Светлячок

                Светлячок. (Из цикла «Так мы жили»)

      В конце майских праздников в пруду недалеко от воинской части нашли тело девушки с множественными колотыми ранами живота. Была вызвана милиция, место оцеплено. Спустя некоторое время девушку опознали. Принадлежало тело ученице десятого Б класса пятой городской школы Светлане Иваньковой.
      Свидетелей смерти не оказалось, так как эксперты предположили, что оно могло находиться в воде не менее суток. Смерть наступила от множества ударов тупым предметом в живот, и только после этого тело выбросили в пруд и придавили большой корягой.
      Мать девушки этим утром вернулась после двух суточных дежурств, сначала на Скорой, потом в районной поликлинике, и отдыхала дома. Ничего путного о судьбе дочери сообщить не смогла.
      Постепенно народ с места происшествия разошёлся, оставляя следователя и нескольких милиционеров в напряжённом поиске хоть какой-то, пусть и маленькой, детали, позволявшей следствию начать поиск убийцы, нарушившему земной путь Иваньковой Светланы.

      Жили Иваньковы в двухэтажном, силикатного кирпича, шестнадцати квартирном доме на втором этаже, построенном для офицерского состава и прапорщиков воинской части. Таких домов в окрестностях находилось ещё с десяток. Они образовывали улицу, упиравшуюся в ворота части. Около домов были разбиты огородики с тепличками, с грядками для овощей. Во дворах размещались сараюшки для дров, ещё с тех времён, когда дома отапливались дровами, но лет двадцать назад к домам подвели газ, и необходимость в дровах отпала, а сараюшки приспособили для хранения ненужных вещей, велосипедов, банок с заготовками на зиму в обустроенных ямах и овощей.
      После проведения газа, организации центрального отопления, центральной канализации, нормального водопровода в двухэтажки вдохнули вторую жизнь, и демобилизующиеся офицеры и прапорщики стали с удовольствием оставаться жить в домах, пусть и при части, пусть и на окраине города, но зато во вполне приличных квартирах.
      Семье Иваньковых повезло. Кто-то из дембелей всё же решил перебраться по месту призыва, куда-то к югу, и сдал квартиру в КЭЧ. Повезло ещё и потому, что вместо однушки, положенной из-за одного ребёнка, выделили двухкомнатную, посчитав, что будущие хозяева – молодые и организуют вскорости второго ребёнка, к тому же и оба служат в части. Отец девушки был прапорщиком в автороте, а мать работала фельдшером в санчасти полка.
      Не повезло в другом. Отца попросил товарищ подменить его в наряде старшим машины. Отец согласился и отбыл в командировку в Рыбинск за запасными частями. При возвращении на обледенелой дороге занесло встречный бензовоз, и он в лоб протаранил машину с отцом. Водитель чудом остался жив, а отца по частям доставали из расплющенной кабины.
      Свете тогда было три года, и смерть отца она почти не помнила. Сначала говорили, что отец уехал в длительную командировку, а потом заявили, что он там заболел и умер. Света в то время ходила в детский сад, только-только научилась говорить и очень мало понимала в жизни взрослых.
      Мать горевала очень сильно. Андрей был хорошим мужем. Не пьющий, рукастый молодой парень, так трагично ушедший из жизни, едва отмерив четвертак лет. Но жизнь продолжалась, оставив за поворотом скорбные дни, часы и минуты.
      С работы в санитарной части матери пришлось уйти, платили там не так много. На Скорой платили больше, доплачивали за дежурства, и подработка случалась часто, но работа сильно выхолащивала. Маленькую Свету на время дежурств она оставляла у бабушки – матери Андрея, жившей неподалёку в маленькой однокомнатной квартире. После гибели сына Света для неё стала как награда, как отдушина в жизни, способная скрасить наступающую старость.
      Ирина, мать Светы, какое-то время чуралась мужчин. Подруги в один голос заявляли: «Брось дурить, молодая ещё, видная, найдёшь своё счастье». Даже свекровь убеждала, мол, устраивай свою жизнь, не теряйся, а то будешь куковать под старость, как я – бобылкой. За Свету не переживай, если что, к себе возьму жить, справимся. Сватались к матери разные мужчины, но всё получалось как-то временно, словно на испуг жизнь брала, словно готовила к худшему.
