163. Сказка о человеческих благодетелях и пороках

                Сказка о человеческих благодетелях и пороках в трёх новеллах.
                Глава 1.
Странное число три, пожалуй, только оно единственное имеет множество разнообразных символических значений практически во всех сферах жизненных перипетий. Это конечно мудрёно сказано, но если говорить проще, то тройка присутствует буквально везде, и тому имеется масса примеров. Разумеется, тройка есть в религии; там число три считается священным, и представляет божественную троицу: святого отца, сына и святого духа. К тому же было и три волхва преподносящих дары младенцу Христу, и ещё много чего такого, что есть во всех религиях: индуизме, исламе, буддизме, католицизме.

             Кстати, в естественных науках тоже главенствует число три, и рассматривается там, даже как магическое. А ещё его можно встретить в бизнесе, торговле, нумерологии, медицине, и, конечно же, литературе. Элементарный пример, роман Александра Дюма «Три мушкетёра», символизирующий единение, гармонию и равновесие. В мифологии число три тоже, несомненно, имеет своё место: три римских богини судьбы — Мойры, греческий трёхглавый пёс Цербер, и естественно наш змей Горыныч, хотя он, скорее сказочный герой. А уж если говорить про сказки, то там примеров просто уйма: три богатыря из народных былин, три сестры из «Золушки», три брата из «Царевны-лягушки» и «Конька-горбунка», из которых младший брат обязательно простак, и всё делает не так. А ещё всегда даётся три испытания, три желания, и даже три направления у камня на распутье.

           В общем, в сказках много всего такого, что связано с числом три, и символизирует весьма важные вещи: такие как выбор судьбы, жизненный путь, и даже любовные предпочтения главных героев. Ну а совсем недавно стала известна ещё одна сказка, служащая доказательством того, что тройка это не пустой звук или символ, а весьма значимое дополнение к повествованию, примерно такое же, как три карты в повести Пушкина «Пиковая дама». И вот именно поэтому, эта сказка состоит из трёх коротких новелл, утверждающих одну неоспоримую истину, которая подводит итог всему вышесказанному. Итак, довольно предисловий, пожалуй, пора начинать.
                Глава 2.
Жил-был как-то однажды, в старинные времена один крайне примечательный мещанин. Этакий добрый молодец: высок, статен, лицом чист, видом опрятен, но вот только душой не слишком приятен, уж больно шкодлив он был, и замыслов плохих, лихих, изрядно в голове носил. Проще говоря, имел он страсть жулить и плутовать, а при случае грабить и воровать, то бишь разбойничать. Хотя грабил он не всех подряд, а избирательно. Предпочитал жертв из зажиточных господ. Бедные-то ему ни к чему, с них и взять-то нечего, а вот состоятельных горожан, можно и потрясти хорошенько, ибо силёнок у него хватало.

         Да он и звался-то как-то солидно с мощным апломбом — Сигизмунд. Впрочем, полагаю, имечко это было надуманное, что-то навроде клички, ведь иной раз и пса волкодава Сигизмундом для форса могут назвать. Так что как уж он там представлялся, так его и кликали, а уж он оправдывал своё прозвище. Бывало, на ярмарке без всякой причины бузу затевал, дерзкую словесную перепалку просто так устраивал, лишь бы повод для драки найти. Хотя и были случаи, когда он в этом злой умысел имел. Вот например.

          – Эй, косорылый, ты чего это на меня уставился?… Иль страх потерял, олух мордатый?… - как гаркнет с руганью на какого-нибудь здоровяка, и ответа ждёт. И он ему конечно приходит.

          – А ты на меня чего так зыркаешь, ряха ты поросячья?… Я тебе что, повод давал?… Да и вообще, меня ещё никто и никогда косорылым не называл, орясина ты стоеросовая!… - тоже с руганью отзовётся здоровяк, да ненароком обнажит кулак. Тут уж и Сигизмунд за словом в карман не лезет. 

           – Никто не называл, говоришь,… так теперь будут!… Опосля нашей встречи тебе это всяк скажет,… потому как я тебе сейчас рожу-то враз скособочу!… - вновь как гаркнет охальник, и сходу в драку рвётся. Ну и, разумеется, тут же бой случался. И уж кто кого побьёт, одному Богу известно, ведь сходу такой замес начинался, что сразу человек двадцать, а то и больше в ту потасовку влезали. Мужики есть мужики, им лишь бы развлечься, кулаками помахать. Но Сигизмунд-то не дурачок, лишний раз тумаки получать не желал. Уличит момент и ускользнёт в суматохе, пока остальные в запале друг друга мутузят, да тут же урожай собирать давай, ведь для того и драку затевал.

