Ника, избранная магией

 Глава 1
Привет, я Ника и моя магия.

 Перед глазами крутился водоворот — золотая сияющая спираль, искрясь, закручивалась по кругу, убегая в центр. Она родилась, и под этот танец спирали закружилось всё внутри. Она почувствовала, что её тоже словно кружит. Она осознала себя лежащей на спине… По ощущениям в общем-то было комфортно: тепло, уютно, приятный запах — и захотелось посмотреть на этот мир, ощутить, что же всё это вокруг. Глаза фиалкового цвета открылись новому миру…
Всё было интересно, и, сфокусировав свой взгляд на ближайшем предмете, она увидела обстановку комнаты — в основном потолок с люстрой и бортики кроватки, освещающиеся в мягких тонах тёплого света, льющегося с приоткрытой двери соседней комнаты. Захотелось как-то порадоваться, и, к своему удивлению, она издала звук, больше похожий на кряхтение и угугуканье… Дверь тут же отворилась, и что-то или кто-то замельтешил на переднем плане. Полилась речь — мягкие звуки, очень знакомые, такие успокаивающие и расслабляющие. Они сопровождались нежными поглаживаниями, и это было приятно…
Эти воспоминания первых минут осознанности своей жизни она прокручивала раз за разом, утопая в неге счастливого момента, очень часто, даже спустя пятнадцать лет… Осознавая и утверждаясь в своих подозрениях, что в этой жизни она появилась не случайно… и должна выполнить своё предназначение, но какое? Время прозрения скоро наступит, и её чутьё не подводит!
Давайте знакомиться — я Ника! В этом мире, казалось бы, обычном, я такая необычная… А в чём я необычная? Я волшебная, но я это скрываю. Спросите — почему? Да потому что людям страшно, когда рядом что-то неординарное, что они не могут превзойти в возможностях либо не в силах уничтожить. Это же так нервирует и раздражает, когда всё время надо быть начеку и в любой момент не знаешь, чего ожидать от таких, как я. Грустно, но как-то надо выкручиваться и приспосабливаться, чтобы выжить.
А что же во мне волшебного, так же спросите вы… И вуаля — я восстанавливаю своей силой любой предмет или живое существо до его изначального идеального состояния… И эту способность я обнаружила у себя в десять лет, совершенно случайно. Я с родителями была в лесу, собирали грибы — всё было как обычно, мы шли недалеко друг от друга и перекликались, держа друг друга в поле зрения. Лес уже был осенний, красивый, коричнево-жёлтый ковёр устилал землю, воздух вкусно пах опавшей листвой, и в лесу было тепло.
Я не столько собирала грибы, сколько рассматривала деревья, кустарники, редкие цветочки попадались мне, и внимательно смотрела под ноги, переступая павший валежник… Лес меня завораживал, и я чувствовала себя как дома. Перелезая через очередное павшее деревце, я заметила небольшое движение под ним и, когда пригляделась, поняла, что передо мной лежит маленькая косуля, придавленная деревом. Сил у неё поднять деревце и самой подняться не было. Я оцепенела от удивления и от осознанного ужаса, отражённого в её глазах. В шоковом состоянии я сдвинула деревце, но животное встать не смогло — очевидно, был перебит хребет…
Мне так жалко её стало. Я приложила максимум усилий и, когда поняла, что всё равно ей не помогла, я заплакала, опустилась перед ней на колени и положила на неё руки… Слеза покатилась и с её глаз — видимо, она тоже поняла, что её травма очень серьёзная. От безысходности и отчасти чтобы утешить бедное создание, я гладила обездвиженное тельце и как мантру наговаривала, что вижу, как у неё всё восстанавливается. Отчасти и сама поверила в это, ведь так хотелось спасти это хрупкое и милое создание…
В какой-то момент мои руки нагрелись до обжигающего состояния. Я ясно увидела поток световых лучей, вихрем закручивающихся с моих рук, заключая молодое тельце в кокон… Это волшебство так меня зачаровало, что я не услышала, как зовут, кликают меня родители, не на шутку потерявшие из виду… Всё в один миг оборвалось, а лань встрепенулась, вскочила и во всю прыть рванула прочь от приближающихся голосов и шорохов, доносящихся со стороны родителей…
Но на мгновение мне показалось, что она замерла, вглядываясь в меня или принюхиваясь — запоминая или всё же была благодарна этому волшебному исцелению… Вот он, мой первый опыт. Я полностью осознала, что это моих рук чудо… и, мягко говоря, была долго под впечатлением. Долго осознавала и переваривала свои возможности, оценивая сделанное. Экспериментировать не торопилась — пыталась понять, что я ещё умею и в каком неосознанном моменте это умение проявляется… Мне было немного страшновато.

«Ну, — подумаете вы, — какая я всё же глупышка маленькая! Совсем своим даром не попыталась овладеть, такое редко кому на голову сваливается… А она лентяйка…»

Но и здесь было своё «но», и я вам скажу жирное и страшное. Родители, когда так вовремя умудрились прервать мой процесс исцеления-ремонта, были, как всегда, очень даже правы. Конечно, перед ними открылась картина совсем в урезанном формате: просека, местами поваленные деревца — то ли сухостой повалило от хрупкости, то ли непогода в своё время разыгралась не на шутку и повалила слабые деревца. Всё это небольшой хаотичной кучей свалено, что сложно даже пролезть. Вдалеке стихает какой-то шум и треск в лесу с непонятным мельтешением между деревьев, а я на коленях, прижимаясь к стволу дерева, просто вишу на грани потери сознания… Цепляясь изо всех сил за ствол, прямо прилипаю к нему…

Родители подбежали. Мама заохала, заахала… Папа оценил ситуацию со своей колокольни и выдал резюме: «Она, видно, споткнулась обо всё это сооружение и ударилась о ствол. Так-то ушиба не наблюдаю, но сотрясение налицо… Надо пока её не тревожить, пусть посидит, отдохнёт, а там посмотрим по её самочувствию…»

Он отодрал меня от кедра — а это был ствол молодого «звенящего кедра», легендарного древа жизни. Кто знает о нём, тот понимает ценность этой породы в энергетическом плане — это самый лучший проводник природной энергии. Но далеко меня тащить папа не стал, там же под кедром и усадил спиной к стволу, оперев на мягкий ковёр мха. Собрал мои рассыпанные грибы обратно в корзинку и объявил привал.

Мама тут же достала припасённые бутерброды и небольшой термос с заваренными лесными ягодами, а папа, конечно, туда к заварке понакидал и смородину, и жимолость, и несколько ягод элеутерококка, и шиповника. Получился такой бодрящий коктейль, что мне для восстановления жизненной энергии — самое то. А как вы поняли, я её знатно потратила, и если бы не родители, вмешавшиеся в процесс, то вылила бы её из себя по неопытности полностью…

Да… Сидели мы на привале с час как минимум. Я только минут через 20 могла открыть глаза и выпить по маленькому глотку чай, а после уже и бутерброд вошёл как домой.

Щёки у меня порозовели, дыхание восстановилось, и спустя 40 минут я смогла с помощью папы подняться на ноги — сначала неуверенно, а после уже и крепко держалась на ногах…

И что же меня так восстановило? Родители весь процесс не видели, и только я наблюдала своим зрением, как нисходящий поток золотыми нитями, выходя из ствола звенящего кедра, пронизывал моё тело сверху донизу, проходя в паре сантиметров от моего позвоночника, и восходящий поток, выходя от корней исполина, так же пронизывал меня, напитывая всё моё ослабленное тело внешней энергией, завихряясь в районе солнечного сплетения. И это меня спасло!

И как-то больше такого опыта я опасалась. Этот случай меня так потряс, что каждое мгновение я помню до мелочей. Я анализировала свои действия, вспоминала свои эмоции и ощущения, вписывая в свою память как заученный стих или песню, понимая, что в следующий раз такое, если провернуть без моего внутреннего контроля, может быть для меня и последним разом, и последним моим вздохом. И успею ли я совершить то, ради чего я здесь, — непонятно? Но надо постараться выжить!

Когда, конечно, отлегло, папа меня с пристрастием порасспрашивал о моём приключении.

Я, как умная «Маша»… Ну конечно, я Николь, без всяких таких мыслей о сверхъестественном, прямо так и рассказала о сверхъестественном, естественно! А папа долго молчал, думал, а потом выдал:

— Сильно же ты ударилась, хорошо хоть связно говоришь, без серьёзных последствий обошлось!

Ну и, как вы понимаете, это у меня отбило охоту кому-то что-то рассказывать про этот случай и про мой дар. Я, конечно, на этом рассказе папе не остановилась, а развила тему по поводу фантазий: а если бы да кабы такое реально произошло в сказочном мире или в придуманном, или параллельном, то как вообще люди бы на такое или таких людей реагировали?

И тут папа по доброте своей душевной меня просветил…
— Мол, не всё так радужно, — сказал он. — У особенных людей и монета имеет две стороны. И если бы у него был такой дар, он бы сто раз подумал, на кого его тратить, как с ним жить и стоит ли всем об этом знать. Люди разные, и в алчной погоне курицу, несущую золотые яйца, не пожалеют и в суп засунут… Всё же не изученное это явление, а нафантазировать можно с гору хорошего, да как бы с реальностью это в любом случае не стыкуется. А если экспериментировать, то надо с малого, неодушевлённого и простецкого… «На фарфоровых кошечках».
Ну вот, всё у него с шутками, намёками и прибаутками. Но в тот момент я его урок накрепко запомнила.


