Квестер. Часть 2. Loading. Глава 1

«Технический прогресс всегда ставит перед обществом новые, более сложные проблемы, многие из которых сегодня даже нельзя предвидеть….»
«Не так-то просто подготовиться к наступающему веку. Ведь если почти нереально предугадать побочные эффекты даже тех перемен, которые мы ещё можем как-то предвидеть, то что говорить о влиянии тех, которые мы и представить  не в состоянии».
Билл Гейтс «Дорога в будущее»

Глава первая

Среди «райцев» было несколько женщин разных возрастов и национальностей, разных цветов кожи. Тестер, наблюдая за ними со своей лежанки, отметил, что некоторые чертовски хорошо вписывались в окружающую природу: одна, например, с длинными рыжими волосами и округлыми формами, напоминала русалку, другая – смуглая, худощавая и черноволосая – индейскую скво, третья, стройная и романтичная – нимфу. Женщины держались отдельной стайкой, но в целом вели себя достаточно свободно: не ограничивали себя общением только с себе подобными, в отношениях с мужчинами, однако, оставаясь в рамках приличий.
 
Отсутствие в цифроклонах функции размножения на поведении женщин сказалось наименьшим образом: все они были подчёркнуто сексуальны, стандартную одежду цифроклона (комбинезон и футболку), в которой DC «появлялся на свет», они изобретательно перекроили и носили каждая по-своему. Всем своим видом «райские» женщины как бы говорили: «нас цифлоклонированием не возьмёшь – мы были женщинами на Земле, останемся ими и в тут!»
 
Почти всё время они занимались собой, а в оставшиеся часы – поиском того, что ещё можно было бы сделать с собой. Правда, здесь, в «Рае» выполнять эту работу было несколько сложнее, чем на Земле. Ведь женщина (настоящая женщина) в любой момент должна знать, как она выглядит и для этого пользуется зеркалами, коих на Земле многие миллиарды, а может быть, и триллионы штук (жаль, никто не считал!). Однако в «Рае», да и вообще в Бестерляндии зеркал, очевидно, не было (иначе Филгудыч давно припёр бы парочку!). Но женщин это не остановило, и они быстро нашли выход из положения – стали «работать» парами. Они чем-то красили друг другу глаза, мазали щеки, расчёсывали волосы. И это, видимо, тоже была религия, как и в случае с водкой, однако…. Однако позже Тестер заметил, что взаимные симпатии у мужчин и женщин Бестерленда, вопреки всем теориям, всё же возникали, а значит, все эти женские старания были вовсе не бесполезными…

Лежащий рядом Хась неожиданно хлопнул Тестера по плечу, да так, что он вздрогнул.
– Загляделся? Ну-ну! Есть тут одна… Изабелла. Из Аргентины. Ну та, которая тебя поцеловала. Да вон она! У-у-у: смерть нашему брату! – от восхищения Хась даже глаза прикрыл. – Слава богу, что ниже мужских мозгов её очарование здесь не пробирается, а то бы тут все друг друга переубивали бы: уж очень хороша!

Тестер, глядя на Изабеллу, только грустно вздохнул и закивал в ответ.
– Да уж, что верно – то верно! – подтвердил Док со своей лежанки. – С одной стороны, жалею, что попал сюда – жизни тут нету никакой. А с другой: где бы я ещё такую красоту увидел?
– Такую красоту мало видеть, её надо, как минимум, ещё обнимать и целовать! – с горькой усмешкой сказал Тестер и, с трудом отведя взгляд от Изабеллы, добавил: – Ну, и за что нам такая жизнь? Что им – сложно было оцифровать систему размножения человека, а?

