Часть первая. Глава первая. Убить оборотня...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Глава первая. УБИТЬ ОБОРОТНЯ.



Яркое весеннее солнце не мешало северному ветру дуть резкими, холодными порывами, но в минуты безветрия и затишья старалось согреть землю, промерзшую за время зимних холодов.



Выбоины старой дороги, покрытой беспорядочными проталинами и крохотными весенними лужицами, вперемешку с обледеневшими, слежавшимися зимними заносами, которые под лучами солнца не таяли, а лишь оседали, уплотняясь, и превращались в лед.



И заставляли небольшую, лохматую, соловую лошадь особенно осторожно выбирать свой путь. Лошадь шла вперед уверенно, переходя на легкую трусцу там, где дорога выравнивалась и позволяла ей сделать это без дополнительного понуждения и управления седока.



- Он хорошо изучил дорогу, - думал всадник, сидевший в седле с легкой неуверенностью человека, недавно выучившегося ездить верхом. – Интересно, - рукой, затянутой в кожаную перчатку, он легко похлопал, огладил коня по шее, - сколько человек он увозил по этой дороге к лесу и возвращался домой один, мой Рыцарь?...



Отвечая на ласку, конь встряхнул головой, всхрапнул, собираясь заржать, но задел левым задним копытом ледяное ребро заструга, поскользнулся, восстановил равновесие, ржать раздумал.



Всадник откинул меховой капюшон кожаного, подбитого мехом, зимнего плаща и огляделся по сторонам с привычками человека, приученного к осторожности. Несколько прядей темных, каштановых волос, что выбились из прически, гладкой, зачесанной и спрятанной под широкий металлический обруч с полированным темным камнем посередине, надо лбом, а также невысокий рост и хрупкость говорили о том, что всадница – женщина.



Буро - желтые, затемненные очки, похожие на выпуклые глаза лягушки, защищали глаза и прятали их от ослепительной яркости солнца. Не обнаруживая ничего тревожного, всадница успокоилась. Успокоила лошадь, вновь похлопала ее по шее и проговорила:



- Тихо, Рыцарь, тихо. - Вновь накинула капюшон и провалилась в собственные размышления, предоставляя коню возможность самому выбирать дорогу.



Старая дорога вела вдоль полей, бывавших ранее и возделанными, и окультуренными. Сейчас земля лежала в запустении. Но таяние на склонах снега позволяло угадывать направления вспашки земель и их, в прошлом, культурное использование.



Далеко впереди зеленовато- синим и смутным облаком на горизонте виднелся лес. Конечная цель ее пути...



- Не думай так, - одернула себя всадница. Привычно огляделась по сторонам, вновь не обнаружила ничего тревожного. И не стала тратить силы и нервную энергию в напрасном беспокойстве о предстоящем событии – углубилась в воспоминания.



Сначала о собственном здесь появлении. И тех событиях, которые предшествовали.



...И с ослепительной яркостью, она вдруг вспомнила режущий свет операционной, блестящий холодным никелем операционный стол, фигуры хирургов, громоздкие как шкафы, с такими же объемами и габаритами, с неуклюжими руками сильных людей, которые пользуются своей силой редко.



- Целители и маги, - успела подумать она, устраиваясь удобнее на операционном столе, вытягивая для укола руку, отдаваясь анестезиологу.



Наркоз потек в вену. Вместе со страхом пришло ощущение: что - то не так. Но изменить она ничего не могла.



Белый потолок операционной распался на квадраты, которые закружились в странном ритме, иногда сталкиваясь, иногда убегая друг от друга. Голоса врачей и медсестер изменились, стали бессмысленными, потерялись среди непрерывного треска и шуршания.



Среди постоянного движения и шороха исчезло время. Она была в «НИГДЕ» среди «НИКОГДА». Сделала честнуюпопытку вернуться. Постаралась и вынырнула среди «НИОТКУДА» на поверхность.



Увидела рядом, наверху, над собой озабоченное лицо врача, услышала голоса, что звали вернуться, нежно и озабоченно. И утонула снова…



В прохладной серой пустоте ее спрашивали, взвешивали, измеряли. Жизнь ничего не значила, и возвращаться не хотелось. Маленькой занозой внутри колючая сидела мысль: ребенок, девочка, дочка.



Она начала возвращаться. Отвечала на все заданные и незаданные вопросы: «Буду жить».



Она вернулась. Но, видимо, в делах богов, иногда, случаются накладки. Очнулась не в больничной постели, а среди странной, незнакомой местности: пустынной, солнечной, жаркой.



Она умирала медленно. Отравленный наркотиком организм сопротивлялся.



Приходя временами в себя и стараясь спастись, она искала тогда тень, спасение и воду.



...А сейчас зябко повела плечами, отгоняя тягостные мысли, сняла капюшон, приподнялась в седле, упираясь носками сапожек в стремена, и огляделась по сторонам.



Полуденное яркое солнце сейчас опускалось вниз и светило слабее. Но ветер утих, и холода не было.



Послеполуденные тени начали темнеть и удлиняться. Она внимательно огляделась. Опасности не было. Она накинула капюшон и вновь удобно устроилась в седле...



...После одного из повторяющихся все чаще приступов она нашла себя, лежащей в тени большого дерева, рядом с ручьем или (может быть) лужей на опушке леса. Рядом была дорога, по которой проезжали верхом. Засохшая грязь хранила следы копыт лошадей.



- Если вернутся силы, - подумала она, - пойду (поползу) искать людей, жилье и спасение по этой дороге.



Напилась. Попыталась встать. И упала с приступом болезненной слабости, метра на два ближе к дороге.



Сквозь холодную, обморочную слабость она больше почувствовала, чем услышала осторожный перестук копыт приближающихся лошадей, перезвон удил.



Приподнимаясь на локтях, попросила: «Пожалуйста, помогите!» Поняла, ее рассматривают, услышала недоуменный вопрос -требование, жестко заданный на непонятном ей языке, настаивающий на объяснениях, и провалилась в обморочную пустоту.