Глава 2
 Эксперименты

И снова здравствуйте! Рада, что ты заглянул ко мне. Значит, тебе интересно продолжение истории, и, надеюсь, моя судьба тебе небезразлична.
Терзает тебя вопрос: «Как я справилась со своей силой, так резко проявившейся в моей жизни?» Мне, конечно, хотелось свернуть горы, совершить перед всеми подвиги и поразить тех, кто на меня внимания не обращал с моими заурядными возможностями… И опять «но» мельтешат перед глазами.
Та большая «но», которая может меня погубить — ведь страшно не чувствовать границы своей силы и исчерпать жизненную энергию, что позарез мне нужна, чтобы жить. Вторая «но»: как я могу быть уверена, что совершу подвиг, а его вообще заметят и припишут моим скромным заслугам? Ведь кроме меня движение силы потоком свечения золотых нитей никто не видит. И главное «но» — не окажусь ли я прямо противоположно изгоем, которого из-за этой же силы как раз и боятся? И останусь я наедине со своими мыслями и с ней… Папа ведь прав: надо учиться не на своих ошибках, а на чужих и прислушиваться к взрослым.
В этот момент я приняла для себя решение: на фарфоровых кошечках, так на фарфоровых кошечках. Начну с малого, но при полном хорошем самочувствии, с мизерного и тем более в жесточайшей тайне и одиночестве, на стабильно короткий срок вблизи с доступным источником энергии для подпитки… Всё должно сойтись в ёлочку с этими обязательными условиями.
Было и страшно, и интересно…
Осмелилась сделать первую попытку я только спустя 3 месяца, тщательно подготовив всё. А именно: нашла источник силы в доступности — это оказался родник, бьющий из-под земли на территории парка у нашей школы. Его сила была невелика, но я её почувствовала, когда сполоснула руки, испачканные мороженым. Золотистые лучики жидким шёлком стекали с моих рук, частично впитываясь под кожу, просачиваясь с пальцев и ладоней по венам, растворяясь во мне. Ощущение прилива сил, бодрости и отличного настроения…
Так… Место моих экспериментов я присмотрела. Здесь и лавочка имелась, дальше неё точно не свалюсь, на спинку можно облокотиться, а до воды рукой подать. Даже если сознание потеряю — рука в воде окажется автоматически… И чтобы не привлекать внимание молотком с фарфоровой кошечкой, как советовал папа, я задачку упростила. Книга — лучший реквизит для отвода глаз. Первый класс, и с книгой в зубах после уроков притомилась, присела почитать, хотя не столько почитать, а поглазеть на картинки, увлеклась… Очень неподозрительно.
Осталось время засечь, и начинать надо с секунд. Будильник — верный друг, громковат, правда, но и с этим сладить можно — глушитель из полотенца в помощь, и всё это в портфеле…
Теперь книга. Школьную портить нельзя. Я нашла свою детскую книжку с коротенькими стишками, мною с детства зачитанную, то есть засмотренную и выученную наизусть — до дыр. И дыры таки имелись: немного надорвана у корешка, и картинки вытертые, и местами заляпанная, а местами заплаканная — ведь зайку, которого бросила хозяйка, было так жалко, и местами подрисованная. Ну немного украсила лошадку, которую мальчик любил и за ней ухаживал, чтобы поехать в гости, расчёсывал, а вот бантики не повязал, а она же девочка-лошадка… Ну и масса мелких признаков активного чтения любимой книжки придавали ей вид старенькой тряпочки. Вот её я и решила спасти — отремонтировать.
День эксперимента уже скорым временем настал. Это была поздняя весна, минимум одежды: кофта, школьная форма и только портфель. Я уже неделю ношу нужные принадлежности с собой. Хорошо, мама портфель не проверяет. И вот он — погожий, солнечный и безветренный денёчек. Все нужные условия соблюдены. Уроки закончились, и я на скамеечке у моего родничка.
Любимая книга раскрыта на страничке, где немного потёрта картинка и загнут верхний уголочек, образовав залом, а на нижнем уголке страничка пожелтела и растрепалась… Я завела будильник на 1 минуту, накрыв его полотенцем, сложенным в три слоя, и протянула руки к страничке. Искренне пожалела книгу и захотела увидеть её в первозданном виде.
До предмета я не дотрагивалась, но сила послушно спустилась с моих рук на раскрытые страницы, жидким золотом разливаясь по ним, просачиваясь сквозь них, местами проходя через заломы и трещины, надрывы и края стёртых картинок, источая золотистое свечение… На глазах книга стала преображаться. В неё как будто вливали новые краски, будто её пыльную поверхность протёрли влажной тряпочкой или тусклое стекло, через которое я смотрела раньше на мою любимую книжицу. А погнутые и растрёпанные страницы уплотнялись и выравнивались, соединяя разорванные края, которые срастались… И тут сработал будильник — так резко и нисколько не тише, грубо и противно. Я, как разбуженная и оторванная от сладкого сна, не в силах сфокусироваться на чём-то ещё, с усилием заставив себя отпрянуть от книги, потянулась к будильнику… Это было сделать тяжело: я, как муха в вязком мёду, сопротивляясь окружающей субстанции, тянулась к нему и через полотенце отключила противный звук. Вторая рука от реального бессилия соскальзывала в маленькое углубление, где бил природный ключ.
А книга, источая остаточное свечение моей силы, трансформировалась у меня на коленях, преображаясь в новёхонькую, отливающую блестящим лоском красочную, целую красивую книжку… Даже скобы переплёта из ржавых превратились в блестящие металлические. Вот это да… Я была в восторге! Голова не кружилась — это была минутная слабость после процедуры. Подпитавшись родником, я уже сидела ровно, листая новенькую книжку. Я это сделала… Ура! Это была я…
Запах новой книжки, яркие картинки, целые жёсткие листочки… Я сидела и перелистывала её снова и снова, заново изучая и любуясь. Она для меня была сокровищем: мало того что всколыхнула во мне детские воспоминания, так ещё и удачная проба осознанного сотворения восстановления меня опьяняла. Хотелось петь… Я сидела и улыбалась, я была счастлива…
И тут к моим ногам прикатился мяч. На парковой тропинке появился одноклассник — он бежал забрать мяч. Я его помню: он сидит прямо за мной, его зовут Артём Петренко. Весёлый, разговорчивый, любопытный и общительный. И сейчас он, подбежав, сказал:
— О, привет! А я тут свой мяч ищу, не думал, что он так далеко укатится. А ты чего здесь сидишь? Развлекаешься по дороге домой? Нашла укромное местечко книжку полистать?
— Привет, да, ты прав, — ответила я. — Здесь тихо и удобно посидеть. А у тебя мячик ко мне прикатился, потому что здесь сильный уклон с поворота тропинки, и твой мяч, даже такой немного сдутый, хочет не хочет, докатится до моей лавочки!
— Да, мой мяч уже видал виды, это брательника, немного спускает — видно, где-то травит. Ну я и такому рад, подкачаю дома, и ещё побегает…
— А ты знаешь, что прореху можно найти и временно её исправить?
— Да ну, и как?
— Так вот: под воду опустить, и с какого места пузырьки пойдут — там и разрыв или трещина. У тебя же настоящий кожаный футбольный мяч!
— Да, круто!
— А давай я опущу его в воду, буду держать и поворачивать, а ты смотри, где воздух с него травит, — предложила я.
Ну конечно, это же весело и страшно интересно — найти прореху. Артём тут же согласился. Я как раз решила на нём проверить свои навыки: чем чаще применять, тем больше опыта, а тут такой удобный случай подвернулся.
Я взяла двумя руками мяч, опустила в воду живого источника энергии и очень захотела прочувствовать в руках упругость целого мяча, его гладкость без царапин и повреждений, прочитать стёртую надпись… Моя сила не заставила меня долго ждать: золотые нити с моих рук хлынули на мяч, обволакивая и пронзая его… Артём, приглядываясь больше к воде, не заметил самого процесса изменения и с воодушевлением воскликнул:
— Да всё с ним нормально, надо только подкачать малость!
Я резко отпрянула, выпустив мяч из рук, руками упёрлась в дно импровизированного водоёмчика. Ключ работал мне на пользу с начала всей процедуры, по сути, я была проводником силы. Мяч, выпрыгнув из воды, закрутился волчком, еле Артём его смог ухватить: гладкие влажные бока не давались в руки.
— Странно, что мяч стал таким упругим и гладким, — озвучил Тёма мысли вслух.
— О, так вообще ничего странного: кожа при намокании может разбухнуть и закрыть прореху, а гладкий он от воды стал, ну заодно и чистый, — попыталась я хоть как-то натянуть случившееся на логику вялыми объяснениями. — А давай его попинаем до стадиона нашей школы и погоняем? — предложила я. — Там, может, кто и присоединится к нам…
И счастливые мы побежали: я, подхватив портфель с книгой, а Артём, пиная мяч в горку…
Этот день был особенным для меня — зародилась большая дружба, и укрепилась во мне уверенность, что я всё же смогу овладеть силой, управлять ею и с пользой использовать без ущерба себе…


Глава 3
Сестра, вечное противостояние.

Привет! Продолжим наше увлекательное знакомство. Я, конечно, представилась вам, но вы совсем не представляете, как я выгляжу.
Я скромняжка — первые 5 минут, а потом меня не остановить. Если мне нравится человек, я при минимальном внимании к себе начинаю много говорить. Представьте: эдакая юркая худышка невысокого роста с медными волосами (это я крашусь — самовыражаюсь или хочу выделиться из серой массы). Волосы до плеч, сияющие, словно маслом, льются с каждым движением моей буйной головушки. У меня широко распахнутые фиалковые глаза — с годами они стали немного светлее, но от этого не менее загадочные, как омут.
Черты лица пропорциональные, без выдающихся размеров. Я ещё немного по-юношески угловатая, но моё желание заниматься всем и сразу вскоре, надеюсь, сгладит эту угловатость. Правда, надолго меня не хватает — я часто отвлекаюсь, витаю в своих мыслях и фантазиях, поэтому немного несобранная и рассеянная.
Надеюсь, я обаятельная и привлекательная. Со стороны этого не видно, но, кажется, никто от меня не шарахается. Предпочитаю свободную одежду: брюки, футболки. Даже в школу к форменной юбке рубашку надеваю на выпуск. Моя любимая обувь — кроссовки.
Меня моя внешность вполне устраивает. Если бы в этой жизни я могла её выбирать, то, считаю, сделала бы удачный выбор. Как говорила мама, она «программировала» набор моих характеристик, выбирая всё самое лучшее из генов: стройная фигура, длинные ноги с вытянутыми икрами, шелковистая, немного смуглая кожа с минимальным светлым волосяным покровом, густые волосы, светлые крупные глаза, полные губы, аккуратный носик, негустые брови, немного заострённые ушки, которые не топорщатся… заглядение!
Как девочка, я люблю смотреться в зеркало и подкрашиваться косметикой. Методом проб и ошибок научилась без фанатизма подчёркивать свои черты. Но мама против, поэтому я пользуюсь макияжем только по особым случаям.
В общем, вот я. Прошу любить и жаловать…
Мама-то «запрограммировала» этот набор характеристик, но, как видно, для девушки. Я со своей сестрой оказалась «близняшкой» с разницей в 10 лет. Смешно и обидно, когда смотришь на детские фотографии и не сразу понимаешь, кто из нас там. Только по одежде и окружению можно вспомнить, чьё это фото.
Единственный плюс — сейчас я вижу, какой вырасту, но это не точно. Я всё же другая по характеру, темпераменту и поведению, и черты лица постепенно меняются, становясь непохожими на сестру.
Я её, конечно, люблю, когда она делает для меня что-то хорошее или когда я скучаю по ней. Но долго в мире мы жить не можем — слишком разные по темпераменту. Мы обе собственники: я, как Скорпион, и она, как педантичная Дева. Своё не отдаём и со скрипом делимся, а бывает, и с боем. Только маме удаётся нас развести по углам и успокоить.
Мне, конечно, хотелось бы быть лояльнее, но сестра не даёт повода. Так что пока живём так.
И вот это соседство уже который год меня, мягко говоря, нервирует. И вот сейчас настал тот злополучный момент, когда мы с сестрой в очередной раз не могли поделить элементарную вещь — расчёску. Каждый тянул её на себя, не уступая друг другу ни миллиметра, вцепившись мёртвой хваткой. У меня даже пальцы побелели.
Казалось бы, расчёска — даже не из новомодных инноваций, а прошлый век, простенький гребень с длинной зауженной ручкой для пробора. Такими пользуются профессиональные парикмахеры. Мне она тоже была нужна прямо сейчас. Хотя я особо и не умею ею пользоваться — разве что куклу причесать, да и то когда-нибудь потом. У сестры такая же лежит без дела, но надо взять и объявить, что это моё. Ради спортивного интереса, который превращается в противостояние, потасовку и, наконец, в бойню до первой крови.
Упс — проверка на стрессоустойчивость и прочность! Но в этот раз мама не вмешалась. Силы были неравны, и пострадали все. Расчёска не выдержала накала страстей, и её терпение лопнуло первым — прямо посередине. Мне досталась длинная сужающаяся тонкая ручка, а сестре — гребень без ручки. Полные радости, мы, заполучив желаемое, разлетелись в разные стороны, так как для хорошей тяги обе упёрлись ногами друг в друга. С победным кличем каждая ударилась, и небольшие ушибы вкупе с осознанием поломанной добычи омрачили минуту славы. Уже в следующую минуту эта поломанная расчёска никому не была нужна.
Грустно и обидно, ведь если бы сразу кто-то спросил разрешения взять вещь, а кто-то разрешил взять с обязательной отдачей, то и шишек не было бы, и вещь была бы целой, и баранов не было. А сейчас два барана смотрят на осколки своего поведения.
Я пошла к папе с надеждой, что он сможет приклеить. Вердикт был неутешительный:
— Это бесполезно клеить. Тонкое место — при первом несильном нажатии оно опять сломается именно в этом месте. Мирно надо договариваться!
Досадно, но ладно. На будущее — урок мне, если не забуду.
Раздосадованная и обиженная, я вышла на крыльцо. Погода не радовала идиллией — сильный ветер трепал вывешенное бельё. На душе было так же всё растрёпанное. Я крепко зажала осколки расчёски в обеих руках и с досады хотела их выкинуть, уже почти замахнулась, но тут перед глазами промелькнул золотой лучик надежды. Он был до того быстрый и юркий, что за ним взглядом было не угнаться.
Я сделала шаг с веранды — защищённого от непогоды места — в сильный порыв ветра и оказалась в водовороте золотых нитей, стремительным потоком несущихся по им ведомым траекториям. Это была чистая энергия ветра. Она меня обволакивала совсем не холодными, а тёплыми порывами, как бы кружила. Мне хотелось в её объятьях танцевать… Я всё ещё держала поломанную расчёску частями в разных руках и захотела от переполняющего меня счастья почувствовать её целой, гладкой, как новую.
Моя сила отозвалась на желание с охотой, а ветер придал и напитал моё волшебство силой. Новёхонькие и целых две расчёски оказались у меня в руках… Вот это чудо! Я, вернувшись в тихую гавань веранды, с недоумением смотрела на целые новенькие расчёски, соображая и укладывая эту новость у себя в голове.
Так я могу не только ремонтировать, а и ремонтом доделывать или доращивать до половины потерянного — восстанавливать. Вот это сила! Я уже не была так слаба, ею пользуясь. Я постепенно удачно осваиваю, как с ней взаимодействовать без потери моего здоровья. Мне это нравится, успех опьяняет, и удовлетворённая, я зашла домой.
Расчёски я никому не показала, а одну положила в ванную к куче других, а другой благополучно пошла расчёсывать свою коллекционную куклу. Она это заслужила, как и я.

Глава 4.
Энергия солнца, ученье свет, то есть магия!