– А эту функцию они оставили, как дополнительную опцию – за отдельные бабки! – сострил Гласс, но на его шутку никто не отреагировал.
Возникла тяжёлая пауза: мужчинам с ещё не полностью атрофированным земным сознанием нелегко было чувствовать себя «не при делах».   
– Ну что, други мои, – нехотя прервал молчание Хась, – может, сменим тему и как-то обсудим наше неприглядное положение!
– Остекленеть! – возмутился Гласс. – Ты думай, что говоришь! Что же тут неприглядного?
– Как что? – искренне удивился Хась. – Жить абсолютно ненужным человеком, которого рано или поздно уничтожат, как сорняк или вирус – это положение ты считаешь нормальным?
– При этом, – добавил Док, – и быть-то не человеком, а какой-то цифровой хреновиной от человека. «Денди», блин, ходячим! Я, например, сколько ни приглядываюсь к нашему положению, но ничего приглядного в нем не нахожу. Наоборот, я нахожу в нем большую кучу вонючего дерьма, в центре которой, к своему неописуемому удивлению, обнаруживаю… себя родимого! Вот вам моя лекция о международном, то есть – о неприглядном нашем положении!

Док замолчал и вопросительно посмотрел на Тестера, ожидая от него поддержки, но Тестер, не обратив на этот взгляд внимания, задал вопрос Глассу:
– А, действительно, что ты находишь здесь хорошего?
– О, Господи, и этот туда же! – театрально завопил Гласс, вскакивая с лежанки и усаживаясь на неё по-турецки. – Опо-о-омните-е-есь, лю-юди! – продолжил он, потрясая сложенными в молитвенном жесте ладонями, – вынырните из беспросветной тьмы своей прошлой жизни! Поглядите на новую жизнь открытыми глазами! Это же наша мечта реализовалась! Великая человеческая мечта о счастье и свободе!
Тестера такой тезис весьма заинтересовал, но Хась и Док отнеслись к нему иначе. 
– Гласс, послушай, не забивай человеку мозги своими теориями, а то я тебе трепанацию черепа сделаю! – пригрозил Док, наглядно показывая, как именно он будет делать трепанацию.
 
Гласс возмущенно развёл руками:
– Ну, а тогда – чего обсуждать-то, дискуссию, блин, устраивать? Пожалуйста, сидите себе тут, да и оплакивайте свою несчастную судьбу! Остекленеть, как замечательно будет! Но – без меня! А я, ребятки…
– Гласс, Гласс, не кипятись! – прервал друга Хась. – Ради чего нам тут стулья ломать? И ты, Док, успокойся! – Хась поудобнее устроился на лежанке. – Давайте лучше спросим, чего Тестер по этому поводу думает, а?
– Давай, спрашивай. – буркнул недовольный Гласс.
– С вашего позволения, – вступил в разговор Тестер, – я всё же хотел бы вначале выслушать мнение Гласса. Мне было бы интересно. Если…, если, конечно, не возражаете!
– Ну, в принципе, – задумчиво протянул Док, глядя на Хася, – разрешить можно! – Хась кивнул, а Док продолжал. – На крайний случай – доктор находится поблизости, окажет первую помощь.

Хась прыснул, Док, не сумев сохранить серьёзность лица, тоже засмеялся.
– Изверги рода человеческого, вот вы кто! – зло и обиженно пробормотал Гласс, глядя в сторону хихикающих друзей. Затем повернулся к Тестеру и, в мгновение весь преобразившись, начал:
– Вот из чего я, Тестер, исхожу при своём определении ситуации: мы на Земле чем занимались? Чем ты занимался, а? Что значит «много чем»? Ты конкретно перечисли!
Тестеру страсть как не нравилось, когда его «разводят» подобными ораторскими приёмами, и при всём своём нарождающемся уважении к Глассу, он его всё же одёрнул:
– Гласс, кончай этот детский сад с «самонаводящимися» вопросами – или говори, чего хочешь сказать, или давай свернём эту демагогию!
Гласс тут же, словно пленный фриц, поднял руки вверх: видимо, побоялся потерять единственного слушателя: 
– Ладно, ладно, уболтал, «самонаводящихся» вопросов не будет! Слушай! – он выдержал паузу, вздохнул и заговорил: – Итак, всё многообразие занятий нашей жизни можно свести к следующим видам: первое – сохранение и поддержка жизнедеятельности, второе – удовольствия. Всё! Точнее, почти всё, об остальном – позже.
– Ага! Делов-то в жизни, оказывается: раз-два и обчёлся! – резюмировал Док . – А я-то, дурак: то одним занимаюсь, то другим, то пятым, то десятым! А нужно, по Глассу, всего двумя! Остальные – не в счёт!