Спустя немного поняла: положительное решение было принято. Ее подняли с земли, завернули в теплое меховое (одеяло?), подняли на лошадь, в седло перед собой.



В крепких руках своего спасителя она позволила себе расслабиться в болезненном полусне - полузабытьи и в ровном, укачивающем ритме скорого галопа.



Теплое помещение, холодное растирание, теплое питье из терпких, горьковатых трав, и новое помещение, куда ее перенесли. Она с облегчением забылась, оставаясь слабой и больной.



Проснулась ночью. В темной, просторной комнате, слабо освещенной ночником или свечой. Проснулась с дрожью, влажным ознобом, слабостью. Пыталась сесть, подняться, осмотреться и не смогла.



Увидела темные внимательные глаза, узкое лицо мужчины средних лет в просторной одежде лекаря. Хотела спросить, извлекая из опухшего горла слабые звуки, похожие на шепот, пыталась прокашляться и спросить снова.



Неожиданно оказалась понятой. Мужчина вытянул руку, успокаивая, и сказал на языке, который звучал странно, был незнакомым, но понятным:



- Я доктор, врач. - Он озабоченно наклонился, увидел, что понят и продолжил. - Я лечил три дня. - Сделал паузу, убеждаясь, что больная не боится, понимает и слушает, врач сказал. - Сейчас опасности нет. Надо выпить лекарство, сменить одеяло и спать.



Она выпила лекарство, почувствовала себя лучше и спросила:



- Где я и что со мной? - Лекарь, озабоченно заворачивающий ее в теплое и сухое меховое одеяло, ответил:



- Все вопросы потом. Когда станешь здоровой. Завтра. - Затем добавил. -Ты в Замке Северных Земель. В безопасности. И будешь жить, потому что так решил Лорд - Повелитель Замка.



Погасил ночник и ушел, оставляя ее в темноте. Чувствуя одновременно слабость и облегчение, она свернулась калачиком в уютном тепле сухого меха и заснула с надеждой на скорое выздоровление.



Просыпалась, очнувшись, коротким и резким толчком. И ощутила непонятную и смутную тревогу, слабость тела, но также и облегчение: тело начинало подчиняться и вновь ей принадлежать.



Открыла глаза и снова зажмурилась. Невысокий, темноволосый мальчишка открыл шторы, и комнату наполнил серый сумеречный свет, слишком резкий для воспаленного зрения и усталых глаз.



Мальчик подошел, торопливо, к двери, прислушался к шуму шагов в коридоре. Она также затихла и прислушалась.



По коридору шли двое. Она узнавала торопливые и мелкие шаги лекаря. Рядом шагал другой мужчина, легко и размашисто.



Ученик и помощник лекаря, мальчишка - подросток двенадцати лет в серой шерстяной рубахе и просторных и коротких домашних брюках, широко распахнул дверь и склонился в почтительном полупоклоне. Женщина прикрыла глаза, испуганно радуясь, что может наблюдать из - под ресниц.



В комнату вошли двое. Врач, казалось, был выше в непривычной для ее глаз одежде: до пола длинной и серой шерстяной рубахе с поясом и капюшоном.



Лекарь посторонился, освобождая дорогу. Следом вошел мужчина лет тридцати пяти - сорока. Среднего роста, сухой, плечистый. Он шел легко и мягко, двигался гибко, приближался неслышно.



В обычной одежде воина, повседневной и под доспех: рубашкой из мягкой кожи, с завязками из кожаной тесьмы на рукавах и шнуровкой ворота, в кожаных брюках, мягких настолько, что казались тканью и невысоких сапогах.



Мужчина держался прямо и создавал ауру власти, подчиняющую себе окружающих. Приближался к ее кровати, она замирала, опасаясь выдать себя испугом, дрожащими ресницами, неровным дыханием.



Неизвестный посетитель наклонился и посмотрел внимательно, отошел, что -то спросил у лекаря, спокойным и требовательным голосом человека, умеющего отдавать приказы обязательные для исполнения. Врач ответил.



…Ее сознание, недоучившегося студента - филолога поспешно работало, пытаясь понять логику и построение незнакомого языка, уловить ключевые слова, выделить вводные фразы.



Но смысл беседы она понять не могла, ориентировалась на звуки голоса и интонации, устала, отвлеклась, задумалась: - Почему я помню себя студентом-филологом? Что это значит? - Сознание молчало. Память возвращалась неправильно, неровными кусками.



В пестрой смеси фактов, обрывков и фраз оказывалось невозможным разобраться. И кружилась от напряжения голова. Она отказалась вспоминать, лежала неподвижно, прислушивалась.



В разговоре двух мужчин присутствовала логика.Мужчина в кожаной одежде спрашивал у врача, который отвечал ему почтительно.



Затем обратился к мальчику, называя по имени Май или Майо. Затем сказал о своем решении. Лекарь осторожно возражал, затем замолчал, затем подчинился.



Мужчина кивнул головой, вновь посмотрел в сторону ее постели и вышел. Лекарь сопровождал. Мальчишка задернул шторы и вышел тоже.



Непонятное посещение и напряжение утомило. Она устроилась удобно и быстро заснула. Проснулась поздно.



Солнце светило ярко, слепило глаза. Она не знала сейчас: непонятное посещение в предрассветных сумерках было сном, явью или бредом и решила о нем не думать.



Села на кровати, откидывая одеяло, и обнаружила, что на ней надета светлая, почти белая толстая рубаха и что сама она здорова, или почти выздоровела, или уже выздоравливает.



Она встала с кровати, шатаясь от слабости, подошла к окну и, придерживаясь за подоконник, выглянула и посмотрела на новый мир. Зажмурилась от яркого света непривычного сине - белого оттенка такого не солнечного, не желтого, неродного.