Лето — самая лучшая пора для меня. Не люблю холод. Вот и последний месяц учёбы закончится, и наступят долгожданные каникулы. Как хочется уже на море, под солнышко, провести много свободного времени и пожить у бабушки. У неё можно гулять допоздна с друзьями, играть с котятками, есть спелые ягоды и кататься на велосипеде. Всё это я предвкушаю, усиленно готовясь к завершающим год контрольным.
Вот и Артём приплёлся позаниматься. Вот тоже неугомонный — посеял свою тетрадь по самостоятельным работам и теперь не знает, что делать. Двойка, конечно, ему не грозит — парень смышлёный, но он очень расстроился из-за этого. Мы дружим с того самого момента починки мяча, мне его жалко. Но я ведь могу ему помочь, только как это сделать? Это же целая рабочая тетрадь на двадцать листов с заданиями, энергии, наверное, немало понадобится для этого, а где её взять…
— Артём, пойдём во двор на свежий воздух заниматься, в беседке будет удобнее, а то мы вместе за моим письменным столом не поместимся, — предложила я.
— Да я не против, пойдём. А хочешь, покажу тебе во дворе кое-что интересное! — ответил Артём.
Его сестра старше его на восемь лет, и он не пропустил её интересные эксперименты, которые она проводит на уроках химии и физики. Только, конечно, она его не подпускает к ним, а просто разрешает за ней наблюдать и иногда объясняет суть вещей. Поэтому он уже о многом в курсе.
Разложив на столе беседки свои ученические вещи, Артём заговорщицки потянул меня за беседку. Укромное место с высокой травой по макушку закрывало нас от окон дома.
— Вот, смотри, — полушёпотом говорит Артём, вынимая скомканный лист из кармана и большую стеклянную лупу. Пристраивая её над листом, поднимая и опуская, чтобы поймать льющийся солнечный свет и сфокусировать его в одну точку. — Смотри, как можно этой лупой добыть огонь!
Гордая демонстрация этого действа была похожа на волшебство. Я видела тёплые солнечные лучи — они везде, повсюду, но их тепла так мизерно мало для сбора внешней чистой энергии, что, если мне стоять тут под ними день, я и на подумать энергии не насобираю. Но вот концентрация в одну точку пучка лучей явно показала поток знакомой силы.
Я заинтересовалась и попыталась потрогать этот пучок рукой. Сила меня благодатно узнала и впиталась в руку, место входа нагрелось…
— Аккуратней, — сказал Тёма, — можешь обжечься! Вот смотри, что с бумагой происходит!
Через минуту сконцентрированного свечения в одну точку листа он начал на глазах желтеть, темнеть и в конце концов вспыхнул пламенем. Лист загорелся и, обуглившись, сгорел полностью на земле…
— Круто! — обрадовалась я. — А объяснишь почему?
Друг как мог на пальцах мне объяснил принцип этого явления.
— А можно больше лучей, чем размер лупы, собрать в одном месте? — спросила я.
Котелок Тёмы закипел:
— Ну, в принципе, наверное, можно ещё направить добавочный свет, если отразить его зеркалом, и не одним. Тогда лист загорится намного быстрее. Думаю, можно попробовать!
Экспериментаторов так захватила идея это проверить, что я побежала домой собирать все возможные переносные зеркала. В ход пошло моё ручное складное маленькое овальное зеркало, а оно ещё и двойное, с одной стороны увеличивает. Также я взяла настольное зеркало сестры — по ходу, украла, пока она в душе и не видит мой беспредел. Всё это богатство я притащила. Не забыла я взять с журнального столика отрывок газеты, скомкала и как реквизит притащила…
Тёма колдовал над расстановкой зеркал:
— А как же лупу закрепить? Так и рук не хватит всё держать! — возмутился он вслух безвыходной ситуации.
— Так у нас есть железная подставка для микроволновки. Можно её установить, под неё положить газету, а лупу положить в середину сверху. Регулировать точку сбора лучей сверху зеркалами, а снизу подкладывать ещё газеты! — предложила я.
— Супер, тащи! — обрадовался Тёмыч.
Я рванула в дом. Подставка нашлась на кухонном столе, на ней сохли кружки. Я разгребла и умыкнула — нам ведь нужнее! Предполагая, что энергии будет предостаточно, я взяла свою рабочую тетрадь и выдернула из неё одну из первых страниц. Она, конечно, была мною заполнена и учителем давно проверена. Надеюсь, никто не спросит, куда делась страница. Аккуратно расправив, я засунула её за пазуху своей кофты. У меня родился план!
Артём, подготовленный, уже ждал меня. Я, установив железную подставку-решётку, расположила на ней в самом центре большую лупу.
— Тёма, давай настраивай зеркала, я газету буду подкладывать на нужную высоту. Если одного листа не хватит, положу ещё! — предложила я.
Артём то приближал, то отдалял зеркала от лупы, фокусируя лучи так, чтобы они сходились в одну точку, выходя из лупы на обратной стороне. Я под предлогом подкладывания газеты ловила их правой рукой, а левой, под кофтой, держала за край оторванного листа моей рабочей тетради.
В этот момент я дала команду своей силе восстановить тетрадь до её изначального, идеального состояния и почувствовала, как уплотняется и увеличивается под кофтой объём бумаги при формировании новенькой тетради для Артёма. При этом моя рука, которая ловила собранные зеркалами и увеличенные лупой лучи, составляющие чистую энергию, нагрелась, но не обжигала, потому что сила впитывалась в меня, проходя через всё тело, восстанавливала тетрадь.
Артём заметил, что моя рука находится под сфокусированным лучом, и громко предостерёг:
— Ника, осторожно, ты сейчас обожжёшься!
Я одёрнула руку, но наш эксперимент состоялся — газета быстро нагрелась и вспыхнула.
— Это было реально быстрее! — заметил Артём.
— Отличная была идея, — согласилась я.
Чувствовала я себя нормально, только немного слабость, но я уже сидела на траве и активность не планировала. Взяла лупу в руку и, как бы играя с солнцем, собирала лучи себе на руку, водила солнечным зайчиком, восполняя свою энергию.
Когда всё закончилось, я из-за пазухи вытащила новенькую тетрадку, и мой изначальный листик в ней не был исписан. Я объявила Артёму:
— Кстати, у меня для тебя тоже есть сюрприз: мама, оказывается, две рабочие тетради мне по ошибке в начале года купила. Вот, одна лишняя пригодилась. Дарю тебе, подпиши её и заполни решениями, предыдущие можешь у меня переписать, а сейчас вместе решим домашку!
Артём был благодарен:
— Не ожидал, как удачно! Спасибо, конечно, давай делать уроки вместе!
В этот день мы всё быстро сделали, и мама позвала нас на чай с сырниками со сметаной — моё любимое блюдо.
Я вспомнила, что у моей бабушки тоже есть лупа, она ею пользуется, когда читает этикетки на продуктах. Значит, летом надо поэкспериментировать с солнечной чистой энергией и попробовать что-нибудь посерьёзнее «фарфоровых кошечек».

Глава 5
Каникулы - маленькая жизнь.

