Пушистый пёс Чарлик 5

  В аэропорту "Шереметьево" в многочисленной толпе встречающих мы в первую очередь с нетерпением искали глазами моего старшего брата Сашу. Заранее были уверены, что он где-то тут и ждёт нас после долгой разлуки в несколько месяцев, которая была для всей нашей семьи очень мучительной. Брат уже учился в восьмом классе, а школа в посольстве была только начальной, поэтому в учебное время Саша оставался в Москве с бабушкой. Но на летние каникулы он всегда приезжал к нам в Индию, а мы прилетали в Москву в папин отпуск, чаще зимой или же весной, как в тот год.
  После волнующей встречи, радостных объятий и сумбурных приветствий мы благополучно добрались на такси до нашего дома в районе Кунцево и, затащив в квартиру вещи, смогли, наконец, расслабиться. Пёс Чарлик тоже заметно повеселел, почувствовав твёрдую почву под своими лапами. Сначала он с некоторой долей осторожности осмотрелся в незнакомом ему помещении, внимательно всё обнюхал, а потом облюбовал тихое местечко под сервантом для посуды на высоких ножках, там и задремал.
  В Москве Чарлик довольно быстро освоился. Днём мы выводили его гулять на поводке возле нашего пятиэтажного дома, стоящего на пригорке, где уже вовсю зазеленела листва на деревьях, замелькали в изумрудной траве желтоглазые одуванчики и плотной малахитовой стеной разрослись высокие кусты, окаймляющие дорогу. И всё было бы хорошо, не будь в средней полосе России таких оглушительных гроз.
  Когда разразилась первая майская гроза, со вспышками ослепительных молний и с сотрясающими всё вокруг ударами грома, наш маленький Чарлик, застигнутый врасплох, словно обезумел от ужаса. Поджав свой пушистый хвостик и прижав уши, он метнулся под кровать и сидел там в темноте не шелохнувшись, пока полностью не затихла разбушевавшаяся стихия.
  Такое поведение пёсика нас позабавило, но вполне объяснялось тем, что в высокогорном Тибете лохматые питомцы, эти четвероногие спутники человека, кроме всего прочего выполняют ещё и функцию неких живых барометров. Обладая хорошим слухом и повышенным чутьём, собаки намного раньше людей угадывают и своим беспокойным поведением дают понять о приближении бурь, землетрясений и схода снежных лавин. Быть может, и Чарлик в мощных раскатах грома услышал некий природный отзвук своего далёкого родного края.
  В первых числах июня мы всей семьёй: мама, папа, я с братом и бабушка, - погрузив вещи в нашу легковую машину и усадив туда Чарлика, отправились на дачу. Однако погода ещё казалась неустойчивой и не вполне летней. Подъезжая к воротам дачного участка, мы явственно услышали громовые раскаты, идущие откуда-то из поднебесья, стремительно мрачнеющего.
И пока открывали изрядно заржавевшие замки на воротах, пока медленно вкатывались по разросшейся траве на полянку возле дома, гроза успела подойти к нам вплотную. Припустился дождь. Когда папа заглушил мотор, и мы стали открывать двери машины, в тот же миг всё вокруг осветилось яркой вспышкой молнии, и незамедлительно грянул гром. Чарлик, сидевший дотоле спокойно на сложенных горкой вещах, вдруг встрепенулся, вылетел пулей наружу и помчался сломя голову с волочившимся за ним поводком куда-то к забору, мгновенно нашёл там дырку в штакетнике и исчез в ней – только его и видели!
Мы бросились за ним в погоню… Куда там! За калиткой нашим взорам открылась лишь пустая дорога, мокрая от дождя, в обрамлении густых ветвей, свисающих над заборами, простирающаяся далеко свозь весь обширный посёлок. А Чарлика словно водой смыло.
  Весь день мы с братом искали повсюду нашего незадачливого беглеца. То громко выкрикивали его кличку, то искали следы на земле, размытой грозовым ливнем, то опять возвращались в дом, в тщетной надежде, что Чарлик сам сможет нас найти. Увы, напрасно! Скорее всего перепуганный пёс убежал далеко и заблудился, ведь он никогда до этого не жил с нами на даче, и местность была ему не знакома. Помчатся Чарлик мог куда угодно, с его-то быстротой и юркостью.
  В ту ночь никто не мог толком уснуть: мы все прислушивались к шорохам, доносившимся откуда-то извне, к стукам ветвей по стёклам в окнах, к скрипу калитки на старых петлях… И непогода лишь усиливала эти звуки. Порой в шуме дождя и неистовых порывах ветра нам слышалось тихое, жалобное поскуливание или робкое тявканье. Тогда мы вскакивали, выбегали из дома и кричали на все лады, обращаясь к непроглядной темноте: «Чарли-ик!»…
  Рано утром, успев только позавтракать, мы с Сашей опять отправились на поиски пропавшего любимца. Надев куртки с капюшонами и резиновые сапоги, под непрерывно моросящим дождём мы бодро пошагали, шлёпая по мутным лужам, которые обширно разлились на дорогах после ливня. В посёлке было безлюдно, все дачники укрылись от непогоды по своим бревенчатым домам. Мы подходили к чужим заборам, вглядывались сквозь намокшую зелень листвы, громко звали Чарлика по имени, бродили и бродили до самого вечера, но безрезультатно. На следующий день мы пошли опять. Иногда нам встречались редкие пешеходы, в основном из числа тех, кто спешил под дождём на станцию и предпочитал отмахнуться от наших расспросов о собачке, нежели опоздать на поезд. Были, конечно, и вполне участливые люди, которые охотно разговаривали с нами, пытались помочь. Однажды мы дошли даже до асфальтированного шоссе - там якобы видели маленького, рыжего, лохматого пса, быстро бегущего в сторону Москвы... Помню, как Саша совсем по-взрослому разговаривал с одним повстречавшимся нам мужчиной, а я стояла чуть поодаль и с почтительным благоговением наблюдала. Мой старший брат казался мне тогда неким Шерлоком Холмсом – вид у Саши был серьёзный, задумчивый, даже на лбу залегла морщинка. Себя же я представляла доктором Ватсоном, сопровождающим повсюду прозорливого сыщика.
  Так в неустанных поисках, в бесконечной тревоге за судьбу нашего четвероного друга мы провели несколько дней. Между тем прошла полоса дождей, сменившись, наконец, тёплой, сухой и ясной погодой. Мы с братом уже вовсю разъезжали на велосипедах, покрывая большие расстояния. И как сейчас помню тот удивительный день, то счастливое мгновение, когда вернувшись домой и открыв калитку, мы увидели вдруг идущую нам навстречу маму – она радостно улыбалась, даже как-то вся светилась, или это солнце освещало её так ярко?… – а возле её ног бежал, крутился, подпрыгивал… Чарлик, наш пёс, собственной персоной. На него тоже падали лучи света, и выглядел он совсем, как раньше: пушистый, с золотисто-бежевой шубкой, бодрый и жизнерадостный. Словно и не пропадал вовсе!


                Продолжение следует