Удивилась виду непривычного поселения внизу. С высоты второго или третьего этажа она смотрела на здания, расположенные на холме и видела, как змеятся, убегая вниз, мощеные камнем улицы.



Затейливо извиваясь, они петляли между домов, образуя террасы, иногда заканчивались неожиданным глухим тупиком.



- Как крепость, - подумала она, а посмотрев внимательно на крепко выстроенные дома, она поняла: поселение действительно является замком или крепостью. Одно и двухэтажные дома с узкими окнами и толстыми стенами, заботливо сложенные из местного серого и фиолетового камня стояли тесными группами и были расположены так, что каждая группа образовывала маленькое и неприступное укрепление.



Заканчивался город крепостной толстой стеной, затем обрывом и пространством расположенной около города пустой и ровной степи.



От яркого, непривычного света глаза устали и заслезились. Она отвернулась от окна, обернулась на звук шагов и тихий шорох у двери.



Взглянула в сумерки комнаты и поняла, что ослепла. Закрыла глаза, привыкая к освещению помещения. Обнаружила, что вошел мальчик, помощник лекаря только тогда, когда он подошел близко, встал рядом и непонятно, и радостно что - то быстро заговорил.



Взял ее руку, повел к двери, незаметной и незамеченной ею раньше, нажал на кнопку, дверь отворил. Внутри оказалась ванная комната. Свет вспыхнул ярко, обжег глаза и ослепил.



Внутренняя отделка просторной комнаты ошеломляла. Стены и пол цветного мрамора меняли цвета с молочно - белых и до светло - серых оттенков. Отделка блестела тусклым серебром, иногда, позолотой. Санитарные удобства впечатляли...



Приходя в себя медленно, она пыталась объяснить мальчику, что мыться будет самостоятельно. Май удивлялся, объяснялся жестами, мимикой и телодвижениями, считал: так нельзя.



Обязан он присутствовать при мытье и прочем, и помогать ей болезной.



Она стала суровой, сдвинула брови. Мальчик загрустил, потом обрадовался. Он понял, наконец, их пациентка выздоравливает. Он убежал.



Затем вернулся. Просунул в дверь руку и бросил на пол свежую рубашку. Она встала под душ, удивляясь, как радуют простые вещи, смываются струями воды усталость и слабость.



Душ мыл ее сначала теплой водой, затем перешел на горячее обрызгивание, сполоснул прохладными струйками, решил посушить. Она высохла в ароматном и теплом воздухе. Оделась, понимая, что устала до дрожи в руках.



Врач ждал ее, взял за руку, довел до постели и сказал:



- Я рад, лечение прошло успешно.

Она слабо улыбнулась в ответ, сказала:

- У меня есть вопросы.

- Позже, когда окрепнешь, - покачал головой врач.

- Нет, - ответила она, - один или два сейчас. Почему я оказалась здесь? Похоже, это не мой мир, а так не бывает. Почему Вы свободно говорите со мной, а Май и остальные нет? И что будет дальше?

- Слишком много вопросов, - улыбнулся и ответил врач. – Я был бы рад ответить на все, если бы знал все ответы.



Ежегодная осенняя охотничья экспедиция Лорда - Повелителя нашла тебя рядом с дорогой, слабую, больную, возможно умирающую. Спутники Лорда решили, что ты женщина Оборотней.

Сейчас оборотни часто болеют странными и не всегда для людей заразными болезнями. Экспедиция хотела проехать мимо. Но ты позвала на помощь на одном из наших старинных языков. Лорд знает язык, и я тоже.



Лорд приказал посмотреть. Люди спешились, подошли близко и увидели, что твоя окраска, (врач поднял руку к голове, указал на цвет волос) отличается от окраса оборотней.



Цвета оборотней серебристые и серо - стальные. Очень редко встречаются темно - серые.Ты темная, как конский орех (каштановая, - поняла слушательница), такая же, как все люди.



Лорд приказал забрать тебя, отвезти в замок, и передал мне тебя на излечение.

- Оборотни? – недоуменно переспросила она. Но врач не услышал вопроса, или не понял, или сделал вид, что не понял вопрос.



Она же, поняла, что не на каждый свой вопрос может получить ответ. И замолчала.

- Я лечил тебя, - продолжал врач. - Пока уходили демоны болезни, ты бредила и разговаривала на своем языке. Он только немного похож на наш. И я говорю на нем с ошибками, наверное.



- Нет, - деликатно возразила она. - Вы прекрасно знаете язык. - И поняла,что ее похвала была доктором услышана.



- Я думаю, - продолжил врач, - то, что мы называем лечением здесь, и ваша медицина, совсем разные вещи. Твоя болезнь была простой. Я вылечил бы тебя простым наговором.



Ваши врачи лечат другими средствами. Они стали разрезать тело и убирать болезнь. И боль они убирали по-другому. Вливали внутрь тела разные вещества, безболезненные и нужные для беспамятства.



- Думаю, знахарь сказал сейчас о наркозе и разных наркотиках, - перевела мысленно слушательница.

- Одно из этих веществ, стало вредным для тебя, ты начала умирать. - Продолжал лекарь. - Но ты молода, у тебя есть обязанности.



- Ребенок, девочка, моя дочь. – заболело, заныло в груди.

- Ты умирать отказалась, - добавил ее целитель, - поэтому тебя выбросило в наш мир.

- Так может случиться? – Спросила она. – Я смогу вернуться?



- Кто знает, - пожал плечами лекарь. – Я знаю много. Но даже я не знаю всего. Внутри пространства и времени скрываются разные возможности.

А человек - странное существо. И может сделать иногда, так много...

- Хорошо, - неуверенно спросила она. - Что будет теперь со мной?

- Ты выздоровеешь, окрепнешь, выучишь язык.

- Угу… А как?

- Рядом с тобой будет Май.

- Он Май или Май-о?

