Под каждым холмиком лежит всемирная история - 2

В какой-то момент молодого большевика осенило: все его слова не стоят ровным счётом ничего, нужен личный пример. Но что  он может дать, молодой парень, у которого за душой ни гроша. На тот момент он не был женат, и подворья не имел. Тогда он предположил, что спасти положение может его старший брат Жанахмет, в хозяйстве которого имелась корова. По рассказам бабушки Каден, Куан недолго уговаривал своего брата. На ее робкое возражение, что две семьи останутся без молока, не последовало ответа.

Сказано – сделано. Утром Жанахмет отвязал единственную корову с тёлкой и отвёл в колхоз.  Пример брата возымел своё действие: в селе лёд тронулся. Середняки и бедняки потянулись в колхоз со своей скотиной. В конторе шла бойкая запись, образовывались первые аульные, сельские советы. Новые названия эти аулы получали по мере создания здесь колхозов. Позже колхозы превратились в совхозы, переименовывались названия сел, и все же и сейчас нет-нет, да и вспомнят старожилы давнее название своего села. Мой дед со своим братом стояли у истоков создания колхоза Большевик, что в Баянаульском районе Павлодарской области.

В детстве, наблюдая за взаимоотношениями дедушки и его братьев, я приходила в изумленье. У них не принято было долго обговаривать просьбы, раздумывать, прежде чем ответить. Отношения строились на полном доверии. В семействе Анафиных (потомки получили эту фамилию от имени прадеда) старшие уважали выбор младших, и вместе они поддерживали друг друга во всех начинаниях. Жизнь потихоньку налаживалась, происходящее вокруг было началом добрых перемен. Ох, если б они знали, какие испытания их ждут впереди!

Шёл 1931 год. Год, известный в истории Казахстана как Голодомор. По сути, надвигались годы репрессий, и не выполнить Голощёкинское решение из Центра о массовой откочёвке казахских шаруа-крестьян означало подписать себе смертный приговор. Это было время, когда за спрятанный колос в кармане, человек получал немалый срок. Осенью весь урожай без остатка был сдан в закрома родины. В тот год ещё погода подвела: случился джут. Поздней осенью грянул дождь, земля покрылась толстым слоем наледи. Ни крупный рогатый скот, ни лошади не могли выбить лёд копытами, чтобы вытянуть хотя бы травинку. Гололёд был такой, что скотина не могла удержаться на ногах, а упав один раз, уже не поднималась. Зрелище было ужасное: в степи валялись измождённые трупы домашних животных. Не случись джута, не откочуй с пастбищных мест, казахи, которые испокон веков являлись скотоводами, возможно, выжили бы и без урожая. Но, как говорят, беда приходит не одна. Джут и пустые амбары стали началом невиданной катастрофы.

Голод гнал народ с насиженных мест. Целые аулы поднимались и уходили за кордон, в Китай или в Сибирь. Взрослые, старики и дети, женщины, убегая от голода, шли месяцами. В дороге заканчивались продукты, люди гибли и лишь немногие выживали в этом походе. В реальности только самые сильные доходили до китайских деревушек. Трудно представить себе, как из центральных регионов Казахстана люди добирались пешком до Поднебесной. 

Неслыханный голод тридцатых годов – одна из самых страшных страниц нашей истории. История замалчивала о том, что в эти годы в некоторых регионах имел место каннибализм. Голод поставил казахов почти на грань исчезновения с лица земли - в эти годы  пределы Казахстана покинули более миллиона казахов.