого не проиграли бы, уверяю. Побыли бы подольше вместе, – всё тем же уверенным тоном говорил Вельдетов.
Вельдетова ничего не ответила ему на это, так как посчитала, что вопрос давно решён. Его брат был приглашён вместе с супругой и их единственным сыном к семи вечера.
Она попросила:
– Отнеси пакет с едой на кухню.
– А подарки?!
Вельдетова с задором, отлично сохранившимся, ответила:
– Я спрячу, подарим ближе к ночи.
Их брак был удачен. Ей исполнилось в октябре тридцать пять, а ему ранее, летом, сделалось тридцать восемь. Они были вместе девять лет. Мария, невзирая на ошибочно считающийся в обществе уже немолодой возраст, казалась весьма аппетитной и пышущей здоровьем женщиной, в то время как Константин выглядел худощавым и бледным. Он никогда не отличался видным здоровьем, но верную долю ущерба нанесло увлечение табаком. Мария часто склоняла его к тому, чтобы он бросил это дело, но тот стоял на своём, отпираясь примерно так: «У каждого есть свои страсти, которые в итоге и погубят человека. Моя страсть незатейливая – курение». Ей было трудно с ним в чём-либо спорить, а в этой теме и подавно она далеко не заходила. Мария его любила за то, что он попросту есть в её жизни, за его добродушное и нежное отношение к ней. Потому она давно почувствовала и поняла, что многое можно решить обычным молчанием и убеждением делать по-своему тихо, почти незаметно. К чему лишние скандалы, когда в семье есть дети?
– Оставь всё тут, на столе, я разберу. Пойди посмотри, как они там, – вежливо сказала Вельдетова. Обняла его и поцеловала.
Он, всё ещё в куртке, пошёл в гостиную. Войдя, он заметил, что детей нет. Уходя, он наказал им сидеть здесь и смотреть мультфильмы.
– Даша! Максим! – позвал Вельдетов.
Из комнаты сестры вышел Максим. Вид его был виноватым.
– Где сестра? – спросил отец, хмуря взгляд и волнительно почёсывая лёгкую бороду.
– Она плачет.
– Что случилось?
Максим не спешил с ответом. Он знал, что отец всё поймёт сам.
– Ты опять включил ей этот сериал? – спросил отец.
– Не сердись, я не специально, – пытался объясниться мальчик. – Я случайно переключил канал, а там показывали последнюю серию сезона… И мне захотелось посмотреть… Я… Я… Мне было очень интересно, папа. Прости…
Мальчик заплакал.
Отец вошёл в комнату дочери, взял малютку на руки и перенёс её всё ещё плачущую на диван. Максим сел рядом с ней.
– Во-первых, прекращаем плакать, ясно? – Оба вмиг прекратили плакать. Они тёрли глаза маленькими невинными ручками. – Во-вторых, Максим, я понимаю, ты взрослый уже, тебе целых семь лет, но сестра твоя младше тебя. Ей вот сейчас будет только шесть! Ты должен научиться нести ответственность за своих близких уже сейчас, за свою сестрёнку в частности. Ты же знал, что она боится это смотреть! Если ты хочешь посмотреть сериал, хорошо, мы сделаем это вместе, но сестру не втягивай в это! Понятно?
– Да, пап, прости, пожалуйста. Я не специально…
– В-третьих, Дашенька, пусть ты ещё и маленькая, но должна уже понимать, что реальность, а что нет. Этот сериал не для детей, это естественно, но пойми, что это всё актёры, люди, которые получают плату за свою игру. Они все ненастоящие. И все те жестокости, которые видишь, нереальны. Это всё декорации, искусство, понимаешь? – Дарья смотрела на отца пытливо и влюблённо. – Хоть ты и девочка, но трусихой быть не должна! Это тоже ясно?
– Да, папочка, – мило произнесла она.
– А теперь обнимитесь и помиритесь! – с яркой улыбкой на лице, никак не вязавшейся с его худобой и бледностью, призвал отец.
Дарья и Максим обнялись.
