Холмс - Загадка Черного Махараджи

Записки о Шерлоке Холмсе: из еще неопубликованного
Загадка Черного Махараджи

Глава I. Утраченный бриллиант и проклятие



Наш знаменитый кабинет на Бейкер-стрит, 221Б, вернулся к своему привычному ритму после нашей европейской гонки. Холмс вновь погрузился в свои химические реторты, и по комнате витал едкий запах, который я научился игнорировать. Наша Аналитик, Мисс Уинтер, была занята каталогизацией старых дел, упорядочивая хаос, который Холмс называл "системой".
Тихое утро было нарушено резким стуком в дверь. Вошел инспектор Лестрейд, и по его лицу, бледнее обычного и покрытому холодным потом, я понял, что в Лондоне произошла катастрофа. Он не просто пришел за помощью — он пришел за спасением.
— Холмс! Слава Богу, вы в Лондоне! Это... это кража! Самая невозможная, самая дерзкая кража в истории Британского музея!
Холмс поднял бровь, не отрываясь от своего эксперимента. — Британский музей, Лестрейд? Насколько я помню, их система безопасности более чем адекватна. Что же было украдено, и откуда?
— Бриллиант Черного Махараджи, Холмс. Семьдесят карат чистой индийской ночи! Он лежал в Центральном павильоне, в витрине "Внутренней галереи". Это, Холмс, невозможно.
Лестрейд тяжело опустился в кресло, его руки дрожали. — Витрина стеклянная, с двойным замком, который открывается только при синхронном повороте двух ключевых хронометров, находящихся у двух разных смотрителей. Стены галереи толщиной в фут, а пол — из массивного камня. А самое главное... система сигнализации не сработала. На окнах — стальные ставни, а единственная дверь — заперта на три замка изнутри!
— Значит, это классическая загадка запертой комнаты, только в масштабе павильона, — пробормотал Холмс, наконец, отставляя свою колбу. Он загорелся, и огонь в его глазах мгновенно уничтожил остатки недавней скуки.
— Черный Махараджа! Я помню эту историю, Ватсон. Бриллиант, известный своим проклятием — каждый его владелец, кроме самого Махараджи, умирал насильственной смертью. Суеверный преступник никогда бы на него не позарился, а прагматичный вор — не смог бы его достать. Мы ищем человека, который одновременно бесстрашен и гениален.
— Я проверил всех смотрителей, — отчаянно заговорил Лестрейд. — Они все спали в своих каморках на другом конце здания. Ключевые хронометры висели на своих местах. Система общего электрического освещения и сигнализации в галерее... была отключена ровно на десять минут. Техник клянется, что это было обычное, плановое отключение для перезагрузки главной электрической сети, которое он делал еженедельно.
Холмс повернулся к Аналитику, которая, казалось, вообще не замечала присутствия Лестрейда, методично изучая газеты.
— Аналитик, что вы можете сказать о десяти минутах?
Мисс Уинтер подняла голову. — Десять минут, мистер Холмс, это слишком много. Для перезагрузки такой системы, как в Британском музее, требуется ровно пять с половиной минут. Таким образом, у вора было почти четыре с половиной минуты избытка времени. Использование такого большого временного зазора — признак не профессионала, а посредственности, которая просто купила расписание.
Лестрейд открыл рот от удивления. — Посредственность? Но кто, черт возьми, мог знать о плановом отключении? Только техник и его начальник!
— Техник — наш первый подозреваемый, Ватсон. Но я сомневаюсь, что он настолько умен, чтобы провернуть такую кражу. Он просто винтик в чужой машине, — сказал Холмс. — Мы не будем гнаться за идеальным героем-злодеем. Лестрейд, вы привезли с собой план галереи?
Инспектор протянул развернутый чертеж. Центральная галерея была помечена толстым красным квадратом. Холмс взглянул на план, затем — на нас.
— Ватсон, берите свой револьвер. Аналитик, нам понадобится ваше знание геометрии и физики галереи. Мы едем в Британский музей. Нам нужно понять, как вор вошел, не открывая двери и не разбивая стекло. Мы должны найти третье измерение этой комнаты.
— И найдите, Холмс, — взмолился Лестрейд, — или завтрашние заголовки уничтожат Скотланд-Ярд.
Холмс накинул свой плащ. — Будьте уверены, Лестрейд. Мы найдем и бриллиант, и того, кто не побоялся его проклятия.


