Имение Глава 4

Остаток утра помещик Сергей Степанович Пирогов провел в раздумьях. Потеря угодий Кудриных, как дамоклов меч, нависла над его головой. Проигрыш Абросимову ставил крест на привычной жизни в родном поместье. Единственной надеждой оставались деньги, вырученные за выкупленные Кудриным земли. Но согласится ли Илья Ильич взять деньги вместо земли? Этот вопрос терзал помещика. Если нет, то оставался другой вариант: купить дом в городе, а остаток средств положить в банк под проценты. На эти деньги, рассуждал он, вполне можно прожить вдвоем с женой. Хватит и на скромную жизнь, и на необходимое.
Сергей Степанович вздохнул, почесывая затылок. Мысль о городской жизни, о тесных улочках и чужих лицах, вызывала у него тоску. Он, прирожденный помещик, привыкший к просторам полей, к запаху земли и вольному ветру, должен будет ютиться в каменной коробке? Эта перспектива казалась ему невыносимой. Но что оставалось делать? Абросимов, этот прожженный картежник, вряд ли согласится на деньги. Он жаждал земли, власти, возможности похвастаться новым приобретением перед другими помещиками. Пирогов знал его нрав. Илья Ильич был из тех, кто ценит не деньги сами по себе, а то, что они могут дать – положение в обществе, уважение, зависть. И все же, стоило попытаться. Вдруг, Абросимов, движимый какой-нибудь внезапной прихотью, согласится на деньги? Сергей Степанович представил себе, как тот приедет к нему, а он униженно будет просить и уговаривать. Эта мысль была противна ему. Но ради сохранения хоть какой-то стабильности, ради жены, он готов был на многое. Ефросинья Кузьминична вошла в комнату и сразу почувствовала неладное. Что-то висело в воздухе, какая-то тревога, отчетливо отражавшаяся в беспокойном взгляде мужа. Она подошла к нему, обняла за плечи и ласково спросила:
– Что случилось, милый? Ты сам не свой.
Пирогов вздохнул, провел рукой по волосам и, избегая ее взгляда, проговорил:
– Фрося, боюсь, у меня для тебя плохие новости. Придется продать имение и перебраться в город.
Ефросинья Кузьминична отстранилась, но объятия не разомкнула. В ее глазах мелькнуло недоумение, сменившееся тревогой. Она знала, что её муж поставил имение на кон игры, но она была уверена что продажа кудринских угодий даст им возможность дальше продолжать жить в родовом гнезде. Продажа их имения – это крах, это конец привычной жизни, конец их маленького, но уютного мира.
– Продать имение? – прошептала она, словно не веря своим ушам. – Но куда же мы? Что мы будем делать в городе?
Пирогов опустился в кресло, словно под тяжестью непосильной ноши.
– Я все продумал, насколько это было возможно, – пробормотал он. – У меня есть кое-какие связи в городе и деньги. Купим дом, а на проценты будим жить.
Ефросинья Кузьминична молча смотрела на мужа. Она видела в его глазах не только тревогу, но и вину. Вину за то, что не смог сохранить их родовое гнездо, вину за то, что вынужден лишить ее привычного уклада жизни. Она понимала, что сейчас не время для упреков. Сейчас нужно быть сильной, нужно поддержать его.
Она снова обняла его, на этот раз крепче, словно пытаясь передать ему свою уверенность.
– Хорошо, – тихо сказала она. – Если так нужно. Мы справимся. Главное, что мы вместе. Но – она запнулась, – что будет с конюшней и лошадьми?
В голосе Ефросиньи Кузьминичны прозвучала такая неподдельная печаль, что сердце Пирогова сжалось. Он знал, как она любит коней, как трепетно ухаживает за каждым из них. Он понимал, что для нее это часть ее души.
– Я  постараюсь что-нибудь придумать, – неуверенно ответил он.
Ефросинья Кузьминична улыбнулась сквозь слезы. Эта неуклюжая попытка утешить тронула ее до глубины души. Она знала, что в городе не будет такой возможности, как здесь, но она верила, что они смогут создать что-то новое, что-то свое.
После разговора с женой, Пирогов попытался унять тревогу. Потеря имения, конечно, удар, но жизнь на этом не заканчивается. В этот момент в комнату ворвался запыхавшийся мальчик: "Там Илья Ильич Абросимов приехал!"