- Сложности различного произношения. Поймешь постепенно язык и справишься с этим самостоятельно.

- Лучше бы мне помогло что - нибудь обучающее…



- Тоскливо протянула она, мечтая об учебных пособиях, которые обучат ее языку и дадут много параллельной информации о жизни и устройстве этого странного мира.

И не только те ограниченные знания, о которой расскажет нетерпеливый Май, если разрешит ему говорить строгий Лекарь...





- Фильм - катушки подойдут? – спросил врач.

- Не знаю. Здесь неправильное освещение. Или у меня неправильное зрение.

- Тогда я попробую найти, - врач замялся, подыскивая нужное слово. - Книги.

- Книги подойдут лучше, - согласилась собеседница. И поняла, как хочется ей прилечь, как устала она от долгого и сложного разговора.

- После завтрака, - уточнил доктор. - Я распоряжусь, и Май принесет.



После завтрака незнакомого и вкусного. Съесть много она не могла. Пробовала, съедала маленькие кусочки, затем откладывала. Желудок остался недоволен. Хозяйка ему строго объяснила:

- Во время болезни переедать вредно. Отдала посуду Маю, довольная покоем и собственным одиночеством, стала листать старые книги.



Сейчас, вспоминая то время, она не могла удержаться от улыбки. Очень хорошее было время. Уходили прочь слабости, головные боли, болезни. Прибывала сила.



Она лежала в постели с книгами и пыталась понять логику построения чужого языка. Врач сдержал слово и нашел несколько книг на языке, настолько напоминающий ее собственный, что она чувствовала себя Алисой в стране чудес, начиная эти книги смотреть.



И удивлялась чудесам и разным, почти сказочным событиям. Затем пришло понимание, отменившее первые восторги. Да, здесь возможно многое, но не все.

Другие законы развития. Магия в этом мире, являясь ИСКУССТВОМ для немногих избранных: одаренных или знающих, заменяет остальным жителям науку, медицину, технику. И решает много проблем.



Еще большую часть оставляет нерешенной. И много новых, неразрешимых трудностей создает вновь...

Женщина откинула капюшон плаща и огляделась по сторонам. Солнце склонилось ниже, тени стали длиннее. Зимний холод потянулся от стылой земли. Голубые сумерки собрались у дороги.



- Мой Рыцарь - молодец, - решила женщина. – Он привезет меня к лесу вечером, в нужное время. - Она потрепала коня по холке, рядом с шеей.

И движения ее были скупыми и экономными жестами человека не трусливого, но осмотрительного. Конь, отзываясь на ласку, тряхнул головой и прибавил шагу.



Ее способности к языкам помогли ей, и через две недели она понимала повседневную болтовню Мая, иногда, отвечала ему короткими, заученными фразами, следила за правильностью произношения.



Она называла теперь своего врача правильно: «Мастер» и знала уже, что он не просто лекарь, но также ученый и маг.

Врач заходил с утра, проверял ее состояние и здоровье. Иногда, после обеда, поближе к вечеру он также приходил в лечебную комнату. Тогда с ним можно было говорить. На языке общем для народа, который нашел и приютил ее.



Они разговаривали о разных вещах, темы разговора определял и выбирал ее доктор. Язык, построением похожий на знакомые языки романо - германской группы, выучивался легко и был универсальным, синтетическим.



Одним ранним утром врач вошел в сопровождении Мая, нагруженного ворохом кожаной одежды. Она лежала в постели, листала страницы книги, ожидала завтрака. Лекарь сказал:



- Пора. - Она отложила книгу, смотрела и не понимала.

- Мастер велит одеваться, - перевел Май, положил одежду на кровать, поставил на пол сапожки и убежал по делам.



- Могу ли я спросить, в чем дело, Мастер? - Спросила она в церемонной и вежливой манере разговора. Ответа не получила и решила, что нужно одеться. Одевалась, запутываясь в завязках, шнуровках, шнурках.

Затем поняла и оделась правильно. И только тогда поняла, насколько продуманно и удобно лежит на ней это средневековое кожаное обмундирование.



Она почувствовала себя легкой, ловкой и подтянутой. Деликатно покашляла, объявила:

- Я готова,Мастер. Мастер Исцеления отошел и отвернулся от окна, прошел на середину комнаты, сел в кресло и показал рукой, приглашая занять другое.



Она присела на краешек. Вернулся Май, принес завтрак. Мастер молчал, ждал. Май возился, расставлял посуду.

- Маэ, ты подождешь за дверью, - велел Мастер, - после завтрака проводишь Исцеленную на Учебный Двор и передашь ее Мастеру Меча.



Аппетит пропал полностью. Она посмотрела на лекаря, затем в собственную тарелку и решила, что если ее отдают палачу, то без милосердного жеста (типа последнего плотного завтрака) она обойтись сможет...

Врач широко улыбнулся, понял ее мысли и сказал, спокойно, без насмешки:

- Наш повседневный язык трудно выучивается новичком. Я сказал Маю:



- Сегодня ты идешь обучаться и станешь охотиться на оборотней. - Аппетит возвращался медленно. Она не торопилась приниматься за еду, сидела, слушала.

Мастер продолжил разговор, он говорил с некоторой горечью в голосе:

- Я принадлежу к тем, кто охраняет жизнь, исцеляет повреждения. Я знаю, как легко можно любую жизнь прекратить.



- Мы говорим о процессах обмена и жизни в организме? - эхом пронеслось в ее голове.

- Убить для меня тяжело, - продолжил Мастер, - потому, что трудно НАСТРОИТЬСЯ НА УБИЙСТВО. Убивать просто. Но так же легко вместе с убийствами, я потеряю способности нужные для лечения.

Но наш мир разделен.Людям постоянно угрожают оборотни. Да, - кивнул Мастер головой, - те люди - волки, которые встречаются в ваших сказках.