Глава II. Третье Измерение


В Центральной Галерее Британского музея царил абсолютный порядок. Отсутствие какой-либо суматохи, борьбы или повреждений делало кражу еще более нелепой. Нас встретил перепуганный директор музея, который нервно водил нас по залу.
Посреди павильона стоял массивный постамент из черного мрамора, а на нем — пустая, но невредимая стеклянная витрина. Двойные замки были защелкнуты. Бриллиант, который всего несколько часов назад отражал свет с силой маленькой звезды, исчез, оставив после себя лишь бархатную подушечку.
— Это невозможно, Холмс! — Лестрейд нервно оглядывался, словно ожидая, что бриллиант материализуется из воздуха.
— Да, Лестрейд, именно невозможность является нашим главным свидетелем, — откликнулся Холмс, обойдя витрину. Он не смотрел на замки или двери. Его взгляд был устремлен вверх, к высоким сводчатым потолкам, увешанным древними знаменами и освещенным через полукруглые мансардные окна.
— Ватсон, — сказал он, — галерея — это не комната. Это колодец. Поищите следы внизу. Может быть, вор принес с собой гидравлический пресс и выдавил бриллиант из пола?
Я, следуя его указанию, проверил стыки каменных плит, но нашел лишь тонкий слой музейной пыли.
— Ничего, Холмс. Пол, как и стены, не тронут.
— Аналитик, вы говорили о четырех с половиной минутах избытка. Объясните это третье измерение.
Мисс Уинтер, не говоря ни слова, достала из своего саквояжа маленькую, но мощную подзорную трубу. Она направила ее не на потолок, а на одну из массивных, богато украшенных вентиляционных решеток, расположенных прямо над пустым постаментом, почти под потолком.
— Мистер Холмс, Британский музей, несмотря на свою величественность, является старым зданием. Центральная вентиляционная система, как и все здесь, построена с запасом прочности, но не с запасом скрытности. Если двери и стены защищены современными методами, то воздуховоды и дренажные каналы часто остаются в их первозданном виде.
Она сделала паузу, поправив трубу. — Согласно плану здания, за этой решеткой находится вертикальный воздуховод, который ведет на технический чердак, а оттуда — на внешнюю, не охраняемую часть крыши. Он не используется для вентиляции уже несколько десятилетий, но не был замурован.
— И что вы увидели? — с нетерпением спросил Холмс.
— Я обнаружила следы, — сказала Мисс Уинтер, опуская трубу. — На правом, верхнем крае решетки есть три крошечных, почти невидимых, параллельных царапины. Они слишком тонки, чтобы быть случайным дефектом. Они были оставлены чем-то металлическим и очень острым, что вставлялось в щель. И что еще важнее, мистер Холмс: у края решетки прилип крошечный, почти микроскопический черный комочек материала. Он не похож на сажу или обычную пыль.
Холмс мгновенно потребовал, чтобы служащие принесли длинную лестницу. Он взобрался на нее с юношеской легкостью, невзирая на крики директора музея, и, вооружившись своей лупой, изучил решетку.
— Блестяще, Аналитик! Это не просто царапины. Это отпечатки захватов. Преступник использовал сложный, пружинный механизм, чтобы подцепить и сдвинуть решетку с места, а затем вернуть ее обратно, пока свет был погашен. И этот черный комочек…
Он осторожно снял комочек на кусочек лабораторной бумаги.
— Это угольная пыль, Ватсон, но не обычная. Это очень старый, спрессованный угольный нагар, который скапливается только в давно не чистившихся дымоходах или технических шахтах, где воздушный поток почти отсутствует.
— Значит, преступник не пришел с улицы, Холмс! Он пришел сверху!
— Совершенно верно, Лестрейд, — торжествовал Холмс. — Он вошел в Центральную Галерею по вертикальной шахте! Но почему такая сложная, грязная и рискованная дорога?
Аналитик, стоявшая внизу, закончила свои расчеты. — Избыток времени в четыре с половиной минуты, мистер Холмс, был нужен не для самой кражи бриллианта из витрины, а для маневра с решеткой и подъема обратно. Вор должен был быть акробатом, чтобы пролезть через этот узкий проход.
— Акробатом или... человеком, который привык к вертикальным подъемам! — воскликнул Холмс, его глаза сверкнули. — Ватсон, нам нужен список всех работников музея, имеющих доступ к чердакам и крышам: трубочистов, ремонтников, даже старых плотников. Техник дал нам ключ к времени, но Аналитик дала нам ключ к пространству.
Холмс спустился с лестницы. — Аналитик, мне нужно, чтобы вы проверили: кто из этих людей живет в окрестностях Блумсбери? И кто из них имеет связи с Индией? Проклятие Черного Махараджи — это всего лишь прикрытие. Настоящая кража всегда имеет личный мотив, связанный с прошлым.
— Принято, мистер Холмс. Я начну просеивать имена.
Холмс обратился к Лестрейду. — Инспектор, ваш техник — не посредственность. Он — заложник или сообщник, который не понимает всей глубины операции. Наша цель — человек-змея, который пришел с крыши, и чье прошлое связано с Индией.