Гласс мгновенно парировал: 
– Док, не перебивай! Своими замечаниями ты обнаруживаешь свою природную недалёкость и мне за тебя, как за друга, становится стыдно перед людьми!
Ошарашенный Док только крякнул в ответ, а Гласс, не дав ему опомниться, продолжил:
– Вот смотри, Тестер: вот ты просыпаешься – это заканчивается цикл подзарядки и балансировки организма. Идёшь в ванную, в туалет – ликвидируешь отходы жизнедеятельности. Завтракаешь – заправляешься органикой. Идёшь на работу, работаешь…
– …для того чтобы были деньги на поддержание организма, так? – закончил за него Тестер.
– Абсолютно правильно! – обрадовался Гласс, – Дальше – понятно: обед, ужин, любовь, сон…
– А, простите, социальные функции, общественные – куда отнести? – поинтересовался Хась. – Собрания всякие, образование, интерес к жизни окружающего общества, политика… – это что: поддержание организма, али удовольствия, али ещё чего?
Гласс лишь на мгновенье задумался и уверенно ответил:
– Человек живёт в стаде… в обществе только потому, что обществом, коллективом легче решать трудные задачи из области жизнедеятельности… и удовольствий, в некотором роде! Жизнь в обществе, конечно, накладывает на человека определённые обязанности: нужно иметь образование, быть в курсе событий, выполнять различные общественные функции, соблюдать законы, нормы морали и нравственности… – Гласс помолчал секунду, а потом продолжил: – Поэтому социальную ответственность можно засчитать, как ответвление магистральной линии «Поддержание жизнедеятельности». Её можно приравнять к работе, которую мы, по заказу общества, делаем для того, чтобы, обменяв труд на деньги, а деньги – на необходимые нам товары, поддерживать собственную жизнедеятельность, а конкретнее – жизнь нашего тела. Я не прав?

– Прав, старик, прав! – ответил Хась.
– Иссессьно! – добавил Док. – Тока я мало чо понимаю!
– Теперь, – продолжал Гласс, даже не взглянув в сторону Дока, – Вторая половина наших земных занятий! Внимание: удовольствия!
– Ну, с удовольствиями-то, надеюсь, всем понятно! – мягко прервал его Тестер, – а что делать с научными изысканиями, литературой и искусством, подвигами, романтикой и прочим содержимым человеческой башки, вносящим в твою, Гласс, классификацию некоторый бардачок-с! Ась?
– Никакого-с бардачка нет-с, достопочтенный Тестер! Об этом я и хотел сказать чуть позже, но ты, друг мой, весьма нетерпелив, и это «позже» наступило чуть раньше. Впрочем, чтобы окончательно не запутать нашего многоуважаемого Дока, ограничусь следующим: всё, что ты назвал относится к третьей составляющей человеческой деятельности, которая во многом противоположная первым двум. И цель этой третьей составляющей – иная. Она заключается в изучении мира. – Гласс на миг замолчал, следя за реакцией слушателей. – Да-да, я глубоко убеждён, что наука и искусство – два инструмента исследования Вселенной. Один – числовой и поэтому несколько грубоватый, а второй – образный, и поэтому более точный.

– Ну-у, ты загнул! – протянул Тестер.
– Не согласен? Давай поговорим об этом, …но в другое время! А сейчас о главном – воодушевлённо продолжал Гласс. – Всю свою жизнь мы что делаем? Учимся, чтобы потом работать на высокооплачиваемой работе, работаем, чтобы получать деньги, получаем деньги, чтобы покупать продукты и одежду, чтобы не помереть с голоду и не замёрзнуть с холоду, покупаем лекарства, чтобы не болеть и ходить на работу; покупаем дома и автомобили – и для того, чтобы жить и передвигаться, и для того, чтобы респектабельнее выглядеть. А это уже – чтобы уважали, и чтобы больше платили в конечном итоге. И всё это – исключительно ради поддержания жизнедеятельности и сохранения организма или для гарантии сохранения организма. А также – для удовольствий! Правильно?