Ты много говорила в болезни и в бреду. Поэтому я знаю о тех твоих способностях, которые можно позвать и разбудить. Я хотел бы взять тебя ученицей и просил о том у Лорда -Повелителя.Но Лорд поступил по - другому.

- В то утро, когда он приходил сюда? – Неожиданно для себя спросила она.



- Я понял, что ты не спишь. – Кивнул головой лекарь. – Лорд пришел, посмотрел на тебя и приказал отдать учеником для охоты на оборотней.

Я уважаю желание своего повелителя. Я лечил тебя долго. Теперь ты здорова и знаешь язык. Я забыл! - Воскликнул врач. - Совсем забыл. Я придумал очки для тебя.



- Очки? – Удивилась она.

- Да, очки. Наше солнце слишком яркое для тебя. Ты всегда будешь видеть лучше, чем люди на рассвете и в сумерках. А в середине дня ты должна носить очки и защищать глаза от яркого солнца.

- И его незнакомого спектра, - поняла женщина.



Врач посмотрел на нее пристально, печально и строго. Она поняла - прощание состоялось.

Врач поднялся, подошел к двери, сказал:

- Не спеши с завтраком.Я передам очки Маю и распоряжусь. Он подождет. - И вышел из комнаты.

Она смотрела вслед. И непонятно о чем сожалела.

Услышала шаги лекаря,который скоро вернулся, сказал что - то Маю и удалился обычной своей легкой, торопливой походкой.

Подошла к двери, отворила ее, впервые вышла в коридор Замка, кивнула терпеливо ожидавшему Маю:



-Пошли.

Она не знала, что здание такое огромное. Они спускались с этажа на этаж, проходили за переходом переход. Май знал дорогу, вел вперед, уважительно здоровался с встречными воинами, иногда отвечал на их вопросы, иногда отшучивался.



Она шла за Маем, стараясь не отстать, понимала, потерявшись, заблудится...

Подземный переход, развернулся и выпустил их в пустое пространство, открытое с трех сторон.

- Учебный Двор, - поняла она.



Их ждали. Под тенью от колонн, что поддерживали навесы портиком у крыльца, стоял и курил высокий и плечистый мужчина. Он увидел Мая, покачнулся в их сторону, отделил плечо и спину от опорной, поддерживающей колонны, направляясь в их сторону, приблизился, подошел.



Мужчина двигался неторопливо и уверенно. Она рассматривала приближающегося гиганта. И знала уже, как постоянные военные тренировки и упражнения изменяют обычное тело. Но представить себе такого нагромождения мышц, туго схваченных связками и сухожилиями, она не могла.



Только потом увидела, что ошибалась. Воин, встречающий их не курил. Он жевал стимулятор. И сплевывал, иногда, в сторону желтовато - коричневой слюной.



Она рассматривала просторную кожаную безрукавку, стриженные коротко темные волосы, перехваченные кожаной повязкой с темным и гладким, полированным камнем посередине, губы, ровно выкрашенные жвачкой в розоватый и желто - коричневый цвет.



Воин спросил у Мая: «

- Привел?

- Да, - ответил мальчик и посторонился, выпуская ее вперед.

Она увидела, как удивление расширило глаза гиганта, прищуриваться он перестал. Цвет глаз у него оказался обычным для здешних жителей зеленовато - желтым.



Он посмотрел внимательно, спросил у Мая:

- Она? - Сказал что - то ворчливое и неразборчивое.



- Своеобразный, местный диалект, - сообразила она, пытаясь расшифровать значение несколько раз измененного слова «девушка», постоянно повторяющегося в мужских переговорах.



Гигант откинул голову назад и рассмеялся, приседая и похлопывая себя ладонями по бедрам. Она шагнула вперед, дожидаясь перерыва среди оглушительных взрывов хохота и, наклоняя голову, сказала в церемонной и вежливой манере разговора.



- Я рада, что решение Лорда и Повелителя дает Вам столько радости, Мастер Мечей. Я тоже была бы рада остаться ученицей у Мастера Целителя, помогать Маю готовить лекарства и быть счастливой.



- Знает язык? – Оборвал смех Мастер. – Откуда? Та, которую нашли мы с Лордом и привезли в Замок, разговаривала без смысла на непонятном людям языке.

- Выучила. – Со скромной гордостью ответил Май.

- За две малые меры времени? - Спросил Мастер. Подумал. Сказал. - Ладно.Передай Исцелителю. Я взял ученика. – Он кивнул ей и посмотрел слюбопытством.

– Пошли. Посмотрим, что получится.



Он развернулся и пошел прочь. Быстро. С точным изяществом неожиданным для его роста. Она старалась поспешать, отставала, держалась сзади. Они вышли из тени, и резкий свет чужого солнца опалил ей лицо.



Она замешкалась, вытаскивая, прилаживая и закрепляя на затылке защелку очков, полученных от Мастера -Исцелителя. Ослепляющий свет приобрел окраску привычного цвета, желтоватого и солнесного, земного.



Она испугалась, что отстала от проводника и Мастера, но успокоилась быстро, решила: фигуру таких объемов потерять между обычных средних людей и невысоких зданий - невозможно.



Осмотрелась вокруг. Увидела начало осени. Деревья непривычного вида с густой листвой начинали терять свои листья. Листва скрипела под ногами, пересушенная под солнцем.



Листья различного и незнакомого вида: больших размеров, лапчатые, раскроенные на лопасти, перистые лежали на мощеных плитах двора и застилали двор пестрым ковром.

Но вид осеннего двора остался единственным и последним впечатлением от природы, погоды и окружающей осени.



В ее жизни начались ТРЕНИРОВКИ. Точнее, ее жизнь стала состоять из тренировок, оставляя небольшие перерывы на еду и сон.

- Если бы я не знала, что меня учат быть воином, я решила бы, что могу научиться и стать танцовщицей кордебалета. - Иногда, сумрачно думала она сама про себя.



Но времени и сил на отвлеченные, посторонние размышления оставалось очень мало. Или не было совсем.