– А ты нас обнимешь? – спросила Дарья.
– Коне-е-е-ечно, – весело ответил Константин.
Он склонился к ним со своих высот роста и крепко обнял, сказав:
– Я так вас люблю, мои булочки!
Вошла Мария и спросила о том, что у них здесь происходит, на что Константин ответил:
– У нас тут прилив нежности и любви. Не мешайте нам, дамочка.
– Мамочка, а я больше не буду трусихой! Больше не хочу быть ею!
Мария сердито посмотрела на сына, поняв, что случилось вновь, но ничего не сказала, посчитав, что её супруг всё решил за неё. Авторитет друг друга перед детьми они никогда не подрывали. Каждый имел свой вес в этой семье. Никто не был ущемлён.
– Хорошо. Играйте, а я пойду готовить, – сказала Мария и тут же исчезла.
– Папу-у-у-уля, ты же слышал? Я больше не хочу быть трусихой. Я хочу посмотреть тот сериал ещё раз! – Дарья слегка замялась. – Только ты будешь смотреть с нами? С тобой ничего не страшно.
Отец хмыкнул, посчитав, что это удачное решение, все будут довольны. Сын – просмотром любимого сериала, а дочь, не без его помощи, не без его комментариев при непосредственном просмотре сериала, убедится в том, что нельзя бояться призраков, того, чего не существует. Да даже если бы это было правдой, стоит ли бояться? Бороться нужно всегда до конца.

 
У этого сериала не было названия. В каждой стране придумывали своё. Никого это не смущало.
Перед началом серии принято было показывать лишь чёрный экран. Он держался несколько секунд, после чего шли кадры сериала.
Никто не помнил и первой серии, точнее, никто бы не мог точно сказать вот так сразу, навскидку, когда начались съёмки. Честно говоря, никого это и не занимало. Все любили смотреть последние серии, и лишь за небольшим исключением люди периодически возвращались к каким-то прошлым. Этот сериал был воистину кровавый, полный ужаса, трагедии, смерти и интриг.
Серия на повторе, которую включил Вельдетов, была последней в этом году. Всё начиналось с проливания крови. В последней серии сезона показывали бои в Палестине. Израиль наносил массированные удары. Много крови, много жертв, много стенаний и угроз со всех сторон. Это плавно переключалось на Украину. И вновь демонстрировались жестокие кадры, где смерть была лучшим другом. Братоубийство зрители не признавали, но было интересно. Эта история увлекала, будоражила сознание и требовалось вечное продолжение. Никто воистину не хотел заканчивать эту ветвь повествования, ибо, будь история завершена, возникло бы полное опустошение и эмоциональный голод, потому сценаристы умело и беззастенчиво увязли на два года в перипетиях данной войны. И народы были довольны. Но любая история, даже самая увлекательная, заканчивается в том или ином виде, а потому сценаристы выступали с сообщениями с намёками о прекращении данной линии. Когда Вельдетов об этом узнал, он покачал головой, держа в губах любимую сигарету, и заговорил сквозь зубы:
– Очень жаль, интересная история была. В жизни такого не увидишь, в этом и прелесть истории. Можно насладиться и ужаснуться одновременно. Увлекательно и задумаешься о жизни, о том, как всё, что имеем, ценно.
Сценаристы не унывали. Они с увлечением сообщали, что на замену этой ветви повествования может встать противоборство Китая и США через Тайвань или буря, движущаяся из Венесуэлы или Йемена, но людей наших широт больше волновало родное, братское, славянское, поэтому люди с не меньшим рвением, чем у сценаристов, посылали в виде сообщений свои пожелания и увещевания по продлению этой истории, а возможно, что и переходу на новый уровень – на прямое противостояние Запада и России.
После кровавых сцен, побоищ и дерзких слов, выступлений со всех сторон конфликта (и даже не сторон конфликта) шли сцены политические, намекающие на глубокие тайные ходы интриг и коварства. Шли выступления лидеров, бросались через экраны угрозы и призывы уничтожения друг друга, не без интереса и манёвра наигранно говорилось о мире и истинной дружбе. Герои не стеснялись своих ролей. Они были на пике популярности! Кто-то их ненавидел, кто-то обожал, но одно незыблемо – о них говорили, они находились во славе своей игры на весь мир.