      Света уже в первом классе училась, когда у матери появился второй муж. Сначала об этом молчали, но потом прояснилось, что после отсидки он отгромыхал по северам семь годков, то ли за разбой, то ли за поножовщину. К ворам на зоне не пристал, оставшись в «мужиках», но, вот, блатного нахватался.
      Нашёл Ирину по переписке. Кто и как для него адрес добыл, осталось неизвестно, но к окончанию срока в письмах такого насочинял, что одинокое женское сердце поддалось на посулы и ласку, и пообещала она встретить его из лагеря.
      Викентий, так звали будущего мужа, ничего особого собой не представлял. Невысокий, с лицом в оспинах, плюгавый, с редеющими залысинами, с редкими плохими зубами и запахом изо рта, как он смог понравиться матери и склонить её к семейной жизни – одному Богу известно. Но ведь убедил как-то.
      Первое время жил где-то на отдалении. На встречи с матерью приносил букеты полевых цветов, целовал руку, заглядывал преданно в глаза. Одним словом, охмурил мать. Когда уже расписались, и он перебрался жить в семейную двушку, вдруг выяснилось, что на работу он так пока и не устроился, и навещавший их местный участковый, пожилой капитан, даже пригрозил Викентию возбудить дело за тунеядство, чем не сильно напугал последнего.
      На работу он всё-таки устроился – грузчиком в овощной магазин – но особо там не надрывался, и, хотя не пьянствовал, в запой не уходил, позволял себе иногда стаканчик, другой портвейна «Три топора», завозимого в магазин с другими напитками для оживления торговли и выполнения плана.
      После года совместной жизни смастерил матери ребёночка, и к концу второго семейного года на свет появился Колёк.
      Колёк для Светы – особая жизнь. Она его и пеленать, и подмывать научилась.Когда купали в ванночке, он всё время к Свете ручонками тянулся. И постарше стал, в садик уже ходил, по-прежнему к ней ласкался. Света сядет за стол уроки делать, он тут же пристроится, но не мешает, понимает - мешать нельзя. Тихо сидит на углу стола, рисует карандашами пароходы, танки, самолётики. Света похвалит, он весь улыбкой цветёт, похвале радуется.
      Взрослеть Света начала рано. В одиннадцать – первые месячные. К двенадцати груди оформились. В росте сильно прибавила, но угловатость и юношеские прыщики обошли её стороной. Лицом миловидная, длинные волосы в косу заплетала. На лицо солнышко чуть веснушек бросило. К четырнадцати окончательно в видную девушку превратилась.
      В комсомол приняли, и сразу поручение – пионервожатой в третий Б. Очень быстро нашла с классом общий язык. То в кино вместе, то на каток, то диспут устроят во внеклассное время, то книгу им вслух читает, из своей, школьной, программы, про Дубровского или Печорина. Уроки отстающим помогала делать. Школьники про себя её Светлячком прозвали. С утра подойдёт к кому-нибудь из малышей, сообщит, что после уроков пойдут в рощу за воинской частью весну смотреть, и тот уже радостный мчится в класс с криками: «Ура! Светлячок берёт нас в лес! Весну встречать!»
      И всё бы хорошо было в жизни, но беда обрушилась. Вениамин, будь неладен, надругался над Светой. Света и раньше замечала его взгляд – влажный, оценивающий, словно измерительный какой-то. Противный взгляд, не сулящий ничего хорошего.
      И ведь время какое выбрал, когда мать ушла на суточное дежурство, а Колька отвела к матери Андрея. Света тоже к ней собиралась пойти, только позднее, когда уроки сделает.
      За столом сидела, уроки готовила, когда Вениамин сзади подкрался. Облапал груди, дохнул пьяным запахом в ухо.
      -Ну чо, доченька!? Уважишь папку? – прохрипел он.
      -Да не отец ты мне вовсе! – вырвалась Света.
      -Дура!!! – заорал Вениамин. – Счастья своего не понимаешь! Ты посмотри сначала, елда какая. Мать твоя пищит от восторга.
      Света повернулась боком. Вениамин стоял сзади, трусы приспущены. Член торчал из него словно толок с набалдашником. Головка члена выглядела устрашающе, огромная, вся будто в пупырях или бородавках.
      -Ну чо, убедилась? – ощерился в улыбке он. – какая тебе приятная участь досталась – дружка моего необыкновенного попробовать! Думаешь это просто так? На зоне целый год мучился, целый год шарики под кожу загонял, чтоб вас, баб, радовать.