Хась и Док синхронно кивнули.
– И где это всё в итоге оказывается? – с «профессорской» интонацией спросил Гласс.
– В унитазе! – со смехом сказал Тестер. – А сам организм – на кладбище, в конце концов!
– Во-от! – удовлетворенно протянул Гласс. – К чему я и веду! Пыль, тлен и дерьмо! А мы тратим на это львиную долю своего времени, своей жизни. А теперь скажите мне, что остаётся после нас в вечности?
Для троих слушателей вопрос был неожиданен (особенно после «пыли, тлена и дерьма»), поэтому привёл их в некоторое замешательство. Гласс не стал ждать и ответил сам:
– Открытия, изобретения, книги, поступки, музыка, картины, скульптуры, подвиги и так далее… Верно?
– Да… вроде как…, да… – неуверенно ответил Хась.
– Я называю всё это МЕЧТОЙ. – продолжил Гласс.
– Почему не «хренью»? – притворно удивился Док.
– Мечтой, мечтой! – продолжал Гласс, – и вот почему: работая, человек стремится к конкретным целям, к целям, которые он хорошо себе представляет: выполнить такой-то план, построить такой-то дом, вырастить такой-то урожай помидоров… Но, творя в искусстве или копошась в науке, человек также стремится, но к неясной цели, которую он реально не видит, а, только достигнув, сравнивает со своими ожиданиями, предположениями или гипотезами. Это, согласитесь, больше похоже на мечту, чем на… хрень!
– Возможно, это и есть мечта, – задумчиво произнёс Хась. – Во всяком случае, не хрень…
– Если ты своей мечтой бабло не зарабатываешь, тогда да! – отозвался Док.
– А при чем здесь бабло? – не понял Тестер.
Гласс, однако, так увлёкся, что на реплики друзей уже не обращал никакого внимания.
– И вот это всё, – продолжал он, – всю эту мечту человек создаёт когда? В свободное время. Уточняю: В СВОБОДНОЕ ОТ ЗАБОТ ПО СОХРАНЕНИЮ ОРГАНИЗМА И ПОЛУЧЕНИЯ УДОВОЛЬСТВИЙ ВРЕМЯ!

***

Гласс вновь остановился и возникла пауза – слушателям нужно было осмыслить и уложить в головах его последнюю фразу.
– Постой, – задумчиво протянул Док, – так если я бабло заколачиваю не у токарного станка и не на пашне, а, например, написанием картин-шедевров или бессмертной музыки, то…
– Это уже не важно! – пояснил Тестер. – Ты в любом случае выполняешь заказ общества. Просто болты и гайки, хлеб и помидоры – это функционально необходимые продукты, а картины и музыка – из области удовольствий.
– Во! – воскликнул Док. – Гласс, про удовольствия, наконец, интересно бы послушать!
– Да, – подхватил его Хась, – С помидорами и унитазами понятно, а как с удовольствиями-то?
– Ненавижу помидоры! – вставил Тестер.
– Да их тут и нет! – в тон ему ответил Хась. – Как и унитазов, кстати!
Гласс метнул на них такой гневный взгляд, что луч делейтора в сравнении с ним показался бы хилым пламенем зажигалки.
– Всяка палка имеет два конца...! – попытался продолжить он, но теперь влез Док.
– Даже всяка палка – два, а человек, даже самый умный и сильный – всего один! Обидная несправедливость природы! – нарочито печально сказал он.– Да и её нас лишили!