         Хитёр чертяка. И на руку ловок. Слишком шустрый до краж: у какого зазевавшегося богатея кошель выхватит, с какой мадам колье иль браслет сорвёт, золотое колечко умыкнёт, а у кого и шмат сала с прилавка сопрёт. Ничем не брезговал, всё подряд хватал, пока на ярмарке переполох шумел. Ну а потом всё что наворовал, в оборот пускал. Скупщикам краденного по дешёвке сбывал. Так и жил: грабил, хитрил, пил, юлил, кутил, бузил. И никакой управы на него не было, ибо люди боялись с ним связываться.

          – Такой ведь и на смерть забить может,… ну его к лешему!… Лучше в следующий раз ярмарку стороной обойду… - рассуждали потерпевшие, да так и поступали, мимо ярмарки проходили, избегали встречи с Сигизмундом. А он всё катился по накатанной, и катился, да как и предсказывали люди почти до смертоубийства докатился. А было это так; сидел он как-то вечерком в трактире, отдыхал, наливочку попивал, жаркое поедал, и вдруг задумался.

          – Эх, жизнь моя жестянка,… всё-то я дурью маюсь,… ворую да граблю,… и притом всегда по мелочам,… украл, в кабак сходил, ночь переночевал, и снова обнищал,… гол, как сокол стал!… А время-то идёт,… и я не молодею,… только силушку свою понапрасну трачу,… на крохи размениваюсь!… Другие-то вон, особняки возводят, терема строят, хозяйством обзаводятся, капитал сколачивают, в обороты пускаются, и живут безбедно, ни забот, ни горя не зная!… Вот бы и мне так,… надо мне что-то делать,… хватит жизнь в пустую прожигать… - рассудил Сигизмунд, опрокинул ещё одну чарку, и на трактирную публику уставился. Смотрит, кто чем занимается. А народец-то вокруг него разный собрался: кто просто ужинает да чайком балуется, кто в расстройстве горе своё заливает, кто именины справляет, а кто и удачную сделку празднует. Трактир дело такое, здесь всякий себе приют найдёт: и селянин, и мирянин, и богач и бедняк.
   
        И тут вдруг в трактир вваливается парочка респектабельных господ. Этакие любители экстремального отдыха, им бы в ресторации куражится, бланманже кушать да романсы слушать, а они в трактир за ради острых ощущений забрели. Разумеется, оба уже подшофе, приняли где-то, и с порога давай хихикать, православных мерян обсуждать. Сигизмунд сначала было хотел отходить их по головам трактирным табуретом, но погодил.

          – Э, нет, тут торопиться нельзя,… видать, это судьба мне знак подаёт,… весточку посылает!… Я тут только что о большом деле подумал, и вот оно, здесь,… ведь сразу видно, господа-то не из бедных,… и даже не середняки, состоятельные кроты, буржуа, капиталисты!… Сами к нам в нору пожаловали,… знать проведение отвечает мне,…  дескать, вот они, голубчики,… твои они,… твоя добыча!… А я их и приму, привечу… - моментально рассудил Сигизмунд, хитро разулыбался своим мыслям, да сходу к господам метнулся.

           – Чего изволите, милостивые государи?… Вижу я, люди вы порядочные, отдохнуть желаете,… а у меня за столиком как раз свободные места есть,… сижу, скучаю!… Не желаете ли присоединиться?… Развеется так сказать, плезир получить… - этак ласково, почти подобострастно обратился он к господам, а они ему в ответ.

           – А почему бы и нет,… мы-с с удовольствием примем ваше предложение, любезный!… Аркадий, слышите,… какой милый молодой человек приглашает нас к себе… - тоже расплывшись в улыбке, с ехидцей обратился к своему приятелю пышнотелый господин в изысканном твидовом костюме и лаковых туфлях на телячьей коже.

         – О, это так учтиво с его стороны, Вениамин,… и мы, конечно, примем его такой пассаж,… ведь ему просто невозможно отказать, настолько он прекрасен в своём порыве… - тоже с нескрываемой иронией, почти сарказмом, согласился второй господин с именем Аркадий. Выглядел он так же безупречно, как и первый, в дорогом костюме из модного материала и туфлях подходящего фасона. Предложение было принято, и все трое тут же проследовали за столик. Мигом заняли места, и беседа продолжилась.