Сериал занял строчку самого популярного явления в индустрии. Ему посвящались все международные премии: за лучшую игру, за лучший сценарий, за лучшую съёмку… В этом сериале, одним словом, не было изъянов, и люди требовали продолжения. Только оно их радовало и утешало, поскольку в жизни всё было далеко не так. Успех сериала был вызван, по скромному мнению автора, как раз тем, что сценарий и его реализация никак не вязались с реальностью. То есть в нашей жизни такого быть не могло. Все жили в прочном мире и согласии друг с другом. Все понимали риски подобных политических и военных движений, а потому вся энергия невоплощения свелась к съёмкам бурных фантазий и мечтаний как подлинных лидеров стран, так и их верных народов. Люди находили утешение и вкус жизни в альтернативности, показываемой в сериале.
Посмотрев последнюю серию, которая была окончена неопределённо, намекавшая как бы на явное и активное продолжение, где разразится чудовищная война на Ближнем Востоке, на Украине случится раскол и крах, возможно, переходящий в полное безумие, а в дальнейшем обретут своё место война на Тайване и возможные даже распады государств, Вельдетов сказал:
– Ну вот, мы посмотрели. Максим, ты доволен? Даша, тебе так же страшно?
Максим был в восторге, а Дарья, гордая своей приобретённой храбростью, воскликнула:
– Ни капилюшечки не было страшно.
– Вот и чудесно! – гордо произнёс отец. Он хотел было выключить телевизор и пригласить всех пойти на кухню помочь матери, на что Максим воскликнул:
– Пап, ты что! Ты не знал?! Сейчас же покажут серию специально со съёмок, покажут, как всё снималось! Я хочу посмотреть.
Вельдетов хмыкнул. Он посчитал, что самое страшное позади, потому можно провести с детьми ещё время. Они начали просмотр пояснительной серии (так она называлась).
Показали огромную съёмочную площадку где-то на полях Украины. Актёры, игравшие украинских и русских солдат, сидели за переносными столами, ели и пили, шутили, громко разговаривали. Оператор с камерой подошёл, чтобы спросить об их настроениях.
– Что вы чувствуете от съёмок?
– Холодно! – хором ответили актёры. – Но что не сделаешь ради творчества!
– Хотите сниматься дальше? – спрашивал голос за кадром.
– Нас уже утвердили на 2024-ый год. Мы снимаемся, – ответили одни.
– А мы нет! – ответили резво другие. – Мы умерли по сценарию. Вернёмся по домам. Будем смотреть сериал из квартир.
– Вам нравилось сниматься в сериале?
– В сериале да, интересно. Но страшно, если бы такое в жизни случилось – безумие.
– Да не говори чепухи, такое в жизни нереально. Разве русские, белорусы и украинцы посмеют друг с другом воевать? Да мы все тут свои! Ну ты и чудак, Руслан!
После показали кадры с непосредственных съёмок, так сказать, в действии. Непривычно было видеть всё как бы со стороны. Ощущался сумбур происходящего. Не то что на экранах, когда сериал был готов к показу.
Покончив со съёмками с самых мест наигранных боёв, приступили к показу крупных актёров в специальных павильонах, служивших президентскими и правительственными кабинетами. Тут были сами президенты, министры и депутаты всех сторон. Были здесь и обычные приглашённые люди. Кто-то приходил и с детьми. Один ребёнок в кадре закричал:
– Это дядя Вова, Путин! Он играет президента России.
Мать этого ребёнка помахала актёру, и он подошёл к ним.
– Приветствую вас всех. – Толпа орала в экстазе. – Рад вас видеть.