Тренинг на равновесие, упражнения на координацию движений, растяжка. Болели все мышцы, выворачивались при ходьбе суставы, заканчивались силы.



- С этого места я сдвинуться не могу. – Решала, иногда, чувствуя себя измученной и обессиленной.



И, подчиняясь приказу, короткому жесту или сумрачной хмурости бровей Мастера - Мечника, она пробегала очередную дистанцию или отрабатывала комплекс с упражнениями на равновесие.

И постепенно изменялась.Про второе дыхание она и раньше слышала. Но откуда бралось третье, четвертое и пятое дыхание. К середине зимы она окрепла.



Непрерывный, нарастающий комплекс упражнений менял тело, отливая его в новую форму.

Показались облегченными нагрузки. В характере появились черты терпения, выдержки, решительности. Стала другой фигура.



Гимнастика, фехтование, езда верхом на лошадях натянули новые мышцы на хрупкий костяк, выпрямили спину, подтянули грудь.



Она оставалась чужой среди приютившего ее народа. Решение Лорда, непонятное большинству соседей по обучению и возможных ее товарищей, отделило ее от остальных невидимым и прочным барьером.

Собственное одиночество и неясный, но выделенный статус беспокоили ее мало. Слишком тяжело бывали загружены дни.



...На переломе зимы и весны, когда снега начинают подтаивать, а дни становятся длиннее, Мастер Мечей позвал ее, называя боевым прозвищем Ффарф, которое появилось у нее недавно, а значило нечто среднее между понятиями «гибкая» и«ускользающая». И было обычным именем для женщин из народа оборотней.



Ее такое прозвище устраивало, потому что обозначало и выделяло среди неявных воспоминаний, безымянных и ненужных теней. Иногда она себя такой тенью всерьез считала и тосковала. Но сделать ничего не могла. Память отказывалась подчиняться.



Иногда, вспоминались странные отрывки, иногда, она не могла вспомнить ничего.



Она подошла на зов, и начала выполнять сложный ритуал приветствия учеником Мастера и Повелителя мечей. Мастер прервал выполнение и сказал:



- Ты никогдане будешь воином.

- Она наклонила голову, выслушивая приговор.

- Никогда не победишь человека. Нет силы, чтобы нести тяжелый доспех. Поднять обычный вес меча. И сразиться с хорошо обученным воином.

Но люди не воюют друг с другом.



- Почему же тогда все мужское население в Замке и поселении регулярно тренируется с оружием? – Возник у нее вопрос. Понимая, что вопрос относится к запретной группе, и ответа она не получит, молчала и не торопилась свой вопрос задавать.

- Люди воюют с оборотнями, - Продолжил Мастер. – Я дал тебе нужные упражнения, и ты оказалась лучше, чем я ожидал.

Она удивленно подняла голову и выслушала неожиданную похвалу.



- До наступления весны будешь заниматься с Гором. Весной - Посвящение. - Мастер кивнул головой.

Рядом с Мастером стоял молодой мужчина. Он появился незаметно, во время беседы. Молодой, худощавый, стройный, он приближался с плавной стремительностью грациозного большого зверя.



Кажется, он переливался плавно из одного места в другое. Рядом с громоздким и крупным Мастером, он выглядел хрупким и казался не человеком, а таинственным и враждебным оборотнем.

Гор поклонился учителю, встал рядом, рассмотрел ее дерзко и в упор. Глаза его были темно - коричневыми, бархатными. Определить выражение пристального взгляда она затруднялась: Настойчивое? Насмешливое?



Учителем Гор был превосходным. Великолепно скоординированный, он напоминал, скорее хищника, чем человека. Он обучил ее пользоваться облегченным доспехом и вооружением, выбрал лошадь, небольшого, крепкого коня светло - соловой, почти белой масти.



С лошадкой она дружила, приносила с кухни сладкие сухарики, и называла коня Рыцарь или Малыш.

- Мне может понравиться эта планета, - думала она, иногда, - если я смогу привыкнуть или понять чужую жизнь вокруг меня. Но люди мне нравятся уже сейчас...



Наблюдать за Гором, точил ли он меч, выверяя его вес и баланс с точной и ловкойуверенностью, было сплошным наслаждением.

- Люди тяжелой жизни и длинной затяжной войны.



- Понимала она. – Они привыкли заботиться об оружии. И собственное тело для них тоже оружие и средство добиваться победы. Оружие и собственное тело одинаково подготавливаются и оберегаются.

Люди здесь мне могут понравиться. – Думала она уже на ходу. Гор закончил работу с ее мечом, вскочил на ноги и предложил - приказал приступить к тренировкам.



Товарищем Гор тоже оказался хорошим. Дружелюбный, улыбчивый, готовый помочь - он был еще очень красив.

Всадница улыбнулась, отвлеклась от размышлений, посмотрела вперед. Лес был рядом, надвинулся и встал неадалеке.



Женщина придержала коня, отвлекая его от желания идти крупной рысью.

- Спокойно Рыцарь, не торопись, Малыш. У нас есть время. Я войду в лес позже, перед закатом.



- Она перевела лошадь на шаг и подумала. – Солнце опустится низко. Мне будет легче. И Гор останется доволен, когда я своего первого оборотня убью.

...В середине второй четверти весны, когда сосульки набухли, заплакали и, тяжело нависая, начали обламываться и падать с крыш, состоялось Посвящение.



Пятеро выпускников, юношей в возрасте, когда молодого человека трудно назвать зрелым мужчиной, но и мальчиком -подростком его считать невозможно, стояли свободным строем готовые принять посвящение.



Начало ритуала затягивалось. Ожидали Лорда. Она стояла шестым кандидатом, замерзла, устала волноваться и, облегчая собственное существование, решила: это происходит не со мной. Стало легче. Окружающие превратились в декорацию в фантастическо - историческом фильме.