Глава III. Урожай Аналитика


Мы вернулись на Бейкер-стрит. Улица была залита вечерним туманом, но наш кабинет сиял ярким светом газа, освещая горы документов, которые привез Лестрейд. Холмс сидел, покуривая трубку и внимательно наблюдая за Аналитиком. В то время как я бы уже утонул в этой бумажной лавине, Мисс Уинтер работала с невероятной скоростью, ее движения были точными, как у часовщика, а глаза, как будто, поглощали информацию.
Спустя всего три часа она отложила последнюю стопку и повернулась к Холмсу.
— Мистер Холмс, я просеяла список из ста сорока семи человек, имеющих доступ к техническим этажам, и применила три фильтра: проживание в радиусе 1.5 миль от Блумсбери, профессиональная история, связанная с высотными работами и документально подтвержденные индийские связи.
— Результаты, Аналитик? Я ожидаю, что вы отмели всех, кто не соответствует вашему критерию "человека-змеи".
— У меня остался один человек, — сказала она, и в ее голосе не было ни капли сомнения. — Амаль Бхатт, пятьдесят два года. Уволен два месяца назад по сокращению штатов из отдела обслуживания отопительных систем.
Я записал имя. — Но при чем здесь Индия? И Блумсбери?
— Бхатт жил в маленькой квартирке на Грейс Инн Роуд — это как раз в радиусе. Документальные данные показывают, что он работал трубочистом и ремонтировал водосточные трубы в музее последние десять лет. Но вот самое важное, Ватсон: в его деле есть запрос на визу, датированный двадцатью годами ранее. Он был направлен в Калькутту, где он, согласно старым записям, был нанят в качестве артиста для передвижного цирка. Его специальность: акробатика в замкнутом пространстве и подъем по канатам без страховки.
Холмс хлопнул ладонью по столу, издав сухой, жесткий звук. — Акробат, который привык к вертикальным подъемам! Блестяще, Аналитик! Проход через воздуховод был для него всего лишь рутинной задачей. Угольная пыль! — Холмс поднял пробирку с образцом. — Бхатт, будучи трубочистом, носил особую, защитную одежду, пропитанную смолой и каменноугольным дегтем. Именно эта спрессованная пыль, а не обычная сажа, осталась на решетке, когда он протискивался обратно. Это его визитная карточка.
— Увольнение — это мотив, — добавила Мисс Уинтер, пролистнув последнюю страницу. — Директор музея уволил его без выходного пособия, мотивируя это "злоупотреблением рабочим временем". Он знал систему безопасности, имел доступ к чердакам и имел физическую подготовку для выполнения кражи.
— Но, Аналитик, — Холмс наклонился вперед, — почему он украл именно Черного Махараджу? У него не было доступа к рынку сбыта для такого уникального бриллианта. Если мотив — месть музею, почему он не украл что-то менее заметное?
Мисс Уинтер указала на примечание в его деле, написанное тонким почерком. — В деле Бхатта есть упоминание, что его отец работал в свите одного из индийских махараджей до 1857 года. Махараджа, владевший этим бриллиантом, был свергнут британцами, а камень конфискован. Мистер Холмс, этот камень — не просто драгоценность для Бхатта. Это символ возвращенной чести его семьи. Это личный риск и глубокий мотив, а проклятие — идеальное прикрытие, чтобы никто не стал его искать.
Холмс поднялся. — Ватсон, берите свой револьвер. Аналитик, вы останетесь здесь, чтобы принять Лестрейда. Скажите ему, что мы отправились на Грейс Инн Роуд, чтобы проверить, совпадает ли физическое пространство его квартиры с его мотивом. Если Бхатт настолько гениален, чтобы совершить кражу из запертого помещения, то он не настолько глуп, чтобы держать камень у себя дома. Мы должны найти инструмент, которым он вскрыл витрину, и тайник, прежде чем он поймет, что его угольная пыль выдала его.
— Вы его арестуете? — спросил я, натягивая пальто.
— Нет, Ватсон. Мы его застанем врасплох в его "гнезде". Арест предоставим Лестрейду.