Дни шли своей чередой, я наслаждалась летом, каникулами и жизнью. Про свою силу, конечно, не забывала. Особенно у бабушки в доме было что починить, тем более такая находка, как её лупа, была мне в помощь. Так что треснутые чашечки, отколотый чайничек, дырявый тазик, протёртые носки и колготки, даже замученная, с вытертыми крылышками бабочка в один прекрасный момент оказывались очень даже целехонькими. Это не особо бросалось в глаза, и можно было списать на забывчивость или просто не обращать на это внимания.
С каждым разом мне всё легче и легче было проводить процесс превращения. Думаю, это потому, что, кроме передачи энергии, я в себя её тоже накапливала. Вдохновлённая победами, мне хотелось сделать что-нибудь серьёзное. Но опять эта «но». Сколько я накопила? Хватит ли мне? Где взять больше? И можно ли эту силу в чём-нибудь сохранить… Эти вопросы меня терзали, и, пока не решу их, не стоит даже мечтать о чём-то более серьёзном.
С Тёмой мы так до сих пор и дружим. Он прикольный и забавный, мне с ним никогда не скучно. Наши дома недалеко друг от друга, и вместе веселее бегать на пляж. Это, конечно, недалеко — минут пятнадцать ходьбы, но зато как увлекательно! А если ещё и по дороге пересекать железнодорожную насыпь (а это надо сделать как можно более внимательно), электрички снуют очень часто. Конечно, пока она наберёт скорость, вибрацию чувствуешь по рельсам — значит, она близко, и надо по деревянному настилу быстрее перебегать. Да и машинисты молодцы — всегда в закрытый поворот дают громкий гудок, и ты, конечно, предупреждён. Если не успел перейти, ждёшь, отойдя от железного полотна подальше, иначе ветром не только платье и волосы поднимет, но и мой небольшой вес в овраг снесёт…
Но через пути мы идём, только если у нас с собой велосипед. А если нет… Есть более интересный путь, полный приключений. Это, конечно, чуть дальше — метров на сто, и пробираться надо через насыпь и косогоры в туннель под железной дорогой. Через него течёт ручей, на той стороне он впадает в небольшой водоёмчик с ивами по берегу, и по нему можно пройти вброд… По ручью, тёпленькому, который впадает в море.
В этот солнечный день мы, конечно, после обеда погнали на пляж и пошли именно этой дорожкой. Толпа из детей, желающих искупаться, собралась со всей округи немаленькая. Кто подстилку, кто полотенце запасся, а кто и сладким хворостком с солёными крекерами. Пара взрослых с нами было: соседка Вика шестнадцати лет и пацан из дальнего дома, Саня семнадцатилетний, мы с Тёмиком и парой-тройкой друзей, подружаек нашего возраста. За кем-то мелюзга ещё прицепилась из сестёр — ну куда ж без неё! Мама наказала: «Гулять вместе, следи за сестрой!» Все помогали как могли малышне — не бросишь же этот «банный лист»…
С косогора спускались к туннелю чуть ли не на задницах — тропинки-то никто не протоптал. Интересно ведь там, где не ступала нога человека. Хотя, может, и ступала, но всё быстро тут зарастает — растительность пышет в нашем муссонном тропическом климате как на дрожжах! Невысокие раскидистые деревья боярышника так и пестрели красными ягодками. Мы, конечно, их надёргали с собой в провизию. Маленькие плоды, зонтиком устроившись на гроздочках, по сути, то и есть в них нечего — так, тоненькая прослойка мякоти под красной шкуркой на крупных семечках. Семечки совсем несъедобные, их выплёвывали, а вот мякоть была немного сладкая, и нам этого было достаточно. Обтёр от пыли и сунул несколько ягод в рот. Вкуснотень… Прямо как будто слаще морковки не ели, ей-богу.
Заросли папоротника вообще не давали увидеть, куда наступать. Плотный зелёный ковёр красиво устилал этот ландшафт, и среди него иногда цвели красивые цветы — саранки яркого оранжевого цвета. Так и хотелось их сорвать, но жаль, что они долго в воде не стояли, быстро жухли, да и до дома не дотащишь — нам в другую сторону. Короче, или на обратном пути подёргаем, или оставалось на них только любоваться издалека…
Лопухи папоротника легко раздвигались и ломались на своих тонких ножках. Кстати, это очень хороший материал для подстилки в шалаши — и запах от него, и мягкость, и чистота для уютного игрового гнёздышка. Мы часто такие делали для себя, но в этот раз он был хорош для удерживания при спуске и легко раздвигался.
У входа в туннель пришлось разуться и идти вброд. Ну конечно, особо ловкие умудрились раскорячиться и, опираясь на параллельные стенки выше уровня воды, продвинуться до выхода на противоположную сторону. Но это ровно до водоёмчика — дальше только вброд пересекать. С этой стороны как-то даже уютней: солнышко ярко залило всё пространство, прогрело воду, лучами играя на глади, при каждой ряби отражая солнечных зайчиков.
Чистая вода до мельчайших подробностей открывала красивый подводный мир водоёма, где сновали мальки каких-то рыбок, росли мелкие водоросли и россыпью лежали обкатанные до гладкости водой камешки. Можно даже рака увидеть — он так смешно плавает: поджимает хвост и как бы пятится назад, быстро уплывает и прячется между камней. Ещё заросли ив по краю опустили свои плети к воде, как волосы, а по берегам — высокая осока и местами камыш, но неглубоко, максимум по колено.
Мы, выстроившись гуськом, подвязав юбки и платья и закатав штанины, двинулись по руслу. Изредка стрекозы пролетали, водомерки в рассыпную дефилировали — не поймаешь. Кто-то улитку со дна поднял — питомца нашёл на растерзание. Вода тёплая-тёплая. Была бы поглубже речушка — мы бы и к морю не пошли, так здесь и плескались.
Тёма залез на ствол склонившейся к воде ивы, свесив ноги в воду, болтал ими, раскачиваясь на нём, как на качели. В какой-то момент при очередном поднятии ноги что-то оказалось у него склизкое и чёрное.
— Тёма, что ты поймал? — спрашиваю я.
Он сам удивился и подтянул к себе ступню, чтобы разглядеть. Эта штука выглядела как чёрный упитанный червяк — она то растягивалась, то уменьшалась, извиваясь на ноге.
— Фу! — крикнула Вика. — Так это пиявка!
От слова «пиявка» все всполошились, девчонки завизжали и срочно в быстром темпе, вылезая из воды, стали осматривать ноги. У Саши нашли пару мелких пиявок, присосавшихся к ногам. Он смело их снял с себя и сказал, что это не больно и не страшно.
— А бабушка моя говорила, что даже полезно, когда они напьются крови и отваливаются сами. Они кровь очищают, разжижают и лишнюю убирают, чтобы обновилась в нашем организме. Давно врачи такое повсеместно практиковали у больных сердцем, и до сих пор некоторые пользуются этим методом — не смертельный он. Люди выращивают специальных медицинских пиявок, — успокоил он всех.
— Ага, вот пусть и пользуются, а мне противно от одного вида, я как-то таблетками предпочту лечиться, — сказала Вика.
И мы пошли уже по тропинке — желающих лезть в воду уже не было. И я точно знаю: мы обратно пойдём другой дорогой.
Дошли мы до моря, расположились и гурьбой в воду. Вода, конечно, не лазурная и не прозрачная — это не про наш залив, он славится грязью… Да-да, вы не ослышались, именно грязью, и она считается лечебной. Дно настолько илистое, что ноги утопают в вязкой жиже по щиколотку — это не очень приятно, но купаться-то хочется. Хорошо хоть это не всё морское дно, а только полоса от берега метра три, хотя, может, и больше — я дальше уже до дна не доставала, когда плавала. В линии прибоя и на пляже песок жёлтый и мелкая серая галька.
Залив нам нравился из-за тёплой воды — все резвились, ныряли со спин друг друга, кидались грязью. И когда нарезвились, умаянные, загорали на берегу. Мальчишки где-то раздобыли сетку и просеивали прибойный песок, доставая из него мелких креветок — они у нас чилимами называются. Тут же сварили на костёрке в железной кружке — в морской воде. И хоть мелкие, но вкусные, как семечки их щёлкаешь.
Тёма с мальчишками, когда просеивал песок, нашёл жёлтый камень размером с абрикос. Он немного просвечивался и имел отверстие. Принёс показать мне. Интересная находка — мне камень тоже понравился. Хоть он и мутноватый, луч света проходил через него, и казалось, что камень изнутри светится.
Меня как-то даже потянуло к нему. Я взяла его в руки и почувствовала излучающее от него тепло. Моя сила откликнулась на этот всплеск и потянула с него энергию. Камень обволокло светящимися лучами, закручивая их в кокон вместе с моей рукой. Я почувствовала сильный прилив энергии. Так это кварц! Структура камня имеет свойство собирать и накапливать энергию. В линии прибоя сколько времени он пролежал — вот силу морских волн и набрал.
— Тёма, крутая находка! А можно мне его взять себе? — спросила я.
— Ну конечно — дарю! Что мне с этим булыжником делать? Вы, девчонки, любите всякие блестяшки. Хочешь, я тебе его на цепочку как кулон пристрою? У меня проволока медная есть, — предложил он.
— О, а можешь? Было бы вообще замечательно! Конечно, хочу, спасибо! — что-то засмущалась я и, кажется, покраснела.
Мне ещё никто из мальчишек подарки не дарил — было очень приятно. Камешек отдалённо напоминал сердечко. Надо придумать, как его обвязать проволокой, чтобы и красиво было, и к коже он прикасался только лицевой стороной. Ну, дома разберёмся с Тёмычем. А пока я спрятала камень в карман шорт.
В ход наших развлечений пошли игральные карты. Но нам банальный «дурак» во всех ипостасях уже неинтересен. Мы играем в «обманщика» — вот где стратегия, блеф и можно легально надурить без обид. Наверное, каждый по разу проиграл, а на самом деле победила дружба. Ведь проигрыш — это знания и опыт, так что мы без истерик, с шутками, смехом и весельем.
Но пока солнце не село, надо возвращаться. Все дружно согласились идти через «железку», то есть через рельсы. Собрали свои пожитки: часть мусора сожгли, а остальное до мусорки завернули с собой. Затушили костёр, то, что от него осталось, а панцири и головы от чилимов тут же закопали в песке. Так же гуськом выстроились в обратную дорогу.
Тропинки-то вроде хоженые, но местами попадались лужицы и ямки, где колючая трава цеплялась, оставляя на ногах царапины. Не доходя до железнодорожного полотна, мы набрели на полянку с земляникой. По пути пособирали её в рот — она такая ароматная, сладенькая и пахучая, хоть и маленькая. И потом уже вышли к «железке».
Настил лежал тропинкой между рельсами и шпалами — здесь все переходили дорогу. Но сначала надо было понять, слышно ли поезд. Вот столпились мы и прислушиваемся: слева в обозримой дали поезда не видно и не слышно. А справа за поворотом станция — если электричка только отходит, она идёт ещё тихо, и машинист должен дать сигнал на отправление. После через минуту мы бы его увидели. Но есть же ещё товарняки, которые пролетают промежуточные станции — им же здесь не разгружаться. Так тот, если летит, аж земля трясётся вместе с железным полотном.
Короче, стоим, прислушиваемся. Минуты две — тишина!
— «Вроде всё нормально, можно переходить!» — говорит Саша.
Артём на радостях рванул первым через пути и, зацепившись ногой, рухнул на шпалы между рельсов, неестественно вывернув ногу.
— АААА! — от боли он громко закричал.
Саша подскочил и помог ему быстро подняться. Чтобы перейти пути, Тема уже не смог наступать на одну ногу. Облокотившись на руку Сани, он только так и перепрыгивал на невредимой ноге до спасительной тропинки. Там, на её обочине, он сел на траву, растирая ушибленную лодыжку.
Мы все постарались как можно аккуратней и внимательней переступать рельсы, учась на чужих ошибках. Всей гурьбой преодолели опасное препятствие и столпились вокруг Тёмы, разглядывая его травмированную ногу и жалея друга.
Вика предположила, что Тема вывихнул ногу. Я присела рядом с ним, утешая Тёму.
— Если он вывихнул, то, наверное, можно её обратно вставить, — поинтересовалась я. — Слышала, что вывихнутую руку, если хорошо дёрнуть, она может встать обратно!
— Саша, ты сильный — дёрни его за ногу, вдруг полегчает, а то он так до утра прыгать будет, — закинула я идею.
Я уже придумала, как Тёме немного помочь, осталось только, чтобы для всех это выглядело не как чудо.
Артём засомневался:
— Это точно поможет? Как-то не очень эта идея мне нравится, это же больно будет?
— Тёмка, ну больно будет секунду, пока дёрну, зато потом сам пойдёшь. А так болеть всю дорогу будет, и идти дольше, выбирай сам, — развёл руками Саня.
— Щелчок мы слыхали, когда ты упал. На перелом не похоже: ступня не двигается и стоит неестественно, отёк пошёл уже, синяка тоже нет — вывих налицо, то есть на ноге. Давай дёрну, и делов-то. Ты же мужик — потерпишь!
— А ты умеешь? — с сомнением спросил Тёма.
— Да что там уметь? Тянешь на себя, растягивая сухожилия, и передвигаешь в нужное положение, затем отпускаешь. Сустав возвращается в родное положение. Сейчас ему просто край кости мешает, потому что сместили его с родного гнезда. Всё, но надо сделать быстро и не тянуть. Я видел, как наш тренер по беговым лыжам вправлял так спортсменам!
Я вызвалась помочь удержать ногу друга, и мою помощь с благодарностью приняли. Процедура началась. Но я заранее положила камешек с огромным запасом энергии себе в носок, ведь руки у меня будут заняты, а у него ещё цепочки нет, а контакт с ним нужен прямой для передачи энергии.
В общем, картина была такая: Тема протянул Саше ногу, сидя на траве. Я схватилась выше лодыжки и приготовилась тянуть, удерживая травмированную ногу. Саша аккуратно взялся за вывернутую ступню и приготовился, уперев ноги для устойчивости.
Пока все готовились, я уже обратилась к силе, и она незамедлительно отозвалась, потянувшись с моих рук на щиколотку друга, обволакивая травму золотистыми сияющими нитями. Это видела только я — для остальных моя сила была невидима. Камень в носке нагрелся, отдавая мне энергию…
Я увидела по расслабляющей реакции Тёмы, что ему полегчало — боль уходила. В этот момент Саша дёрнул ногу и сам не удержался, шлёпнулся в траву, а я с Тёмой запрокинулись на спины.
— АЙ! — вскрикнул больной.
Все с надеждой смотрели на Тёму.
— Ну как-то реально полегче стало! — от его слов все облегчённо выдохнули.
— Ну и слава богу, — резюмировала Вика. — А теперь попробуй на неё встать сам.
Ребята помогли Тёмке подняться, и он аккуратно на неё наступил и встал ровно.
— Вообще не больно, класс! Спасибо, ребята! Но я её поберегу пока, потихоньку пойдём, а там разойдётся…
Я всё ещё сидела на траве, немного уставшая, восполняла силу, тянув её из камня. Минут через пять мы, счастливые от этой классной новости, пошли по домам и, конечно, сначала довели до калитки первого Артёма.
Я была на седьмом небе от счастья, что мой друг чувствует себя здоровым и у него ничего не болит. Я благодарна своей силе и волшебному теперь моему камешку. Осталось понять и придумать, как его заряжать и в дальнейшем использовать. А пока — победа окрыляет!

Глава 6 

Вампиризм.