      Свету аж затрясло всю.
      -Уйди, гад, кричать буду! – еле выговорила она.
      -Ну и ори себе! – ухмыльнулся Вениамин – Всё равно соседей нет, никто не услышит!
      Она вырвалась из рук отчима, отбежала на другой край стола и приготовилась кричать, но вместо крика вырвались какие-то хлюпы, выдохи и кашель.
      -Не хочешь дура по-хорошему, будет по-плохому! – проскрипел Вениамин.
      Он схватил со стола учебники и больно ударил по голове. От удара в голове помутилось, в глазах потемнело, и круги пошли розовые. Рванул косу, обхватил ею горло и начал придушивать.
      Дальнейшее Света помнила плохо. Только чуть приходила в себя, отчим снова придушивал косой. Сколько продолжался этот кошмар, сказать не могла, но, когда опомнилась, окна уже были тёмными. Внизу ныло от боли. Вениамин её трусиками вытирал член от крови.
      -Ну что, доченька! Будешь теперь помнить, кто тебя порадовал?! Девкам будешь рассказывать, какой у папки дружок необыкновенный.
      -Я, я маме всё расскажу! – сквозь слёзы пробормотала Света. – Посадят тебя, сволочь!
      -Предусмотрел, - ухмыльнулся Вениамин, - только заикнись кому, тут же зарублю сечкой. И не сомневайся даже. Зарублю не только тебя, но и мать, и Коляна. Мне ведь тогда уже терять будет нечего, вот и порешу всех, - он ещё раз зло ощерился, - так что, молчи в тряпочку, и живи пока, радуйся. Приберись-ка в комнате и сходи подмойся.
      К бабушке Вениамин не отпустил. Всю ночь колотило Свету от страха, от боли, от безысходности. Страшная была ночь, запугал Вениамин так, что и последовавшие дни ходила она сама не своя. Мать с дежурства пришла уставшая, не заметила произошедшие с дочерью перемены. Только боль внизу живота ещё некоторое время напоминала о случившемся.
      Постепенно боли прошли, и жизнь вроде наладилась. В душе, правда, остался неприятный отпечаток, словно дерьмом душу измазали. Вениамин себя вёл как будто и не случилось ничего. Разве что иногда палец к губам прикладывал, мол, смотри у меня, и на пальцах показывал, будто проверяет заточку сечки.
      Когда теперь мать отправлялась на суточное дежурство, Света сразу уходила к бабушке, чтобы не оставаться наедине с отчимом. Бабушка, похоже, обо всём догадалась, но расспросами девушку не мучила.
      Отлетела в историю пара лет. Жила себе Света и жила. Только налёт грусти на лице появился. Колёк в школу пошёл. Учился не очень хорошо, но стараниями Светы всё-таки ходил в хорошистах.
      Вениамин связался с другой женщиной и ушёл к ней жить. Мать не сильно огорчилась, видимо жизнь с ним и её порядком достала. Зато у Светы словно пудовые вериги с души слетели. Каково оно жить, когда не знаешь, что там у Вениамина в голове, на что он способен. Главное – спокойнее жить стало.
      В десятом Света окончательно в девушку оформилась. Осенью несколько раз на танцы в дом культуры ходила. От кавалеров отбоя не было, не от школьников каких, а от взрослых парней, отслуживших в армии и от студентов.
      В конце сентября, во время танцев, из-за неё даже драка на танцах случилась. Пригласил её на танец сержант. Как он там оказался, непонятно. Скорее всего в самоволку убежал и на танцы заявился. Точно не в увольнении был, не в парадке, а в повседневной форме и сапогах кирзовых.
      Пригласил, а с боку Петя Воронцов подходит. Он на два класса раньше учился и раньше за Светой пытался ухаживать. Подошёл и заявляет:
      -Слышь, сапог! Отвали! Это моя девушка!
      -Сам отвали! – огрызнулся сержант.
      -Петя! – встряла Света. – И вовсе не твоя я девушка!
      -Вот видишь! – усмехнулся сержант и скинул руку, которую Петя ему на плечо положил.
      Петя толкнул сержанта, и тот, смешно взмахнув руками, перевалился через присевшего сзади Петиного приятеля. Он мгновенно вскочил на ноги и почти без замаха ударом в челюсть послал Петю в глубокий нокаут.