          – А скажите, дорогой вы наш,… как же мы можем к вам обращаться?… Как вас зовут?… Имя ваше?… - продолжая неприкрыто ёрничать, слегка напыщенно спросил Вениамин, первый господин.

          – А зовут меня очень просто — Сигизмунд,… это такое древнее имя… - невозмутимо ответил Сигизмунд, чем поверг чопорных господ в неимоверный восторг; они затопотали ногами, захлопали в ладоши, и страстно расхохотались. Заржали словно лошади. Натурально давились от смеха. И лишь просмеявшись минут пять, а то и десять, насилу успокоились. Имя Сигизмунд чуть не сразило их, до того странным им показалось услышать его в стенах столь злачного заведения. На что сам Сигизмунд почти никак не отреагировал. Он просто мило улыбался и скромно пожимал плечами, дескать, что поделать, уж так родители назвали, хотя в его взгляде скрывалась какая-то дьявольски-азартная искорка, мол, погодите, придёт пора, и тогда уж я над вами посмеюсь.

          Но вот господа окончательно пришли в себя, и запросили элементарно пить. Тут же примчался половой и принёс всё необходимое, знакомство перешло на следующую ступень. Господа утолили жажду наливочкой и аппетитно закусили. Естественно после такого настроение у них повысилось. Весело пошутив, они взялись за остроты, юмор приправленный сарказмом, тягучим елеем слетал с их слюнявых уст. Так всё дальше и пошло, господа много балагурили, ели, пили и расспрашивали Сигизмунда о его жизни. А уж он им подыгрывал, прикинулся этаким милягой, и рассказывал про себя всякую всячину, плёл такую околесицу, что даже самый лживый враль позавидовал бы ему.

           Говорил, мол, его отец морской офицер, брал с Суворовым Измаил, ходил в атаку на Шипке, командовал батареей под Бородином, ломал оборону Аустерлица, но затем влюбился во французскую графиню из обоза Наполеона и обесчестил её. В результате чего родился он, Сигизмунд, и волею судеб, пройдя через горнило испытаний, попал сюда, в Россию. Здесь проигрался в пух и прах в штос, и вот теперь с чистой душой и грошом в кармане, ждёт крупную сумму денег из имения матушки под Ниццей. В общем, врал напропалую.

           Но что интересно господа поверили ему, и с какого-то момента стали обращаться с ним как с дворянином, приняли его почти за ровню. Тоже начали вспоминать своих именитых пращуров, бабушек и дедушек, графьёв и маркизов вперемежку с князьями и баронами. Одним словом за столом воцарилась, чуть ли не родственная атмосфера. Чем, разумеется, воспользовался Сигизмунд. И когда его новые приятели уже изрядно набрались, он поклялся им в искроенной преданности, и заверил честью предков в порядочности своего намерения проводить их домой. Иначе говоря, господа слишком перебрали с горячительным, и теперь им требовался провожатый. Естественно Сигизмунд сразу вызвался, ведь он изначально это задумал. План его был вероломен и ничего хорошего хмельным господам не сулил. Зато сам Сигизмунд был практически трезв, и тут же составил им компанию, чему они были только рады. Ну а дальше всё пошло как по накатанной. 
                Глава 3.
Сигизмунд вывел господ на улицу, мигом нанял извозчика, и они укатили по означенным адресам. Оказалось господа живут рядом, их дома соседствуют, потому долго разъезжать не пришлось. Решили сначала завести одного, потом другого. И всё бы ничего, но вышло так, что Аркадий вдруг, а вернее сказать с ненавязчивых намёков Спиридона, возгорел желанием пригласить его к себе в гости с ночёвкой. Мол, жена с детьми уехала в имение к тёще отдыхать, он дома один, и может предложить гостю переночевать в приличных условиях, а не ютится где-нибудь в гостинице.

          И тут не надо забывать, что господа уже почти породнились с Сигизмундом, считали его своим по крови, потому-то он так сразу согласился. Но что неожиданно, Вениамин из-за этого даже расстроился, оказалось, он тоже захотел пригласить к себе в гости Сигизмунда. Друзья чуть не повздорили. Однако Сигизмунд их быстро помирил, предложил всем троим вместе продолжить знакомство у Аркадия, что было воспринято на «ура». И новоявленные приятели всей компанией устремились к Аркадию. Там естественно пиршество вновь набрало обороты, ведь никто им не мог помешать: ни жены, ни детей, ни даже слуг в усадьбе не было, гуляй — не хочу.