— Ну привет, мой помощник! — пристально разглядывая камень силы при свете дня, я залюбовалась отблесками и игрой переливающегося света, который, преломляясь, проходил сквозь него, разливаясь мягкими от жёлтого до коричневого цвета бликами по моему письменному столу. Это было красиво и волшебно, ведь внутри я видела потоки золотистой силы, что клубились, мерцая, не в силах выйти за пределы граней, как бы находясь взаперти.
Это зрелище было для меня завораживающим. Ведь надо понять объём вмещаемой энергии и как визуально определять, сколько потрачено, да ещё и как её восполнять. Клубящаяся сила в камне выглядела не особо большой — примерно на треть самого камня. Надо запомнить!
Вставленный в оправу, которую придумал Артём из медной проволоки, камень казался внушительным и громоздким. Да его каждый день не поносишь, хоть и цепочку удалось продеть в неровное отверстие. Эстетики это не добавило — выглядело так, будто сердце висит за ухом, смешно. Надо найти для него место, недоступное каждому и чтобы не на глазах у всех. А пока положу на подоконник за цветочным горшком с розмарином — за этим пышным ёлочным растением его и не видно в углу у стекла.
Уже наступила ночь. В пригороде у бабушки все атрибуты деревни налицо: квакают лягушки, слышится шебуршание мелких животных в ночи — кто-то на кого-то охотится или ищет себе пару. Тёплое марево дня сменилось прохладной темнотой, и после грибного дождя так легко и свежо дышится.
Я вдыхаю полной грудью этот вкусный воздух, наполненный запахами трав, цветов и моря. С удовольствием закрываю глаза и, облокотившись на подоконник, погружаюсь внутренним зрением в пространство вокруг. К своему удивлению, я ощущаю очертания живых существ — кто-то ярче, кто-то бледнее проявляется.
Я понимаю, что каждое живое существо пронизано силой, которой я пользуюсь. Растения не исключение, хотя в них её меньше в разы. Но лоза лимонника, которая оплела дерево орешника, как вена, пульсирует по нему в моём видении — энергия течёт по нитям магии. Так вот где ещё живёт моя сила, магия, которая меня выбрала!
Идеалистическая картинка в моём внутреннем зрении стала как-то меняться. Магия будто откликнулась на мои мысли и стала заливать собой всё вокруг. Стало светлее от такого изменения, и я с удивлением обнаружила, что источник этой невиданной щедрости находится в высоте и имеет форму шара. Его лучи равномерно распределены по периметру, хотя всё же где-то выделяются укрупнённые пучки.
Проследив за одним из них, ближайшим, я с удивлением поняла, что он ведёт прямиком ко мне. Но большим объёмом в меня не входит — он входит в округлый предмет рядом. Изумлённая, я, зафиксировав место этого предмета, открыла глаза и увидела на подоконнике мой талисман. Это он впитывает в себя энергию магии так много, как магнит притягивает её золотые нити.
Прикрыв один глаз, я наблюдала за волшебством, клубящимся в нём, одновременно со связкой источника по нитям. А источником была выплывшая луна на небосводе. Так сегодня полнолуние! Луна казалась так близко, что невооружённым взглядом можно рассмотреть кратеры на ней… Вот это да!
Я поняла, чем и как можно подзаряжать этот камень — это была грандиозная для меня находка. Теперь каждое полнолуние его место на подоконнике. Довольная, я только опустила голову на подушку, как глаза сами собой сомкнулись, и сон унёс меня в мир фантазий.
Утро выдалось ясным. Солнышко уже вовсю грело, высушивая росу на траве и пригревая, словно тёплая рука, гладя меня. Я люблю такие утра.
Бабушка, конечно же, уже хлопотала на огороде или во дворе — занималась уборкой, стиркой или обработкой урожая. Я выбежала с крыльца и бросилась к ней, крепко-крепко обнимая.
— О, Никочка, ты уже проснулась! — она поцеловала меня в макушку и приобняла. Как же вкусно от неё пахло — это была смесь свежего воздуха с травами, выпечкой и чаем с молоком, а ещё — запахом козочки, которую она доила с утра.
Мягкая, тёплая, пышная грудь, в которую я уткнулась, была словно облако, которое не хотелось отпускать. Я слушала её голос:
— Дедушка уже повёл козочек на лужайку пастись. Твой завтрак на столе — поешь, постель заправь, умойся и выходи ко мне. К нам белочки пожаловали с бельчатами, надо им в кормушку орех насыпать, а я не достаю — поможешь?
Да, лето, каникулы — лепотаааа…
— Да, конечно, бабушка, я мигом!
— Не торопись, не мигом. Тщательно всё пережёвывай, чтобы нигде поперёк не встало, и в чай козьего молочка налей! — напутствовала бабушка.
— Конечно, я всё так и сделаю, — ответила я и побежала выполнять поручения.
Под конец завтрака, уминая маковую булочку с тёплым молочным чаем, я услышала, что меня зовёт Тёма. Он уже стоял у калитки, готовый к новым приключениям.
— Ника, выходи! Все уже собрались у качелей, — позвал он.
А у нас было относительно широкое место у дороги, где висели подвешенные к большому дереву качели, стояла лавочка у забора и песочница неподалёку. Там мы и собирались — все дети из домов в округе…
— Сейчас выйду, подожди! — крикнула я.
Ох, ещё же бельчат нужно покормить, но с этим мне Тёма поможет. Бабушка на шум тоже подошла к калитке и увидела соседскую курицу, чудом пробравшуюся в наш палисадник. Та интенсивно рыла землю, выискивая что повкуснее, при этом выкорчёвывая любимые бабушкины пионы.
— Ах ты пакостница! Ну-ка, кыш отсюда! — строго прикрикнула бабушка.
— Артём, заходи к нам, помоги выгнать курицу! — говорит бабушка, открывая калитку. — Вот оказия, и как они сюда пробираются, эти соседские куры? Гони её из палисадника, я через ограждение клумбы не переступлю, а ты юркий — запрыгнешь. Я калитку открытой держать буду. Ника, помогай нам, перекрой выход ей за дом, направь на калитку!
Вот мы и занялись этой облавой, окружили курицу.
— Кыш-кыш-кыш! — кричали мы.
Каждый со своей стороны стал на неё кричать. Я ещё хлопками её подгоняла, Тёма подобрал обломанную веточку и ею размахивал, устрашая и подталкивая курицу в нужном направлении. И та, встрепенувшись, закудахтала, стала растерянно кидаться от нас во все возможные стороны, где ей показалось, есть брешь, чтобы убежать от нас.
В конце концов она в нужном направлении ринулась к выходу в калитку и выпорхнула мелкими перебежками с громким возмущённым кудахтаньем.
— Вот какая, даже уходить не хочет, как у себя в курятнике себя чувствует, нахалка! — сетовала бабушка и вдруг увидела соседку, чья это была курица.
— Патрикеевна, ну ты что своих кур в загоне не держишь? Хоть бы сеткой огородила им лужайку. Ну лезут в огород, роются на чужих грядках и клумбах — не дело же это. К себе тогда их в огород заведи и радуйся, раз тебе некому оградку из сетки курам сделать. Твои сыновья, видно, сильно занятые!
Соседка прямо на глазах изменилась в лице: глаза сощурила, губы сжала, руки в бока упёрла и понесла в адрес моей бабушки трёхэтажные обвинения — покушения на её кур, её сыновей и бог знает кого и чего к этому сверху приплёла.
Моя бабушка поняла, что сейчас будет крик неадекватной соседки, и отвечать не стала, закрыла калитку перед её носом. Но та не унималась, всё продолжала на всю улицу кричать…
Бабушка облокотилась на калитку спиной и от волнения и переживания стала медленно и натужно дышать, положив руку на грудь в районе сердца. Я, закрыв на мгновение глаза от всей этой ситуации, увидела своим внутренним зрением, как нити энергии размером с толстую верёвку от моей бабушки ведут за калитку. Сквозь прорехи редкого штакетника я вижу, куда они тянутся — прямиком к соседке. Она своим скандалом тянула энергию с моей бабушки, как голодный вампир, истощая её силы.
Я интуитивно, пытаясь удержать бабушку, к ней подбежала и обняла.
— Бабушка, тебе плохо? — спросила я. — Присядь на крыльцо.
Мы сделали пару шагов в сторону крыльца, и она облокотилась на меня, чтобы преодолеть этот путь. Тяжело опустилась на ступеньку и привалилась к стене дома.
— Да, Ника, мне что-то резко дурно стало.
— Бабушка, я водички стакан тебе сейчас принесу, — говорю я и в тот же момент пытаюсь разорвать эту чудовищную связь бабушки с соседкой.
Дотрагиваясь до этой нити, которая утолщалась, и я её уже видела своим обычным зрением, через несколько мгновений я её перехватила и с усилием отсекла от бабушки. Закрыла глаза и представила, что это я уже тяну силу магии на себя обратно от соседки — всё, что она умудрилась высосать…
Соседка, до этого упивающаяся чужой силой, орущая во всю свою лужёную глотку, вдруг замолкла на полуслове, осеклась. Её лицо вытянулось от изумления, цвет его стал меняться от наливного красного до серовато-жёлтого. Она явно почувствовала, что ей сейчас поплохело, и орать уже не стоит, и, пока есть силы, надо бежать отсюда… Так она и сделала: резко развернулась и резво поковыляла, опираясь на свою трость только слегка, как будто она ей уже и не нужна для ходьбы. Как обычно она ходила, прям наваливаясь на неё, еле передвигая ноги, а тут сейчас больше она ею размахивала при активном побеге от нас…
Я выдохнула, когда та скрылась за поворотом, и отпустила нить силы, что меня с соседкой связывала. Надеюсь, она дошла до своего дома, надо будет потом по дороге глянуть.
А пока я вернулась к бабушке и, положив ей руки на плечи, влила энергию ей обратно, заглядывая в глаза.
— Бабушка, только воды тебе, лекарств никаких не надо принести?
Состояние бабушки улучшалось, она уже села ровнее, дыхание стало спокойным, и она улыбнулась:
— Всё хорошо, внучка, всё хорошо. Сейчас водички хлебну, и пойдём на задворки сада, покормим бельчат.
Этот опыт был для меня откровением. Я могла своей силой управлять: ограничивать, разрывать энергию магии и увеличивать или уменьшать скорость потока. Над этим надо подумать и поразмыслить, как этим пользоваться.
Так значит, правда это мнение было про энергетических вампиров: они всплеском эмоций делают брешь в энергозащите живого организма и присасываются к его энергии, по сути, тянут жизнь…
Я поежилась, вспомнив, что перепалки с соседкой у бабушки были не первый раз на моей памяти. А скольких я не видела, находясь в городе в учебное время!
Так вот почему у бабушки сердце слабое, и валидол с корвалолом всегда на виду. Нет, я этого просто так не оставлю. Надеюсь, такого не повторится. Ну а если повторится, я отважу эту соседку от нашего дома — будет десятой дорогой обходить. Хорошо хоть она редко выходит со своей палочкой. Может, делает вид, что ей тяжело ходить, а сама вампирит со всех. Останавливается, вроде устала, поджидает жертву и, как появится кто-то, с каждым переругивается. Вдруг к кому присосётся…

Глава 7.
Пуповина.
Пошли я, Тёма и бабушка кормить бельчат на задворки сада. За забором у нас начиналась лесная полоса с небольшой речушкой. Деревья — высокие и могучие, не такие уж и старые. Но главное дерево среди них — орешник, такой, что ствол руками не обхватит даже взрослый человек.
Это дерево — как целый мир для лесных животных. У могучих корней, выпирающих из земли и частично покрытых мхом, снуют мелкие насекомые разных мастей: от сороконожек и жучков до ватаги муравьёв, гуськом поднимающихся змейкой среди коры, исчезающей где то в кронах могучего исполина. Кто то направляется к дереву, а кто то отходит от него, неся каждый свою поклажу.
Чуть выше в стволе — углубление; из него выглядывает любопытный носик мышки с глазками бусинками. Наша кормушка для птиц и белочек прибита на высоте двух метров, к ней приставлена железная лестница.
В самой высоте, среди развилки ствола, уложено сорочье или воронье гнездо — короткими ветками. Кто его знает, чьё оно? По осени, когда листва опадет, будут видны хозяева, а пока его скрывают листья и ветки.
Белка с бельчатами резво прыгают с ветки на ветку в кронах деревьев нашего леска, резвясь и перекрикиваясь стрекотнёй. Одно удовольствие за ними наблюдать: такие пируэты при перелётах! Так виртуозно уворачиваются от веток, гоняясь друг за другом, и цепко хватаются за кору дерева, ловко перебирая лапками при спуске и подъёме по стволу.
Видимо, родители бельчат помнят, что здесь их подкармливают. В кормушке уже закончились орехи, а на такую ораву надо было подложить ещё. Бабушка показала на железную ванну под навесом и сказала:
— Артёмка, вот там накрыты брезентом орехи с прошлого года. Посмотри: если что осталось, то всё надо вытащить и угощенье в кормушку положить. Осенью новые им насобираем. Никочка, а ты — лёгкая пушинка — залезай на лестницу и выкладывай орехи, что Тёма подносит.
Мы так и сделали, слаженно справились с этой работой. Тёма подносил орехи и подавал мне, а я выкладывала их на кормушку. Смелая белка уже сидела там и разгрызала подарочек, а малыши опасливо выглядывали из кронов деревьев, словно ждали команды присоединиться к пиршеству.
Я уже слезла с лестницы, и мы с Тёмой ещё немного понаблюдали за юркими гостями. Как только они увидели, что возле корма нет людей, так и спустились по очереди на прибитую к дереву деревянную платформу, служившую им кормушкой.
Но один бельчонок — то ли не поместился, то ли промазал при приземлении — в общем, сорвался вниз на землю. Для него это было недалеко и не смертельно, но я испугалась и кинулась к нему проверить, как он.
Увидев бельчонка поближе, я рассмотрела его повнимательнее. Его чёрная шубка с коричневыми подпалинами выглядела пушистой, острые ушки с кисточками и испуганные глазки во все стороны глядели на меня. Он растопырил лапки на земле и рванул не к дереву, а в сторону нашего двора — я за ним.
Малыш растерялся: выскочив на тропинку из цементных блоков и пробежав мимо собачьей будки, он оказался там, где уже не было деревьев, — только цветочные клумбы. Я преследовала его по пятам. Так мы добежали до крыльца, где я и догнала бельчонка.
Бедолага забился в угол у сливной решётки — деваться ему было некуда. Для меня сложилась удачная возможность хоть раз потрогать это неуловимое и юркое создание. Тут то я его и поймала.
Я взяла его в руки. Каково же было моё удивление: хоть бельчонок и был маленьким, тельце у него оказалось длинным и очень худым. Объём создавала лишь пушистая шубка. Я чувствовала под пальцами его косточки сквозь тоненькую шкурку; маленькое сердечко отбивало бешеный ритм.
Тем временем я разглядывала его, а он не сопротивлялся. Меня удивили его длинные лапки с чёрными коготками на утончённых пальчиках: они свисали, и он даже не пытался от меня оттолкнуться или поцарапать. Какой смирный малыш! Он тоже меня изучал.
Острая мордочка с выдающимися передними зубками и любопытными глазками перестала вертеться и уставилась на меня, временами поворачивая ушки с кисточками на концах.
Я подумала, что он, возможно, травмировался при падении, и решила посмотреть на него своим «магическим зрением» — вдруг увижу затемнение или разрыв энергии в его жизненной оболочке. Я закрыла глаза, сосредоточившись на разглядывании потоков силы…
Ко мне уже подбежал Артём. Он с удивлением и любопытством рассматривал бельчонка у меня в руках, и фотографировал. Подошла и бабушка.
— О, Ника, ты умудрилась поймать бельчонка! Вот его мама волнуется за ребёнка: она спустилась по стволу дерева к земле и смотрит на нас. Его надо ей вернуть.
В этот момент я явно увидела протянутую нить энергетической силы от малыша к маме белке — она была хорошо заметна. Я открыла глаза и спросила у бабушки:
— А откуда белка знает, что малыш в беде?
— Так мамы они все такие, все же знают. Как только рождается малыш, он под защитой не только физической, но и ментальной привязки у мамы — примерно до семи лет у человека. У животных — свой период привязки. Хотя у некоторых при чрезмерной опеке эта привязка и вовсе не исчезает до старости, «маменькины» они называются. А у близнецов она крепче всего — и на всю жизнь. Надо маму не волновать и ребёнка отдать.
Я проделала весь путь обратно до дерева и посадила бельчонка на ствол. Тот, цепко схватившись за кору, молниеносно поднялся по нему до кормушки — и до своей мамы. Они радостно воссоединились.
— А теперь — помыть руки! — скомандовала бабушка. — Белки — это грызуны, и могут, так же как мыши, переносить всякую заразу, им не страшную, а людям — смертельную. Так что гигиена превыше всего! Потом можете идти гулять, — разрешила она, включив свой медицинский опыт. — Чтобы всё было стерильно!
Мы с Тёмой наперегонки бросились к умывальнику, помыли руки с мылом и в приподнятом настроении — оттого что погладили бельчонка — побежали к друзьям рассказывать новость.
Все дети с округи были в сборе на игровом пятачке. Мы наперегонки стали рассказывать о приключении с бельчатами, показывать на телефоне сделанные фотографии бельчонка, делиться новостями и игрушками. Нам было весело с друзьями, как всегда.
Кто то даже вспомнил про нашу соседку Патрикеевну: к ней, оказывается, приезжала скорая помощь. Но, видно, ничего серьёзного не случилось — врачи уехали после того, как поставили ей успокоительный укол для профилактики и прописали покой на неделю.
 