Она играла в этом фильме маленькую роль: участника одной эпизодической сцены или статиста.



Почувствовала: прохладные, твердые руки надели на голову серебряный обруч, опуская темный полированный камень на середине обруча, низко на лоб. Она отступила на шаг, вскидывая руку в ритуальном жесте приветственного салюта повелителю, и первый раз посмотрела Лорду прямо в лицо.



Решила: Повелитель красив и создан для роли первого героя исторического сериала или боевика. Узкий золотой обруч с темным камнем, опускаясь на лоб, служил знаком властии заменял корону местному владетельному князю.



Умные глаза спокойно и внимательно ее рассматривали, четко очерченные губы, твердый подбородок, прямой и резко вычерченный нос.

- Правильно смотрится и хорошо держится, - решила она. – Вспомни, как хорошо тренирован каждый из этих воинов. Голливуд бы плакал, мечтая о них.



И брал бы их по любой цене на роли первых любовников, дублеров, каскадеров. Если бы все это действие происходило на Земле.

Мысли вернулись к действительности. От горечи закружилась голова.



Она приняла из рук спутника Лорда куртку из плотной кожи, укрепленную зашитыми внутрь серебряными пластинками, с серебряными вставками и шипами. Вставала на одно колено, собираясь приносить присягу вассальной преданности и выполнять ритуал необходимый для Посвящения.

Споткнулась, теряя равновесие, почувствовала, как твердая рука Лорда остановила падение. С такой поддержкой сама она выполнила нечто среднее между реверансом и полупоклоном, пробормотала нужные слова.



Выпрямилась, развернулась, пошла прочь шагами печатными, твердыми, парадными. Косила в сторону глазами, пытаясь увидеть Мастера Меча и понять его настроение. Увидела Гора. Он ей улыбался, осторожно и поощрительно.

Затем увидела Мастера - мечника, и по его обычному виду, невозмутимому и непроницаемому, не смогла понять ничего. После церемонии Мастер подошел к ней и сказал:



- Пойдешь послезавтра. Третьей. Готовься. - И ушел.

Гор задержался, сказал: - Обычный режим тренировок можешь прекратить. Поездишь верхом. Привыкай к мечу.



Она смотрела удивленно и не понимала.

- Я сделаю серебряные насечки на лезвии. – Объяснил Гор. - Так хуже для оборотня. Серебро легко убивает оборотней. Но вес и центровка меча могут измениться. - Он развернулся, чтобы уйти.

- Гор, - позвала она. – Расскажи мне про оборотней.

Собеседник выглядел озадаченным. Он не понимал.



- Расскажи мне про оборотней, - повторила женщина. - ВСЕ РАССКАЖИ...

Я здесь чужая. Не знаю много. Не понимаю обычаев, правил и причин. Уважая вас, играю в чужие мне игры. И ничего не понимаю в той затяжной войне, которая идет вокруг вас. Я должна знать об оборотнях больше, чем вы решили и мне смогли сказать или случайно при мне проговорились.



Скоро я уйду на вашу охоту или войну. И вернусь. Но могу ведь и не вернуться.

- Не говори так, - сказал Гор удивленно и взволновано. - Ты подготовлена. И мы хорошо тебя учили. Ты можешь победить и вернешься с головой оборотня.

Она знала об этом обычае без объяснения. Ведьмаки были Охотниками за Оборотнями. И среди них встречались женщины, охотницы и истребители оборотней, ведьмачки.



Охотники приезжали в замок, приносили вести и рассказывали новости о жизни других замков и поселений. Служили пограничной охраной внутри страны и отпугивали оборотней.

Оборотни ведьмаков боялись или старались в схватки с ними не ввязываться. И только поэтому дороги оставались проезжими, а поселения имели связи друг с другом.

- Я не об этом, - продолжила женщина. – Расскажи мне про оборотней. Откуда они взялись. Как живут. Почему вы стали воевать.



- Я сам не знаю много, - запинаясь, ответил ее инструктор. - Мы жили здесь на ЗЕМЛЕ (он употребил местное название планеты, обозначающее ее как землю для людей). Сеяли поля, занимались хозяйством.

Оборотни появились. Откуда пришли они, не знал никто. Сначала мы пытались договориться и жить дружно. Но они дикие. - Гор поморщился. - Звери. И ведут себя, как звери.



Начали нападать на поселения, уводили женщин и детей. Они не возвращались. Мы перестали работать в полях, и стали жить в замке.

- Так люди живут везде? - Уточнила она. - На всей планете?

- Замков осталось мало.

- Неопределенно протянул инструктор.



Больше она спрашивать не стала. И через день уезжала из Замка. Собиралась, седлала Рыцаря на сером и хмуром рассвете. Гор, молчаливый и замерзший, провожал ее от конюшни до городских ворот. Приблизившись к воротам, она увидела: Вместе с охраной ворот, возвышаясь над самым высоким воином на добрую голову, стоит и ожидает ее - Мастер Мечник.



Он посмотрел на нее с обычным своим невозмутимым и непроницаемым видом. Кивнул головой и буркнул нечто неопределенное, быть может, пожелание удачи. Она прошла между стражниками, открывавшими для нее ворота, придерживая лошадь в коротком поводу. Вскочила в седло и выехала в неизвестность...



...А сейчас приехала, как и рассчитывала, незадолго перед закатом. Лес, сумрачный и хвойный, мрачным лиловым облаком возвышался перед ней.

Угрожающий и непонятный.



Она освободилась от очков. Прищурилась, приучая глаза к новому виду и освещению. Спешилась и освободила Рыцаря от удил. Затем скормила ему остатки сладких сухариков и печенья. Освободилась от плаща сама и свернула его, и положила в кожаную сумку сзади седла.

Ослабила поводья и завернула длинный ремень от повода уздечки за переднюю луку седла. Спросила лошадь:



- Ты подождешь меня немного, Малыш? - Она не волновалась за своего Рыцаря. Боевой конь, он ходил под седлом у одного из ведьмаков. Не вовремя охромел и был возвращен на конюшню.