– Вы неотразимы. Вы так играете, боже…
– Благодарю. Это моя работа, моё призвание. Лучше меня играет только старик Байден. – Актёр, игравший Путина, помахал коллеге, и тот отозвался, подошёл походкой своего героя. – Ну хватит дурачиться, иди нормально. – Улыбнувшись, актёр пошёл обычной уверенной походкой, нисколько не намекавшей на угасание и деменцию. Они обнялись. Люди стали фотографировать их, снова кричать, выражать преданную любовь. – Мы очень рады, что вы нас так любите.
К слову, актёры были воистину талантливы, ибо всё, что виделось на экране, чрезвычайно отличалось от того, что было в жизни. Это были в самом деле разные люди на уровне восприятия: голос, его тембр и темп, мимика, жесты, походка… всё было не таким, каким виделось на экране. Да и были они во многом младше своих героев. Над ними тщательно работали перед съёмками.
– Скажите, – начал кто-то из фанатов, – к чему всё идёт? Пролейте свет на сценарий будущего года!
Актёры, игравшие Путина и Байдена, ухмыльнулись.
– Нет, такого мы вам не скажем. А если бы и сказали, вам было бы не так интересно смотреть продолжение, – ответил актёр, игравший Байдена.
– Но что будет с Китаем? Что сценаристы нам приготовили тут? – спросил тот же человек из толпы.
Актёр, игравший Путина, махнул коллеге, игравшему китайского лидера.
– А вот и он, спросите у него!
– Ай, да ну вас! – весело ответствовал актёр, игравший китайского лидера. – Ничего не скажу. Смотрите нас, смотрите сериал, и всё узнаете. Приятных вам зимних праздников.
Были показаны и неудачные дубли, в которых актёры, игравшие лидеров, что-то бормотали не то или не так, а затем смеялись, прося прощение за неуклюжесть.
В таком духе прошла пояснительная серия.
Когда серия закончилась, Максим вскочил с дивана и стал играючи размахивать кулаками и кричать:
– Дядя Вова лучше всех! Он всех победит!
– Он тебе так нравится? – спросил отец. – Он твой любимый актёр в сериале?
– О да! Он всех победит, это точно! Его так все ненавидят на Западе, а он, как супергерой бам-бам, и всё, никто не устоит.
Отец засмеялся.
Вдруг в комнату вошла Мария.
– Так, а ну прекращаем кричать. Пойдёмте помогать мне. Уже совсем скоро придут гости.
Дарья встала ножками на диване и спросила:
– А подарки будут?
– Дед Мороз велел подарить их после, если будете себя хорошо вести.
И дети побежали к матери с криками «Ура», чтобы обнять её.
Константин и Мария Вельдетовы соприкоснулись нежными взглядами. Ими они давали понять друг другу без слов, как счастливы в моменте.

До Нового года не хватало получаса. Настроение у всех было бесподобное.
– Мы рады, что вы пришли, – обратилась Мария Вельдетова к гостям.
Вельдетовы Александр и Татьяна учтиво качнули головой. Их сын Артём, чуть старше Дарьи и Максима, последовал примеру родителей и даже сказал:
– У вас всё очень вкусно. Мне нравится бывать у вас в гостях.
Вельдетов Александр потрепал своего сына по густым прямым волосам.
– А папа сегодня смотрел с нами сериал, и мне нисколько не было страшно, – вновь похвасталась Дарья перед дядей.
– Ого! И что ты думаешь по поводу всего, что там увидела? – спросил дядя как-то хитро, с искоркой в глазах.
– Раньше я боялась, а теперь не боюсь. Там все очень жестокие, очень много убивают. Хорошо, что в жизни всё не так. Да, папа? – она чистыми глазами посмотрела на отца, ожидая одобрения.
– Конечно, моя милая, – ответил Константин и поцеловал дочь в лоб.
– А дядя Вова там вообще герой! Он так всех крушит! Бах-бах, – воскликнул Максим.
Все рассмеялись.
– Да ты его фанат, мой друг! – восхитился Александр. – Ничего себе. А настоящий наш президент тебе не нравится?
Максим как-то сразу же засмущался, притих.
