Письма на чердаке

Повесть о человеке, который выживает в боли, одиночестве и отчаянии — и всё же выбирает быть рядом: с ребёнком, которого не может полюбить в общепринятом понимании этого слова, но не бросает; с женой, с которой они давно не говорят, но которая всё ещё дышит рядом; с Богом, который молчит, но тоже рядом; и с самим собой.

Это не роман о чудесном исцелении. Это — молитва из шрамов: о силе в немощи, о вере в неверии, о мужчине, который поднимается на чердак, потому что боится упустить последнее, и находит тетрадь женщины с её молитвами и признаниями, которая говорит: "Я почти ненавижу его… но люблю больше всего на свете".

Это книга о том, что даже в самом глубоком аду можно сказать: "Сегодня — да!"


Глава 1. Овца.
-Интересно, как же еще нужно устать, чтобы Бог сказал – достаточно?   
-Ты что-то сказала, Жень? – не отвлекаясь от дороги, спрашивает Никита.
Она повторяет. Он продолжает ехать, изредка бросая взгляд на навигатор. Скоро будут на месте.
-Это был риторический вопрос? Кто ж на него ответит? Да и ты вроде никогда особой верой не отличалась. Что вдруг?
-Да потому, что я уже не знаю, что спросить и что сказать. Я устала. От всего. От того, что ничего не получается, сколько бы не вкладывались. От того, что я не понимаю Сашу, от его поведения, от того, что я бьюсь, а результаты крупицы, от этих косых взглядов прохожих и соседей. От этих бесконечных вопросов “А как ваш мальчик?”, “А что говорят врачи?”, “О, молодцы, что занимаетесь! А прогресс то есть?” Да нет никакого прогресса, и что дальше нам теперь?
-Женя, мы сейчас за городом, и связь здесь не такая хорошая, навигатор постоянно ерунду выдает, я с трудом по карте пытаюсь вспомнить, где будет нужный поворот. Прости, но не до философии сейчас. Мы кажется, мы и сняли на лето этот дом, чтобы отдохнуть с Сашей от всего этого, чтобы никого не видеть. Я сам уже ничего не понимаю. Меня сейчас больше волнует вопрос, насколько там стабилен Интернет, чтобы я мог работать. Хозяева обещали, что да, но кто их знает.
- Никит, а тебя, кроме работы, что-то еще волнует в этой жизни?
Никита напрягся. “По ходу она опять поругаться хочет. Что ей опять не хватает? Деньги, видимо, не я зарабатываю, а они сами  волшебным образом на картах появляются.”
-Например? – спрашивает он.
-То, как я устала с Сашей, то как я занимаюсь с ним, а он почти не говорит, как меня достали подруги своими детьми, какие они у них молодцы и уже по слогам читают, а Саша только в 6 лет еле фразу из трех слов сказать может и до двух считает с трудом, его бесконечные истерики, как я вся хожу покусанная и поцарапанная, потому что он не понимает слова “Нет”. Как в дальнейшем его обучать, в какую его школу возьмут?
-Жень, а для чего я работаю? А откуда мы берем деньги, чтобы оплачивать все его развивашки? А ты не думала, что, если я молчу и не плачу тут с тобой, это не значит, что меня не беспокоит Саша и его будущее.
Он не кричит, но тон уже повышен. “А что от него еще можно было ожидать?” - с комом в горле думает она.
-Зачем ты так сразу?- все, что она может сказать.
-Я тебя понимаю, но ты и меня пойми. Мы работаем над одной проблемой, только каждый как может.
-Я вообще не знаю, была ли эта идея снимать этот дом хорошей. А вдруг мы не справимся на новом месте, где для Саши все незнакомое, вдруг мы нарушим всю его стереотипность. Ему же тяжело, когда что-то не по плану.
-Ну попробовать же можно. Ну в крайнем случае, бросим все и вернемся в город.
-Наверное... Я уже ничего не знаю…
-А между прочим, кажется, мы уже на месте. Да, это тот дом как раз. Теперь наш на два месяца. Ключи от ворот, кажется, у тебя. Открой, пожалуйста, Жень, я заеду.
И, помолчав пару секунд, добавил.
-И да, кстати, возвращаясь к вышесказанному. Секса…нормального давно не видел.
Она замерла от неожиданности.