В обед все собрались разойтись по домам, чтобы поесть, и договорились снова встретиться здесь же.
— Ребята, после обеда давайте на нашу речку пойдём — раков ловить и мелкую рыбешку, — предложил Артём.
Все, конечно, согласились.
— Значит, экипируемся: резиновые сапоги и одежда, которую не жалко запачкать, — это обязательно. А остальное — что у кого есть: ведёрки, сачки, удочки. Встречаемся здесь, — подвела итог я.
Валерка заметил:
— У меня ни сачка, ни удочки.
— Ничего страшного, возьми ножичек. А я прихвачу запасную леску с крючком — и не одну. Удочку тебе и ещё кому нибудь смастерим. Ведь у нас речка — переплюйка: её перепрыгнуть можно. Так что спиннинги вообще не нужны. Можете лопатку и баночку с крышкой для червей прихватить, по дороге накопаем их, — обнадежил всех Саша, как самый взрослый, умевший всё мастерить сам. — Никто без дела не останется, перед котом стыдно не будет. Кого нибудь да поймаете — на зубок полакомиться. До встречи!
Мы рассмеялись и разошлись по домам подкрепиться.
После обеда началась какая то суета. Все звонили мне и бабушке, спрашивали, не у нас ли соседский мальчуган с параллельной улицы.
Я этого мальчишку знала: ему десять лет, зовут Валера. Он был спокойный и рассудительный. Почти каждый день тусовался в нашей команде, иногда приходил с младшей сестрёнкой. Сегодня с утра он тоже был, но без неё. В чате он не активно переписывался: только видел сообщения о сборе и максимум ставил лайки.
А тут его родители искали: ходили по дворам друзей, зазывали всех выйти на поиски, чтобы дети вспомнили, куда он мог пойти один. Его телефон не отвечал, родительский контроль по геопозиции был отключён — не найти.
Вот беда! И где теперь его искать — никто не знал. В полицию за помощью уже надо было обращаться. Пока все организуют, за это время может случиться самое страшное.
Кто то из детей вспомнил, что Валера общался в группе чата с шутниками и старался получить их одобрение, выполняя какие то задания. Но что это за группа, мы не знали, среди нас никто в ней не состоял, мы общались только между собой.
А странных и подозрительных мест в округе оказалось много. Чего только стоило одно болото у железной дороги! Или заброшенный детский лагерь, русла мелких речушек, заросшие деревцами в каждом овраге, с кучей мусора, нанесённого водой. Были и одиночные стройки: где то новый дом строили, а старый, разваленный, стоял рядом; где то недострой на стадии котлована был брошен. Всё это потенциально опасно для детей, как оказалось!
Мы решили помочь в поисках. Собрались группой и пошли по местам нашей «боевой славы» — по тем местам, где раньше гуляли. Обошли всё, но никого не нашли, и вернулись к качелям.
За два часа мы всё обошли, но мальчишку не обнаружили. А тут ещё и дождик начал накрапывать.
Усталые, мы сели на лавочку передохнуть и решали: расходиться по домам или нет? Дождик обещал усилиться.
На душе было тоскливо. А каково родителям потерявшегося ребёнка — даже не представляю.
Тут к нам под наше раскидистое дерево, укрывавшее всех от дождя, подошли взрослые во главе с родителями Валеры — спросить о наших результатах поиска.
Отсутствие результата никого не обрадовало. Мама мальчика то и дело смахивала накатившиеся слёзы — они так и не переставали литься из её глаз. Отец пацана пытался её приободрить:
— Найдётся наш мальчик, не убивайся ты так. Может, до перрона дошёл и в электричку забежал. Транспортной полиции уже ориентировку с фото разослали. Сейчас по видеокамерам посмотрят и найдут, на какой станции вышел. Всё будет хорошо, — старался он говорить ясным и твёрдым голосом, но, кажется, не очень убедительно.
— Да зачем он вообще так далеко пошёл? А тем более — куда то поехал? О, мой малыш, где ты? Что с тобой? — начала причитать она и ещё сильнее заплакала, уткнувшись в плечо мужа и содрогаясь от рыданий. Тот утешительно поглаживал её по спине, успокаивая.
Я, не в силах смотреть на эту душещипательную сцену, закрыла глаза — и увидела картину мира в красках моей магии…
Всё было как всегда: ровные потоки силы, очертания людей, угадывающиеся деревья и кустарники — кто ярче, кто бледнее. За границей нашего убежища от дождика всё виделось словно за тонкой прозрачной занавеской. У родителей ребёнка в районе головы и сердца цветовой фон местами был немного темнее — конечно, переживания и рыдания отразились.
Когда я это заметила, то стала пристальнее их разглядывать, изучая и увидела тоненькую нить, ведущую от мамы Валеры в сторону больших ворот участка напротив. Мне стало любопытно: если у бельчонка есть связь с мамой, значит, и у человека она есть. У Валеры тоже должна быть эта связь — через силу, которая пронизывает наш мир волшебной энергией.
«А что у нас там напротив? Какие соседи?» — стала я вспоминать. А там уже давно никто не живёт. Хозяева сменились очень давно. Кто то пытался на месте старого дома построить новый: нагромоздил бетонных блоков и перекрытий — и на этом всё заглохло. То ли сделали что то неправильно, то ли, как всегда, не хватило денег на достройку. Короче, всё стоит мёртвым колом уже лет десять, если не больше. И никто туда не приезжает — мы точно никого не видели ни перед, ни за этими воротами. А створка то немного отогнута.
Я подскочила с лавочки и громко сказала:
— А мы же вот там так и не проверили, не поискали Валеру! — указывая на эти ворота, куда уходила нить силы.
Дети кто пожал плечами, кто сказал, что туда никто и раньше не ходил играть, что Валере там делать. Желания лезть в незнакомое место, да ещё через высоченный забор, ни у кого из детей не было.
Зато родители всполошились:
— Где ещё не проверяли? Ах, так тут и сквозь прореху ворот мог ребёнок проникнуть! Есть кто на участке?
Ответом была тишина. А дождь и вправду усилился — сквозь него ничего не было слышно.
Мужчины начали раскачивать одну створку ворот, отгибая её всё больше и больше, пока запорный штырь, воткнутый в землю и державший её, не пропахал грунт, давая зазор на ширину щеколды. Та уже не держала воротины вместе, а позволила одну из них распахнуть настежь. Взрослые ринулись во двор, полностью заросший травой в мой рост.
— Тут явно хозяев давно не было! — заметил кто то. — Валера, Валера, ты здесь?
Поисковики звали ребёнка со всех углов, окружая строение, в которое даже не понимали, как можно зайти. То ли гараж, то ли ещё подвал с вырытым котлованом — но ни дверей, ни окон. Нагромождение перекрытий и блоков — где выше, где ниже, где вообще спуск ниже первого этажа. Но там темно: узкие бойницы под самый потолок много света не давали.
Я с детьми стояла возле ворот, и мы услышали:
— Нашёл! Я нашёл его! Малыш, малыш, очнись!
На свет из этих развалин вышел отец Валеры, неся его на руках. Тело мальчика расслабленно, как обездвиженная кукла, лежало у него на руках.
Его положили на освобождённую скамейку и начали осматривать взрослые.
Кто;то вызывал скорую помощь, кто;то побежал за аптечкой, кто;то искал в интернете, как оказать неотложную помощь или определить по признакам, что с ребёнком. Родители тормошили его, растирали, гладили, пытаясь пробудить, звали и просили проснуться.

На вид малыш выглядел просто уснувшим. Одежда, конечно, была в грязи, на ногах и руках — небольшие ссадины, волосы на затылке слиплись от грязи и были мокрыми. Понятно, что в яме подвала не перина постелена: там грязно и мокро.

Я прикрыла глаза и посмотрела на ребёнка своим зрением. Всё было в норме: свет его энергии присутствовал на теле. В районе темечка наблюдалось неяркое потемнение — не такое сильное, как у родителей, — но жизненные силы никуда не делись: ребёнок был жив. Просто спал.

Отец приложил руку к его шее и сказал, что пульс есть, но слабый. Осмотрев голову, он нащупал шишку на затылке.

— Похоже, оступился и свалился в яму, головой ударился, потерял сознание. Вон какой бледный! Хорошо, что не лицом в лужу — не захлебнулся. Надо отнести домой, в тепло, укутать. Когда очнётся, переоденем и помоем малыша. Там и врачи приедут.

Я потихоньку подошла к маме ребёнка и через тонкую нить силы, связывающую их, влила небольшой импульс, подтолкнув энергию от матери к сыну. Ребёнок стал дышать заметнее, это все увидели, и его лицо порозовело.

Вздох облегчения прокатился по кругу. Отец укутал малыша в ветровку и понёс домой.

— Спасибо, ребята, всем за участие в поисках! Мы рады, что сынок нашёлся, и вам всем благодарны. Дальше мы сами. Когда очнётся и будет в силах, ждём вас к нам в гости — отпразднуем! — пригласил он и понёс своё сокровище домой.

Жена бегала вокруг, как квочка, укутывала ребёнка и то держала его за ручку, то за ножку, не веря своему счастью и реальности находки малыша.

Я смотрела им вслед, радуясь, что мой дар, моя сила помогли найти ребёнка — нашего друга. Надо будет расспросить его, как он умудрился туда пойти без нас и зачем. «Ну, как очнётся, с пристрастием расспросим», — решили мы с Тёмой и побежали домой, неся хорошие новости, пока сами не промокли до нитки и не замёрзли.

Глава 8
Друзья мнимые и реальные, и по-настоящему важные люди.

Вечером моей бабушке позвонила мама Валерки, сказала, что он очнулся и уже проголодался, чувствует себя неплохо. Врач был и осмотрел его — всё хорошо. Прописал покой на время. Она поблагодарила за участие в поисках ребёнка всех и меня — за такую своевременную идею проверить заброшенный дом. При таком дожде через час яму в подвале могло затопить, и ребёнок не выжил бы: захлебнулся бы или не смог вылезти из ямы и погиб от охлаждения. Из за дождя его никто не услышал бы. Телефон ребёнка в подвале еле отыскали — он, конечно, намок. Его разобрали и положили сушиться.
Но Валера завтра ждёт всех друзей к себе на угощение после обеда. «Так что ждём вас, ребята, приходите проведать друга!» Бабушка поблагодарила и сказала, что Ника с друзьями завтра непременно придут.
Ну вот и наступило завтра. К больному с пустыми руками не ходят. Каждый постарался: кто принёс пряник, кто — «Чупа чупс», кто — клубнику с грядки, кто — стакан крыжовника, вишни или сливы. В общем, с гостинцами запаслись и пришли по адресу к Валере.
А дом то у них большой, даже огромадный. Мы прошли через гараж на две машины во двор. Собака в вольере встала нас осмотреть. Да она размером с медведя, такая же лохматая и коричневая — страшно, аж жуть!
— Ребята, привет, проходите в дом, этот дом деда мой с папой строили! — позвал нас друг. — Графа не бойтесь: он породы алабай, дружелюбный и умный. На друзей и хозяев не лает, только об чужих предупреждает. Хорошо ночью стережёт.
Пёс сделал круг почёта по вольеру и улёгся, положив большую морду на лапы, громко вздохнув. «Вот это псина! Так бы и потискал его, но страшно…» Мы организованно зашли в дом.
Просторный зал с огромным телевизором и мягкими диванами манил расположиться с комфортом. Мама Валерки принесла нам с кухни компот и спросила, где нам будет удобнее пообщаться и подкрепиться пиццей — в детской или в домике на дереве.
Тут у нас челюсть и отвалилась:
— Валера, а у тебя есть домик на дереве?
— Да, есть. Папа мне его в том году построил и горку к зиме пристроил. Но это уже осенью было — я тогда в город уехал. А в этом году ко мне никто не приходил. Гулять с вами веселее, чем в домике с сестрёнкой торчать. Она такая непоседа: то покачай её на качельке, то на горке скатись с ней — ведь сама боится; то книжку почитай, то чаепитие куклам устрой. Совсем покоя от неё нет.
— А там и горка, и качели есть? Конечно, давай домик на дереве нам показывай!
Мы вышли во двор, пройдя сквозь дом на сторону сада и огорода.
Домик на дереве оказался большим и высоким помостом, пристроенным к дереву. Он был похож на древний корабль с палубой и штурвалом. Надстройка напоминала шалаш с крышей и круглыми окнами иллюминаторами. Там был повешен гамак, прибиты полочки для игрушек. На полках лежали бинокль, капитанская фуражка, фонарики, детские журналы, настольные игры и атлас. Мягкие подушки были разложены на покрывале, стоял низенький столик. Большой колокол с верёвкой у язычка висел рядом.
— Можно я в колокольчик позвоню? — спросила я.
— Можно, Ника. Это «рында», по морскому называется. Сигналит «на обед» или команду «все наверх». Залезай первая и сигналь. Мы сейчас принесём с ребятами пиццу с компотом…
Вкусно подкрепившись пиццей, мы вместе стали угощаться тем, что сами же принесли Валере. Разговор, конечно, пошёл о злоключениях вчерашних.
Мы рассказали Валере, как его искали по всем нашим хоженым местам путешествий, как взрослые всей округи искали его с полицией, как в соцсетях его фотографию для поисков пересылали всем знакомым. Уже думали распечатывать объявления и развешивать на столбах. Рассказали, как родители Валеры были в неутешном горе…
— Кстати, Валерка, тебя родичи за то, что ты чуть не умер, не прибили? Я бы тебя точно убил за такую нервотрёпку! — этот вопрос терзал всех, а озвучил его Тёмка.
— Ну, как видишь, живой — не убили! — с улыбкой ответил друг.
— Вообще то, как только я очнулся, меня все целовали и обнимали, даже сестрёнка. Я и не думал, что я так дорог им, — с ноткой иронии сказал он и начал свой рассказ об этом опасном приключении, которое чуть не обернулось трагедией для всех.
Саша, как самый рослый, расположился в гамаке, а мы расселись вокруг столика на подушках, облокотившись на стенки домика. Валере под спину дали пару подушек — как пострадавшему. Хотя он заверил, что чувствует себя нормально, по его виду нам так не показалось. Не было в нём привычной живости: он был немного бледен и говорил не так быстро, как всегда, а делал паузы — то ли вспоминая, то ли подбирая мысли и слова, то ли просто переводя дух. Мы же его внимательно слушали: каждый хотел знать, что же случилось и как самим избежать таких же событий.