           Ну, Сигизмунд и разгулялся. При полной безнаказанности начал приводить свой коварный план в действие. Тут-то и проявились все его худшие качества. Он дал волю всем своим дремавшим порокам. Когда Аркадий с Вениамином были уже почти невменяемы и практически беспомощны, он начал их бить, а точнее сказать, пытать. Да-да, натурально выпытывать у них интересовавшие его вещи.

          – Ну что господа хорошие,… час расплаты пришёл!… Я достаточно долго терпел ваши насмешки надо мной,… а моё терпение дорого стоит!… Боюсь, у вас даже столько денег не найдётся… - исподволь начал он разговор о деньгах, при этом методично нанося удары по лицам несчастных пленников. А то, что они были у него в плену, это сомнений не вызывало, ведь он их крепко привязал к стульям, и теперь чувствовал себя хозяином положения. Пленники, эти бедолаги, даже не понимали, какого демона приютили у себя, и старались хоть как-то с ним договорится.

             – Послушайте, Сигизмунд,… да, наше поведение достойно порицания,… простите нас, пожалуйста!… Мы всё вам компенсируем,… вы только скажите, сколько вам надо, а уж мы заплатим… - пытаясь утихомирить его, почти голос в голос пролепетали они.

            – Ха, да мне нужно всё!… Иначе я просто прибью вас, как назойливых мух!… Хватит с вами миндальничать,… говорите, где лежат деньги, и дело с концом!… Вы, судари мои, сами пришли в трактир,… никто вас туда не тащил,… хотели острых ощущений, так получите!… - вновь вскричал Сигизмунд, и устроил им новую пытку. Схватил кочергу от камина и стал бить ею пленников по ногам. Весь дом вмиг наполнился истошными воплями бедных господ. Но никто на них не отозвался, ведь все прочие домочадцы находились в отъезде. А меж тем Сигизмунд вошёл в раж, и сменил кочергу на турецкую саблю, которую снял со стены, где она выставлялась для красоты в качестве трофея.

            – Ну что, господа дворяне благородные,… а сейчас я стану вас резать,… турки не добили, так я прикончу… - злобно щерясь, заявил он, и вознёс клинок над головами пленников.

           – Погоди!… Остановись!… Мы всё тебе отдадим, только не трогая нас,… довольно… - хором взмолились пленники, и принялись наперебой называть места, где хранятся их капиталы. Естественно Сигизмунд моментально воспользовался этими сведениями. Сначала он выгреб все сейфы и тайники в доме Аркадия, как раз там, где всё собственно и происходило. При этом Сигизмунд изредка подходил к пленникам и крепко бил их, требуя раскрывать всё новые и новые схроны с деньгами и прочими ценностями. Экзекуция продолжалась около часа.

           Затем, обчистив, таким образом, дом Аркадия, Сигизмунд переключился на особняк Вениамина. Будучи внушительным силачом, ему не составило большого труда проникнуть в соседнюю усадьбу и связать там всех домочадцев. Тем более что Вениамин снабдил его подробными сведениями о том, кто где находится, и что делает. При этом не надо забывать, что была уже практически ночь, и все конечно спали. Разумеется, это сыграло Сигизмунду на руку, и к тому же спасло домочадцев от его злобной расправы, он их полусонных просто связал и пригрозил кулаком, чтоб молчали. После чего спокойно опустошил все тайники с сейфам, и довольный добычей, просто ушёл.

           Денег и ценных украшений с двух домов набралось немало. Такого ограбления в его практике ещё не случалось, этого куша ему хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Можно было купить добротный особняк, нанять прислугу и жить безбедно хоть целый век. Но Сигизмунд всё же никак не мог успокоиться, ему хотелось получить ещё и моральную компенсацию за его унижение от господ. Потому он вернулся к ним и продолжил экзекуцию. Как уж он там над ними издевался, лучше не знать и не представлять. Ясно только то, что спустя пару часов он полностью удовлетворённый своим отмщением и гружённый несметными богатствами, наконец-то покинул дом Аркадия, где остались два измученных и истерзанных тела.