Меньше всего ему сейчас хотелось видеть человека, который так ловко выманил у него родовое гнездо. "Эх, если бы не эта проклятая страсть к картам..." - пронеслось в голове.
Собравшись с духом, Пирогов встретил Абросимова в гостевой. Решив не тянуть, он сразу перешел к делу: - "Илья Ильич, насчет кудринских угодий... Сделка сорвалась. Их выкупил сын Кудрина"

Лицо Абросимова посерело - "Тогда готовьте имение, Сергей Степанович. Я его выкупаю"
Пирогов почувствовал, как кровь отлила от лица. Он ожидал чего-то подобного, но услышать это в открытую, с такой неприкрытой угрозой, было совсем другое дело. "Выкупаете?" - переспросил он, стараясь сохранить видимость спокойствия. "Но ведь мы договаривались о кудринских угодьях! Это была часть сделки!"                Абросимов усмехнулся, и эта усмешка была хуже любого ругательства - "Договаривались, да. Но сделка сорвалась, как вы сами сказали. А значит, все возвращается на круги своя. Вы мне должны, Пирогов. И единственный способ расплатиться – это ваше имение"                Пирогов сжал кулаки. Он понимал, что Абросимов прав формально. Карточный долг, увы, не шутка. Но в душе клокотала ярость. Ярость на себя, на свою слабость, на этого хищника, который ждал момента, чтобы добить его.                "Я... я должен подумать" – пробормотал Сергей Степанович, отводя взгляд. Абросимов не стал настаивать. Он знал, что время на его стороне. - "Подумайте, Пирогов. Но не затягивайте. Я человек занятой. И помните, чем дольше вы тянете, тем дороже вам это обойдется"                "Но, вы можете взять деньги, что дал мне Кудрин за выкуп земель" - произнес Сергей Степанович, скрестив руки на груди.
"Я хотел угодья. Деньги мне не нужны. Они у меня есть, а вот земли и имение, что я могу с большой прибылью продать, - нет. Так что решайтесь, уважаемый Пирогов» - ответил сухо Илья Ильич – «Либо мы с вами сейчас подписываем документы о покупке вашего имения, либо я в следующий раз появляюсь уже не один" В его голосе звучала неприкрытая угроза, заставляя Пирогова нервно сглотнуть.
Сергей Степанович побледнел. Он знал, что Абросимов не бросает слов на ветер. Он окинул взглядом кабинет: старая мебель, потрескавшийся паркет, пыльные портреты предков на стенах. Все это – его история, его жизнь, его корни. Но что толку от истории, если завтра ее могут просто вырвать с корнем? Мысль о деньгах Кудрина мелькнула в голове, как спасительная соломинка. Но Абросимов прав – деньги можно потратить, прокутить, потерять. А земля – это вечное. Это власть, это влияние, это возможность. Но сейчас эта возможность превратилась в проклятие.                Пирогов тяжело вздохнул, чувствуя, как плечи сгибаются под тяжестью обстоятельств. Он понимал, что загнан в угол.
«Хорошо. Доставайте свои бумаги и давайте покончим с этим» - произнес он таким тоном что даже Абросимов пожалел его.
« Да, не расстраивайтесь вы так» - сказал он более мягко – « этих денег вам хватит чтобы купить приличный дом в городе а на остаток средств открыть счет и жить на него довольно прилично»                Сергей Степанович, с грустью в глазах, склонился над столом. Перед ним лежали бумаги, исписанные мелким, юридическим почерком. Это были документы о продаже его родового имения, места, где он провел детство, где бегал по полям, где влюбился. Теперь же, под давлением обстоятельств, он вынужден был расстаться с ним.                Перо скрипнуло, выводя его подпись: "Сергей Степанович Пирогов". Подпись, означающая конец одной эпохи и начало другой. Он передал документы Абросимову. Взгляд их встретился. В глазах Абросимова не было злорадства, лишь деловой интерес. Пирогов отвернулся, стараясь скрыть подступившие слезы. Имение переходило в другие руки.
«Прошу вас оставить меня» - сказал он.
Абросимов уложил бумаги в папку, поднялся и холодно произнес – « Я понимаю вас. У вас Сергей Степанович две недели чтобы купить новый дом и переехать туда. Деньги к завтрашнему дню будут лежать на вашем счету в банке. Всего хорошего». С этими словами Абросимов ушел.