      Музыка смолкла. Образовался круг, с одной стороны в котором стояли Света с сержантом, а с другой, приходя в себя, корчился от боли на полу Петя. Тишину нарушила трель милицейского свистка. Света не растерялась. Схватила за руку сержанта и потащила за собой сквозь расступающуюся толпу. Затащив его в женский туалет, она скомандовала распахнуть форточку и лезть в окно. Парень открыл фрамугу и рыбкой нырнул на газон.
      Света перед зеркалом поправила волосы и не спеша вышла в коридор. В зале уже успокоилось, ВИА выводил мелодии, пары неторопливо топтались в танце.
      На лестнице она столкнулась с Петей. Он только что вышел из туалета, где замывал кровь. Скула у него заметно опухла, а из губы всё ещё сочилась кровь, которую он спешно сглатывал.
      -Ну чего ты Петя полез? – спросила она, - Никакая я не твоя девушка! И нечего было вмешиваться!
      -У-у-у, Иванькова! – зло прохлюпал кровью парень. – Попомнишь ты у меня этот вечер!
      В зал Света не вернулась. Забрала в гардеробе курточку и вышла на улицу. По тени, отделившейся от стены, определила того самого сержанта, с которым у Пети драка вышла. Он догнал девушку, пристроился в шаг, объявил негромко:
      -Меня Юрой зовут. Я тут в полку лямку тяну. На срочной. А тебя как зовут, защитница?
      -Света, - просто ответила девушка.
      -Давай, Света, до дому провожу, от хулиганов поохраняю, - предложил он.
      -Да нет! Что вы. Не нужно, - возразила Света, - да и живу я совсем рядом.
      Она заспешила в сторону двухэтажек, а парень, чуть приотстав, двигался за ней.
      -И чего вы за мной идёте? – оглянувшись, спросила она.
      -Так мне же с тобой по дороге, - усмехнулся он, - мне же в часть возвращаться. Поверка и отбой уже скоро.
      Подойдя к дому, она торопливо вошла в подъезд. В окошко подъезда видела, что сержант всё ещё стоит и машет ей рукой. Даже захотелось выбежать на улицу и крикнуть: «Иди уж, командиры ругаться будут!»
      Несколько дней вспоминала Света сержанта. Высокий парень, видный. Лицом не Ален Делон, но и не урод. Понравился он Свете, затронул девичье сердце. И, главное, не струсил, не спасовал перед Петькой. А Петька – тот ещё заводила. Не бандит конечно, но подраться – большой любитель.
      …Больше месяца прошло после той драки. На ноябрьские праздники по окончании демонстрации попрощалась Света со школьными подругами. Домой не пошла, в центре города осталась, решила в киношку сходить. Мать расщедрилась, денег дала.
      Солнышко выглянуло. Шла себе по улице, дома, машины, людей разглядывала. Вдруг за плечо кто-то тронул. Оглянулась – Юра. Сержант, нет, уже старший сержант. Стоит с цветами, улыбается. И где их раздобыл в эту пору?
      -Это вам, девушка Света, - букет протягивает.
      Заалела Света. Никто ещё ей цветов не дарил, а тут на тебе – настоящие гвоздики.
      Дальше шли вместе. Юра рассказывал, что весной демобилизуется и поступать будет в военное училище. Света сообщила, что после десятилетки будет поступать в областной пединститут. Сходили в кино, посмотрели французскую кинокомедию, посмеялись над незадачливым жандармом. После кино перекусили в блинной. Свете было приятно, что Юра за неё расплатился.
      День двигался к завершению, и Света пошла провожать сержанта до КПП. На прощание он сообщил, что через две недели в выходной снова будет в увольнении, и, если Света не возражает, то увольнение проведут вместе.
      Зима закружила метелью, снега насыпало по колено, дворники с ним едва справлялись. Света с Юрой встречались два-три раза в месяц. На улице проводить время стало холодно, а мест для встреч в городе оказалось не так много.
      Неожиданно заболела бабушка, и её положили в больницу. На очередном свидании Света пригласила сержанта в пустующую бабушкину квартиру. Сначала просто сидели, смотрели телевизор, потом Юра вышел покурить, а когда вернулся, обнял Свету и начал целовать в шею. В первый миг девушка отстранилась, но потом сама прильнула к нему, и когда он сжал грудь, не проявила сопротивления.