          Дальше события развивались весьма прозаично. Сигизмунд по привычке решил отметить своё удачное ограбление во всё том же трактире. Злачное место функционировало круглосуточно, впрочем, так же, как и его обитатели. Ввалившись в трактир, Сигизмунд немедля устроил пир для всех, кто там в это время находился. Никто даже и не спросил, откуда у него столько денег. Все просто возликовали от дармового угощения. В таких заведениях лишних вопросов не задают, там элементарно пьют и хмельные беседы ведут.
                Глава 4.
А тем временем в домах потерпевших господ развивались иные события. В особняке Вениамина одному из домочадцев удалось освободиться от пут. И, разумеется, он следом освободил всех остальных. К той поре уже рассвело, зачиналось утро, вызвали полицейских. Их примчалось целая команда, ведь слыханное ли дело ограбили уважаемых господ, да ещё и с телесными увечьями, целое событие. В общем, сыскного народа понабежало немерено. Конечно же, прибыли и доктора для оказания помощи изувеченным Аркадию и Вениамину. Уж им досталось бедолагам. Доктора светочи сразу взялись за их спасение, а следователь-дознаватель к опросу и выяснению обстоятельств случившегося.

          Пленники хоть и сбивчиво, но дали нужные для расследования показания. Тут же в тот злополучный трактир выехал полицейский наряд со следователем. Естественно Сигизмунд сходу попал в их руки. Он и пикнуть не успел, как был схвачен. При нём нашли всё награбленное: и ридикюль с миллионами, и ларец с украшениями, и шкатулку с жемчугом. Улики на лицо, отпираться не имело смысла. Казалось бы, всё, дело сделано, можно и расслабится, преступник уличён, но не тут-то было. Оказалось что некоторых ценностей не хватает. При дальнейшем пересчёте, уже в участке, при опознании ценностей, потерпевшие показали, что на некоторых украшениях отсутствуют крупные брильянты, весьма дорогостоящие аксессуары. Только за один такой брильянт можно уже дом купить.

          Сигизмунд естественно ни в чём не сознался. Дескать, ничего не знаю, может, их и вовсе не было. Мол, всё это поклёп. А может брильянты и при ограблении где-нибудь потерялись, кто знает. Одним словом напустил туману, как говорится, в непонятки кинулся. Но как бы там ни было, и что бы там ни говорилось, а дело-то раскрыто по горячим следам, можно сказать с поличным. А потому медлить не стали. Следователь быстро оформил бумаги, и дело передали в суд. Уже утром начался процесс, ведь событие неординарное, ужасное преступление, статья обвинения тяжкая, истязание, пытки, телесные повреждение, увечья. Однако нашлись и смягчающие вину обстоятельства. Попался весьма человеколюбивый адвокат.

           – Вы за что его судить собрались, судари мои?… За то, что эти двое, с вашего позволения великосветские, заносчивые господа, издевались над ним!?… Унижали его, дразнили, надсмехались, надменно втаптывали в грязь!… Так они за это и поплатились!… Вели бы себя пристойно и ничего вообще бы ни случилось!… Вы же не станете винить медведя в том, что он, обороняясь, нападает на охотника!… И здесь точно такой же случай!… Так что, уж если кто и виноват здесь, так это только сами господа!… Это они преступники, толкнувшие моего подзащитного на месть!… А он лишь жертва их демонических усилий!… И это им следует находиться на скамье подсудимых!… Они, безусловно, виновны!… - выступив с яркой речью, ловко переложил ответственность на потерпевших адвокат. После чего в ходе процесса начались сомнения.

            Простой народ встал на сторону Сигизмунда, что вызвало в зале заседания брожения. Поднялся шум, и гомон недовольства. Разумеется, судья в такой обстановке не смог вынести однозначного решения, и процесс пришлось отложить на какое-то время. Дело сразу получило большой резонанс, газетчики мигом раструбили обо всём. Чем хитро воспользовался Сигизмунд и ловко напросился на личную встречу с судьёй. Впрочем, таковая дозволена в рамках расследования, так что ничего удивительного. Ну а во время встречи Сигизмунд искусно обработал судью своими неотразимыми доводами. Проще говоря, он дал понять судье, что, если тот замнёт процесс, или вынесет решение о минимальном наказании, типа штрафа либо условного срока, то получит вознаграждение в виде брильянтов. Негромко так намекнул.