Его вылечили и оставили для тренировок новичков и коротких поездок. Оборотни не должны напасть на лошадь. Даже ранней весной в лесу достаточно мелкой дичи.



А Рыцарь, кованый на все ноги тяжелыми железными подковами с острыми шипами мог представить для любого незнакомца серьезную опасность.

- Оставлю я себе Рыцаря, если Испытание закончится благополучно, и меня признают ведьмачкой? - Спросила она себя. И оборвала ненужные мысли. - Рано думать об этом. Сначала нужно…



Думая о том, что ей необходимо найти и убить оборотня, сжимая в руке меч, она шла к лесу. Пересекла границу, отделяющую пустые пространства от границы леса, нечетко обозначенную, но существующую.

И вступила под своды ветвей, бурелома, кустарника. В лесу лежал снег. Она шла, выбирала дорогу, стараясь не увязать глубже, чем по щиколотку.



Осматривалась в поисках следов и знала, что для ПОИСКА ей отпущено времени до заката, не более двух часов. Но на исходе первого получаса почувствовала чье - то присутствие.



За ней следили и осторожно шли по ее следу. Наблюдали и вели.

- Ну что же, - пожала плечами она. – Так мне будет легче. От стаи в лесу одному ведьмаку не уйти. Если повезет, я справлюсь с одним, двумя. И не вернусь никогда в Замок. Но стая получит хороший урок, и надолго станет осторожной.



Она вышла на поляну, которая в середине дня, освещенная солнцем, хорошо разогревалась, и снег протаивал до земли. Ноги проваливаться перестали.



Она встала, прислонившись спиной к толстой сосне. Решила, что с поляны никуда не уйдет, и будет драться.

Оборотень выскочил на поляну, большой, серебристо - серый. Он выглядел тенью, грациозной или красивой, неярко прорисованной лучами и отблесками заката.



Двигался оборотень легко, потом замер. Похожий на волка, он был величиной с человека.

Передвигаясь на четырех лапах, казался ниже и выглядел мельче. Оборотень приближался. Завыл насмешливо, затем угрожающе.



Они танцевали в странном танце, похожие больше на партнеров, чем на врагов. Ведунья была хорошо обучена, ее меч находил слабые места, проходил сквозь оборону противника, касался светлой волчьей шкуры, царапал и ранил.

Оставлял кровоточащие ссадины. Раздражал. Дразнил.



Она чаще оборонялась, чем нападала. Слушала шорохи за спиной, пыталась уловить еще чье - нибудь ПРИСУТСТВИЕ, опасалась нападения стаи.

И почти пропустила тот момент, когда раздраженный ее неуязвимостью оборотень бросился вперед, промахнулся, напоролся на меч.



Сила его прыжка отбросила ведунью в сторону, развернула, оперла плечом о сосну. Она удержала меч обеими руками.

Зубы волка - оборотня сомкнулись на серебряном щитке, что закрывал ее левую руку, сжали, скребли, бессильные прокусить...



Зверь застонал, рванулся вперед и в сторону. Она с ужасом увидела, как острие ее меча проходит сквозь волчью шею.

В тот момент, когда меч, светлой полосой вышел из спины, чуть ниже загривка, волк обвис беспомощно и захлебнулся собственной кровью. Она закричала что - то неразборчиво, рванулась, отскочила в сторону, стряхнула страшную ношу с лезвия своего меча.



Она стояла в стойке защиты и наблюдала, как умирает волк. Слабо дернулись большие когтистые лапы. Задрожало и успокоилось мохнатое тело. Оборотень вздохнул и остался лежать неподвижно. Кучей скомканного, небрежно брошенного, окровавленного светло - серого меха.



Ее хорошо выучили убивать оборотней. Но совсем не научили убивать людей. Потому, что в тот момент, мертвый волк стал изменяться.

Ведунья смотрела, как изменяются передние лапы, бледнея и превращаясь в пальцы рук. Не могла оторвать взгляда и видела. Обыкновенное человеческое лицо, проявляющееся сквозь оскал на месте волчьей пасти.



Осторожно подогнув под себя ноги на снегу, мокром и розовом от крови, прямо перед ней лежал обнаженный молодой светловолосый мужчина. Его голова, неловко вывернутая и запрокинутая от раны на шее, его лицо, полуулыбка - оскал и страдание на лице, заставили ведунью попятиться.



- Меня не учили убивать людей, - растерянно подумала она, воткнула меч в снег, за спину, рядом с собой. И поспешила на помощь. Подошла, опустилась на колени, осторожно взяла руками голову с темными струйками крови в углах рта, безвольно и податливо потянувшуюся вслед ее движениям, пыталась найти дыхание и вспомнить хоть что - то из правил скорой и первой помощи.



Понимала заранее, все бесполезно. Люди не могут выживать после такой страшной раны. А оборотни, оказывается, могут. Она пропустила тот момент, когда глаза, потухшие, полузакрытые и мертвые,вдруг ожили и загорелись огнем ненависти, яростным и желтым.



Руки - лапы сострыми когтями сомкнулись на глотке, медленно и бережно, раздирая, перехватывая, лишая драгоценного воздуха. Она пыталась отбиваться, затем потянулась к мечу и к кинжалу - кордику, привешенному к поясу, поняла, что не успеет.



И силы оставляют ее тело раньше. Почувствовала удивление. Задыхаясь в смешении черных кругов, мельтешении и круговороте, она старалась оторвать чужие и безжалостные руки от своего горла.



И закричала, не понимая, делает она это мысленно или вслух: - Ведь я же не хотела тебя убивать! - Почувствовала обидную боль на несправедливую неправильность всего с нею происходящего.



А потом пришла, погашая и боль, и обиду, и сознание, благословенная , все обезболивающая тьма…