Кто умер-то?

   Главой сельской власти в Чудинове была Тамара Павловна. Красоту её не портили ни возраст, ни чрезмерная тучность. Правда семейство бородавок, поселившихся на лице и шее Тамары, были, конечно, лишними, но деревня к ним давно привыкла и не замечала. Так что сельсоветом заведовала красивая во всех отношениях председательша.
   Подвыпившие мужики часто спорили: сколько же в ней живого веса, но после четвёртой-пятой рюмки сходились во мнении: «много… очень много!» – глубокомысленно говорил тощий механик, остальные согласно кивали головами.
   Мужа Тамары село недолюбливало за его любовь к одиноким выпивкам. Доня (сокращённое от Даниил) на аванс и получку брал поллитровку, уходил на машинный двор и там пил, и разговаривал сам с собой. Наливал в стакан и говорил: «Давай, друг, чокнемся за всё хорошее».
   Чокнется Доня с бутылкой так, что звон идёт по мастерской, потом выпьет, головой помотает, плечами потрясёт, руками подёргает, глаза выпучит. Страсть смотреть, будто человека на кол посадили. Потрясётся так Доня, луком закусит и давай беседы беседовать.
   Что говорит – не разобрать, одно бурчание, да кивание головой. Потом отчётливо: «Ах, Тамара… Ах, Тамара…» Да, нелегко  быть мужем такой сельской знаменитости. Сельчане, конечно, понимали и жалели Доню, но и недолюбливали: «Чего сидеть одному? Пришёл бы как человек, выпил, поговорил по душам. Ну, если уж совсем тяжко, поматерился бы. И на душе полегчает, и приятно».
   С некоторых пор стали люди замечать, что Тамара стала часто в город ездить. Снарядится с утра, сельсоветскую машину возьмёт и поехала. На автобус ходить ей вес не позволял.
   – Что такое? – думают люди. – Куда это наша царица наладилась?
   Пытал народ водителя, но тот молчал как партизан, только глазами зыркал.
   Больше всего от этих перемен пострадала местная торговая точка, а именно продавец Зена. Собралась она за товаром, а ей в сельсовете отказ.
   – Некогда – говорит Павловна, – глупостями заниматься, есть дела поважней. Кому надо, сами из города всё привезут, хлеб сами напекут.
   Вышла Зена из сельсовета, опёрлась о калитку и стоит – думает: «Что же такого важного решает Томка? Никак автомобиль для Дони хлопочет».
   В это время шла мимо Марья, ей понадобилось в фельдшерский пункт зайти. Остановилась удивлённо, потому как Зену никто стоячую и безмолвную не видел. А тут стоит, молчит и в землю, не мигая, смотрит.
   Прошмыгнула Марья мимо остолбеневшей продавщицы и бегом кинулась к свекрови в здравпункт.
   – Мама, – закричала она с порога, – вы тут сидите и не видите ничего. У вас под глазами человек умирает.
   – Где, – кинулась к дверям Марьина свекровь.
   Выскочила в сельсоветский двор, а там Зена стоит недвижимая и в землю смотрит. Фельдшерица бегом обратно в пункт, хватает шприцы, лекарства, бутыльки… Руки трясутся, бутыльки на пол летят. Запахло валерьянкой.
   – Ах, горюшко, – причитает медицинский работник, – Марья, вызывай Скорую. Да ворочайся побыстрее. Ишь зад какой отъела на мужниных харчах.
   – А вы, мама, на чужой зад не заглядывайтесь, – тоже диким голосом орёт Марья и крутит диск телефона.
   В это время диспетчер Скорой ответил.
   – Какой зад?
   – Ало, это не вам. Это я свекровке говорила, а вы ответили. Что у нас? У нас человек умирает. Кто? Зена, продавец. Что с ней? Стоит, молчит и в землю смотрит. Нет, нет! Она никогда не стоит, никогда не молчит. Сколько ей лет? А кто же считал её годы, приедете, сами у неё спросите, – голос у Марьи с перепугу совсем осел, и бабонька уже хрипела, – короче приезжайте, если успеете, а то она уже синеть начала.
   Марья бросила трубку и принялась помогать свекрови. Обе охали и ахали, перебирали лекарства. Фельдшерица начисто забыла, что нужно дать Зене, чтобы она не померла до приезда Скорой. За беготнёй они не заметили, что Зена обернулась на их ор, подошла к медпункту. Её мощная фигура заслонила дверной проём.
   – Кто умер-то? – спросила продавщица.
   – Отстань, – взвопила медработница, – видишь заняты…
   Она осеклась, подняла глаза на Зену и заикала, тыча кулаком в пухлый Марьин зад. Марьин вопль был услышан даже на самом краю деревни, и люди поспешили к сельсовету, чтобы узнать, в чём там дело.
   Разобравшись, Марья со свекровью стали думать вместе с Зеной: куда это царица в город шастает. Решив, что все-таки это автомобиль, трое вышли на крыльцо.
   – Батюшка, да тут всё село собралось, – воскликнула Зена.
   По центральной улице с включённой сиреной ехала машина Скорой помощи.
   У фельдшерицы похолодела душа.