          Отчего судья даже слюнки пустил. Уж ему очень хотелось заполучить брильянты, он испытывал к ним особую слабость. Тем более что его молодая жена была просто-таки помешана на них, и пошла бы ради их обладания на самые смелые любовные утехи, которые в свою очередь так обожал пожилой, сладострастный судья. А потому дальше всё пошло как по маслу. Судья получил обещанные ему брильянты, а Сигизмунд свободу. Публика же подбадриваемая адвокатом элементарно ликовала. Люди нашли решение судьи справедливым и единственно верным. Народу понравилось, что богачи получили по заслугам, а бедный горожанин оправдан.

          Короче говоря, назревавший бунт удалось предотвратить, и все, в общем-то, остались довольны, ведь никто не знал изнаночной стороны вопроса, а она была весьма забавна. Дело в том, что Сигизмунд, при его аресте в трактире, каким-то чудом, а скорее благодаря своему проворству, успел-таки проглотить те крупные брильянты, что мигом наковырял с украшений, а уже потом, находясь в заточении, заполучив их вполне известным способом, подкупил ими судью. И всё вроде шито-крыто. Сигизмунд на свободе и вновь лихо отплясывает в трактире. Однако лёгкий осадочек обиды, у него всё же остался, и этот осадочек с особым раздражением всё больше и больше свербил его.

           – Это что же получается,… всё что было, прошло зря?… Я старался, терпел издёвки этих господ,… выслушивал оскорбления, попрёки, а оплаты за это мне нет!… Где денежки?… Куда делись? А ведь они были у меня в руках!… Я их честно награбил!… Ну ладно эти господа-калеки, им вернули их богатства,… а судья-то за что получил брильянты, которые фактически уже были мои,… они буквально прошли через меня,… я их своими кишками прочувствовал,… заработал своим нутром!… А он их получил за просто так,… лишь потому, что он судья, и волен выносить удобный ему приговор,… но это нечестно!… Нет, так не пойдёт!… - как-то вечерком, испив очередную чарку, решил Сигизмунд, и уже на следующий день узнал адрес проживания судьи. Всё логично, решение принято и  его следует исполнять. А Сигизмунд его и исполнил. Предварительно изучив обстановку, он поздно ночь вломился к судье прямо в спальню, и сходу пока тот ещё не успел очухаться, потребовал вернуть ему якобы его брильянты. Удивлению судьи не было предела.

          – Как вы здесь оказались!?… Да и какого чёрта я вам что-то должен вернуть?… - попытался было запротестовать он, но Сигизмунд мигом его вразумил.

           – Ну, во-первых, попал я к вам просто,… всех ваших слуг уложил своей дубинкой,… они даже ойкнуть не успели!… И вот я здесь!… А во-вторых, хватит вопросов, и отдайте мне моё,… я лично передал вам в руки брильянты, а значит они мои,… верните и вы не пострадаете!… Уж поверьте, я умею выбивать из людей всё, что мне нужно!… Не тяните, отдайте!… - грубо затребовал Сигизмунд, и тут же приступил к экзекуции. Кстати, молодая жена судьи была здесь же, в спальне, рядышком с ним в постели, и до этого молча трясясь, пряталась под одеялом. Теперь же она просто потеряла сознание, обморок срубил её, такого зверства она ещё не видела. Сигизмунд от души лупил её пожилого супруга. А в результате, разумеется, он получил обратно свои брильянты. Ну а получив их, немедля ретировался.

          Алчный же судья остался приходить в себя и залечивать раны. Естественно никакую полицию он вызывать не стал, ведь брильянты краденные, и полученные им в виде взятки, так что о них не заявишь. А потому для Сигизмунда всё обошлось, он продолжил пьянствовать и воровать. Впрочем, недолго. Зимой он упал в сугроб и сильно обморозился. В итоге вся его сила, вся его мощь исчезла. Он очутился в городской простонародной больнице, где всякому бедняге дают возможность спокойно умереть. Судья тоже поплатился за свою любовь к брильянтам, иначе говоря, за свою алчность и пристрастие к деньгам. Он долго лечился и истратил на это почти всё своё состояние, жена его бросила, «нищих никто не любит», заявила она и сбежала. Её любовь мигом испарилась. Однако и любовь, и пристрастие бывают совсем иного толка, притом такого, от которого дух захватывает и человек готов на подвиг ради возлюбленной. Об этом как раз вторая история.
                Глава 5.
Жил в купеческой слободке один молодой паренёк: умница, хорош собой, строен, опрятен, расторопен, приятен, оттого и служил он приказчиком у самого богатого купца в городе.

                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...