— Я в школе ещё зимой общался с одноклассниками, и кто то из них добавил меня в чат социальной группы. Сейчас уже и не помню, кто. В этой группе меня заинтересовали обсуждения на темы: «Ты в семье не младший и не любимый», «Тебя родители не замечают», «Вся любовь мамы мимо тебя», «Виноват всегда только ты, как старший», «У тебя нет своего — делись или отдай младшему». Они там об этом говорили. А ещё: ты должен доказать, что можешь что то необычное, не боишься и готов ради внимания заслужить одобрение группы. Все придумывают задания, ты выбираешь из списка по силам и выполняешь — на видео или в онлайн трансляции. Получаешь лайки и одобрение, заслуживаешь любовь группы, поддержку, уважение и респект. Ведь, как они говорили, любовь и одобрение дома тебе никто не даёт…
— А что ты для них делал на видео? Суперменом был? — поинтересовалась Вичка.
— Да нет, ничего такого особенного. Сначала я выбрал из списка задание — с одного подхода выпить целую пивную кружку…
— Пива? — перебил Саня.
— Нет, конечно, апельсинового сока, пивная размером большая — без отрыва от кружки и передыха, да ещё большими глотками. Ну, вроде справился. Чуть было не поперхнулся, но обошлось. Лайками не сильно закидали: так, пару восторженных комментариев да пару лайков заработал. Админ группы сказал, что я потенциально могу и литровую пачку сока выхлебать, но струсил, берегу, наверное, силы на подвиги. Меня это задело — я же старался.
Потом я выбрал пройтись по бордюру тротуара на оживлённой дороге — надо было близко к машинам, не оступиться и не упасть. Машины мимо ехали с большой скоростью. Я аккуратно шёл, не торопился, переступая шаг за шагом вперёд. Ветер иногда пытался меня сбить — особенно когда проезжал большегруз или автобус. Я балансировал руками и при этом ещё держал телефон в режиме съёмки, направленный на себя и ноги. Клаксоны машин так гудели возмущённо! Мне было иногда страшно, внезапные громкие гудки пугали.
Я преодолел несколько метров, пока одна машина не притормозила. Водитель приказал мне спуститься с опасного бордюра и отойти на безопасное расстояние. Он так и ехал со мной вровень, пока я не дошёл до автобусной остановки и не сел в свой автобус. Наверное, он правильно поступил: я мог и не удержаться в конце концов, и упасть под колёса. Потом, осознав это, я не повторял тот трюк.
В чате меня приободрили, похвалили за храбрость и ловкость, но посоветовали в следующий раз сделать это на мосту скоростного шоссе — там машинам останавливаться правилами запрещено, или на магистрали, где скорость за 100;км/ч. А ещё лучше — пройтись по бордюру над водой, для пущего адреналина. Я решил: с меня и этого хватит.
— Да и правильно. Надо своё мнение иметь, а не идти на поводу у всех, как стадо баранов. Это меня дедушка учил, — отреагировал Саня. — И главное — своей головой думать, потому что ты ею и рискуешь!
— Они для меня стали семьёй, как бы… Хотя я их, по сути, и не знал, вживую не видел… Но они мне говорили то, чего я от других не слышал, а мне так хотелось услышать: слова приободрения, хотелось знать, что я кому то нужен и кто то интересуется моими предпочтениями. А семье я привык доверять. Я взял следующее задание — мной же восхищались, это было приятно.
Так вот, следующее задание я выбрал — выпить ложку силикатного клея. Я думал: ну, бумагу клеит, что в нём такого? Запью водой — и дело на один глоток…
— И что, выпил? — сморщилась, представляя вкус клея во рту, спросила я.
— Нет, всё же не смог проглотить.
— Я честно собирался выполнить задание. Поставил телефон в режим  онлайн записи видео, приготовил тюбик клея, ложку и стакан воды. Клей выдавил на ложку и запихнул в рот… Отвратный вкус! Я проглотить не смог: клей вместе с завтраком весь вышел. Я еле успел до туалета добежать. Потом полоскал рот долго. Клей размазался по лицу, а штука оказалась весьма токсичная: лицо вокруг рта стало чесаться, кожа ссохлась и полопалась, губы опухли, на руки напала чесотка — я их в кровь исцарапал. Пришлось к маме идти и повиниться: «Испачкал в клею руки, не заметил, и по лицу размазался клей. Вроде отмыл, но вот чешусь».
— Мама не ругала тебя? — пожалела Вичка.
— Нет, не ругала. Всплеснула руками, спросила, как мой живот, не болит ли, и дала мне таблетки от аллергии. Попросила быть повнимательней и поосторожней в следующий раз: «Это всё химия, вредна для организма. По инструкции в рот не брать». Я ей пообещал учесть это. Таблетки помогли, всё прошло. Больше такого не буду делать. Хорошо, что не суперклей — пришлось бы кожу резать. Мама мне в красках описала процесс, жуть, конечно. Она назвала это опытом, но лучше на чужих ошибках учиться, чем самому спотыкаться. Да, она, как всегда, права.
Рассказ Валеры был интересный. Мы слушали и были под впечатлением. Я сама с этим не сталкивалась, но, как говорит мой папа: «Предупреждён — вооружён!» Это прямо в точку, поэтому слушали все внимательно.
Мама Валеры принесла нам ещё целую миску винограда и справилась о здоровье сына. Он откинулся на подушки и сказал, что чувствует себя сносно.
— Мам, всё норм. Мы с ребятами спокойно общаемся, я не напрягаюсь, отдыхаем. Хотим в карты поиграть или в настолки — здесь у меня всё есть. Пока не решили, не переживай.
— Хорошо, сынок. Главное — не перенапрягайся, ты ещё слаб, можешь в обморок упасть, если резкие движения делать.
— Учту, спасибо, мамуль.
— Слушай, понятно с вашими заданиями, а как ты оказался на заброшке, да ещё и без нас? — спросил Артём, когда мама Валерки ушла.
— Да как… Я же видео с клеем в онлайне снимал. Меня сначала подбадривали, лайки ставили, советовали, как клей выпить. А когда мне плохо стало, то сказали, что размазня и хлюпик. Пришлось реабилитироваться чем то посерьёзней — взять страшное задание. Я выбрал: сходить в незнакомое тёмное место одному и не бояться.
Вот так и оказался на этом недострое. Мы столько лет здесь игрались и даже не обращали внимания на этот огромный забор, за которым развалины. Я совершенно случайно обнаружил, что выезд подмыло и воротина накренилась, образовав щель. Оттянул её и смог протиснуться во двор.
Страшно было, конечно. Я включил онлайн видео в чате. Ребята одобрили: это место реально страшное. Трава выше моего роста, солнечный свет еле пробивается сквозь деревья и кусты. Я долго ходил вокруг, искал, как туда пробраться. Влез в крапиву, руки и ноги обжёг. Потом нашёл спуск в подвал. Там надо было на блоки взобраться: узкие проёмы мало света впускали. Я пытался показать через телефон, как там темно и страшно, и что я туда сейчас спущусь. Развернулся, чтобы снять себя на фоне этой ямы, и, оступившись, упал в неё. Телефон в лужу попал и выключился, а я, видно, головой ударился и отрубился надолго…
Повисла тишина. Мы, каждый представляя всё это, просто молчали. Валера закрыл руками глаза и откинулся на подушку.
— Как голова болит, — пожаловался он.
Я потянулась к нему и дотронулась рукой. В руке я зажала свой кулон — камень, что хранит силу, — и постаралась немного влить в друга энергию, чтобы подзаправить его. Сила благодарно ответила: ручеёк энергии плавным завихрением сорвался с моей руки, проникая в тело мальчика. Он открыл глаза и с явным удивлением посмотрел на меня.

— Мы тебе так сочувствуем, Валера, и ты не представляешь, как мы рады, что ты жив! Спасибо, что нам всё рассказал и поделился этим! — сказала я, искренне выражая свои мысли.
— А родители твои узнали, что ты общался с кем то, их задания выполнял опасные? На ругали тебя за то, что в заброшку полез? — закидали ребята его вопросами.
Валера сел прямо, расправил плечи и с воодушевлением рассказал нам, что папа выловил из лужи в заброшенном доме его телефон, вымыл и высушил, вошёл в него и прочитал всю Валеркину переписку — и, конечно, обо всём узнал. Установил на телефон родительский контроль и программу слежения за геопозицией.
— Родители меня не ругали, правда. Но у меня был серьёзный разговор с папой утром — я всё понял.
— Что ты понял? — спросил Артём.
— Я понял, что родители меня любят — и очень сильно. Я реально не замечал этого. Я преувеличил своё одиночество, как мне объяснил папа. На каждую ситуацию в жизни можно посмотреть с разных сторон: с оптимизмом, с пессимизмом и с отрешённостью.
— Это как? — не поняла Вика, озвучив вопрос всех друзей.
— Ну как, как… А так. Смотря на одно и то же, кто то видит стакан наполовину полным, кто то — наполовину пустым, а кто то ищет ведро и стакана вообще не замечает. Так и я: не вижу главного, а мелочам придаю чрезмерное значение, вместо того чтобы ими воспользоваться себе на благо и в удовольствие. То, что ты видишь, зависит только от твоего настроя или отношения к ситуации. И клеймить себя — «я оптимист», или «я пессимист», или «я безразличный и не имею чувств» — нельзя. Надо всегда искать только положительное в людях, событиях и ситуациях. Вот тогда всё образуется как нельзя лучше, потому что принимаются верные решения.
— Ну расскажи, как можно посмотреть на ситуацию по другому, когда тебя не замечают, не уделяют внимания и любви? — с вызовом спросила Вика.

— А так, якобы не замечают — это значит, дают свободу действий и выбора, возможность сделать что то самостоятельно, проявить себя. Не спешат за тебя всё исправлять, это также дают шанс потренироваться, довести до идеала автоматизмом или через пробы и ошибки прийти к правильному решению. Ведь наступит момент, когда рядом не будет мамы и папы.
— Не уделяют любви? Так любовь — это не сюсюканье и зацеловыванье, а забота: в холод — «надень шапку и шарф», в опасной ситуации — «будь осторожен там» и так далее. Отказ от покупки твоих хотелок — «подумай, точно ли тебе это нужно сейчас и так дорого? А нельзя ли это чем то заменить или обойтись без этого?» — это опыт поколений, защита от транжирства и долгов, а также развитие фантазии и умений, а не нелюбовь. Меня, кстати, балуют подарками, модной одеждой — я просто не сравнивал себя с другими. А с сестрой нельзя сравнивать: она младше и девочка, там другой подход. Из меня мужчину растят, а не размазню.
— А сестру тебе на шею с какой любовью пристраивают? — резонно спросил Саня.
— Сестра — это тоже ответственность в жизни, забота о младших, сплочение семьи, умение находить компромисс как с родными, так и с чужими, договариваться.
— Что твой папа с мнимыми друзьями сделал в чате? — это нас тоже интересовало, и я полюбопытствовала.
— Он написал от моего имени для всех присутствующих, что каждый, кто придумывает задания, потенциально ответственен за жизнь того, кто их выполняет. А так как знаний у многих не хватает, такие задания могут быть опасны для жизни. Посоветовал всем адекватным людям выйти из этого чата, пользоваться своими мозгами и что в нём они не найдут того, чего ищут. Сказал, что им надо обернуться вокруг и посмотреть на жизнь с позитивом — тогда к ним все потянутся: будут и любовь, и друзья, и признание. Здесь только опасные зрелища, которые преследуются законом о подстрекательстве. Если у кого то есть серьёзные проблемы — есть телефон доверия для подростков, там можно пообщаться с психологом. Кто не адекватен, итог их предрешён, и он не радужный. Чат папа после этого заблокировал и удалил. Я тоже понял, что они мне не нужны: у меня есть семья и друзья.
— Мы много возлагаем надежд на своих друзей, — сказал Артём.
— Друзья — это тоже люди, и нет идеальных, есть индивидуальные и неповторимые. Вот я дружила в школе с первого класса с подругой Кирой. Я думала, что эта дружба — на всю жизнь, что подруга меня как никто понимает, что она — моя половинка. Но каково было моё разочарование и горе, когда через три года она отказалась от нашей дружбы!
Я вспомнила своё первое разочарование в человеке. Как мне было больно! Я восприняла это как предательство. Я не понимала причин: почему меня поменяли на другую подругу? Почему? И ещё тысяча «почему» терзало меня и, казалось, убивало. Я обратилась к маме…