– Нет, почему же. Наш президент мне нравится. Он очень хороший, но он не такой, как Путин.
– Не такой герой? – спросила мать.
– Да! – вспыхнул Максим.
– Но на то это и сериал, что всё понарошку, – сказал дядя. – В нашей жизни такое было бы неуместно и опасно. То, что происходит в сериале, – выдумка. Но тем и интереснее смотреть, потому что там дозволено то, что не дозволено в нашей жизни, настоящей жизни.
Максим грустно вздохнул и тихо сказал:
– Хочу быть актёром.
Татьяна, по виду и манерам очень аристократичная дама, ответила на это:
– Ты обязательно им станешь, дорогой. Ты очень темпераментный ребёнок. Из тебя вырастет прекрасный актёр.
– Вы правда так думаете? – с надеждой спросил Максим, словно от ответа на вопрос в действительности решится его судьба.
– Конечно, конечно, да, – заговорили все взрослые.
Вельдетов Александр внешне отличался от брата. Он был упитанным, здоровым, кожа тёплого оттенка. К тому же лишён был всяких дурных привычек, одной из которых владел брат. И невзирая на эту пышность здоровья и сил, он имел склонность порой доходить в размышлениях и теоретических представлениях до пессимистичных разговоров. И он вновь обратился к Максиму:
– А если бы всё это было правдой, ну то, что мы видим в сериале, то к чему бы это привело? Чем бы всё закончилось?
Максим погрузился в тяжёлые думы, и дядю это только позабавило, что озадачил своим вопросом юную головку. Он хоть так безобидно дурачился, но всё же ему было интересно услышать, что скажет ребёнок.
– Я думаю, мир бы закончился.
– То есть ты хочешь сказать, что случилась бы ядерная война?
– Да. Мы бы все погибли.
Над столом зависла мрачная тишина.
– Ну что вы в самом деле?! Это всего лишь сериал, а мы портим праздник такими разговорами, ей-богу, будет вам. Прекратите, – говорила Мария.
– Поддерживаю, – сказала Татьяна. – Дорогой, правда, что за вопросы и представления? Ты как всегда у меня.
Вельдетов Александр только улыбался, довольный, что всех смутил. Он предложил выпить.
– Боже, время, ребята! Без трёх минут полночь! Включайте поздравления нашего президента, – засуетилась хозяйка дома.
На экране показывали отсчёт до первых слов главы государства. Все с нетерпением ждали.
И вот появилась в кадре женщина лет пятидесяти, очень ухоженная, статная, с идеальными чертами, ровным подбородком, волевая, гордая и в то же время очень женственная. Она начала свою речь:
«Наш год выдался безупречным. Везде были мир и дружба. Мы добились того, что мир устойчив, уверен и грандиозен. Наши дети спят спокойно, мы спокойны за то, что дети спокойны и безупречно счастливы. Мы ставим новые цели перед собой и добиваемся их…»
Пока все смотрели выступление президента, Мария аккуратно скрылась, но через минуту вернулась. В руках у неё были подарки.
Когда президент произнёс последние слова: «Пусть и 2024-ый год будет лучше идеала, лучше того, что имеем сейчас. С праздником!» – Вельдетов Константин достал хлопушку и взорвал её. Дети закричали от радости, прося и им дать по хлопушке. Им дали, и они хлопнули. А после им всем вручили подарки. Взрослые потянули друг к другу бокалы.
Пока дети разрывали подарочные упаковки, Константин думал о том, как было бы чудесно закончить сериал ядерной войной. Это было бы кульминационно. Это можно было бы сделать, ведь сценаристы богаты на фантазию. Даже после такого конца они сумеют продолжить сериал, сделав это так, чтобы зритель не разочаровался. Но как было бы чудовищно увидеть этот конец в жизни…
Держа бокал в руке, он с любовью смотрел на родных ему людей, на детей, взрывавшихся радостью счастья, того счастья, что у них есть, и благодарил Всевышнего за то, что сериал всего лишь сериал, а их жизни, подлинной жизни, ничего не угрожает.