15. Споёмте, друзья

     Запел я тоже не сразу. «Открыла» меня, как солиста, руководитель городского вокального ансамбля «Содружество» Валентина Федоровна Ивлева. Прочитала мои стихи в газете и позвонила, предложив встретиться.
     Ансамбль «Содружество», которым она руководила, был чисто женским, состоящим из вокальных самородков. Они выступали в санаториях и на городских площадках по призванию сердца.
     И хотя возраст каждой давно перешагнул экватор зрелости, но дар божий не спрячешь в сундук.
     Валентина Федоровна мне предложила «разбавлять» их номера на концертах стихами, я согласился.
     И вроде мимоходом задала вопрос: «А ты случайно не поешь?»
     «Нет, - с сожалением ответил я.  - Наверно поздно уже. В детстве участвовал в детдомовском хоре, но недолго, играл в духовом оркестре. Слух и голос есть, но какой из меня певец?».
     Она же не отступала, а попросила спеть «хоть куплетик».
     Послушав, уверенно сделала предложение принять участие в ансамбле и в качестве солиста. Тут же, не давая опомниться, сразу пригласила на репетицию их группы.
     Вначале мы с ней запели дуэтом, потом для меня появилась сольная песня.
     Дальше – больше. Свои песни запел.
     Чудесная это была пора, но длилась, к сожалению, недолго. Через пару лет Валентина Федоровна тяжело заболела. Год боролась с недугом, но какое-то время еще руководила и выступала в ансамбле. Потом слегла окончательно.
     Болезнь так обезобразила некогда статную, красивую женщину, что она не разрешала нам навещать ее. Понимала, что слова сочувствия бесполезны, а болезнь необратима…   
     Под конец мне она передала свой наказ: возглавить ансамбль, не дать сгинуть ее детищу.
     Естественно, я отказывался. Какой из меня руководитель? Для этого нужно иметь хотя бы музыкальное образование.
     Удивительно, но солистки и пианистка поддержали ее, обещая мне во всем помогать.
     Вскоре ко мне обратился председатель городского Совета ветеранов с просьбой, чтоб мы для них дали концерт к годовщине Великой Победы.
     Я передал просьбу ансамблю, они обрадовались: о них не забыли с уходом руководителя, а мне невольно пришлось готовить концерт.
     Все с воодушевлением начали репетировать по совместно составленному репертуару.
     Для меня стимулом, как и раньше, было чтение своих стихов. Да и исполнительская "бацилла" поселилась теперь уже окончательно и бесповоротно…
     И в дальнейшем пришлось самому, учась на ходу, подбирать репертуар, составлять планы, вести концерты, читать и петь, получая взамен необычайные эмоции и аплодисменты благодарных зрителей.
     И женщинами руководить оказалось не так сложно, когда они сами хотят этого. Кстати, тогда я придумал для себя идеальную формулу: нужно почти во всем соглашаться с ними, но делать так, как ты считаешь нужным…
     Как все же непредсказуема жизнь. Казалось, должно было быть всему свое время. Стихи я начал писать не «юношей со взглядом горящим», но постепенно стал ощущать для себя уже не отделимым от поэзии, теперь вот пение. 
     За несколько лет мы дали немало концертов в здравницах и по приглашениям в организациях, в Совете ветеранов.
     В санатории нас брали неохотно, поскольку курорты избалованы приезжими "звездами". Но с парой санаториев заключили договор на небольшую компенсацию за наш труд.
     Первые успехи. Посыпались отзывы, зрители слушали нас не за деньги и потому были искренними, я даже стал собирать записи отзывов в тетрадь для отчета перед городским Советом ветеранов, куда нас приняли всем составом, как активных носителей культуры в массы.
     На общественных началах мы выступали для инвалидов в Реабилитационном центре, в детском доме, перед ветеранами города.
     Пели классику, романсы, песни из советского репертуара.
     За исключением пианистки, так сложилось, никто из солистов не имел музыкального образования, но женщины пели профессионально, поскольку всю жизнь участвовали в различных хорах, ансамблях, при клубах и Домах культуры, где им были поставлены голоса, привита культура пения.
     У нашего поколения в послевоенные годы не у всех была возможность выучиться, получить профессию по призванию. Люди работали, а вечерами, в выходные репетировали в любительских коллективах, порой где-нибудь в сельской глубинке.
     Если бы огранить в свое время эти алмазики, из них получились бы свои Зыкины, Сенчины, Толкуновы…
     Мои любимые певцы Валерий Обоздинский, Олег Онофриев тоже были самородками, не имели академического образования, но стали всенародно признанными, добились неимоверных высот в исполнительском мастерстве.
     Мне же не хватало практики, что нарабатывается годами. Сказывался возраст, голос быстро «садился» при чтении стихов и приходилось петь на форсированных связках.
     Но людям не было дела до моих трудностей. И я старался изо всех сил, а по тому теплому приему, аплодисментам видно было, что им нравятся мои стихи и песни. После концертов многие подходили, говорили добрые слова о том, что для них наш ансамбль, как глоток свежего воздуха в нынешнем мутном потоке попсы, рока и прочего рэпа.
     Благодарили за то родное, что приятно сердцу людям военного и послевоенного поколения, когда любимые мелодии пел весь народ, а мы продолжаем эти традиции.
     Нас было пятеро, считая пианистку, мы чередовали в номерах сольные исполнения, дуэты, трио и исполняли ансамблевые песни.       
     В нашем репертуаре присутствовали темы войны, романсы, советские, лирические, есенинские, гражданские песни и мои, авторские.

     В этом мире все не случайно, и имеет свое начало и конец. В итоге все же ансамблю пришлось распасться по причине переезда пианистки в Москву к внукам.
     Потом ушла из жизни Нина Е., меццо-сопрано – солистка, в репертуаре которой было более тысячи песен. Появились сложности с аккомпаниатом…
     Мы все же продолжали петь периодически, я к тому же на литературных посиделках, в Совете ветеранов для коллег в праздники. Пел под примитивную аппаратуру с акустическим микрофоном и «минусовками» просто от души и для души.
     Моим слушателям нравилось. А дома жена любила слушать, хлопая мне, как благодарный зритель во время репетиций, а то и по ее просьбе.
     Она иногда говорила: "Что-то я тебя давно не слушала, спой, а?.."
     И что удивительно, дома у меня получалось всегда лучше, чем где-либо. Я полностью раскрывался, голос звучал.
     И теперь я вспоминаю свои "концерты". Долго не мог петь дома, после того, как жены не стало…
     Сейчас я нигде не выступаю, голос совсем не слушается меня, видимо, возрастное... Но подумал, что ее душа, если и присутствует здесь, то скорее всего дома. Она любила мои исполнения, так почему не порадовать ее душу? И я иногда  пою напротив того места, где она обычно полулёжа, слушала меня…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...