      Кончилось тем, что Юра овладел ею. И получилось так, как Свете мечталось. Без грубости, с нежными объятиями, с поцелуями, с лаской. Словно день был их, и им хорошо было вместе.
      Бабушка пролежала в больнице около двух месяцев, что позволило молодым людям встречаться ещё несколько раз, и каждый раз встречи заканчивались близостью.
      Уже и март вступил в права. Света принимала душ в ванной и попросила мать принести полотенце. Мать занесла полотенце, мельком глянула на девушку и вдруг переменилась в лице.
      -Света, ты беременна? – неожиданно спросила она.
      Девушка залилась краской.
      -Нет, не беременна, - в замешательстве проговорила она.
      -Не ври, пожалуйста! – озабоченно воскликнула мать. –Когда в последний раз праздники были, помнишь?
      -В начале прошлого месяца, - смутилась Света.
      -Точно, беременна, - вздохнула тяжело мать, - с кем нагуляла? С сержантом, наверное? Колёк вас вместе несколько раз видел.
      Света вмиг осознала тяжесть случившегося.
      -Небось, и не старались предохраняться? – расстроенно проговорила мать. – О чём только думали? Ты же ведь учиться собиралась в институте, а теперь что? Тебе и восемнадцати нет! Чем твой пакостник думал? Членом? Так его теперь и посадить могут, если жениться откажется. Что теперь сама-то думаешь?
      Света переменилась в лице от понимания случившегося. Бледность, словно кипятком окатила лицо и шею. Когда занимались любовью и не думали про возможную беременность и вот результат.
      -Что Света скажешь? Наверно, жениться будет? Или, может, на аборт пойдёшь? Тут ведь какое дело, решать нужно срочно.
      Слёзы закапали с ресниц. И сама Света закуталась в халатик, будто её ушатом холодной воды окатили, и халатик – единственное спасение.
      -Не знаю я, - сквозь слёзы проговорила она, - не думали мы об этом.
      -Не думали! – передразнила мать. – В общем так! Приводи своего товарища и с ним вместе решать будем, как поступить. Только не тяни, пожалуйста. На всё про всё месяц остался.
      Света несколько дней подряд приходила на КПП и просила вызвать старшего сержанта Береговых Юрия на свидание, но каждый раз получала от дежурного отказ, пока, наконец очередной дежурный не сжалился и не сообщил по секрету, что Юрий убыл в командировку за пополнением и что в часть вернётся только к маю.
      Весь апрель прошёл в увещеваниях матери, что тянуть нельзя, что она договорилась, и аборт нужно срочно сделать, пока есть возможность официально. Но
Света упёрлась и сказала, что без разрешения Юры ничего делать не будет.
      Юра появился только к майским праздникам. Вышел на КПП, увидел взъерошенную Свету и сразу всё понял. Сказал, чтобы Света ждала его у пруда, а сам он отпросится у ротного и в течение часа придёт на встречу.
      Света этот час провела как на иголках. Не так она представляла встречу с Юрой. Червь сомнения начал точить душу.
      Юрий появился неожиданно, вышел из-за водонапорной башни.
      -Ну что случилось, Светлячок? – попробовал он обнять девушку. – Давай, объясняй, а то ротный дал всего полчаса времени, и к шести вечера нужно быть в роте.
      -В общем так, Юра! – начала Света, и голос её задрожал и сорвался. – Я беременна от тебя, и нужно самым срочным образом решать, что с этим делать!
      Сержант вытащил сигарету, чиркнул спичкой, закурил и выдохнул дым в сторону.
      -А сама-то что думаешь? – спросил он.
      -Мама говорит, если не женишься, то нужно срочно аборт делать, -  едва выдавила в ответ Света.
      Лицо сержанта скривилось в злой улыбке.
      -Вот ты о чём, Светка! Какой, жениться? Я уже документы собрал, чтобы поступать в военное училище. Сама-то подумай. Да и ты вроде как дальше учиться собиралась.
      -Поняла я всё, Юра, - по щекам девушки покатились слёзы, - это ты так, поразвлечься со мной решил. А теперь до серьёзного дошло, так и в сторону.
      -Слушай Света, - виновато скривился сержант, - вот о чём ты сейчас говоришь? Ладно бы ты мне девушкой досталась, я бы ещё подумал, как быть. Но ведь до меня кто-то тобой попользовался, целку сломал. Что, неправду говорю?!
      Света побелела лицом. И было видно, как мелкая дрожь прокатилась по её телу.