Глава IV. Гнездо Змеи


Туман окутал Грейс Инн Роуд, придавая улице вид черно-белой гравюры. Дом, в котором проживал Амаль Бхатт, был типичным для этой части Лондона — ветхий, с узкими окнами и почти невидимой в ночи дверью. Квартира Бхатта находилась на последнем, чердачном этаже.
Холмс, вооружившись своим универсальным отмычкой, без труда вскрыл наружную дверь, а затем и дверь мансарды.
— Тихо, Ватсон, — прошептал Холмс, прежде чем войти. — Акробаты обладают острым слухом и инстинктом выживания.
Внутри была одна маленькая комната, освещенная керосиновой лампой. Помещение было аскетичным: узкая кровать, походный стол, несколько жестяных ящиков и удивительно аккуратный набор инструментов трубочиста и слесаря в углу.
Холмс сразу же направился к столу. На нем лежала единственная открытая книга — древний, потрепанный том на хинди, посвященный Легендам о роде Махараджей.
— Мотив, Ватсон, — пробормотал Холмс, водя пальцем по тексту. — Он не просто хотел бриллиант. Он читал о своей семье и их позоре, питая свою месть.
Я занялся осмотром инструментов, но Холмс уже был у жестяных ящиков. В одном из них, среди старых кусков кожи и смазочных материалов, он нашел то, что искал. Это был не обычный лом, а настоящее произведение искусства: миниатюрная пружинная ловушка, сделанная из тончайшей часовой стали, согнутая в форме когтистого захвата. На конце ловушки, там, где она соприкасалась с витриной, была припаяна крошечная пластинка из платины — материала, не оставляющего отпечатков на стекле и не реагирующего на металл.
— Вот инструмент, Ватсон! — торжествующе произнес Холмс. — Он вскрыл двойной часовой механизм, подсунув платиновую пластинку в микроскопический зазор. Ловкость, достойная циркового артиста! Он синхронизировал и открыл витрину, используя избыток времени для маневра с решеткой. Но где же Черный Махараджа?
Мы обыскали каждый угол, заглянули в жестяные банки, перевернули тюфяк. Ничего.
— Он не мог его продать так быстро. И он не будет его прятать в полу или в стене. Бхатт — человек личного риска, а значит, его тайник должен быть очевидным для него, и невидимым для нас.
Внезапно взгляд Холмса упал на небольшую деревянную статуэтку, стоящую на полке над столом — фигурку индуистского божества Ганеши, бога мудрости и устранителя препятствий, покровителя Бхатта. Статуэтка была старой и потемневшей от времени.
— Тайник, Ватсон, должен быть символическим. Бхатт украл камень, чтобы вернуть честь семьи, и он не доверит его никому, кроме своего покровителя.
Холмс осторожно поднял статуэтку. Ее основание было сделано из двух частей. Легкое нажатие на слоновий хобот, и нижняя часть бесшумно отъехала, открывая крошечную полость, выложенную черным бархатом.