Все засмеялись, кроме Гласса.
– Человек, глубокоуважаемый Док, – сердито возразил он, – также имеет два конца в том смысле, что заботы по сохранению организма и поддержанию жизнедеятельности имеют своей противоположностью удовольствия. Мы позволяем себе удовольствия для того, чтобы не остекленеть от постоянной заботы о своём организме, чтобы был смысл его сохранять!
– Это как это? – спросил удивленный Хась.
– Очень просто! Аналогия – процесс размножения. Необходимость самого процесса вытекает из необходимости поддержания жизни в человечестве вообще, как виде животного мира. Иначе говоря, бессмертие, которое невозможно в природе Земли, природа заменила бесконечным повторением, а человек добавил к этому образование, чтобы не терять результаты трудов своих. Так вот, размножение, то есть сами роды – процесс довольно болезненный, но, чтобы он совершался и не блокировался болевыми рецепторами, природа ПЕРЕД этим процессом поставила другой – всем нам хорошо известный по приятным ощущениям половой акт!
– Последнее слово я понял! – радостно сообщил Док. – Но в этом баре такого не подают!
– Короче, ты хочешь сказать, что природа здесь развела нас, как последних лохов! – суммировал Хась, – купила нас на удовольствие, как мент форточника!
– Ну, в общих чертах, он так и сказал! – с усмешкой заметил Тестер.
– Блин! Нигде правды нет! Все – жулики: «не обманешь, не продашь», даже мать-природа! – Хась даже попытался плюнуть со злости. Оказалось – нечем, не было в цифроклоне такой функции.
– Вот и все остальные удовольствия построены по тому же принципу, что и половой акт! – не унимался Гласс. – Если б не было удовольствий, мозг не понимал бы, на фига ему вкалывать и корячится, поддерживая это тело в рабочем состоянии.
– Так! – вдруг решительно рявкнул Док. – Гласс! Или ты немедленно объясняешь, зачем ты всё это нам говоришь, или трепанация черепа начнётся прямо сейчас! Я уже ничего не понимаю!

Гласс, похоже, всерьёз испугался. Все знали, что Док – бывший десантник.
– Так, а я что делаю? – начал он оправдываться. – Я ж как раз и объясняю, а вы своими дебильными шуточками всё только путаете! У самих-то мозгов – три извилины на двоих, а всё туда же – шутить!

Гласс на всякий случай отодвинулся подальше от Дока – вдруг этот верзила шутки не поймёт, да и накинется с кулаками!

Но Док и Хась только выразительно посмотрели на Тестера и, кивнув в сторону Гласса, одновременно покрутили пальцем у висков, как бы говоря: «Ты не обращай внимания, он временами не в себе бывает, а так парень, как парень!»

Тестер решил, что ему надо выступить в роли миротворца:
– Взаимоотношения труда и удовольствий я понял, Гласс. И про мечту – в общих чертах. А в чем же – позволь тебе напомнить суть нашего разговора – в чем же состоит прелесть нашего сегодняшнего положения?

Гласс посмотрел на Тестера, как на Христа, только что явившегося ему – такова была его благодарность за внимание к его «лекции». Он воодушевился и закончил:
– Так вот: работа ради поддержания жизнедеятельности занимает у человека огромную часть жизни; оставшееся время занимают удовольствия, которые всего-навсего являются обратной стороной вышеупомянутой заботы о сохранении тела. Человеку, по большому счету, просто тупо некогда изучать мир и себя, некогда совершать открытия и создавать бессмертные, вечные шедевры. На это были способны до сих пор только избранные личности, для которых, кстати, безудержное стремление к мечте зачастую оборачивалось «выдавливанием» из общества: ведь настоящий учёный или художник очень часто балансирует на грани жизни и смерти – то от нехватки средств к существованию, то сходя с ума от непонимания и одиночества. А в целом человечество не могло жить своей мечтой – некогда было. Именно поэтому мы до сих пор не знаем двух главных вещей: что такое мы, люди и что такое наша планета Земля!

Гласс вновь сделал паузу: видимо для того, чтобы завершающую фразу выдать с наибольшим эффектом. Он заметно волновался, но взор его горел самым праведным в мире огнём.
– Теперь и мы – не люди, и планета – не Земля! – мрачно вставил Хась, и Гласс, казалось, только и ждал этой фразы. 
– Именно поэтому, – спокойно и торжественно сказал он, – мы сейчас имеем огромное счастье НЕ РАБОТАТЬ в том смысле, в каком понимали это на Земле: так как у нас уже нет необходимости поддерживать своё тело в рабочем состоянии! А раз мы можем не работать, следовательно…
– … можем и не есть! – завершил фразу Док и расхохотался. 


Продолжение: http://proza.ru/2025/10/23/1228