      -Ах вот ты о чём! – выкрикнула в запальчивости она. – Так знай, да не девушкой тебе досталась! Только целку с меня, как ты говоришь, ещё в восьмом классе отчим снял. Так вот!
      Она вытерла слёзы, спросила уверенно:
      -Так и чего же ты мне в любви объяснялся, планы на будущее расспрашивал!? Так бы сразу и сказал, чего тебе нужно. Я бы тогда десять раз подумала, уступить тебе или нет.
      Сержант сильно смутился.
      -Прости, я не знал всего, - хмуро выдавил он.
      -Не знал он всего! – укорила Света. – Так что бы изменилось, если бы знал? Убежал бы сразу? Или вообще бы не подошёл? Ты же не раз в любви объяснялся. Так получается, всё это пустые слова были! Так ведь? И раз так, Юрочка, беги себе на службу, и не приходи к нам больше! Такое вот моё решение!
      Сержант бегло глянул на часы, встал со скамейки.
      -Дура ты, Светка! Я ведь по-хорошему хотел, а ты вот как. Погнала меня!
      Света осталась одна на скамейке. Обида душила её, и слёзы ручьями стекали по щекам. Мысль о полном разочаровании мужчинами не давала покоя. Она не слышала, как кто-то подкрался сзади, только почувствовала, как чья-то рука похлопала её по плечу.
      Она обернулась. Сзади стоял бывший отчим, изрядно пьяный, и улыбался нехорошей, диковатой улыбкой.
      -Я вот иду, смотрю, Светочку кто-то обидел, - пробормотал он слегка заплетающимся языком, - дай, думаю, утешу девочку. Поглажу, потрогаю, вдруг согласится по старой памяти дружка моего приласкать.
      Света сорвалась со скамейки, словно ужаленная.
      -Уйди! Уйди, сволочь! Ты и так мне всю жизнь испортил! И ещё лезешь!
      Она хотела перепрыгнуть через лавку и убежать, но зацепилась подолом за край и повалилась со скамьёй рядом. Вениамин заграбастал её и потащил на скамейку.
      -Уважь дядечку по-хорошему! – хрипел он. – Так я по тебе соскучился, а ты брыкаешься!
      Света попыталась извернуться, но он крепко держал её за шею одной рукой, а другой задирал платье и пытался порвать трусы. Она колошматила его руками, кричала, что напишет на него в милицию и его уж точно посадят. Рукой попала ему по лицу и больно, до крови, расцарапала лицо и глаз.
      -Ах ты, сучка!!! – взъярился Вениамин. – Не хочешь по-хорошему, так будет по-плохому!
      Он выхватил из кармана отвёртку и принялся наносить удары в живот и солнечное сплетение. Кровь мгновенно залила платье. Света ойкнула, и изо рта вместе с кашлем и пузырями пошла кровавая пена.
      Вениамин, сообразив, что совершил страшное преступление, кинулся бежать в сторону кустов, но вдруг понял, что нельзя так оставлять тело девушки. Вернулся, подхватил умирающую девушку и поволок на другую сторону пруда к коряжнику, к глубокому месту. Сбросил тело в глубину и придавил старым ржавым колесом с изъеденной старостью покрышкой, а сверху на едва видневшееся колесо водрузил валявшуюся невдалеке корягу.
      Оглянулся по сторонам. Вокруг было тихо. Лишь в части слышался барабанный бой, следовали команды, проходил развод караулов и суточного наряда.
      Тело Светы нашли спустя два дня. Следственный комитет начал следственные действия по факту убийства молодой девушки. Следователь попытался назначить убийцей Юрия, но ротный дал показания, что старший сержант Береговых готовился заступить в караул и никуда из роты не отлучался, а последовавшие сутки находился в карауле.
      В конце концов расследование зашло в тупик и закончилось очередным висяком.
      Так бесславно завершилась жизнь Светы Иваньковой. Мать на похоронах вытирала чёрным платком набегающие слёзы, а Колёк рыдал, захлёбываясь слезами жалости.
      PS. Прошло чуть более полугода. Ноябрьским мутным вечером сожительница Вениамина, находясь в хорошем подпитии, оборвала его жизнь точным ударом кухонного ножа в сердце.
      Спустя пять лет пуля афганского моджахеда оборвала жизнь командира взвода Юрия Береговых, пробив каску и раздробив височную кость.