Внутри, поглощая свет керосиновой лампы, лежал Бриллиант Черного Махараджи. Семьдесят карат чистой, необработанной тьмы, светящейся изнутри. Мы оба замерли. Проклятие казалось осязаемым.
В этот момент за дверью послышался скрип старых ступеней.
— Бхатт вернулся, Ватсон, — прошептал Холмс, быстро возвращая статуэтку на место и становясь так, чтобы его тень падала прямо на полку.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Амаль Бхатт. Он был одет в поношенный костюм, но его глаза, привыкшие к темноте и высоте, мгновенно уловили присутствие чужаков. Увидев Холмса, он не испугался, а лишь горько усмехнулся.
— Мистер Шерлок Холмс. Я знал, что придет не Скотланд-Ярд. Придет анализ.
— Ваша угольная пыль на решетке и визитная карточка на Грейс Инн Роуд, Бхатт, — спокойно ответил Холмс. — Вы — великий акробат, но плохой слесарь. Платина, а не сталь. Символика, а не сбыт. Вы украли его ради чести, а не ради денег.
Бхатт опустил плечи. — Мой отец умер в нищете, Ватсон. Британский музей выставил напоказ нашу боль. Я вернул себе то, что было наше.
— В этом ваша трагедия, Бхатт, — вздохнул Холмс. — Возвращение чести через преступление.
В этот момент снизу послышались тяжелые шаги и крик Лестрейда: — Холмс! Вы его нашли?
— Мы его нашли, Лестрейд! — громко ответил Холмс. — Арест — ваш!


Эпилог. Угольный след


Лестрейд, тяжело дыша, поднялся по лестнице и с недоверием посмотрел на связанного Бхатта, затем — на статуэтку Ганеши. Он забрал бриллиант, держа его в платке, словно ядовитого змея, и увёл преступника.
Мы с Холмсом возвращались на Бейкер-стрит, когда рассвет только-только начинал окрашивать Лондон.
— Прекрасная работа, Холмс! — сказал я, чувствуя облегчение. — Ни одного разбитого окна, ни одного выстрела, и бриллиант в руках закона.
— Не моя работа, Ватсон. Наша, — поправил Холмс. — Аналитик, с ее точным расчетом времени и пространства, определила метод и момент. Я лишь приложил свой опыт, чтобы найти мотив и тайник.
— Она — настоящее сокровище, Холмс.
— Да, Ватсон. Ее подход — чистая наука, без романтики. Когда она определила, что избыток времени в четыре с половиной минуты указывает на посредственность, купившую расписание, она сразу исключила гения-организатора, на которого ставили все. А когда она связала акробатику с угольной пылью и Индией, загадка запертой комнаты превратилась в простую задачу механики.
Холмс остановился под фонарем, задумчиво глядя на небо. — Бриллиант вернулся в музей, Ватсон. Я уверен, они поменяют решетки на чердаке. Но главный урок, который нам дала Загадка Черного Махараджи — иногда самый сложный путь выбирают не самые умные, а самые отчаянные. Месть и честь, скрытые за проклятием, всегда ведут к личной трагедии.
Мы вошли в наш дом, где Мисс Уинтер уже ожидала нас, работая над новой картотекой. Она молча кивнула нам, и я понял: она уже готова к следующему делу.