-Что?
-Ну не знаю. Просто факт. Я ни к тому, что мне надо прямо сейчас. Но вообще. Подумай просто.
Женя не знает, что ответить, на такое и выходит из машины. Саша в детском кресле на заднем сидении начал беспокоиться. Он мало говорил к своим шести годам. Только начинает повторять, постепенно переходя на крик “Мама…Мама”.
-Сынок, мама не ушла никуда, вон, видишь, она, - попытался успокоить сына Никита. Сейчас нам ворота откроет, и каааак заедем!
Никита старается максимально эмоционально и весело говорить с сыном, но тщетно…Истерика уже в процессе. Да что ж делать теперь?
-Саша, не плачь, вот она, вот же.
Да что ж она все ковыряется с этим замком, что там так долго открывать можно?
Никита опустил водительское стекло.
-Жень, ну чего?
-Никит, не получается у меня ничего. Ключ вставляю, и не крутится, ни туда и ни сюда.
-Да, ёлки зеленые…Что же мне с вами делать? Саша, замолчи! – отчаянно рявкнул Никита. Саша тем временем уже колотил ногами в кресло отца.
-Что ты на него кричишь? Он же болен, не понимает.
-Ага, а ты на него никогда не орешь, можно подумать, самая терпеливая?
-И что, мы теперь половыми органами меряться будем?
-Да ну тебя. Иди сядь за руль, заезжай сама. И ребенка успокой.
-Ага, ты его довел, а мне теперь успокаивать. Да и не умею я на твоей машине ездить, габаритов не чувствую.
- Все, как везде. Давай садись быстрее уже.
Женя подбегает к машине и первое, что пытается сделать, это обнять Сашу, но тот отталкивает её руками.
-Саша, Саша, малыш, успокойся. Я здесь! Смотри, куда мы приехали…Сейчас гулять пойдем. Малыш, успокойся! Каких ты домашних животных знаешь? – спрашивает она, чтобы хоть как-то отвлечь ребенка.
-Овца!!! – отчаянно сквозь слезы кричит Саша,
Удивительно, что не кошка или собака… Неужели так маму обругал?
Раздражение Никиты сменилось смехом.
-А парень, оказывается, с юмором растет. Между прочим – показатель интеллекта.
-Ты тоже меня овцой считаешь, что ли?
-Да никто никем не считает тебя, Жень. Но это было забавно. Надо запомнить, - подмигнул Никита. – Давай подождем, пока он успокоится. Я сам открою, сам заеду. Так, проще, видимо.
Женя отстегнула Сашу от кресла, он вылез. Слезы уже не были бурными, но все еще шли. Ну ладно, могло быть хуже и с дракой. Все-таки “овца” помогла. И на том её спасибо. Она присела на корточки и попыталась посмотреть сыну в глаза. Саша отвел взгляд. Он все еще избегает зрительного контакта, как и избегал на втором году жизни. Именно тогда Женя и заподозрила, что что-то не то, а не просто “он позже заговорит”. Но никто не хотел слушать. От врачей было не добиться ничего, а на то, что ребенок не говорит, ей только отвечали “Ну вы, видимо, с ним мало занимаетесь. Надо больше разговаривать с ребенком самой”. Ага, если бы все так было просто. Да и родственники с друзьями тоже включались со своими разговорами про соседку тетю Дусю, у которой сын до пяти лет молчал, а потом Шекспира в подлиннике читать начал, да сто пятьдесят раз рассказывали анекдот про еврейскую мамашу, которая вначале сокрушалась, что сын не ходит, потом из-за того, что он не говорит, а потом она постоянно кричала “Сядь и помолчи”.
-Ну все, пять минут – полет нормальный, кажется успокоился. Я пошел открывать. Саша, я никуда не ушел, смотри, я здесь, вот ключ, его надо вставить в замок и дверь откроется. Вот почему не сделали автоматические ворота здесь?
-Ну что ты хочешь, дом старый. Что-то более новое и продвинутое мы вряд ли потянули бы. Сашины занятия большую часть бюджета съедают.
-Это да. Что-то замок и вправду не открывается. Только этого еще не хватало сейчас… Погоди, кажется, получилось. Просто старый и ржавый. Ага, ну слава Богу.
Никита распахивает ворота и возвращается в машину. Женя и Саша входят во двор пешком.

Глава 2. Минус одна головная боль.
(Продолжение следует)