— Никочка, девочка моя, я тебя очень понимаю. Мне жаль, что тебе пришлось столкнуться с этим в жизни и так скоро, хотя это было неизбежно. Это, конечно, больно. Но нельзя в любви и дружбе никого заставить: у человека по разным причинам может поменяться точка зрения, мировоззрение. Как говорят, «от любви до ненависти один шаг» — ну так и обратно ровно тот же шаг.
Твоему горю можно помочь. Ведь это твоя душа болит от потери дружбы и внимания друга. Значит, надо уговорить душу не болеть и отпустить друга туда, куда он хочет. Да, это сложно. Но когда ты поставишь себя на его место и попробуешь понять его решение, то сможешь его принять, уважая. Если это не получается, то надо сосредоточиться на мире вокруг тебя.
Мир больше, чем твой друг: там друзей в тысячу раз больше, и он намного интереснее. Надо только сфокусировать всё внимание на внешний мир и найти в нём прекрасное — то, что заинтересует, — и отпустить прошлое. Будь благодарной за то, что оно было таким клёвым. Окунись в будущее, в котором вся жизнь впереди: там всё намного лучше будет — может, и не с этим другом, а с другим. А может, и этот друг вернётся — всё может быть.
Главное — не наделать глупостей: ни себя, ни кого то другого не покалечить и не оскорблять. Воспринимай всё как опыт, и сама так не поступай, зная, как другому больно. Старайся быть предельно честной и тактичной. А в будущем сильно не привязывайся к человеку: надо быть самодостаточной. Это значит: быть себе самой и с собой в полной мере интересной, уметь себя самой развивать. Сейчас золотой век информации: у тебя в руке кладезь знаний и увлекательный мир, — сказала она, приобнимая меня и указывая на телефон андроид у меня в руке. — И важно: надо над собой работать и стараться быть лучше, вести себя так, как хочешь, чтобы с тобой себя вели. Люди к тебе потянутся.
Мама оказалась права. Я с подружкой спустя время помирилась, но мы договорились, что лучшими друзьями уже не будем — так, хорошими знакомыми.
— Может, тебе мама рассказала, как понять, что ты любишь и тебя любят? — поинтересовалась Вика.
— Да, просветила. Насколько я поняла, любовь — это моё состояние души в эйфории от общения с человеком. Желание с ним не расставаться, когда ты чувствуешь себя с ним рядом как в своей тарелке — максимально комфортно. А если он ищет с тобой встреч и готов проводить с тобой всё своё время, значит, можно ему признаться, что тебе с ним рядом хорошо и он тебе нравится.
А главное — требовать насильно к себе внимания нельзя. Если чувства безответные, надо отпустить человека: значит, не твоё. Твой точно от тебя никуда не захочет уйти. «Сама поймёшь, когда вырастишь» — коронная фраза всех родителей, — со смехом сказала я и украдкой посмотрела на Артёма. Мне с ним, конечно, приятно общаться, но я сама в своих чувствах ещё не разобралась. Видимо, надо подрасти…
— Понятно. А с какой стороны надо посмотреть, когда утром рано в школу надо вставать, а лёг ты поздно и спать очень хочется? — резонно спросил Артём. Все закивали в знак согласия: в этом случае никто альтернативы безнадёги не видит.
Валера призадумался. На помощь ему подоспела я:
— Вот я нашла рецепт энергичной утренней побудки. Во первых, будильник «Маруся» мне в помощь: пока не отвечу, он будет сначала ненавязчиво, потом настойчиво звенеть приятной мелодией. Потом — прямая дорога в умывальник: освежающая вода на лицо — и глаза открываются.
А дальше — волшебство моего воображения. Я представляю себя принцессой волшебницей в замке. Я — хозяйка: сама себе готовлю завтрак, колдую над какао, бутербродом. У меня кружки, ложки, поварёшки — всё летает, как я хочу. Огонь зажигается в камине по щелчку пальцев, а мой помощник — котик Шаляпа — мурлычет и подносит ингредиенты (в основном свою миску, конечно, стережёт). Это так весело и занимательно! Я по-быстрому одеваюсь и выхожу в утреннюю темноту на улицу, борюсь со стихией своим волшебством. Ну а там я уже не замечаю, как и к школе подошла… Вот с этой стороны весело утром вставать.
Все рассмеялись, представив мой рассказ в красках.
Тут к нам подошла бабушка Валеры и пригласила всех на крытую веранду:
— Там пришёл аниматор, будем праздновать. Идёмте, ребята, на веранду! Отметим второй день рождения Валеры. Избежать смерти — это как заново родиться.

А веранду родители с сестрёнкой украсили воздушными шарами, и на столе нас ждал тортик. Аниматор в костюме Гарри Поттера, с волшебной палочкой и в круглых очках, приглашал нас к этажерке с чёрным ящиком. Мы с ним играли в викторины, спортивные соревнования, игры на память и внимание; он показывал интересные фокусы.
Потом было чаепитие, и каждому достался вкусный кусочек торта. Бабушка привела за руку дедушку Валеры и кормила его с ложечки. Я спросила у Валеры:
— А почему он сам не ест? Вроде руки и ноги есть.
— У дедушки нашего деменция, он теряет память.
— Это как? Не помнит, как он прожил жизнь, и не помнит, как есть?
— Нет, остаточные воспоминания у него ещё есть, но и они у него пропадают. Как мне объяснили, наш мозг состоит из серых клеточек, и, чтобы их включить, в мозг попадают импульсы и из клеток достают информацию - память. Она отвечает за разные функции нашего организма: к примеру, зрение, движения тела, способность чувствовать запахи, ощущать кожей окружающий мир, память, речь, мышление и подобное. А у дедушки импульсы не везде могут пройти: эта болезнь блокирует их прохождение. Он уже нас не узнаёт и иногда бабушку — видит хорошо, но информация до мозга не доходит или теряется. Он даже в будущем может забыть, как ходить и дышать, и органы могут отказать. Сейчас он как двухлетний ребёнок: за руку его водят, чтобы не упал и не потерялся.
— Он всегда в таком состоянии? — уточнила Вика.
— Нет, иногда у него бывают просветления, особенно когда музыка играет, и он танцует. Вот как танцевать — он помнит. Говорят, что такая терапия полезна для пожилых — танцы.
Мне стало интересно, как моя сила видит дедушкин недуг, и я прикрыла глаза, сосредоточившись на старичке. Странное дело: энергия в нём, конечно, присутствовала, но в районе головы местами была блёклая, с пустыми проплешинами.
Открыв глаза, я увидела, как бабушка за ним ухаживает с такой любовью, а он отрешённо смотрит вдаль, как будто его с нами нет. Это было так грустно…
Но вот включили музыку, и дедушка как будто ожил: осмысленный взгляд обвёл всех вокруг, он с теплотой улыбнулся внукам, своему сыну помахал рукой, а, увидев бабушку, нежно приобнял её за талию, поцеловал руку и пригласил танцевать. Такое внезапное преображение меня заинтересовало. «Как так? — подумала я. — Он сильно изменился в мгновение, как будто всё вспомнил».
Я решила посмотреть ещё раз на него магическим зрением, и каково было моё удивление: при каждом шаге, каждом пируэте в танце всполохи магии загорались ярче в блёклых местах его головы, а сама магия в такт музыке завихрялась, с силой поднимаясь. Но не везде смогла пройти: видимо, каналы для импульсов были наглухо перекрыты.
К танцам присоединились все. Валеру поставили в центр и стали водить хоровод. Я развернула свой камень талисман и закинула себе под футболку за спину, прислонив его к голому телу для максимального контакта. В хороводе я постаралась взять за руку дедушку и очень захотела, чтобы к нему вернулась его память и умственные способности. Камень нагрелся, магия всполохом сорвалась с моей руки и проникла в старичка, стремительно достигнув головы. Она окутала его золотым коконом, увеличивая скорость движения силы — всё быстрее и быстрее.
Дедушка вдруг остановился и, не устояв на ногах, осел на пол веранды. Я придержала его за руку. Когда заметили его недомогание, музыку тут же выключили и засуетились вокруг него. Я отпустила его руку и села за стол.

Дед Александр, держась за голову, просидел так минуты три. А когда поднял взгляд на всех, сказал:
— Ох, я как будто спал долго долго. Внуки мои уже так выросли, я и не заметил. О, Наталёк, спасибо тебе, родная, как я тебя люблю!
Он поднялся и крепко обнял бабушку, целуя её в висок.
Валерка заметил:
— Деда давно так с нами не разговаривал! А тут всех по имени назвал, всех узнал, и взгляд у него такой осмысленный. Он что, выздоровел? Или это временное просветление?
— Кто ж знает… Может, это животворящая музыка его пробудила. Понаблюдайте за этим чудом, — я опять попыталась силу моей магии притянуть к обыденности вещей.
Тем временем пожилой человек обратился к внуку:
— Валера, а ты катаешься на самокате, который мы с тобой ремонтировали?
— Нет, деда, я уже вырос из трёхколёсного самоката. Я катаюсь на велосипеде и на мопеде по нашим просёлочным дорогам. А самокат я сестрёнке отдал: она на нём рассекает, привязала к нему бантики и колокольчик, разукрасила цветочками — он уже девчачий.
— О, как ты вырос! Пора с тобой на яхте в море выходить. Сынок, Олежа, — обратился он к сыну, — яхта моя, надеюсь, жива?
— Да, папа, жива. Стоит у причала яхт клуба. Мы с твоей командой каждый год её обкатываем и обслуживаем, а в этом году она даже участвовала в регате, — ответил отец Валеры с довольным видом, что с отцом можно так, по существу, поговорить, как в старые добрые времена. — Хочешь, папа, хоть завтра на острова рванём?
— Конечно, давай! — ответил тот.
— Деда, а у меня свой корабль есть! — похвастался Валера.
— Где? — удивился тот. — Как много я пропустил! — Он с грустью вздохнул.
— Так во дворе, пойдём покажу! — И Валера пошёл показывать. Мы всей гурьбой выскочили за ними.
Дедушка был в восторге.
— Так, несите мою капитанскую фуражку! Где моя команда? Постройся! — Фуражка нашлась тут же в домике, и он командовал, натягивая на голову фуражку с якорем на кокарде: — Свистать всех наверх!
Мы с удовольствием полезли в домик на дереве в стиле корабля: кто по лестнице, кто по канату, кто по горке. Все выстроились на палубе в шеренгу с равнением на Валерку.
— Штурман, проложить курс на Северный полюс! Юнга, отдать швартовы! Команда, по местам, отходим! — громко командовал дедушка.
Нам было весело, мы с удовольствием вовлеклись в игру. Вот такой, оказывается, мировой дед у Валерки!
— Деда, я тоже хочу! — тянула дедушку за рукав Валеркина сестра.
— Мисс, вы опоздали на рейс? Одну минутку, сейчас я вас мигом провожу в каюту по трапу. — Он с лёгкостью подхватил малышку, как пушинку, и поставил на лестницу, придерживая её за руку, как светскую даму, пока она поднималась. — Боцман, проводи леди в каюту и устрой с максимальными удобствами.
Артём, вживаясь в роль, перехватил ручку ребёнка и довёл к мягкому креслу у окна иллюминатора.
— Мисс, прошу, присаживайтесь, — с поклоном и очень галантно обратился он к ней.
«Ну ведь может же быть вежливым, когда захочет», — заметила я, оглядываясь на него и затягивая канаты на палубу, укладывая их кольцами.
Вика, настраивая окуляры бинокля и всматриваясь вдаль, выкрикнула:
— Капитан, прямо по курсу айсберг! А на 30 градусов левее замечена группа китов!
— Молодец, смотрящий! Право руля! — одобрительно заметил дедушка с смешинками в глазах. Что то придумал.
— Рулевой, швартуемся к льдине и высаживаемся: надо набрать пресной воды, будем топить лёд! Смотри аккуратно, чтобы не разбить корпус и льдами не сдавило судно. Абордажная команда, готовим багры, кайло и верёвки — будем колоть и подтягивать лёд на палубу. Кто в команде охотник? — Саша поднял руку. — Ты, с гарпуном на льдину: забей морского котика или нерпу на провиант!
Мы круто повеселились в этот день. За чаем он рассказывал нам о своих морских приключениях и пригласил всю нашу команду на морскую прогулку на яхте с добычей морепродуктов.
Я смотрела на дедушку: какой он весельчак! Приятная улыбка, большой нос, добрый взгляд из под кустистых бровей, тёплые, большие и мягкие трудовые руки, сильный и большой, как скала, и такой добрый и уютный. Он обаял всех и с такой нежностью смотрел на бабушку, а сестрёнка Валерки не слезала у него с колен — так и уснула на руках.
У меня промелькнула мысль, что я хочу себе такого мужа, чтобы в старости он был именно таким. Я была безумно рада, что вернула своей магией к жизни такого замечательного человека.
Камень силы был полностью разряжен, но я ни капли не жалела. Через месяц, на растущую луну, положу его на подзарядку. Теперь я понимала: тратя силу, надо крепко подумать, на кого её направить, а не бездумно — направо и налево.
Как стемнело, за нами пришли родители, и мы, попрощавшись, разошлись по домам.

Картинка к книжке сгенерирована автором и Создано в GigaChat с помощью Kandinsky